Вот все понемногу и проясняется: отец, как и обещал, начал открывать, что к чему, но невзначай, в разговоре. Потом наверняка так же невзначай спросит, к каким выводам пришел Виэльди – чтобы проверить, насколько сын догадлив. Пока, однако, можно сказать лишь одно: Андио Каммейра затеял опасную игру, ведь император, надо думать, тоже не дурак.
– Ладно, продолжай, – сказал отец.
– Да в общем-то про наследника почти все. На людях Ашезир появляется изредка, друзей у него вроде нет. Я по крайней мере не слышал, чтобы он сблизился хоть с кем-то знатных ровесников. Сам я его видел только издали и мельком: он и впрямь выглядел болезненным, слабым – худой, невысокий, даже… хрупкий.
– А как у него с… мужской, любовной силой? Наложницы, бастарды?
– Хм… Говорят, он весьма любвеобилен.
– И хорошо, и плохо… – пробормотал отец.
– Почему?
– Объясню позже. И знай: когда я представлю тебя императору и, главное, наследнику, ты должен сделать все, чтобы подружиться с ним. Или хотя бы найти общий язык. А теперь… расскажи о других людях. Ли-нессер Ширай со многими тебя познакомил?
– Да. С некоторыми отпрысками знатных семей я даже сдружился. Иначе откуда, по-твоему, узнавал все эти сплетни? Не из уличной же болтовни. От простонародья жизнь правителей тщательно скрывается… Даже слишком, – Виэльди ухмыльнулся. – Вот люди и сочиняют байки: то наследник с крылатыми змеями ездил сражаться – а то десятки девственниц изнасиловал и убил.
Отец рассмеялся.
– Вот нам бы такую скрытность! Но увы: мы всегда на виду и на слуху. Только во время священных праздников и можно избегнуть сплетней: те, кто что-то увидит, что-то узнает, о чем-то догадается – будут молчать. Хоть это благо.
– Еще какое… – пробормотал Виэльди.
Перед глазами, будто наяву, возник высокий костер, хмурый старейшина и лица людей в толпе. Любопытно, многие из талмеридов задались вопросом, не свою ли сестру догнал победитель? Наверняка многие, но доказательств ни у кого нет. И не будет, если Данеска выпьет нужные травы, да только как узнать, выполнит она обещание или нет?
Теперь-то ясно, что не просто так сестра отправилась на праздник, неспроста вплела в косы красные бусины. Раз пошла на это без ведома отца, значит, для нее это было очень важно. Почему?
В голове всплыли ее крики, которые он принял за выдумку, горячечный бред: «Я ведь уеду в Империю, там стану женой наследника!»
В груди похолодело, сердце несколько раз стукнулось о ребра, потом замерло, будто остановилось, и наконец забилось размеренно.
– Отец… – выдавил он. – Ты хочешь поженить Ашезира и Данеску?
Андио Каммейра склонил голову набок, а в его глазах отразилось удивление. Может, Виэльди все-таки ошибся? Хорошо бы… Конечно, чем быстрее сестра выйдет замуж и уедет к мужу, тем лучше, но… не к этому же червю! Пусть он и наследник Империи.
– Сын… – выдохнул отец. – Как ты догадался? Вообще-то я знал, что ты сообразительный, но чтобы настолько!
Увы, Виэльди не ошибся.
– Просто догадался, – упавшим голосом ответил он. – Подумал, неспроста ты спросил о его мужской силе, неспроста сказал, что любвеобильность этого… заморыша и хороша, и плоха.
– Понятливый… Меня это радует!
Каудихо улыбнулся во все зубы, но Виэльди было не до смеха. Он вскочил на ноги и процедил:
– Ты решил отдать мою сестру этому доходяге?
– Сядь! Этот доходяга – наследник престола, а твоя сестра в первую очередь моя дочь! Поэтому сядь и умолкни!
Виэльди не послушался, по-прежнему нависал над отцом, и тот чуть мягче добавил:
– Сядь, сын, и пойми: у Данески, как и у нас с тобой, есть долг перед кланом, перед талмеридами и даже, если подумать, перед всеми народами равнин. Ведь и тебе рано или поздно придется взять в жены не ту, которая понравится, а ту, которая будет полезна.
– Ты из таких соображений женился на нашей матери? – фыркнул Виэльди, но все же опустился обратно на диван.
