— Понятно, — разочарованно протянул я, изобразив самое грустное выражение лица, на какое был способен. — Спасибо, что сказала…
Зоя довольно ухмыльнулась — ну да, якобы сдала главного врага. Наивные люди. Практически все в клинике считают, что Рита полностью меня контролирует. Воспитывает, всячески ограничивает, отгоняет девушек и запирает на ночь дверь в мою комнату. Чушь полнейшая. Но заблуждение было настолько забавным, что мы активно его поддерживали. Игра в строгую тётю стала традиционной, и в роль Рита вжилась прекрасно. Я был не против. Зато никто не удивлялся, почему у меня не задерживается ни одна девушка. Ещё бы, с такой «свекровью».
Смена закончилась удачно. Рыжую кошку увезла домой радостная хозяйка, осыпав клинику благодарностями и конфетами. Обожаю счастливые финалы, особенно когда сам приложил к ним руку. Ради этого стоит работать. Не представляю, как бы просиживал дни за компьютером в офисе.
Я закончил смену и вышел в холл. Рита убежала пораньше — к подруге, лишив меня приятной компании. Придётся тащиться по пробкам в одиночестве и надеяться, что тётушка не задержится допоздна. С неё станется, дама она общительная и погулять любит.
— Михаил? — донёсся сзади знакомый голос. Звучный, низкий, с заметной хрипотцой.
Я обернулся и встретился взглядом с Анной. Глаза у неё были ясные и удивительно голубые, как у сиамской кошки. Губы порозовели, на щеках играл румянец. Из собранных в хвост волос выбивалась одна прядь. Одета она была обычно: джинсы, свитер с высоким горлом и обтягивающая короткая куртка. Без каблуков девушка казалась ещё миниатюрнее. Исключительно из-за низкого роста излишняя худоба сходила за стройность.
— Какой сюрприз! — улыбнулся я и картинно развел руками. — Мы уж и не надеялись.
— Я не могла не прийти, — сказала Анна абсолютно серьёзно. — Ведь ты думал обо мне.
Мы теперь на «ты»? Ладно, так даже лучше.
Она смущённо потупилась и убрала прядь за ухо. Стало видно, что бледную кожу на запястье покрывают выведенные маркером буквы — размашистые, неразборчивые. Я рецепты и то понятнее выписываю. Надпись была свежей, несмазанной и гласила: «прямо и по кругу». Весьма психоделично. Анна регулярно себя маркером разрисовывает?
— Пёс идет на поправку, — доложил я. — Можешь забирать.
— В квартире ремонт. Заберу чуть позже, — пообещала она и кивнула на администраторский стол. — Счета я оплатила. Оставлю его пока в стационаре.
Зоя сердито прищурилась, сложила документы стопочкой и щёлкнула степлером. Было заметно, что она жалеет об отсутствии Риты. Я осторожно подхватил Анну за локоть и отвёл в угол. Нечего Зое на нас пялиться и подслушивать.
— Уже видела Гилмора? — поинтересовался я.
— Гилмора? — удивлённо переспросила она.
— Ох… твоего так прозвали. Откликается. Но, если хочешь, переименуй.
— Мне всё равно. — Анна пожала плечами. — Пусть будет Гилмор.
Сомнительный энтузиазм. Вдруг она не вернется? Нельзя упускать свой шанс.
— Тебе куда сейчас?
— Никуда. Я совершенно свободна. Всегда.
Ответ был странным. Многое в ней было странным, до неприличия. Хотелось снять эти завесы тайны и узнать, почему девушка появилась у нас ночью в таком виде, и чем вызвана любовь к чёрному маркеру.
Я повёл Анну в ближайшее кафе и постарался расспросить подробнее. Успеха не добился. Она отвечала скупо, пила минералку без газа и явно предпочитала слушать, а не говорить. Редкое и приятное качество, но в данном случае обидное. Выяснил я мало. Ей девятнадцать лет, живёт одна, летом собирается поступать в университет. Куда — не определилась, и особо не торопится. Мол, времени в запасе тьма, ещё успеется. Большего я из неё не вытянул. Замкнутая девушка, до социопатии один шаг, честное слово. Весь вечер загадочно улыбалась и не сводила с меня глаз. Что она пыталась рассмотреть — понятия не имею, однако её изучающий взгляд сбивал с мысли. Впрочем, неудача лишь подстегивала стучаться в запертую дверь упорнее. Опомнился я в двенадцатом часу, когда Рита вернулась с гулянки и позвонила мне на мобильный: узнать, где драгоценный племянничек собирается сегодня ночевать. Анна тут же вскочила с места и попрощалась, категорически отвергнув предложение проводить её до дома. Номер телефона тоже не оставила, зато бросила напоследок зловещее: «Я сама тебя найду».
