В арсенале маленький отряд получил оружие - штурмовые винтовки М-16 и по четыре магазина к ним - а также средства радиационной защиты, паек и документы, после чего выдвинулся в поход на линию Тодзай.
На Отемати они пришли сильно за полдень: скорость отряда ограничивалась скоростью Кирилла. У блокпоста их встретил одинокий часовой - действительно, зачем ставить больше со стороны, где "свои" станции - и пропустил без проверки документов, поскольку знал всех четверых в лицо.
- Давненько я у вас не был, - заметил Кирилл, - как мне найти здешнего сегуна? Я насчет Курогосуто пришел, что стряслось-то?
Часовой объяснил, как найти кабинет руководителя станции и вдогонку заметил:
- Насчет тигра, что вам наверняка будут рассказывать - байка. Потому что аккурат после того, как примчался перепуганный патруль, со стороны Нихомбаси пришел музыкант с подружкой, и они не видели ни призрака, ни тигра, от которого патруль удирал во всю прыть.
- О как, - приподнял бровь Кирилл, - раньше был только Курогосуто, а теперь уже и тигры?
- Вот и я не верю, - хмыкнул часовой.
Пока маленький отряд шел к сегуну, Кувалда осмотрелся вокруг. Станция жила своей жизнью, дела идут чередом.
На платформе яростно спорит группа челноков:
- ... да ерунда это, его дважды на одном месте не встретить...
- А тигр - тоже ерунда?
- И ты в него веришь? Не смеши.
- Ну ты вот веришь в Курогосуто - и ничего, а мне уже и в тигра нельзя?
Вокруг шум и гам, чуть поодаль два мужика с дробовиками, по виду поисковики, рассказывают сальные анекдоты. Откуда-то долетает чарующий звук свирели - дает концерт бродячий музыкант.
Еще сквозь закрытую дверь был хорошо слышен галдеж: в кабинете начальника ожесточенно спорили.
- Да какие там тигры?! - донеслось изнутри в тот момент, когда Кирилл открыл дверь, - не мог бы тогда пройти белобрысый и его подружка!
Невысокий седой человечек в замасленном комбинезоне и сварочных очках на лбу махнул рукой, словно показывая этим жестом, что он думает о тиграх в тоннеле.
- Озава прав, - сказал кто-то, - эта парочка появилась менее чем через пятнадцать минут...
- Ну конечно! Поверить в групповую галлюцинацию троих человек легче, чем в тигра?! - проворчал здоровый детина в поношенном камуфляже.
"Сегун", шестидесятилетний старик в видавшей виды полицейской фуражке и без какого-либо оружия, восседая на стареньком ободранном стуле, только руками развел:
- Господа, а вы подите челнокам скажите это! То-то ж они на перроне жмутся и дальше идти боятся!
Тут все умолкли и посмотрели на вошедших.
- Я пришел по делу Курогосуто, - доложил Дремин после приветствия.
- Наконец-то за дело взялся кто-то, кто может подойти к вопросу... комплексно, - обрадовался "сегун". - Чем могу помочь?
Кроме самого начальника, в кабинете еще шесть человек: военный только один из них, остальные смахивают на инженеров и рабочих. На стенке, помимо схем и бумаг, висит дружеский шарж на самого сегуна с лозунгом: "Граждане! Голосуйте за Шимицу Шибуйя - он слишком стар, чтобы работать!"
- Да помогите уж, чем можете. Для начала - информацией об этом тигре. А то слухами земля полнится - кто-то говорит, что это массовая галлюцинация, а кто-то - что это тот самый Черный Призрак со своим тигром. Разъясните, что тут у вас, да поподробнее, если можно.
- Черного призрака видели утром, - сообщил начстанции, - в тоннеле, ведущем на Нихомбаси. Причем люди, не балующиеся сивухой. Вон сержант Ямада и видел, - он кивнул на единственного военного из местных. - Ну и зверинец с ним... Все четверо назвали разное животное, причем мастер-строитель видел вообще пару акусицунэ, а не тигра или пантеру.
- Да ну, Шибуйя-сама, бред, - вклинился старый инженер, - неоткуда там взяться ни псам, ни кошачьим. Неоткуда. Вон, все разных животных назвали! Говорю же - галлюцинации... Десу!
- Тебя бы, Сабуро-сан, туда, - мрачно ответил сержант, - вот ты бы и сказал зверью, что они - галлюцинации.
