Дуся быстро поняла, что любое проявление таланта и усердия на Эдика зевоту нагоняет. Идеология глиста равномерно и гладко проступала на упругих щечках: «Круто жить по кайфу за чужой счет; долбаться на работе - стремно, пусть лошади работают, они там дохнут». <
Дуся быстро поняла, что любое проявление таланта и усердия на Эдика зевоту нагоняет. Идеология глиста равномерно и гладко проступала на упругих щечках: «Круто жить по кайфу за чужой счет; долбаться на работе - стремно, пусть лошади работают, они там дохнут». <
Дуся быстро поняла, что любое проявление таланта и усердия на Эдика зевоту нагоняет. Идеология глиста равномерно и гладко проступала на упругих щечках: «Круто жить по кайфу за чужой счет; долбаться на работе - стремно, пусть лошади работают, они там дохнут». <
Дуся быстро поняла, что любое проявление таланта и усердия на Эдика зевоту нагоняет. Идеология глиста равномерно и гладко проступала на упругих щечках: «Круто жить по кайфу за чужой счет; долбаться на работе - стремно, пусть лошади работают, они там дохнут».
И забежим немножечко вперед. Через несколько дней, когда Эдуард перестал пыжиться и корчить из себя невесть что, он снизошел до разговора с Дусей по душам. (Наверное, соскучился просиживать задницу в одиночестве - друзей у кислых негодников всегда в недостатке.) Подловил Землероеву на внутренней лестничной площадке и начал с хитрой жалобы:
- Засада, денег нет. Не знаешь, когда наследство раздавать будут? А то запарился уже тут ждать...
Из разговоров с Юлей Дуся знала: в последнее время папа Котов - в воспитательных целях - лишил оболтуса ежемесячной субсидии и маме Тане строго приказал не раскошеливаться. Оболтус взял паузу от развлечений, расположился на диване и начал монотонно ждать, когда на него откуда-то сверху просыплется манна.
Пока не сыпалась. Пришлось собирать глянцевые журналы по соседним квартирам. Кино и музыку оболтус презирал - «жевачка для лохов», до книг и музеев его культурный уровень не поднимался, так что - скука. А на скуку, как известно, и Дуся щука, а вовсе не карась.
Уныло и долго жаловался Эдик на житье-бытье. Себя расписывал в превосходных красках радетеля за ближнего: «Видала, какой мамахен стала? Я постарался. Не прошло и десяти лет. Намекал ей, намекал - надо за собой ухаживать, надо за собой следить - парикмахерские там, салоны всякие, шмотье... Добился». Евдокия уже прекрасно представляла, как звучат Эдиковы неустанные намеки - наотмашь в лоб. «Валька тоже... лох. Не может преподу «франклина» в зачетку сунуть. Дал в лапу - все, зачет, гуляй студент!» Радетелем и благодетелем расписывал себя Эдик Котов. Причем совершенно серьезно. На голубом глазу.
Тем же вечером, встретившись с Паршиным, Дуся взяла назад некоторые свои слова:
- Помнишь, я тебе говорила, что впервые встретила такую отъявленную, красочную пакость, как Эдик Котов? Прямо-таки опереточный мерзавец в полный рост, после него остальные подозреваемые - херувимы и ангелы кротости. Сегодня, Олежка, хочу покаяться: была не права. - Дуся ернически склонила «повинную головушку». - Облыжно обвинила парня. Мерзавец из Эдички ни дать ни взять - карикатурный. Просто смех, какая сволочь. А наш убийца, прости за дифирамбы, ради дела стараюсь, - личность неординарная, трудолюбивая, изобретательная и где-то даже - с полетом. Согласен?
- Насчет Эдички не очень понял, - нахмурился Олег. - Юлия его давно знает, он большой хитрец и...
- Да вся его хитрость - тупая и прямолинейна! - на полуслове прервала Землероева. - И отец с матерью видят сына насквозь! Почему, ты думаешь, великовозрастный обалдуй целыми днями баклуши бьет? Почему Котов не запихнул его в институт - самый распоследний, на платное место, для лодырей и дебилов?! Да потому, Олег, - Дуся склонилась через столик небольшой кафешки, где они встречались с Паршиным, - что отец и мать прекрасно знали, Эдик - непроходимо ленив и туп.
- Но Юля...
