– Очень приятно, Полика.
– Мне тоже.
Рука у фокусника оказалась узенькой и влажной, как будто потной, и Полика с трудом удержалась от того, чтобы вытереть ладонь о джинсы. Она не стала этого делать, поскольку поняла, что подобный жест получится невежливым и неуместным.
– Ты храбрая девочка.
– Спасибо.
Услышать такие слова от знаменитого артиста было очень приятно, и потому Полика не стала рассказывать Удомо, что в действительности её вытолкнул на арену шутник Трындель, а сама она очень даже сомневалась, идти или нет.
Вместо этого девочка осведомилась:
– Что я должна буду сделать?
И услышала неожиданное:
– Отвлечь внимание публики, красавица. – Чёрный маг вскинул руку, и зрители послушно разразились аплодисментами. – Каждый фокус – обман, и твоя задача сделать так, чтобы он прошёл без сучка и задоринки.
– Обман?
– Фокус.
– Разве вы не настоящий волшебник? – удивилась Полика.
По лицу Захариуса пробежала злая тень, однако девочка не заметила её в ярком свете ламп и прожекторов. К тому же Полика смотрела в зал, на хлопающих людей, и потому упустила из виду неприятную гримасу.
– Разве папа не говорил тебе, что в цирке не бывает настоящих волшебников?
– Как раз папа всегда говорит, что настоящие волшебники работают в цирке, – ответила Полика, продолжая улыбаться зрителям. Ей нравилось их внимание. – Кстати, а где Джузеппе?
– Скоро появится, – пообещал Удомо.
– Он всегда выходил на парад-алле.
– Сегодня Джузеппе приболел, – сообщил чёрный маг и поднял руку, призывая зал сосредоточиться. – Почтеннейшая публика! Только сегодня и только сейчас эта маленькая храбрая девочка совершит – с моей помощью, разумеется! – настоящее чудо!
Барабаны выдали сладко-тревожную дробь, и в цирке наступила томительная тишина. Все замерли, готовые разразиться восторженными возгласами.
– Ты готова? – шёпотом спросил Захариус.
– Что я должна делать?
– Пока просто стой.
– Где?
– Здесь.
Удомо щёлкнул пальцами, и Полика почувствовала, что поднимается вверх… но не летит, нет, просто из арены под их ногами неожиданно выросла цилиндрическая тумба, выкрашенная в яркие цирковые цвета, и через пару секунд девочка и чёрный маг оказались на трёхметровой высоте.
Публика встретила происходящее вялыми аплодисментами, показывая, что такие фокусы уже поднадоели и все с нетерпением ждут обещанного чуда.
– А дальше? – выдавила Полика, продолжая улыбаться зрителям. И чувствуя себя очень глупо.
– Ничего не бойся, – посоветовал Захариус.
– Я и не боюсь!
– Отлично! – Удомо вновь обратился к публике: – Замрите!
Тревожная музыка резко прекратилась, оркестр умолк, зрители притихли, и стало слышно, как на «футболке» пищат комары. Такого напряжения это представление ещё не знало.
– Фокус, который я вам покажу, называется «Звезда Забвения»! И дети ваших детей будут рассказывать о нём своим внукам! Обещаю!
А в следующий миг, не дожидаясь очередных аплодисментов или возгласов, чёрный маг вскинул руки и на несколько секунд замер в странной позе: словно отпихивая от себя что-то невидимое. Причём, если судить по напряженному лицу Удомо, это «невидимое» было весьма тяжёлым и не очень приятным. Возможно, плохо пахло.
Но в действительности, конечно, ничего «невидимого» перед ним не было, просто Захариус колдовал, творя одно заклинание за другим и увязывая их в единое волшебное полотно.
Прошла секунда. Потом другая. Третья.
На лбу Удомо выступили крупные капли пота, но прежде чем их кто-либо заметил, высоко-высоко, под самым куполом, засветилась маленькая, но необычайно яркая фиолетовая точка. Настолько маленькая, что её увидели только потому, что чёрный маг тянул к светящейся малышке руки.
Точка вспыхнула, засверкала, затем опустилась ниже, став при этом чуть больше. Потом ещё больше – размером с апельсин, потом – с футбольный мяч, и продолжила расти, одновременно снижаясь к замершей на тумбе Полике.
Это и была Звезда Забвения.