- Отставить, - негромко сказал начстанции, - рассказывай давай...
- А чего там рассказывать, - пожал плечами сержант, - если все равно никто не верит. Идем мы как обычно, до середины тоннеля: проверить, не стал ли сильнее протекать. Я да трое из строительной бригады. В общем, как обычно. И вот на середине пути, как раз в том месте, где в тоннель поворачивает и где просачиваются воды с поверхности, обширная лужа, по косточку. И вот подходим мы, а над этой лужей, не касаясь ногами жижи той, висит Призрак. Ну, мы перепугались, я за меч схватился - и тут оп-па, прямо из-за изгиба тоннеля появляется тигр. Здоровенный. Кто знает, откуда взялся - но взялся. В общем, мы и дернули обратно.
- Словом, такое вот дело, - сказал сегун, - я дозвонился на Нихомбаси, там все в порядке. И застава стоит. И вот что интересно... музыкант бродячий тут объявился, с подружкой. Вон, уже второй концерт дает. Что интересно - сам белый, волосы белые. И пришел аккурат с Нихомбаси, через пятнадцать минут после того, как патруль прибежал. И он, и его подружка говорят, что не встречали зверей. И Призрака тоже... Стало быть, исчез не только Призрак, но и зверинец его...
Кирилл внимательно выслушал сержанта и начстанции и уточнил:
- А перед появлением призрака или во время появления не было ли странных звуков или световых эффектов? Ничего необычного не заметили?
- Нет, не было. Он просто висел в воздухе. И тигр даже не рычал.
- А пальнуть в Призрака? Или в тигра?
- Я без ствола хожу в этот тоннель, - пояснил сержант. - С Нихомбаси у нас нет никаких конфликтов. Только с мечом, и только для протокола. На всякий случай.
Кирилл вздохнул. Дело откровенно попахивало бредом, при условии, что вероятность обмана исключена. На его памяти это был первый случай, когда Курогосуто увидели сразу четыре человека, однако ценность свидетельств полностью перечеркивал разнобой в показаниях.
- Ладно, пойду побеседую с музыкантом, - сказал он, - потом еще загляну.
Музыкант сидел у стены на рюкзаке и играл на инструменте, очень похожем на обычную японскую свирель. Перед ним - открытый футляр от скрипки, в который уже положили несколько пистолетных патронов, ставших за бесполезностью на поверхности чем-то вроде второстепенной валюты, две крупные морковки и яблоко. Рядом к стене прислонен посох, деревянный с окованными металлом концами.
Этот музыкант выглядел странно для подземелья: изящный высокий блондин лет двадцати пяти в белом плаще. Точнее, плащ когда-то был белым, теперь он изрядно посерел. На ногах - кроссовки цвета, в котором тоже угадывался белый, но довольно чистые. Что еще интересней - парень оказался "гайдзином" с абсолютно европейскими чертами лица. Впрочем, это закономерно: среди японцев блондинов нет.
Вокруг него стоят или сидят на корточках слушатели - больше полусотни людей. Им вряд ли часто приходится слушать музыку, тем более в хорошем исполнении. А музыкант играет, не обращая внимания ни на что, его глаза смотрят в одну точку, словно силятся преодолеть бетон и толщу грунта. Слепой.
Возле него и чуть сзади на другом рюкзаке сидит его провожатая, крепко сбитая, но некрасивая, ни рожи ни кожи, девушка со складной самодельной нагинатой за спиной, из тех, которые весьма популярны у поисковиков. Одета в дождевик, на ногах резиновые сапоги. Надо думать, обоим хватает смелости при переходе со станции на станцию срезать дистанцию по поверхности.
Кирилл остановился поблизости, ожидая окончания концерта, и непроизвольно заслушался. Хорошо играет, к тому же репертуар неплох: в токийской подземке "Призрака оперы" услышишь нечасто.
Как только музыкант доиграл, Дремин сделал несколько шагов к нему.
- Коничива, - поздоровался он, - я из службы безопасности и у меня есть несколько вопросов.
Музыкант поздоровался в ответ совершенно спокойно, но Кувалда заметил скрытый неприязненный взгляд его провожатой. Интересно, с чего бы?
- Задавайте.
- Вы пришли с Нихомбаси, верно?
- Да.
- Вы не заметили там чего-то необычного или странного?
- Если вы снова спрашиваете про Курогосуто и тигров - нет. Я не слышал, Мидзуки не видела.
- А что-то другое? - насторожился Кирилл.