- Да что твоя Юля! Ее ли дело приглядываться к неприятному злобному мальчишке? Поцапались разок, и ну его к черту, окрестила лодырем и хитрецом. Котов, понятное дело, не обсуждал с ней, не говорил, что у сына чердак не меблирован. Зачем Юльке эти заморочки с тупым пасынком? - От легких уколов по адресу тетеньки Землероева, конечно, не удерживалась. Использовала шпильки при удобном случае.
- Значит, Эдик у нас тупая злобная скотина, - задумчиво припечатал сыщик.
- Где-то так, - согласилась Дуся. - А наш убийца - человек с полетом, с выдумкой, Эдику такой сюжет с переворотом в жизни не изобрести. Как ни печально, самый противный тип среди Котовых - вне подозрений.
- Об этом нельзя судить наверняка, Юлька, знаешь ли, с головой дружит, да и парня лучше знает. Если права она, то Эдик тот еще артист. - На защитных высказываниях Паршина Дуся старалась не сосредотачиваться - время покажет, у кого котелок лучше варит. - Что думаешь о младшем сыне?
- Полная противоположность Эдичке. Как будто кого-то из них в роддоме перепутали. Хороший открытый парень, друзей - море. - Евдокия неловко замялась (не привыкла еще хороших мальчиков подозрениями пачкать) и все-таки продолжила рубить правду-матку: - Тут настораживает как раз то, что успокаивает в старшем брате, - Валентин умен. И если вспомнить его увлечение игрой в «Дозор», где интриги и выдумка приветствуются...
Когда Дуся начинала вербально оформлять мысли хорошим литературным языком, Паршин обычно настораживался - детка подгребает к неприятной сути. Обдумывает каждое слово.
- Ты его подозреваешь? - прямо поинтересовался сыщик.
- В числе прочих, - скуксилась Землероева. - Я просто показываю, что на фоне Эдика, Валя - ума палата, кладезь, расторопный парень. Вся игра «Дозор» построена на изощренном мышлении - загадки, шифры, цейтнот, интрига... Понимаешь? Валя стопроцентно попадает под портрет преступника.
- А тебя это расстраивает.
- Да. Что, если мальчишка заигрался? Знаешь, как игровые наркоманы, запутался в фантазии и реальности? - Евдокия почти жалобно ловила взгляд Паршина. - Юлия тебе уже рассказала, из-за кого отключены камеры наблюдения на пожарной лестнице и внутри периметра «цитадели»?
Олег кивнул.
Отличный парень Валя Котов и впрямь имел море-окиян друзей. Не все из его приятелей могли позволить себе каждый день зависать в кафешках и молодежных клубах, а платить за себя запрещали из гордости. И потому, по словам Эдика, иногда оперирующего трудными словами, Валик вел люмпенский, пролетарский образ жизни, сиречь, попроще выражаясь, терся по подъездам.
Самая шикарная лестничная клетка с огромными окнами на пожарной лестнице - как раз оказалась в доме Котовых. Несколько месяцев молодняк пятнадцати-шестнадцати лет стекался под крышу высокого дома. Встречались, гомонили, сигаретками баловались... Мама Тата решила прикрыть «вертеп», причем не слишком умно. Вначале отправилась искать союзников среди родителей молодняка из своего дома, поговорила со строгими предками девочки Маши, записи с камер наблюдения предъявила...
Девочка Маша на тех записях вовсю курила. И даже обнималась.
Строгие предки запретили детке встречаться с Валиком. Посадили под замок.
А у Валика - любовь. Первые чувства. Скандал образовался.
Валентин ругался и позорил маму:
- Как ты могла?! Следить! Наушничать! За что ты так выставила меня перед друзьями?! Ты хочешь, чтобы я по кабакам терся, наркотики там покупал?!
Чтобы сын терся по кабакам и скупал наркотики, Тата не хотела бы увидеть и в страшном сне. И потому пошла на поводу у взбунтовавшегося подростка. Сошлись на малом: отключили все камеры наблюдения на верхних пролетах пожарной лестницы - туда все равно фиг проберешься, работающих камер на нижних этажах навалом. Внутренние камеры «цитадели» тоже обесточили - по тамошней лестнице только свои шнырят, а за уютными изгибами так много уголков для поцелуев...
