– Линда, я не знал, что ты говоришь по-испански. Наша церковь каждый год отправляет команду медиков и строителей в Боливию. Но никто не мог связать и двух слов на испанском. Поедешь с нами в этом году?
Я знала об их поездках – и знала, что там тяжело и неприятно, это не мой тип путешествий. Но из вежливости я сказала, что подумаю.
Уходя, он сказал:
– Я к тебе еще зайду.
И зашел. В 8:15 утра он уже сидел в моем офисе. Он расписал мне планы на год: набрать персонал в клинику и поработать над церковью в Колькеамайя, бедной деревне высоко в Андах. Он сказал:
– Мы поплывем по реке на плоту, будем ходить пешком между стройплощадками и спать на соломенных циновках. Возможно, там не будет туалетов. Будет здорово, тебе понравится!
Я вежливо слушала его, но внутренне закатывала глаза и думала: «Ни за что». Когда речь заходила о путешествиях, я становилась капризной неженкой. Это муж и дети любили рюкзаки, палатки, походы и приключения. Я снова сказала пастору, что подумаю.
Несмотря на дурное предчувствие, идея о поездке запала мне в душу, и я решила: «Поеду и заодно отдохну от работы. Может, мне придет в голову, что делать дальше».
Я согласилась ехать по очень эгоистичной причине. Мне нужно было отдохнуть от работы и перестать грустить. Я пообещала себе: если все наладится к моему возвращению и я пойму, что сама виновата, увольняться не стану.
Мой муж и сыновья считали: «Ее отправят домой первым же самолетом. У нее ничего не выйдет. Она с таким не справится».
Но я справилась. Я удивила себя и поразила свою семью. Мне понравился этот опыт!
В той поездке произошли все приключения, которые описал пастор, и многие другие. Я работала с людьми, жившими в невероятной нищете. Большинство были пастухами или земледельцами. У них были глинобитные дома с соломенными крышами, где они спали на жестком земляном полу под несколькими одеялами. Часто они ели свой незатейливый обед всего раз в день. Но несмотря ни на что, они были счастливы и жили так, будто их ничто не тяготило.
Их счастье озадачило и смутило меня. У них ничего не было, и они радовались. У меня было все, чего недоставало им, и я была несчастна.
Я долго рассматривала себя в зеркале. Увиденное мне не понравилось. Я спросила себя: «Что со мной не так? Что с тобой не так?»
Правда была жестокой. Меня заботило только собственное эго, статус, деньги и показуха. Мои приоритеты были неправильными. Мне предстояло серьезно задуматься и измениться.
Когда я вернулась на работу, меня ждал еще один сюрприз. Ситуация не то что улучшилась, а стала намного хуже. На это я не рассчитывала. Я уволилась с легким сердцем; а вот с деньгами стало туго. К счастью, муж поддержал меня, и мы стали жить скромно еще до того, как это вошло в моду.
Еще два года я жила без постоянной работы. Мой объезд через Боливию длиной 4000 миль сбил меня с накатанной дороги к богатству и славе. Я много думала о том, что поняла за это время.
Я поняла, что деньги – это просто вещь. Люди – семья, друзья и знакомые – важнее вещей. Я узнала, что жить проще намного лучше. Сейчас я довольствуюсь малым. Моя нынешняя зарплата не такая высокая, зато у работы есть преимущества – и я счастлива. Интересно, что и окружающие стали счастливее!
Еще один плюс – я узнала, что испытания – это хорошо, я люблю их! Я езжу в Боливию так часто, как только могу, чтобы напомнить себе о том, что имеет значение в жизни.
Если вы оказались на ухабистом жизненном пути, просто продолжайте шагать. Может быть, вам придется сделать такой же крюк, как мне, чтобы научиться жить просто, счастливо и с приключениями.
Линда И. Аллен
Жить полной жизнью
Я считаю, что простота – это первый шаг к разумной жизни.
Пока я ждала ответа, мое сердце было готово выпрыгнуть из груди.
– Вики, привет. Как твой новорожденный?
– О, он просто прелесть, Ким. Я звоню как раз насчет него. И насчет вариантов возвращения на работу. Не могу представить, что буду каждый день бросать его и уходить до вечера.
