Но рассказывать о Локвуде Елена не хотела. Она не могла перебороть в себе это чувство отчужденности и была далека от идеала, чтобы принять правду и не судить… Был бы здесь Доберман, он бы, наверное, обрадовался тому, что эта несносная девочка все-таки несовершенна.
Молчание длилось около минуты. Каждый был повлечен в свои мысли.
— Ты же тоже хотела что-то сказать? — уставшим голосом спросила Бонни, безразлично смотря на десерт. В ее голосе вновь появилась хрипотца, как появляется у многих курильщиков.
— Да все по-прежнему, — ответила девушка. — Просто встретиться хотела… Ты… Когда выйдешь на занятия?
— Точно не на этой неделе, — тут же ответила Бонни. — Может, ближе к середине выйду, но это не точно еще… Много там шума?
Елена была рада отвлечься и немного пообщаться на бытовые темы. Может, это поможет отвлечься от шока.
4.
Девушки вышли из кафе, когда на улице стемнело. Елена чувствовала себя превосходно. Бокал «Королевского кира», состоящего из шампанского и ликера, немного расслабил, и вечер прошел в непринужденной обстановке. Теперь Гилберт ощущала, как по ее телу расползается тепло, как исчезает страх идти одной через парк, и как все тревоги уходят. Шатенка попрощалась с подругой довольно тепло. Она пообещала Бонни никому не раскрывать ее секрет и уверила, что сама сможет дойти до дома.
Погода была отличной для вечера октября. Или это просто алкоголь… Неважно. Главное, что дожди не шли, в воздухе не ощущался аромат сигарет и бензина, а народу было на удивление много, и можно было спокойно пройти через парк. Если честно, то Елена все равно вспомнила все передачи, в которых говорилось об истерзанных жертвах насилия, найденных под скамейками в городских парках, но решив, что если суждено погибнуть от воды, то огонь не страшен, шатенка смело двинулась по аллеям. С большим сожалением она обнаружила, что не взяла плеер и наушники и долгую дорогу домой придется плестись без музыки.
Продвигаясь вглубь парка, Елена с удивлением обнаружила, что народу здесь еще больше. Примерно так же бывает в Хэллоуин или на День Благодарения… Но сегодня не было никаких праздников. Помимо народа удивляло и то, что играла довольно громкая музыка… И играла на всю округу.
Девушка свернула с тропы и направилась в центр парка. Молодежи хоть пруд пруди. И все со счастливыми лицами и с бутылками пива в руках. Все-таки надо иногда смотреть местные новости — просто чтобы узнать, что где проводится.
На той самой округой площадке со скамейками и мемориалом в центре, где Елена познакомилась с Локвудом, общественность образовала круг, в центре которого проходило что-то увлекательное, судя по оживленности. Гилберт решилась, что пора познать неизвестное и стала отчаянно пробираться в толпу. Будь она трезвой, то обошла бы это место стороной, так еще и шагу прибавила бы, но теперь ей просто необходимо было узнать, что за движуха происходит в центре ее любимого парка, и кто посмел нарушить священный покой в этих тихих местах в непраздничные дни.
Зрелище, которое предстало взору — заставило замереть на несколько секунд. На земле была мелом намечена граница круга, и никто ее не перешагивал. Громкая музыка будоражила. Быстрый уличный речетатив сводил с ума. Елена даже иногда и слова не могла разбирать, но динамичность музыки возбуждала. Помимо этого, несколько факелов на высоких палках горело над ареной, освещая пространство. Мемориал оставался в круге, но участники, зрители проводимого развлечения памятник не трогали — мигом осудили бы за вандализм…
И дело было даже не в этой музыке, не в факелах и пульсации… Дело было в том, что творилось в пределах круга. Сама Елена никогда не одобряла подобных развлечений, считая это извращением и безрассудством.
Сейчас все принципы полетели к черту.