– Да. От этого брака наш род получил земли предгорий. Но нам с ней повезло: я ее полюбил, она полюбила меня. Может, и у тебя так выйдет.
– И у Данески?
– Может… Хотя надеюсь, что нет. Любящая жена почти наверняка предпочтет мужа родичам, а нам это не нужно. Хорошо, что Ашезир – как ты там сказал? – доходяга. Но Данеска может обрести счастье в детях и… – отец осекся.
– И? Договаривай.
– И любовнике. Если будет осторожна. А она осторожна. Только единожды я ее подловил, когда она сбегала на девичьи игры, и то лишь потому, что вернулся раньше, чем сам думал. Не сомневаюсь, что она убегала куда чаще. Но мне об этом никто не докладывал. Значит, она была достаточно хитра, чтобы кого-то упросить о молчании, а мимо кого-то проскользнуть.
– Но если так… – Виэльди опустил голову, но тут же снова посмотрел на отца. – Ты не думал, что она и на Праздник-Середины-Лета могла ускользнуть?
– Не удивлюсь, – каудихо усмехнулся. – Ты ее там видел?
– Если и видел, то не узнал.
– Что ж, возможно, она там была. Возможно даже, что вплела в волосы красные бусины, лишь бы избегнуть ненавистного брака. Но пойми – я не враг собственной дочери. Если она хотела познать любовь и познала – хорошо. Может, не так обидно будет отдаваться никчемному мужу. Просто с сегодняшнего дня Данеска начнет пить нужные отвары утром, в полдень и на закате. И так дюжину дней. На всякий случай.
– Почему никто не знает, что наследнику выбрали жену? Ни здесь не знают, ни в Империи?
– А сам как думаешь?
Вот и пошли вопросы на сообразительность…
– Ну… многим этот брак не понравится. Многие главы кланов или их сыновья хотели бы взять в жены дочь каудихо. Многие ли-нессеры жаждут выдать своих дочерей за наследника престола. Если же выяснится, что брак – дело решенное, то начнется… я даже боюсь представить, что начнется.
Андио Каммейра довольно закивал.
– Молодец, – он протянул руку и похлопал Виэльди по плечу. – Верно мыслишь. А начнется вот что: яды, засланные убийцы и прочее. Это со стороны Империи. Талмериды же – точнее, обиженные главы кланов, – начнут припоминать проступки наших с тобой дедов и прадедов, мои и твои проступки. Все для того, чтобы отобрать у нас власть, и все из-за того, что я отдаю свою дочь чужеземцу. Понимаешь теперь, как этот твой шрам не вовремя?!
– Да, прости за него. Но Империя… Знаешь, там очень трепетно относятся к девственности.
– А еще я знаю, что в союзах между землями и правителями она неважна. То есть Ашезиру, конечно, не понравится, если его жена окажется не девой, но кто его спросит?
– Если верить слухам – никто. Я одного не понимаю: Империи какая польза от этого брака? У них и земель больше, и богатств, и войск, а наших скотоводов еще пойди собери. Одно дело набеги на почти беззащитных соседей, другое…
Андио Каммейра прервал его жестом и хохотнул.
– А мы как та змея и черепаха! Укушу – сбросит, сброшу – укусит. Имперцы далеко, за морем. Они легко завоевали эти земли, но без нас их не удержат. Еще император опасается, что однажды талмериды повернут оружие против него, а я опасаюсь, что однажды Империя решит покорить нас так же, как наших соседей. Все просто. И я, и он хотели укрепить союз, а лучший способ для этого – брак.
Отец. Ничуть не изменился. Просто в детстве и отрочестве Виэльди не знал его настоящего, видел лишь… отца? То сурового, то доброго, то разгневанного, то нежного. Справедливого и мудрого. Он и сейчас такой: и справедливый, и мудрый, и добрый, и отец.
Но еще он каудихо, и его куда больше заботит благо клана и талмеридов, чем счастье родных детей.
Глава 3
Вторая мать сидела на полу и выглядела измученной: посеревшее лицо, красные веки, опустошенный взгляд. И все из-за непослушной дочери. В груди Данески зашевелилась совесть, змеиными кольцами оплела душу и сдавила сердце.
Бедная Азари. Уже полдень, а она, похоже, и не ложилась. Когда вообще в последний раз спала? Зато Данеска, как назло, чувствует себя отдохнувшей и бодрой, хотя после всего случившегося должна бы терзаться стыдом и мучиться от бессонницы. А она даже не помнит, как добралась домой и уснула.