И действительно нашла. Через три дня в клубе, на дне рождения друга. Подкралась сзади с банальнейшим жестом из всех возможных — закрыла мне глаза ладонями и прошептала: «Угадай кто». Но я так ждал нашей встречи, что ничего не могло её испортить. Ночь в клубе осталась в памяти разноцветной каруселью, оглушающей музыкой и её поцелуем — робким и неожиданным, но настолько трогательным, что впору было изображать его на открытках.
Две недели пролетели незаметно. Гилмор поправлялся и веселел. Было в этом псе нечто притягательное. Такого мудрого и понимающего существа я не встречал. На прогулках он хромал, но вёл себя жизнерадостно. Поразительная выдержка и никакого лишнего тявканья. Охотно забрал бы Гилмора себе. Увы, Рита была против. Она давно зареклась, ещё в институте, что домашних животных заводить не будет. Хватит с неё работы. Да и велик соблазн потерять контроль и обрасти десятком беспризорных зверушек.
Анна не слишком интересовалась будущим питомцем. Мы часто виделись, она хорошела день ото дня, становилась смелее и разговорчивее. Даже сдала номер телефона. Увлекалась астрономией, много говорила о звёздах и мечтала выучить карту неба наизусть. Ненавидела аптеки и лекарства, а в особенности таблетки. Сидела на какой-то безумной диете, от еды отказывалась, пила только воду. Зачем морить себя голодом при весе в сорок килограмм, я не понимал, но своё мнение не озвучивал. Указывать человеку, что ему делать и как жить — вернейший путь в бездну. Надписи на руках каждый раз менялись, фразы оставались непонятными, а иногда набор слов и вовсе казался чушью. Анна могла встать посреди улицы, вынуть из кармана маркер и начать выводить буквы. На вопрос, для чего ей это нужно, отвечала кратко: «Чтобы не забыть». Подобные заскоки меня забавляли, а вот Риту жутко бесили. Впервые в жизни моя девушка не нравилась ей так сильно. Обычно тёте было просто всё равно, хоть перекупщицу с Птички домой приводи.
— Скоро ли ожидается стандартный финал? — разозлилась Рита, стоило в очередной раз проводить гостью за порог.
— Брось. Она же милая. Объявилась, Гилмора забирает, зря ты переживала.
— Ни фига не милая. Не девушка, а дендроморфная псевдоразумная тупайя.
— Прекрати.
— Миша… — проникновенно выговорила тётя и подошла ближе. — Она в ноль неадекватная. Это не приколы, а патология. Даже Зоя лучше.
— А вдруг у меня любовь? — усмехнулся я.
— Нет, — авторитетно заявила Рита. — У тебя дурь. В чистом виде. Это и страшно, она долго выветривается.
Спорить я не стал. О чем? Стопроцентной уверенности не было. Глупо строить планы через три недели после знакомства. И вообще строить планы глупо, жизнь тем и прекрасна, что непредсказуема.
На выходных мы с Анной посетили планетарий. Она была не по-детски повернута на звёздах, разве что на потолке их не выискивала. Причин отказаться я не нашел, и быстро об этом пожалел. С расписанием не повезло: фильма нужно было ждать час. Анна обрадовалась и потащила меня в музей. Там было, мягко говоря, неуютно. Народу — тьма, всё вертится, звякает, блестит. Глаза разбегаются: макеты, телескопы, сферы, манипуляторы, оптические иллюзии. И вокруг дети, много детей. Не подозревал, что во всем городе столько наберётся.
Моя спутница подбежала к плазменному шару, пускающему затейливые молнии, и хлопнула в ладоши. Рукав кофты сполз до локтя, обнажив выведенные на коже каракули — «позже будет мимо». Так содержательно… Анна обошла красную подставку и хихикнула. Дети и те радовались меньше. Хотя светильник из шара вышел бы забавный. Я подошёл к ней, искоса поглядывая на часы. Фильм, начнись скорее!
— Знаешь, — прошептала Анна и прижалась ко мне. На её пунцовых щеках заиграли ямочки. — Думаю, ещё немного, и я могла бы остаться. С тобой. Навсегда.