В общем, Валик вырос, стал более мобильным, а воз и ныне там - охранная система начинает полноценно работать только когда Котовы съезжают на летнее дачное время. Стылыми зимами и в межсезонье «дозорного» продолжают навещать друзья, которым мамы запрещают курить и целоваться.
- Но вся эта история с камерами не делает из мальчишки подозреваемого, - после глубокомысленного кивка Паршина продолжила Евдокия. - И дело тут не в моих личных симпатиях и антипатиях. У Валентина алиби - девочка Маша. Точнее, уже девушка-студентка.
- Что можешь сказать о пущенных в двухкомнатные квартиры жильцах? Я их еще не видел.
Землероева отрапортовала с душой и расстановкой.
К Эмме Канипаловой, на взгляд Дуси, можно применить довольно устоявшееся выражение «стопроцентная секретарша босса». Высокая синеглазая брюнетка со статью лебедя - под длинной тонкой шеей гордая крутая выпуклость. Но ум совсем не птичий. К любознательной Евдокии Эмма отнеслась настороженно, мгновенно отнесла себя по месту на момент убийства - дома не было, задержалась в городе, приехала к шапочному разбору, когда шефа уже грохнули.
Дуся рассказала, как прогулялась по квадратным метрам огромной, только условно двухкомнатной квартиры, где к кухне внушительная столовая приплюсована, а в гардеробной можно неплохой танцкласс для юной балерины организовать. Как уважительно присвистнула и хитроумно поинтересовалась:
- И дорого обходится?
Но интеллект у секретарши, как говорилось выше, был совсем не птичий.
- Я оплачиваю только коммунальные расходы, - усмехнулась Эмма. - Сюда попала случайно. Пожаловалась Николаю Егоровичу, что приходится съезжать с прежней квартиры, он предложил обосноваться здесь.
- По доброте душевной, - ухмыльнулась Дуся.
- По трезвой мысли, - вернула ухмылку Эмма. - Эта квартира предназначена для Эдика. Но пока он не вошел в доверие, квартире не позволяют пустовать, она всегда под наймом. Мне повезло в одном - на тот момент прежние жильцы уехали на ПМЖ в Германию, новых нанимателей еще не нашли... Еще вопросы есть? Например - спала ли я с шефом?
- Спала ли ты с шефом? - покладисто поинтересовалась Дуся.
- Нет. Иначе Юлия меня бы к этой хате на пушечный выстрел не подпустила.
- Резонно, - согласилась сыщица Землероева и выбросила в лоб: - Как думаешь, кто мог Котова убить?
Эмма оперлась задом на кухонную тумбу, скрестила длинные ноги, руки с маникюром сложила перед... точнее, на высокой груди:
- Меня тут не было. А изобретать инсинуации я не хочу.
- Так ведь человека убили.
- Меня. Тут. Не было.
Понятно. А раскроешь рот, читалось между строгих жирных точек, не будет и на работе.
- Адью, - сказала Землероева. - Как-нибудь еще наведаюсь.
- Милости прошу, всегда готова к сотрудничеству, - насмешливо пропела секретарша, и сыщица ей сразу не поверила.
- Эмма что-то знает, - сказала Дуся Паршину. - Имеет ли это отношение к убийству, или на работе собака порылась - понять невозможно. Канипалова чертовски умная вышколенная девица с хорошими нервами и стальными челюстями. Запросики, кажется, имеет царские. Такая, если захочет кусок урвать, вцепится - не оторвется.
- Не понравилась тебе красотка? - многозначительно, с намеком на чисто рефлекторное женское соперничество, спросил Олег. Дуся фыркнула. - Не распыляйся. У Канипаловой стопроцентное алиби - сидела в парикмахерской. С родителями Котова уже успела дружбу завести? Какие они люди?
На маму Олю от двух невесток поступили практически однозначные отзывы. Врач-отоларинголог. Как у многих людей, к которым страждущие либо болез
5 отрывок
Дуся, в полном соответствии с фамилией, трудолюбиво «рыла землю»; Паршин приезжал все реже: проверив алиби жильцов «верхушки», следствие склонилось к версии подстроенного под бытовые разборки заказного убийства со стороны конкурентов по бизнесу. Поскольку получалось - никто из проживающих на верхних этажах убить физически не мог, в определенный час все находились при свидетелях. Мама Оля с папой Егором вместе смотрели телевизор в приятной близости камина. Тата с Эдиком в эти минуты маленько поругались из-за пособий Эдику на бедность и дулись: Тата на кухне за выпечкой пирога, сынуля, громко разговаривая по телефону, в своей комнате. Валик целовался с Машей. Лихолетовы заказывали пиццу. Секретарша Эмма наводила лоск в преддверии начала уик-энда.