В кругу сцепились два накаченных парня. Их тела были покрыты кровью и потом, их кулаки были сбиты в кровь, а одежда — порвана. Рубашки и футболки валялись возле памятника. Елена как завороженная наблюдала за тем, как два человека наносят друг другу болезненные удары, как они, не чувствуя боли, расходуя силы и энергию, бросаются друг на друга разъяренными волками, готовясь разорвать друг друга в клочья…
Есть нечто привлекательное, когда тигр гонит по равнине антилопу. Есть нечто привлекательное в тех сценах, когда хищник кидается на жертву и разрывает ее, пуская на обозрение кровь. Но это ничто по сравнению с той сценой, когда хищник дерется против хищника. Удары, падения, крики, возгласы, чокнутая музыка, — все это сводило с ума. Исполнитель зачитывает свой текст еще быстрее и быстрее, удары все безжалостнее и сильнее. Елена понимает, что ей пора идти, что ей надо как можно быстрее добраться до дома, пока народ не рассосался…
Но, черт возьми, она не может оторвать взгляда. Накаченные мышцы, кровь, сила и неуязвимость — все это заставляет стоять как вкопанная и смотреть. А музыка — она словно под кожу проникает.
И вот, последние секунды боя. Все трюки поставлены настолько профессионально, что кажется, будто работают каскадеры, а не обычные любители. Елена уже не может скрывать улыбку. Она уже не может думать о своем возвращении домой — ей просто хочется посмотреть, просто немного отвлечься от новостей Бонни…
Выполняя одну «вертушку» за другой, боец выбивает своему противнику зубы и последние жизненные силы. Парень падает на пол, а победитель наносит несколько победных ударов, и вся публика взрывается бурными криками. И Елена впервые не сочувствует проигравшему. Она просто ждет следующего раунда.
Эта песня все играет и играет, словно кто-то поставил ее на повтор. Небольшой перерыв. Проигравшего уносят на носилках. Победитель садится на одну из скамеек и пытается отдышаться.
Девушка впервые порадовалась, что не взяла сумку, которая сейчас бы только мешала. Она посмотрела на телефон, убедилась, что никто ее не ищет, и снова посмотрела на ринг. Бои без правил прямо в центре парка — и это легализовано? Или сегодня, и правда, какой-то праздник?..
Песня прерывается на половине. Вместо нее включают другую. И выходят уже другие противники.
Следующий парень выходит из-за тени с бутылкой воды. Девушки визжат, видя красавца с татуировкой на правом боку в виде кельтского креста. На его накаченных руках проступают вены, и выглядит он достаточно уверенно. Гилберт этот тип не понравился…
Но больше всего ей не понравился другой парень. Он появился без всякого эпатажа, хотя возгласы были намного громче, чем у предыдущего. Гилберт видела только спину второго вышедшего и была бы рада, если бы тот не обернулся…
Но он обернулся. И Елена узнала уродливый шрам на шее. Она увидела, что еще несколько шрамов было разбросано по его телу. Они были не такими устрашающими, как на шее, но притягательности в них тоже особой не прослеживалось. Доберман, по счастью, в толпе Гилберт не заметил. Он улыбнулся публике и ринулся на противника. Елена сглотнула, почувствовав, что кровь в ее венах стынет, и весь пыл исчезает. Алкоголь больше не действует: музыка не нравится, молодежь начинает кричать громче прежнего, и лица громил, державших факелы, заставляют безмолвно робеть…
Азарт исчез.
Но и бой длился не очень долго. Доберман и его противник встали друг против друга в боевую позицию. Получив несколько ударов по лицу, Сальваторе, наконец, сумел увернуться, подарить поцелуи своих кулаков, выбить противника из равновесия и, воспользовавшись растерянностью, схватить за руку, загнуть за спину и ударить по животу коленом раз семь так, что противник сгибается в три погибели. Парень с локтя отбивает Добермана, и того относит в сторону, но он умудряется не переступить черту. Деймон кидается на противника, умело проделывает «вертушку», ударяя по лицу, и следующий удар под колено окончательно выбивает почву из-под ног противника. Он падает на пол, а Сальваторе, падая на асфальт, локтем со всей силы бьет парня по позвоночнику… Еще несколько рывков, и музыка заканчивается.