Слепой неопределенно пожал плечами:
- Тоннель протекает. Кроме того, меня немного напрягло поспешное бегство людей, я не мог понять, что их так напугало.
- Ты имеешь в виду патруль? Как ты узнал, что они там были и что напуганы?
- Услышал. Я за километр слышу, как впереди кто-то чихает. Паническое бегство звуками шагов и дыхания отличается от размеренного бега.
- Только их бегство - и никаких посторонних звуков?
- Верно.
- Что ж, спасибо, желаю удачного выступления, - сказал Кирилл и отошел обратно к своим людям.
Они собрались тесной группой особняком и обменялись взглядами.
- Что думаете? - спросил Дремин у подчиненных.
Такеда и Накаяма пожали плечами, а Сакамото заметил:
- Нет доказательств - нет и дела. Я обратил внимание на одну деталь: по словам сержанта, Курогосуто висел над лужей. Но раньше никто и никогда не говорил, что Призрак может летать. Я уверен, что следов мы не найдем, ни тигров, ни самого Курогосуто. И все, что у нас есть - недостоверные показания людей, входящих в одну группу. Музыкант слепой, да?
- Угу.
- У слепых всегда запредельный для зрячих слух. Итого - слепой не слышал, следов мы не найдем. Я бы просто закрыл дело как не подтвержденное никакими вескими доказательствами.
- Кстати, Рамэ-сама, - вставил Накаяма, - девушка показалась мне знакомой, но не могу припомнить, где я ее видел.
Кирилл испытывал аналогичное чувство насчет музыканта. Блондин-иностранец со свирелью казался смутно знакомым, но на память он никогда не жаловался, видел бы раньше - точно б не забыл.
- Ладно, что толку воду в ступе толочь, пойдем да посмотрим тоннель, поищем следы, а потом на Нихомбаси. Там поспрашиваем, если зацепок не будет - отзвоним в штаб и двинемся дальше по нашему основному заданию.
Тоннель, соединяющий Нихомбаси и Отемати, протекал. Совсем немного, но достаточно, чтобы похоронить, а точнее - утопить план обеих станций сообща построить во всю его длину гидропонную ферму. Проблема, само собой, была не в сырости, а в радиации, которую непременно принесет с собой вода после первого же фонящего циклона. Пока что тоннелем еще пользовались пешеходы, но если дела будут идти в том же русле - маршрут станет небезопасным для здоровья.
Как и предсказал Сакамото, они не нашли ничего необычного. Сама лужа совсем неглубокая, но простерлась широко, к тому же вода успела нанести с поверхности немного грязи, в которой Кирилл разглядел свежие очертания следов резиновых сапогов.
Он присел на корточки, внимательно рассматривая дно лужи.
- Никаких следов зверей, как я и предполагал, - заметил Сакамото и повернулся к командиру: - вы что-то нашли, Рамэ-сама?
- В том-то и дело, что нет... Есть следы девчонки, но нет следов музыканта, как, впрочем, и следов его палки.
- Может, он шел по рельсе, чтобы не мочить обувь?
- Слепой - по рельсе? Рискованно. Легкий изгиб, нога не туда - так можно не только обувь замочить, но и одежду, а до кучи еще и сломать себе что-то. Даже если бы его девчонка вела за руку - ненадежная из нее опора...
- К слову, что один, что другая - не выглядят голодающими доходягами.
Кирилл усмехнулся:
- Ну на свирели пиликать - оно во все времена было полегче, чем лопатой махать, и поприбыльнее слегка. Так что я не удивляюсь, мне и самому было приятно услышать любимую мелодию. Ладно, двигаем дальше.
Отряд добрался до Нихомбаси без приключений, никого не повстречав по дороге. На станции их встретил небольшая группа вооруженных бойцов во главе с местным "оябуном", бритоголовым крепышом не сильно мельче самого Кирилла. Дремин хорошо знал этого человека, не по имени, а как воина: в смутные годы они трижды встречались в бою как враги, с тех пор он и хромает, а "оябуну", в прошлом офицеру японской армии, пришлось переучиваться стрелять с левой руки, недееспособную правую он держит, заложив большой палец за ремень. Годы спустя оба по-прежнему в какой-то мере по разные стороны баррикад: Кирилл работает на условный конфедеративный сегунат, а бывший враг стал лидером неприсоединившейся станции и в глазах сегунатовской части подземки превратился из солдата-самурая в преступника-оябуна.