– Вторая мама… Прости меня, пожалуйста.
Азари вскинула воспаленные глаза и осипшим голосом спросила:
– Зачем ты со мной так жестока, девонька?
– Ну прости! – Данеска упала на колени рядом с нянькой, обняла ее, спрятала лицо в худой груди. – Я не могла иначе! Но теперь сама жалею… Ох, знала бы ты, как жалею!
Азари ее будто не слышала и продолжала причитать:
– Я так беспокоилась, места себе не находила. А потом… потом, когда господин Виэльди тебя на руках принес, больную, у меня чуть сердце от испуга не остановилось!
– Больную? – Данеска отстранилась и нахмурилась. – Ничего не помню…
– Конечно не помнишь, – вздохнула вторая мать. – Почти до утра тебя лихорадило, потом ты уснула. Ну, хоть сейчас в себя пришла… Вид у тебя здоровый. Странно даже: от хвори так быстро не излечиваются.
Данеска подняла Азари, усадила на свое ложе, сама присела рядом и прильнула к ее плечу.
– Не было хвори. От смятения все это, от тревоги, усталости… Я такого страха натерпелась!
– Еще бы! – прикрикнула Азари. – Додумалась: в одиночку на праздник уехать! В пути что угодно могло случиться!
Данеска изогнула брови и отсела от няньки.
– Откуда ты знаешь, где я была?
– А чего тут знать? – вторая мать схватила прядь ее волос, потрясла, и застучали бусины.
– Ой! – Данеска вскочила, прижала руки к щекам. Какая она глупая! Нужно было сразу, как уехала с праздника, снять все распроклятые бусины! Хотя… не до них тогда было, совсем не до них. – Отец уже вернулся?
– Еще утром. Сразу же вместе с твоим братом в покоях закрылся. Долго они там просидели, а сейчас туда ушли, – Азари махнула рукой за окно, – на конях носиться и мечами махать.
– Ты мне поможешь, милая нянюшка? Нужно быстрее выплести бусины, пока отец не увидел. И ты ничего ему не скажешь, правда? Я ведь сама уже пожалела, и больше никогда не сбегу, ни разу! Хочешь, поклянусь?
– Что мне твои клятвы, – проворчала Азари, поднялась, кряхтя, и ловкими пальцами начала расплетать косы Данески. – Каудихо я ничего пока не говорила, да и не придется ничего говорить. Господин Виэльди, наверное, уже все рассказал или расскажет. Он вчера был очень, очень зол на меня…
Вторая мать расплела уже половину кос, Данеска все еще возилась с третьей, но бросила и ее: руки опустились и задрожали.
– Не на тебя он был зол, а на… Ладно, неважно. Виэльди не выдаст.
– Откуда эта уверенность? Вы же с ним, можно сказать, едва знакомы. Когда в последний раз виделись?
– Давно… И все равно он не выдаст, поверь.
Наконец волосы были расплетены, бусы собраны в мешочек и запрятаны в сундук, стоявший подле бронзового зеркала. Теперь нужно вплести другие – синие и зеленые, переодеться, а потом… Что «потом» Данеска не знала. Выходить из дома страшно, вдруг она наткнется на Виэльди – как смотреть ему в глаза? – но сидеть в покоях вечно тоже не получится.
– Доченька, поделись, что случилось? У меня душа за тебя болит.
Данеска покачала головой и прошептала:
– Не спрашивай, вторая мама. Иначе мне придется солгать, а я не хочу.
– Неужели все так страшно?
– Не волнуйся. Просто я поняла, что моя воля ничего не значит, духи все решили за меня. И я уеду в Империю, и выйду замуж за наследника, и не стану противиться. Отец будет доволен.
– Не печалься, родная. Может, тебе еще понравится твой муж?
– Может… – из груди вырвался обреченный вздох.
На улицу Данеска все же вышла, но зря с тыльной стороны дома – стоило открыть дверь, и она наткнулась взглядом на отца и брата. А ведь вторая мать предупреждала, что те развлекаются скачками и поединком. Как Данеска могла забыть?
Нет, хватит себя обманывать: ничего она не забыла, просто в глубине души хотела увидеть Виэльди хоть краем глаза, и это желание, смутное, едва осознаваемое, оказалось сильнее и стыда, и доводов разума.