Сальваторе поднимается, криво улыбаясь, вытирая кровь с лица тыльной стороной ладони и взглядом победителя рассматривая публику…
В этот раз Елене не удалось скрыться. Она поймала на себе взгляд Добермана. Сальваторе сначала был в недоумении, а потом кривая ухмылка исказила его лицо, делая вид Деймона еще более устрашающим. Девушку передернуло: ей стало противно. Протрезвела она в какие-то считанные секунды. Сальваторе пренебрежительно сплюнул кровь, не сводя взгляда с объекта своей неприязни. Елена чувствовала, что ей пора убираться отсюда, что нет ничего привлекательного в том, что два бугая мутозят друг друга, ломая кости и проливая кровь. Елена ощущала, что сущности вновь начинают копошиться в ее душе, пробуждаясь ото сна и понимая, что пора им бодрствовать. Елена знала: человек, стоящий напротив, с удовольствием сделал бы с ней то же, что сделал с этим парнем, которого уносят на носилках. Гилберт не могла объяснить этой неприязни, которая так спонтанно зародилась между ней и Доберманом…
Да и не хотела.
Она отрицательно покачала головой и развернулась, чтобы уйти. Она услышала какой-то дикий вопль и обернулась. Сальваторе улыбался во все тридцать два зуба, пошатываясь и не сводя взгляда с девушки. Он указал на лужу крови, которая осталась от противника, а потом поднес руку к шее и провел по ней рукой, как бы говоря: «Тебе тоже конец, принцесса». Доберман перестал улыбаться, развернулся к девушке спиной и, закричав, стал драться со следующим противником.
Елена пробралась сквозь толпу, и ей показалось, что это длилось целую вечность. Когда она, наконец, смогла оставить позади это безумное шоу, Гилберт обернулась, дабы удостовериться, что Доберман не стоит за ее спиной дабы нанести сокрушительный удар. Девушка ощущала, как сильно бьется ее сердце от страха и неприязни. Девушка ощущала, как сильно она хочет быстрее уйти отсюда.
Гилберт быстрым шагом вернулась на центральную аллею и направилась к выходу из парка. Она не знала, что хуже из сегодняшнего дня: осознание отсутствия тоски по отцу, исповедь Бонни или выходка Добермана. Наверное, все это в совокупности можно было бы прировнять к такой силе, которая была бы равна мощности ядерного удара. Во всяком случае, Елене так казалось.
Она быстро шла домой, чувствуя, как злость закипает в ней подобно кипятку. С каждым шагом, с каждой секундой это чувство усиливалось, затмевая страх и вытесняя рефлекс самозащиты. Гилберт казалось, что если бы она осталась стоять там, то ринулась бы в бой без всяких раздумий…
И с какой стати он ведет себя как полный придурок? Ах да, руку ему не пожали! Заносчивая задница, считающая себя центром Вселенной. Верно говорят, что если сила есть — ума не надо! Видимо сами небеса решили все-таки быть благосклонными и не свести ее с этим типом. Иначе она бы и дня не продержалась.
Эмоции были настолько сильными и неконтролируемыми, что Елена резко развернулась и направилась обратно. Она сделала это уже когда достигла своего квартала. Потом девушка решила, что Доберман, увидев ее ярость, ее злость вообще пировать будет, радуясь тому, что смог довести кого-то до крайней точки исступления. Большая честь!
Елена разворачивается и смело идет домой. Он угрожал ей! Угрожал, потому что умеет драться и не боится ответственности. Интересно, во сколько лет он впервые в полицию загремел? И есть ли у него так называемые ходки? Сто процентов, что да.
Девушка вошла в дом, громко хлопнув дверью от раздражения.
— Елена, что-то случилось? — спросила Дженна, остановившись в проходе.
— Нет, — ответила девушка, с остервенением снимая с себя одежду. — Просто я пришла к выводу, что-либо я лесбиянкой стану, либо подамся в феминистки как… Клара Цеткин. Задрал этот ублюдок меня!
С этими словами Гилберт быстро направилась к лестнице, чтобы избежать вопросов и чтобы, встав под холодный душ, наконец, прийти в себя.
====== Глава 10. Необратимость ======
1.