Я принялась разглагольствовать о том, как мне нравится быть мамой. Она слушала, а я рассказывала, как мне хорошо с малышом, как мы гуляем, как он улыбается и как его пухлый кулачок обхватывает мой палец.
В конце я предложила ей свой вариант: я выхожу менеджером отдела маркетинга крупного торгового центра на полставки и делю свои обязанности пополам с другим менеджером.
Заливаясь соловьем, я рассказала, что прочитала статью, где говорилось о разделении обязанностей, и какая это прекрасная альтернатива для мам, которые хотят «все успеть» – и семью, и карьеру – и при этом не слишком напрягаться.
Она молчала.
Я исчерпала весь свой запас отговорок, убеждая ее, как сложно мне будет работать полный день и пытаться воспитывать ребенка. В ожидании ответа я затаила дыхание.
– Послушай, Вики. Я думаю, что тебе стоит остаться с ребенком, а если захочешь, можешь писать для нас рекламные тексты вне штата. Я знаю, что ты хотела подольше побыть с семьей, не упускай эту возможность. Мы обе понимаем, что позиция ведущего менеджера, которую ты занимала раньше, – это полноценная работа, а не подработка.
В тот момент я ощутила невыносимое облегчение. Выдохнув, я улыбнулась мужу, который ждал рядом и следил за моей реакцией. Держа трубку у подбородка, я радостно помахала кулаком и сказала одними губами: «Да!»
– Хорошо, Ким, ты, наверное, права, – я изобразила расстройство. – Я просто хотела обсудить с тобой этот вариант, потому что не готова вернуться на полноценную работу.
– Я понимаю, Вики. Думаю, что ты делаешь правильный выбор. Мы будем скучать по тебе, но все перемены всегда к лучшему.
Она с пониманием отнеслась к моему решению оставить карьеру. Кажется, моя начальница догадывалась, что я уйду, потому что рассказала, как будет искать мне замену, и предложила стать поручителем.
Повесив трубку, я подбежала к мужу и обняла его. Наш малыш, Люк, смотрел на меня во все глаза. Я схватила его и затанцевала с ним по кухне, крепко держа сынишку на руках.
И следующие десять лет я продолжала «крепко держать», потому что моя жизнь круто изменилась.
Я выбрала простую жизнь больше десяти лет назад. Я была готова отказаться от излишеств, но дома с Люком, а позже и с Лизетт, я стала гораздо богаче, чем представляла.
По утрам мне больше не надо было носиться по ресторанам в надежде стремительно и недешево позавтракать. Больше не нужно было спускать деньги на одежду, чтобы собрать идеальный деловой костюм. Мою жизнь наполнили объятия, сказки и утренние прогулки в парке.
Днем Люк спал, а я читала и играла на пианино, которое раньше собирало пыль в подвале. Мне больше не надо было встречаться с нервными владельцами магазинов, высчитывать маркетинговый бюджет или бегать по мероприятиям, пытаясь в ущерб себе удовлетворить сотни людей.
До Люка и Лизетт обедать приходилось заказанной ресторанной едой в компании сотрудников торгового центра за длинным столом для переговоров. Теперь – симпатичная скатерть для пикника на траве, сэндвичи с арахисовым маслом и джемом и непроливайки с яблочным соком.
Мои послеобеденные переговоры о том, как растянуть бюджет, превратились в развивающие занятия с четырехлетним сыном с помощью «Улицы Сезам» и «Мира слов».
Теперь мы «обсуждаем бюджет» в булочной, споря, купить булочку с заварным кремом за 75 центов или пончик за 30 центов с глазурью и посыпками. Итог совещания (к нему мы пришли за пять минут, а не за недели, как раньше): пончик выгоднее.
Мои вечера сильно изменились: я все время надеюсь, что мои маленькие коллеги поспят подольше, а я успею написать текст.
Конечно, дни стали длиннее. В торговом центре я работала с девяти до шести, а теперь тружусь с восьми утра где-то до половины десятого вечера, пока мой «штат» не ляжет спать. Но в конце дня я чувствую, что чего-то достигла, что благодаря мне жизнь двух человек стала лучше, и они меня любят.