Два всадника, обнаженные по пояс, гоняли коней по широкому кругу вдали от дома. Не сбавляя галопа, спрыгивали с них и снова запрыгивали, менялись лошадьми друг с другом и то вставали на их спины, то сползали под брюхо и снова возвращались в седло. Красавцы! Что отец, что сын. Волей неволей залюбуешься!
Под блестящей от пота кожей Виэльди перекатывались мышцы, от напряжения проступали жилы на шее и руках, развевались волосы, а ловкие отточенные движения завораживали взгляд.
Вот отец что-то крикнул, а Виэльди рассмеялся, сверкнув зубами, мотнул головой, и тяжелые угольно-черные пряди хлестнули его по лицу. Дальше он поднял коня на дыбы и снова бросился вскачь.
Тьфу! Что она делает? Зачем смотрит?
Данеска хотела развернуться и зайти в дом, но тут отец ее заметил, приостановил коня и крикнул:
– Дочь! Иди к нам! Из луков постреляем!
Тут и Виэльди осадил лошадь, глянул на Данеску – и сразу отвернулся.
– Давай-давай! – снова позвал Андио Каммейра. – Иди сюда!
– Да… – пробормотала она. – Только за луком схожу…
– Что?!
Данеска сложила руки возле рта и прокричала:
– Да! Только за луком схожу!
Надо бы отказаться, но это будет подозрительно, отец не поймет, ведь она всегда любила стрелять и никогда, ни разу от этого не отказывалась.
Ладно, она справится: главное при этом не смотреть на Виэльди. Или смотреть на него, как на брата. Рано или поздно этому придется научиться, так почему бы не начать сегодня?
* * *
Два молодых воина установили скрученные из соломы мишени и присоединились к тренировке. Виэльди не сразу узнал в них друзей детства. Лишь когда поймал на себе заинтересованные и чуть обиженные взгляды, внимательнее присмотрелся к смутно знакомым лицам. Да это же Имидио и Сарэнди! Некогда они день-деньской проводили вместе. Сколько было игр и шалостей, ссор и споров, совместных упражнений и выездов в степь на охоту!
Он заулыбался, поприветствовал друзей, назвав их по имени, и поочередно обнял. Объятия получились неловкими, и это понятно: много лет минуло, знакомиться с товарищами придется заново.
Когда Виэльди с отцом и Сарэнди с Имидио встали напротив мишеней, вернулась Данеска. Она шла неторопливо, будто нехотя. Стройная, гибкая, а взгляд острый и суровый, губы сжаты в полоску. Виэльди думал, что она уже не придет, и втайне радовался этому – а сейчас обрадовался, что все-таки явилась. Понять бы самого себя!
Она встала подальше от него, рядом с Имидио, и тот скользнул по ней таким взглядом, который ни с чем невозможно спутать – в нем горели обожание и похоть. Стереть бы их с лица былого друга, да хоть кулаком стереть! Он не смеет смотреть на Данеску так.
Почему не смеет? Потому, что она – сестра Виэльди, или потому, что его небесная жена?
Тогда, ночью, он видел в ней красивую, ласковую, трогательно испуганную любовницу, это будило в нем нежность и страсть, но не более. Зато сестру он любил, сколько себя помнил, настоящей братской любовью, и готов был схватиться с любым, кто ее обидит. Теперь чувства переплелись так тесно, что не разобрать, где одно, а где другое.
…Данеска-Данеска, что же мы натворили, и как теперь с этим жить?
Она натянула тетиву, тонкая талия изогнулась, под светло-бурой тканью повседневного платья соблазнительно выделилась грудь, Виэльди же поймал себя на том, что уставился на сестру совершенно неприлично. Отвернулся как раз в тот миг, когда она выпустила стрелу – попала прямиком в середину мишени. Молодец! – похвалил он мысленно.
Стреляли они долго: с разных расстояний, то стоя неподвижно, то на бегу, то проносясь мимо на лошадях. Когда в очередной раз подошли вынимать из мишеней застрявшие в них стрелы, то оказалось, что две из них торчат не просто рядом друг с другом, а едва ли не из одной точки.
Виэльди потянулся к своей, а к соседней в этот же миг потянулась Данеска. Почти одновременно они отдернули руки, будто обжегшись о крапиву, обменялись быстрыми взглядами и, помедлив, наконец, вытащили стрелы. Их пальцы при этом все-таки соприкоснулись…