Он вышел из подъезда, достал пачку сигарет, закурил… Его встретил вечерний город, пропитанный выхлопными газами и дымом, но разукрашенный яркими огнями, неоновыми вывесками и красавицами в коротких юбках. Усмехнувшись, Сальваторе выпустил дым из легких, зажав сигарету между пальцами. Он еще не решил, как скоротает сегодняшнюю ночь: в клубе, в катакомбах, избивая противников, или в объятиях какой-нибудь девицы… Он сделал очередную затяжку, и, засунув одну руку в карман, прямиком двинулся в центр города. На улице было тепло, но, несмотря на то, что на часах было лишь полвосьмого — уже достаточно темно. Октябрь подходил к концу, все готовились к предстоящему Хэллоуину и к зимним праздникам. Если честно, Деймон раздражался по этому поводу донельзя. Его не беспокоило то, что он будет проводить эти праздники в одиночку — уж он найдет, чем себя занять. Скорее, его просто выводила из себя излишняя суетливость людей.
Он вышел на улочку, покрытую брусчаткой, по правую сторону которой тянулись нескончаемые магазины, а по левую — трасса, переполненная автомобилями. Центр провинциального городка — еще бы тут мало народу было! Но все куда-то спешат.
Он услышал лай собаки и цоканье каблуков за своей спиной, остановился, усмехнувшись и позволив преследовательнице нагнать себя. Девушка держала на цепи бойцовскую собаку внушительных размеров. Сальваторе был, наверное, единственным человеком на планете, который не знал парод псин, ну, кроме самых распространенных. И даже прожив с Хэрстедт около пяти лет, он все равно не мог запомнить пароду ее дурного пса.
— Какое совпадение, — произнесла она, останавливаясь возле Добермана. — Ты меня преследуешь?
Она не изменилась. Такая же надменная, привлекательная и паршивая. Сальваторе повернул голову в сторону Джоанны, которая уверенно смотрела вперед и ухмылялась, как бы говоря, что все мужики все равно у ее ног. Худая до безобразия, но все такая же желанная и притягательная.
Она двинулась вперед, уверенно держа поводок и грациозно шествуя по тротуару, цокая своими длинными каблуками и нарушая приятную тишину — суматоху улицы. Сальваторе затянулся и медленно поплелся за девушкой, оставаясь позади нее. Пусть думает, что держит его на коротком повадке, как свою собаку… Иногда девушке нужно позволять думать, что она — вершительница судеб.
— Я знала, что ты тут будешь, — промолвила девушка своим спокойным и уверенным голосом. — Как дура тут целыми вечерами торчала.
Сальваторе усмехнулся, но ничего не произнес. Джоанна остановилась, дождалась, пока Деймон выровняется с ней, и потом пошла, гораздо медленнее, чем вначале.
Химия, которая творились между ними, была способна довести до безумия. Страсть, возникшая так спонтанно, все еще существовала. Азарт, ухвативший их во время игр в казино или во время грабежей, достигал апофеоза. Все грани, которые вообще существовали в мире, Сальваторе перешагнул с этой девицей. Все правила нарушил. Все устои снес к чертям собачьим.
Потом последовали эти заявления в полицию, ссоры и крики. Сейчас Деймон даже не мог припомнить причину их раздоров… Если она вообще существовала. Может, Хэрстедт просто подпитывалась энергетикой.
Потом — эти ночи в постели, полные какой-то слепой страсти, безудержности и ненасытности. Сейчас, если быть уже до конца честным, Сальваторе не мог получить ту же порцию удовольствий, которую получал рядом с этой дьяволицей. Его, наверное, это и сводило с ума. Локвуд-то, сто процентов, со своей девчонкой каждую минуту развлекается…
Сальваторе курил, наполняя пространство дымом и своим ярым безразличием. Он любил Джоанну, и ему нравилась странность их отношений. Но сейчас в душе не осталось ничего, что могло бы побудить его снова встречаться с ней. Может, простое желание удовлетворить свои потребности и присутствовало, но явно не нечто большее.
— Я видела пару дней назад твои победы, — произнесла она, все так же уверенно смотря вперед, мол: «И глаза мои на тебя б не глядели».
Сальваторе усмехнулся. Значит, ни одна Елена была на том вечере. После тех событий прошло несколько дней, и Сальваторе не видел ни Локвуда, ни Гилберт. Что ж, классно он тогда развлекся. Эту сучку аж передернуло.