Казалось, её соткали языки фиолетового пламени… Казалось, она вот-вот сожжёт «Четыре Обезьяны» безумным колдовским огнём… Казалось, нет спасения от фиолетового жара, но когда Звезда оказался рядом, Полика поняла, что она холодна. Пылала, но не грела. Светила, но не обжигала.
Звезда оказалась обманом, но при этом – необычайно красивым.
– Она прекрасна, правда? – прошептал фокусник.
– Она очаровывает, – признала заворожённая девочка.
– Так и должно быть, – тихонько рассмеялся Удомо. – Так и должно быть.
А Полика во все глаза смотрела на яркий, искристый, переливающийся фиолетовым пламенем шар и не понимала, что не может от него оторваться. И никто из зрителей не мог. Раскрыв рты и вытаращив глаза, они бездумно замерли в креслах, готовые просидеть в них вечно, наплевав на все дела и мечты.
Проглотивший мороженое мальчик… семейство Выдриусов… фея Двора Бесподобных… Все зрители…
Все сидели околдованные, потому что…
Звезда Забвения притягивала.
Звезда Забвения поглощала.
Но никто, никто из собравшихся в зале этого не понимал.
– Дотронься до него, – предложил Захариус, когда шар холодного пламени оказался совсем близко от девочки.
– А можно?
– Конечно.
Полика осторожно, готовая в любой момент отступить, протянула руку и погрузила кончики пальцев в переливающиеся языки фиолетового цвета.
– Приятно, правда?
Холод Звезды оказался не страшным и не резким. Фиолетовое пламя можно было сравнить с прозрачной морской водой – прохладной, но освежающей.
От кончиков пальцев холодок пробежал по телу, но принёс лишь весёлые мурашки – сначала, и ощущение свободы, лёгкости и беззаботности – потом.
– Тебе хорошо?
Голос Захариуса звучал как будто из соседней комнаты.
– Очень, – кивнула девочка.
– А теперь произнеси своё имя, – попросил престидижитатор. – Громко!
– Уди!!! – завопил Страус.
И красно-синий Барсук не подвел.
На него тоже напал бедозавр, однако Уди не растерялся, а, уклонившись от зубастого ящера, ловко вскочил ему на спину и накинул на голову сдёрнутую с плеч рубашку.
– Ий-у!!
Сначала ослеплённый, потерявший ориентацию бедозавр закрутился на месте, совершенно не понимая, что предпринять, а затем как сумасшедший понёсся вскачь, ломая всё на своём пути и мечтая лишь о том, чтобы избавиться от наглого наездника.
– Ий-ех-уу!!
Ловкий Уди совсем не испугался бешеной скачки. И не растерялся. А увидев, что второй бедозавр мчится за Хишей, ощерив полную клыков пасть, Барсук ухитрился развернуть своего скакуна и направить его на столкновение.
И через секунду после того, как Дикий Страус истошно завопил: «Уди!!!» – зубастые ящеры врезались друг в друга.
Разогнавшиеся, ослеплённые, один – погоней, а второй – чужой рубашкой, они сначала взвыли, потом, рыча, покатились по земле и остановились, лишь сломав вагончик Ушастой Бетти, из которого с визгом вспорхнули летучие мыши, крылоцапы и вопилки. А бедозавры замерли посреди обломков, оглушённые и грязные, с глупым видом озираясь по сторонам.
Барсук же, успевший спрыгнуть с ящера перед самым столкновением, вновь толкнул Дикого:
– Скорее!
И беглецы припустили дальше.
– Только не смотри назад! – напомнил Страус.
– Ага.
Хиша не знал, что за странные фиолетовые лучи освещают поляну, но подозревал, что ничего хорошего они не сулят, вот и умолял друга вести себя осторожнее.
– Закрой глаза девчонке! – прорычал Уди.
– Ох!
Дикий вдруг понял, что не позаботился о схваченной фее, и обругал себя так, как давно себя не ругал.
– Закрыл?
– Да!
– Мне страшно! – пролепетала Ириска, на лицо которой легли жёсткие перья страусиного крыла.
– Сейчас, сейчас…
Беглецы углубились в лес, и лишь когда позади осталось достаточно много кустов и деревьев, Хиша позволил им остановиться на короткий отдых.
– Здесь!
Барсук кивнул, упёрся передними лапами в колени и принялся шумно дышать.
Страус тоже кивнул, после чего снял девочку с плеча, поставил её на пенёк, дружелюбно потрепал по разлохматившимся волосам и осведомился:
– Ты почему не защищалась?