Шар в очередной раз вспыхнул, молния вырвалась и шибанула в прозрачную стенку. Ровно напротив меня. Прекрасно. Пожалуй, если бы я выбирал нелюбимые слова, это были бы «карцинома» и «навсегда».
Анна нетерпеливо подпрыгнула и понеслась к длинному стеклянному столбу, внутри которого бушевала гроза. Его облепили школьники, но она ловко втиснулась между ними и завороженно уставилась на хитрую конструкцию. Дурдом. Впору чувствовать себя экскурсоводом младшей группы. Свидание мечты, ага.
Весь час Анна металась по музею и выражала бурные восторги, я сдержанно улыбался. Наконец этот кошмар закончился, и мы прошли в зал. Расселись по местам, точнее разлеглись, поскольку кресло так сильно откидывалось назад, что больше напоминало кушетку. На огромном куполе высветились картинки. Стандартный общий обзор: восход Солнца, фазы Луны. Затем включилось тусклое освещение, запустился сам фильм. О чём он был, я не уловил. На экране мелькали звезды, а в мыслях кружилось лишь одно слово: навсегда, навсегда, навсегда…
В родных стенах я быстро пришел в чувство. Холодный душ, яблочные оладьи и болтовня Риты — стопроцентный рецепт хорошего настроения. О девушках думать не хотелось. Предстояло посетить семинар по гастроэнтерологии, лишние заботы были ни к чему.
Анна объявилась без предупреждения, через четыре дня. Рита накануне поговорила с Зоей, да так, что разнимать их позвали главврача. Обеих заставили писать объяснительные, без взысканий не обошлось. Домой мы приехали на взводе. Поэтому нежданный звонок в дверь меня не обрадовал. Я как раз собирался отвезти тётю по магазинам — пусть успокоится, расслабится, накупит кучу дребедени. Не могу видеть её грустной.
— Надо поговорить, — заявила Анна с порога.
Ненавижу подобные начала, сразу тянет распрощаться.
— О чём? — из вежливости поинтересовался я, прекрасно зная ответ. «О нас», «о наших отношениях», «о твоём эгоистичном поведении» — вариантов масса, а суть одна.
— Давай вернём всё, как было, — вдруг выдала она. — Как стало сейчас, мне не нравится.
Я щёлкнул выключателем, яркая лампочка зажглась, осветив коридор. Анна недовольно прищурилась. Вид у неё был бледный, почти болезненный. Глаза лихорадочно блестели, накрашенные алой помадой губы дрожали.
— Ты заболела? — забеспокоился я и приложил ладонь к её лбу. Анна отпрянула, сердито выдохнула. Странная реакция. А такой холодный лоб — даже аномально. Просто ледышка. Голову в морозилке держала что ли?
— Не трогай меня, — прохрипела Анна яростно. — Я в порядке.
— Сомневаюсь.
— Откуда тебе знать? Ты не врач, а ветеринар.
Да уж, с этим не поспоришь. У людей и животных слишком разная физиология, но многие убеждены, что разницы нет. Друзья обращаются за помощью часто. Конечно, любой мой совет начинается со слов: «обратись к врачу».
— Извини, — она сменила тон на заискивающий. — Не хотела грубить.
— Ничего страшного. Ты права. Я действительно не врач. Но любой поймет, что в поликлинику тебе заглянуть не помешает.
Анна устало улыбнулась:
— А ты знаешь, что половина звёзд — двойные? Они связаны и вращаются вокруг общего центра.
Я не сдержал вздох. Тоже мне википедия. Почему всегда так? Ведь я не гружу посторонних, что собака различает около полумиллиона запахов, а некоторые гусеницы — хищники. У каждого человека найдётся тема, в которой он разбирается лучше других. Плюс, я стараюсь не умничать. Окружающие могли бы отвечать тем же!
Анна обиженно надулась, из комнаты вышла Рита при полном параде: косметика, блестящее платье, высокая прическа. Конечно, поход по магазинам — крайне ответственное дело.
— Мы едем? — осведомилась она, проигнорировав гостью.
— Само собой, — отозвался я с благодарностью. Разговоры о звёздах не доставляли.
— Зайду позже, — среагировала Анна и метнулась к выходу.
Я закрыл за ней дверь, выдав дежурную фразу «позвоню тебе», хотя набрал бы её номер разве что под прицелом. Рита усмехнулась, но промолчала. Спасибо ей за это.