По вечерам я ужинаю дома с семьей, а не стою в очереди в столовую торгового центра – опять перекус на ходу, – проверяя время на часах, чтобы точно успеть сделать все дела по списку и вернуться домой хотя бы к семи.
Всем «увлекательным» карьерным делам нашлась замена, и, несмотря на сократившийся доход, мы стали экономить больше денег и даже выплатили ипотеку – просто у нас стало меньше излишеств.
Дорогие поездки и новые автомобили больше меня не привлекают. Моя жизнь насыщена первыми словами, первыми шагами и даже первыми падениями – за которыми следуют крепкие объятия и поцелуи в пухлые щечки.
Теперь я жду, что мы будем неспешно ездить на велосипедах в парк, а за покупками на нашем – да-да – микроавтобусе (немного подержанном, не новом), где гораздо больше места, чем в модном, но прожорливом внедорожнике.
По ночам мы теперь купаемся, собираем «Лего» и, по особым случаям, смотрим диснеевские фильмы про принцесс и исполнение желаний.
Конечно, до того важного дня, когда я позвонила бывшей начальнице, у меня было больше дел, но я ни на что не променяю свою новую и простую жизнь.
Виктория Лафэйв
Кексы и карма
Нам нужно учиться быть себе лучшими друзьями, потому что мы слишком легко становимся своими злейшими врагами.
На нас, взрослых, лежит масса повседневных задач: работа, семья, дети, дом и общественная жизнь; порой это большой стресс. Я была одной из таких на все согласных мам-жен-работниц-домохозяек в одном флаконе. У меня были настоящие боевые тактики, позволявшие мне исполнять свои обязанности с военной точностью и эффективностью.
Отчет на двести страниц к утру? Не проблема! Пять тысяч кексов для детского сада завтра к обеду? Легко! Я формировала план действий, обозначала линию атаки и не брала пленных. Кто больше: родительский комитет, совет собственников, бойскауты? Я чувствовала себя неуязвимой. Но была ли я счастлива?
Да, я все успевала. Но все силы, здоровье и рассудок я тратила на других. Я чувствовала себя пустой, злой и недооцененной. Теперь я знаю, что сама была в этом виновата.
Когда у меня обнаружили рак груди, я впала в прострацию и решила, что хочу прожить жизнь – или ее остаток – со смыслом. Доктор велел уменьшить стресс и лучше заботиться о себе. Я наконец поняла, что мне нужно ценить свою жизнь. И вот тогда я обнаружила удивительный феномен под названием «карма».
Не знаю, кто придумал, что энергия, которую вы ежедневно выпускаете в мир, возвращается к вам обратно, но браво тому парню. Он обошел нас всех на световые годы.
Вначале я скептично к этому отнеслась – не может все быть так просто, – но у меня совсем иссякли идеи, и я отчаянно захотела снова жить, как прежде. Поэтому я слегка изменила свой утренний распорядок. Я подходила к зеркалу и спрашивала себя, какое чувство жду сегодня. И ответ всегда был: «Радость!»
Перед тем как поделиться радостью, мне нужно было где-то ее взять. Так я и сделала. Для начала пришлось избавиться от гнева, который тяжким грузом скопился за много лет, чтобы освободить в сердце место для счастья. Затем я сменила работу на более приятную и творческую.
Страшный диагноз подсказал мне, что время слишком ценно, чтобы тратить его впустую. Теперь я провожу драгоценные минуты только с любимыми людьми, окружив себя наставниками и близкими друзьями, которые вдохновляют меня и радуют. Вместо того чтобы отвечать «да» на каждую просьбу, я выбираю дела, к которым у меня лежит душа. Поэтому не просите меня испечь кексы. Я люблю их есть, но мне не нравится их готовить. Зато я с радостью помогу вам сделать творческий проект.
Старые привычки сложно разрушить, особенно если вы дожили до моего возраста. Но пусть не сразу, а через пятьдесят лет, но я благодарна за свой путь к счастливой жизни. Каждый день я смотрю в то же самое зеркало, задаю себе все тот же вопрос, и ответ наполняет мое сердце радостью. А если кто-нибудь поделится со мной радостью в виде кекса, то будет еще лучше!