Все.
Дуся жесточайше соскучилась по своей обожаемой недавно заполученной квартирке. Но Паршин умолял остаться в «цитадели» хотя бы до поминок на девятый день, когда все соберутся - только самый ближний круг, - немного выпьют, погрустят о Коле и, может быть... ведь так бывает... сболтнут чего-то сгоряча.
«Лови, Дуська, каждое слово! Взгляд из-под ресниц. Укол, упрек, плевок и критику!»
Евдокия, скрепя сердце и зубы, осталась в надежде на плевок и критику.
Суббота. После похода на кладбище и в церковь (Дуся замерзла почему-то и там и там совершенно одинаково, как подзаборный Бобик) печальная компания собралась в просторной столовой квартиры первой жены покойного.
Вначале, еще в четверг, Юля предложила расположиться у нее, но Ольга Марковна, с неописуемо ужасным выражением на лице проходившая мимо страшного опечатанного кабинета, категорически отвергла предложение. (Рестораны не рассматривались из-за папарацци.) Узкий круг скорбящих - родня и «старая банда» в лице «какого-то директора» Станислава Леонидова и супругов Рощиных, - печально расселся по крепким стульям столового гарнитура. Боря Рощин поминальную речь толкнул. Проникновенно. Но мама Оля тут же запретила «детям» плакать. Слезы навряд ли бы одобрил покойный сын, так что вспоминайте, дети, Колю со светлой грустью, а не пошлым вытьем над рюмкой. (Так и было сказано. Слово в слово.)
Тата, правда, не сдержалась. «Какой-то директор» сумел ее утешить, рассказав историю из общего туристического прошлого. Рощин добавил, что сделал подборку из старых, еще не цифровых съемок покойного, выбрал места, где Коля наиболее типичен - весел, бодр, любимый заводила. После недолгого всеобщего переглядывания с суровой мамой Олей, съемку решили посмотреть перед прощальным кофе в гостиной.
Конкретно в тот момент в столовую вошла Эмма Канипалова.
На поминальный девятый день секретаршу никто не приглашал. Эмма простилась с шефом на похоронах вместе с прочими работниками компании. Так что, увидев на пороге стройную фигуру в черном деловом костюме, зареванная Тата шмыгнула красненьким носиком и спросила хоть и слегка логично, но крайне невоспитанно:
- Ребята, а кто последним заходил?
Все сразу поняли, на самом деле вопрос звучит следующим образом: какая бестолковая зараза забыла дверь на ключ закрыть?! Почему эта разодетая профурсетка всем тут глаза мозолит?!
Эмма выпад прожевала и проглотила; невозмутимо оглядела скорбящую компанию и обратилась к вдове:
- Простите за вторжение. Примите еще раз соболезнования. Юлия Владимировна, не могли бы вы сегодня уделить мне полчаса вашего времени?
- Сегодня? - удивилась Котова. Трагически поморщилась.
- Да. Именно - сегодня. Пожалуйста, это очень важно, я буду вас ждать.
Эмма кивнула обществу, всем показалось - усмехнулась; прямая, как штанга футбольных ворот, спина секретарши исчезла за углом столовой.
В гостиной, в унисон, прозвучало сразу несколько ремарок.
От мамы Оли: какая невоспитанность, что себе позволяет эта девица, врываться без звонка и т. д. и т. п.!
От Рощина задумчивое: интересно, что девушка имела в виду?
От Эдика: мам, баб, а когда она мою квартиру освободит, а? надоело, в натуре - живет тут, ходит, как у себя дома...
Та, к кому непосредственно обращались слова Эммы, сидела с выражением крайней задумчивости на лице. Кусочки хлебного мякиша отщипывала и катала в пальцах.
- Юля! - привлекла к себе внимание отоларинголог. - Я надеюсь, ты не позволишь помыкать собой какой-то секретарше?! - В возмущенном вопле проскользнуло нечто настолько личное, что муж-полковник неловко крякнул и поежился. - Она, видите ли, ждать изволит! Нахалка!