Сам Кирилл не склонен читать ярлыки, нацепленные другими людьми: с ними вечная путаница.
- Коничива, - спокойно поздоровался он и представился: - я ширэй-кан "Дайханма" Дремин с Синдзюку, а это мои люди.
- Коничива, Дайханма-сан, я Нобицура, - ответил оябун и добавил: - руку по известным тебе причинам не предлагаю.
- Угу, - криво усмехнулся Кирилл.
Ненависти нет: ее и не было никогда, они пытались убить друг друга только потому, что каждый защищал свое право на существование, и этого самого права для всех не хватало. Впрочем, Дремин ничего другого от него не ждал: они оба профессионалы, работающие на конечный результат.
- Цель визита?
- Иду на Мондзэн, разбираться, куда люди пропадают.
- Чем могу посодействовать?
- Отсюда кто-то пропадал?
Нобицура кивнул:
- Да. Месяца два с половиной назад, плюс-минус несколько дней, наш младший инженер-электрик, Токояма, ушел на Мондзэн-накатэ, за электрическим кабелем. Точнее, не сам ушел, мой заместитель по материальному обеспечению дал ему два ковра и отправил, сделка была оговорена заранее. И с концами. Я за ним послал еще двоих, они пришли на Мондзэн и выяснили, что Токояма туда пришел, отдал ковры, но кабель не взял, сказав, что после него придут другие и заберут, а у него есть еще дело на станции Цукисима, куда он и отправился поверху. Но на Цукисиме Токояму никто никогда не видел.
- Или видели, но не сказали, - заметил Накаяма.
- В том-то и дело, что Токояма не ходил на Цукисиму. У него там не было никаких дел, у него вообще никаких дел за пределами нашей станции быть не могло, пока мой заммат его не снарядил на Мондзэн. Я больше скажу. Токояма был... тюфячок тюфячком. На поверхности не был ни разу с шести лет, как все началось - так больше он неба в глаза не видел. Беззлобный парнишка, но робкий и слабый, за себя постоять чтоб - не-а, ну разве бы от крысы палкой отбиться. И вот он поднимается наверх без оружия и охраны, потому что у него дело на Цукисиме и ему быстрее будет поверху пройти? Да не мог он такого сделать. А между тем на Мондзэн-накатэ его слова слышали и видели, как он выходил, ну наверно человек пятнадцать, включая начальника охраны, а он - мой должник, он бы мне врать не стал.
- А еще Сумико Рэнсэ, - добавил один из людей Нобицуры, - вышла наверх, перехитрив охрану, и не вернулась...
- Не доказано, - ответил тот, - никакой взаимосвязи с уходом людей за Кибу не просматривается... За исключением той детали, что и у нас, и у соседей уходили люди, у которых не было причин уходить. Сумико и Токояма - не исключение. Но это еще что... Вон с Тсукидзи ушел охранник с женой и двумя детьми малыми. Причем как ушел: во время своего дежурства, когда тихий период совпал с ночью наверху. У постели своего сменщика поставил будильник - и поминай как звали. Тот проснулся, вместе еще с тремя десятками человек - туда-сюда, а дверь в караулку открыта и дверь на поверхность закрыта, но не заперта. А дежурного нет, ушел. Стали разбираться, послали за его женой - а ее тоже нет, и детей нет. И много такого добра оставили, которое переселяющаяся семья не оставила бы нипочем.
- Может, хотели переселиться втихаря? Опасались чего? - приподнял бровь Кирилл.
Нобицура фыркнул:
- Зайди на Тсукидзи и поспрашивай, опасается ли там кто чего. Тебе скорее ответят, что опасаются изгнания, чем запрета на переселение. Там даже оябун так называемый власти не имеет и избирается голосованием, не оябун, а директор в лучшем случае. На Тсукидзи никто никого не держит насильно, и у меня нет ни единой мысли, чем вообще думал муж и отец, таща наверх свою семью. Люди уходят, Дайханма, просто вот так уходят - и все. И я не могу этого объяснить, потому все выходы со станции перекрыл полностью, и без моего приказа никому из здешних жителей отсюда выйти нельзя. Хочешь переселиться - так ведь не запрещает никто. Подойди, объясни, соберись - и в добрый путь, это нормально, по-человечески. Но люди уходят отсюда и оттуда, молча, ничего не объясняя, тайком, бросая теплое место и нажитое добро - и я не понимаю этого. Не понимаю и боюсь.