– Извините? – не поняла Ириска.
Ей было страшно и непонятно, её потрясло внезапное появление невиданных зверей, похищение и стремительное бегство в тёмный лес. Трясясь на плече Дикого Страуса, девочка видела и покатившихся вдоль зрительских рядов кабанов, и столкнувшихся бедозавров, один из которых явно собирался её съесть, и почти поверила, что спасения не будет. Она готовилась разрыдаться в голос, но неожиданный вопрос заставил Ириску удивлённо хлопнуть ресницами:
– Что я не сделала?
– Не кричи, нас могут услышать. – Страус нервно огляделся. – Мы всё ещё слишком близко от цирка.
– Если нас услышат, то меня спасут?
– От чего? – не понял Хиша.
– От тебя. – Ириска топнула ногой. – Зачем ты меня похитил?
– Я тебя спас, – растерялся Дикий.
А его друг, невиданных размеров барсук, который уже успел отдышаться после схватки с кабанами и бедозаврами, выразительно покрутил когтем у виска, показывая девочке, как сильно она ошибается. После чего принялся сосредоточенно надевать мятую рубашку.
И, наверное, именно этот жест именно этого зверя – наряженного в красно-синее барсука – успокоил Ириску. Она почувствовала… Не поняла, а именно почувствовала, как чувствовала будущих подружек в новой школе, что рядом с ней друзья. Что ни страус, ни барсук не сделают ей ничего дурного.
И потому следующий вопрос девочка задала совсем другим, спокойным, тоном:
– От чего вы меня спасли?
– Ещё не знаю, – признался Дикий.
– Надеюсь, ты понимаешь, как глупо выглядишь? – поинтересовалась Ириска и тем окончательно смутила шумную птицу. – В общем, так: если вы меня отпустите, я обещаю не рассказывать родителям о вашей выходке, и вас не накажут.
– Мы тебя спасли не «от чего», а «от кого», понятно? – опомнился Хиша. – Мы пока не знаем, что делает Захариус, но это фиолетовое сияние выглядит весьма подозрительно.
– Почему ты не защищалась? – перебил друга Уди. И уставился на девочку так, словно именно она скрывала от друзей тайну Шести Удивительных Сапфиров.
– Да! – поддакнул Хиша, вспомнивший, что его тоже волнует этот вопрос.
Не тайна Сапфиров, конечно – о ней Дикий сейчас не думал, – а почему Ириска ничего не предприняла в зрительном зале.
– Как я могла защищаться, если вы прикинулись циркачами, а потом напали на меня и схватили? – удивилась девочка. – К тому же ты говорил о билетах, и я решила, что ты – контролёр.
– О каких билетах?! – взвился Страус. – Ты что, уснула? Захариус явно колдовал на арене, а ты сидела и смотрела! И даже хлопала!
– И улыбалась, – поддакнул Барсук.
– Я видел!
– Я тоже!
– Почему ты не защищалась?
– Как не защищалась? – Девочка никак не могла взять в толк, чего от неё хотят странные животные. – От кого?
– Не морочь мне голову. – Теперь не выдержал Уди. Он, в отличие от друга, не стал повышать голос, зато легонько коснулся когтем запястья Ириски: – Ты носишь плетение Первого Письма, фея, а такие браслеты не делают ни в подарок, ни на продажу.
– Нас не проведёшь, – подбоченился Дикий. – Мы всё видим и всё подмечаем.
Друзья одновременно улыбнулись, а девочка изумленно уставилась на правую руку, которую действительно украшал трехцветный, бело-сине-красный, нитяной браслетик весьма хитрого плетения. Обычный на первый взгляд браслетик, однако и Страус, и Барсук смотрели на него с огромным уважением.
– Ты сплела его сама, сплела для себя, а значит, ты прошла первую ступень посвящения и ты – Непревзойдённая. Хоть и ученица.
– Ученица Непревзойдённых, – поправил друга Хиша.
– Теперь правильно, – одобрил Уди.
– Какая я? – растерялась Ириска, продолжая недоумённо смотреть на браслет. Казалось, она не могла поверить, что видит свою руку и своё украшение.
– Вас учат защищаться от колдовства, – продолжил Страус. – Вот мы и спрашиваем: почему ты ничего не сделала?
– О чём ты сейчас говоришь?
– Проснись, Непревзойдённая!