Глория Хандер Лайонс
Мой городок
Доброта – это золотая цепь, которая сковывает людей воедино.
Большинство студенческих городков – это безумные, суматошные, чудесные места, но Арката в Калифорнии, пожалуй, чуть безумнее, суматошнее и чудеснее их всех. Арката – дом Университета Гумбольдта, кусочек эпохи 1960-х и пристанище студентов, профессоров, хиппарей, художников, музыкантов, торговцев травкой и загадочных мистиков.
Здесь живут и немало «граждан в возрасте». Тут никого не удивляют ни пожилые женщины с бриллиантами в пупках, проколотыми языками и кольцами в бровях, ни татуированные старики с седыми дредами. Арката принимает всех.
Люди приезжают в Аркату снова и снова. Или остаются здесь навсегда. Этот город притягивает и заставляет любить жизнь. Это необъяснимо, как восторг альпиниста от кислорода на большой высоте или как любовь утенка к собаке, которую он считает мамой. Это называется импринтинг.
В Аркате никогда не скучно. Это место изобилует бесконечной чередой игроков в футбэг и фрисби, музыкантов с бонго, скейтбордистов, одухотворенных женщин и пропитых кочевников. Большинство из них зависают в коммуне или на площади рядом с цветастыми автобусами и пикапами, а их собаки носятся вокруг по широкой орбите. По центру стоит бронзовая статуя президента Уильяма МакКинли, а рядом, бывает, сидит блеклый гитарист, распевающий фолк-балладу, в которой едва ли есть какой-то смысл.
Некоторые зовут это место Городом Дураков. Другие – Северным Хейт-Эшбери. Я люблю звать его домом. Для меня счастье – это город, где я живу.
У Аркаты большое сердце. Здесь всегда было хорошо ребятам, которые не смогли найти работу и даже милостыню. Местные жители не пройдут мимо сирого и голодного. Все готовы помочь ближнему своему и спасти планету. Здесь есть движения по защите поганок, откорму перцин и спасению пятнистой неясыти. Жители Аркаты устанавливают на крышах солнечные батареи, варят собственное биотопливо и вывешивают радужные флаги на двери. В разных местах города можно найти «Еду для людей» (пищевой банк округа Гумбольдт), фермерский рынок бобов и конопли (где меняют объятия на овощи) и ежегодный Устричный фестиваль в аркатском заливе (где многие танцуют раздетыми). Вы также найдете такие странные и разнообразные празднества, как День Анти-Валентина, Неделя вежливости на дорогах, Месяц оповещения о подъеме уровня моря, День езды на работу на моноцикле, Убийство телевизоров и, мой любимчик, День освобождения груди.
Граждане Аркаты не рассчитывают биржевые фьючерсы, не открывают солярии и не зарабатывают на труде рабочих из стран третьего мира. Они не носят костюмы от Prada или дорогие дизайнерские солнцезащитные очки. Они не ездят на «Хаммерах», не носят мех, не выкручивают зимой отопление выше шестидесяти восьми градусов по Фаренгейту, или двадцати по Цельсию. Жители этого города придерживаются веганской диеты, пишут петиции о снятии асфальта с улиц, строят ночлежки для бездомных и ездят в магазин на велосипеде, чтобы купить тофу.
Люди Аркаты всей душой за экологию. Они перерабатывают все, от грязной воды, пластика и алюминия до стекла, картона, объедков и обрезков ногтей. Они рожают дома естественным путем, едят веганские салаты с киноа, пьют женьшеневый чай и делают мыло ручной работы. Они по собственной инициативе собирают мусор с близлежащих пляжей, устраивают марши за мир и празднуют равенство и многообразие во множестве форм. Жителей Аркаты называют разными именами, от дикарей до хиппарей и трусливых защитников окружающей среды. Все эти имена они принимают как комплименты высшей пробы.
Можно сказать, что такие места, как Арката, не имеют никакого значения. В конце концов, признать мир, любовь и многообразие в городе с населением меньше десяти тысяч душ – это сделать лишь крошечный шажок в правильном направлении, а не заявить об этом на весь свет. Но для тех из нас, кто живет здесь, жизнь – это любовь и братство, и удовольствие знать, что в мире еще есть хорошие люди.