— Разве это авария? Никто не убился… Вот на прошлой неделе была авария — сразу двое насмерть!
— А вы слышали, — спросил мальчиков мой шофёр, — о таком случае: никакой аварии нет, и машина едет себе дальше, а сразу двое насмерть?
— Такого не бывает!
— А так было бы сейчас, если бы ради вас командир не загубил машину и не поранил себя: вы двое лежали бы на дороге.
Тут я заметил — ребята что-то поняли.
— А он мог бы совсем убиться? — спросил один из них.
— Конечно, мог.
Они помолчали, переминаясь с ноги на ногу.
— А ему, наверное, страшно было, когда машина вертелась вверх ногами?
— Страшно не страшно, а надо было спасать ваши маленькие глупые головы…
О чём они дальше говорили, я не знаю — меня увезли в госпиталь.
Лёжа там, я вспоминал о славном экипаже моего самолёта, невольно волнуясь о том, как летают там без меня боевые товарищи. Живы ли они?
Представлялось нелепым, что после таких опасных полётов за линию фронта я потерпел аварию на земле.
Но когда я вспомнил переминающихся с ноги на ногу мальчишек, подумал иначе: просто на фронте приходилось рисковать жизнью, чтобы истреблять ненавистного врага, а в тылу это пришлось сделать для спасения самого дорогого — наших маленьких советских ребятишек.
Ледовая разведка
Вместо ответа Серёга самым неожиданным образом прыгнул в сторону и скрылся в чаще.
Штурман и пушкарь бросились за ним, но его и след простыл.
— Кто его знает, что за парень… Надо скорей уходить! — забеспокоились мы. — Может, действительно какой-нибудь шпионский прихвостень.
Мы живо подтащили сухих сучьев, разбили масляные баки — и запылал костёр. Тогда мы быстро, гуськом двинулись на восток.
Через несколько часов мы вышли на дорогу. Решили идти вдоль неё — может, удастся встретить кого-нибудь более сговорчивого, чем Серёга. Мысль о нём всё время беспокоила нас: кто его знает, что он за парень! Почему убежал? Может, беду навлечёт…
Мы недолго шли в ожидании встречи. Словно вынырнув из-под земли, перед нами предстали три всадника. Автоматы у них были на изготовку.
— Стой! — «приветствовали» они нас. — Кто вы такие?
Не успели мы ответить, как, откуда ни возьмись, появились два вражеских автоматчика.
Весь наш экипаж, как по команде, схватился за оружие. Бортмеханик и штурман кинулись вперёд. Штурман успел выстрелить, но не попал: его схватил за руку один из быстро спешившихся всадников.
— Тихо, товарищи! — сказал один из тех, кто оставался на коне. — Теперь мы видим, что вы наши. Это для нас ценнее всяких документов. А насчёт фашистов не беспокойтесь: они поддельные.
Заметив, что его не поняли, он добавил:
— Мы нарочно водим с собой таких «ряженых» — сразу людей распознаём. А то ведь фашисты сами тут в нашей форме бродят и по-русски хорошо говорят. С толку с ними собьёшься…
Мы познакомились. Рассказали партизанам историю своего полёта и вынужденной посадки. Они слушали нас с огромным интересом, расспрашивали, какие новости на Большой земле, рассказывали, как воюют сами. Чувствовали мы себя как дома.
— Да, — заметил наш штурман, — для нас большое счастье, что мы вас нашли.
— Тоже — нашли! — добродушно ответил один из партизан. — Это вы спасибо Серёге скажите. Если бы не он, неизвестно, куда бы вы ещё попали… Мы сами вас искали больше трёх часов.
— Так вот я какую важную птицу поймал! — охнул наш пушкарь.
— Очень важную, — без тени усмешки ответили партизаны. — Самый боевой разведчик. Только на вас очень рассердился, говорит — чуть не убили. Поэтому и не верил, что вы советские лётчики. «Разве, говорит, наши лётчики так плюхаются?»
В лагере мы снова встретили Серёгу. Увидев нас, он застеснялся и собирался было снова задать стрекача. Но на этот раз мы его без труда остановили.
— Ты что ж, — спросил я его, — такой специалист по авиации, что по посадке отличаешь советских лётчиков от фашистских?
— Не то что отличаю, а вроде как наши лётчики должны быть ловчее, — уклончиво сказал он.
— Ну, а мы, по-твоему, плохо сели?
Он шмыгнул носом и отвёл взгляд в сторону: вежливость не позволила ему сделать прямое признание.
Я долго объяснял Серёге, как трудно посадить машину на лес, чтобы не разбиться.
— А ты говоришь — плюхнулись! — не удержавшись, добавил я.