Суматоха следующих дней напрочь отбила желание париться о чём-либо кроме работы. Пришлось отпахать около полутора суток с символическими перерывами на сон: половина коллектива слегла с гриппом. Гилмор бесился в клетке и поглядывал на меня с тоской, настаивая на прогулке. Томиться в заточении ему надоело. К вечеру я буквально валился с ног. Весна — пора любви, начало дачного сезона, а ещё у всех обостряется активность. Если бы не Рита, я уснул бы прямо в кабинете. Она таскала мне кофе и даже увела особо скандального посетителя. Долбанутый мужик в нелепых штанах на подтяжках настаивал, что правильно кормит своего кота — исключительно рыбой и мясом. Натуральное питание, ага. Его вовсе не переубедил тот факт, что к году у питомца развилась мочекаменная болезнь.
Выходные мы с Ритой провели вдвоём, за городом, на базе отдыха. Лес, пруд и полная релаксация — прощай, стресс. Возвращаясь, я заметил в нашем дворе Анну. Она стояла у дерева, в легкой ветровке, небрежно накинутой на плечи. Ветер трепал её волосы, длинные и какие-то безжизненные. Цвет лица был близок к серому, под глазами залегли глубокие тени. Взгляды по сторонам она кидала весьма хмурые, у меня аж мурашки по спине пробежали. Я повернулся к Рите и ткнул в бок, но когда мы оглянулись, Анны и след простыл. Или она мне почудилась? В любом случае, звонить я не стал. Вопрос «Не ты ли караулишь меня во дворе?» звучал бы, как минимум, глупо.
К сожалению, всё хорошее заканчивается, и выходные тоже. Мне выпала ночная смена с Ритой и Зоей. Они не ругались, показательно друг друга игнорировали и общались строго по работе. Часы тикали, вечерние посетители расходились, очередь редела. К двум часам ночи клиника опустела. Рита с чистой совестью удалилась спать в стационар, Зоя уселась за стол разгребать документы. Молодцы, что разошлись по разным углам. Не хочу выслушивать их перепалки.
Дел и без посетителей накопилось по горло, и я засел в кабинете. Едва успел скачать с электронного ящика результаты анализов, пришедшие из лаборатории. Компьютерная сеть снова глюкнула, интернет отвалился. И это ещё ерунда! Систему видеонаблюдения чинили уже неделю. Камеры работали, а запись не велась. Специалисты, называется.
Я отправил анализы на печать, чтобы вклеить в карту. Принтер зашуршал, бумага поползла наверх, распространяя запах тонера. Из холла донёсся грохот, будто на пол упало что-то небольшое, но увесистое. Зоя опять степлер уронила? Неохотно поднявшись с насиженного места, я шагнул к принтеру. Грохот повторился. На этот раз более мощный. Зоя опрокинула всё содержимое стола?
Я выскочил в холл. Догадки подтвердились: пол устилали бумаги и осколки светильника, в углу валялся монитор с треснутым экраном. Сама Зоя сидела неподвижно, завалившись на стол, и обнимала голову руками. Разглядеть её за полкой было сложно. Что у неё стряслось? Истерика? Жаль, у меня плохо получается успокаивать людей.
— Зойка, ты чего? — как можно спокойнее спросил я. Проблеск жалости в голосе, и придется наблюдать рыдания и размазывание соплей по лицу. Хватит, насмотрелся.
Она не ответила и не пошевелилась. Тяжело вздохнув, я обошёл стол. И тут же замер на месте. Голова Зои была повернута под неестественным углом, шея припухла, остекленевший взгляд уставился в никуда. Даже дураку было ясно: дело дрянь. Искать пульс не имело смысла. Что здесь произошло?! Надо срочно вызвать полицию. В холле пахло палёной пластмассой, под ногами блестели кусочки стекла. Кто бы это не сделал, он может быть поблизости. Я попятился к выходу, но вовремя притормозил. Чёрт, Рита!
Коридор показался бесконечно длинным. Сердце учащённо забилось, дверь стационара стала ближе. Последний поворот и… удар в челюсть, тупая боль, темнота.
Я не сразу сообразил, что сижу на полу в коридоре, привалившись к стене. Голова кружилась и гудела, к горлу подкатывала тошнота. Привет, сотрясение. Вожделенная дверь — в двух метрах, прямо по курсу — аптечная витрина. Около неё стояла босая Анна и расправляла юбку длинного белого сарафана.