Дойдя до изображения Изиды, Мюри приостановился и ему показалось, что брови Изиды сердито сдвинулись, а в глазах, устремленных на него, блеснул гневный огонек…
Но Аменорис повлекла его дальше и, обойдя громадную фигуру Изиды, подвела к стене позади статуи.
— Мой Гору, — быстро зашептала она, — мы пойдем в подземный храм, куда открыт доступ только жрецам и людям, в жилах которых течет кровь фараонов. Только там можно вызвать богиню и только там она показывается людям, ищущим ее мудрости… Но ты, мой Гору, не имеешь права войти в скрытый от глаз смертных, храм… пока не сделаешься мужем дочери фараона… Вот, возьми этот уреус, символ власти над жизнью и смертью… Перед лицом богини ты мой муж. Ты взял мое сердце, возьми же и власть, данную мне моим рождением. Теперь ты можешь войти, так как ты муж дочери фараона и будущий фараон Египта.
Мюри, взволнованный словами Аменорис, почтительно взял золотой уреус, поднес его ко лбу и спрятал на груди.
Тогда Аменорис прикоснулась к стене и часть ее раздвинулась, открыв небольшой скрытый проход, ведущий в тайный храм, доступный только посвященным. Затхлостью и сыростью веков пахнуло из открывшегося отверстия.
Следуя за девушкой, державшей его за руку, Мюри некоторое время шел по узкому коридору, высеченному из камня.
Аменорис в полной темноте уверенно шла вперед, ни разу не останавливаясь и не замедляя хода.
— Осторожней, Гору! — приостановилась она наконец. — Здесь начинается лестница.
Мюри сделал неуверенный шаг и почувствовал под ногами ступени, узкие, скользкие, покрытые мокрой плесенью. Придерживаясь за стену, он начал спускаться вниз.
Один раз из-под ног его выпрыгнула большая жаба и, звонко ударившись о каменные плиты лестницы, исчезла во мраке. Мюри вздрогнул и невольная дрожь пробежала по его телу. Наконец, вдали показался едва заметный свет.
— Мы приближаемся, — прошептала Аменорис. — Собери все свое мужество, Гору, так как ты сейчас увидишь то, что недоступно уму смертного…
Свет становился все сильнее. Отливаясь голубоватым тоном, он причудливо играл на мокрых камнях лестницы, создавая таинственное, жуткое настроение.
Лестница окончилась.
Следуя за Аменорис, Мюри вошел в большую комнату, высеченную из огромных каменных плит, на которых были художественно изображены сцены из жизни Изиды.
Прямо напротив входа высилась большая статуя богини, удивительно искусно сделанная из белого мрамора и украшенная золотом и драгоценностями. По бокам на треножниках курились благовония, дым от которых мелкими струйками поднимался вверх и окружал голову Изиды как бы легким и прозрачным облаком.
Аменорис подвела Мюри к статуе и распростерлась ниц перед ней. Затем, встав, она подошла к подножию и, надавив какую-то пружину, открыла скрытый в мраморной глыбе ящик, вынула из него небольшую коробку и высыпала содержимое на золотые треножники, на которых курились благовония.
Тотчас же густой белый дым поднялся кверху и окутал фигуру Изиды, сделав ее невидимой.
Резкий запах, немного напоминавший запах ладана, распространился по храму. Голова у Мюри слегка закружилась и в глазах замелькали зеленые круги.
— Мужайся, Гору! — вдруг услышал он прерывающийся голос Аменорис. — Сейчас я скажу страшное слово…
Мюри вздрогнул.
Как ни сильна была его любовь к девушке, как ни настаивал он на вызове богини, но в этот момент он готов был от всего отказаться, только бы выйти на воздух. Страшным усилием воли победив охватившую его слабость, он ответил Аменорис:
— Я готов, произноси заклинание.
Аменорис сделала несколько шагов вперед, подошла к фигуре богини, и подняв руки кверху, заговорила каким-то странным глухим голосом, не похожим на тот голос, каким она говорила с Мюри:
— Великая Изида, создавшая все живущее! Именем любви нашей, внушенной нам богиней Гатор по твоему повелению, именем права, данного мне при рождении, именем великих тайн жизни заклинаю тебя, приди сюда и удели нам от твоей великой мудрости… Атомом вечного начала всех начал, заложенным во мне тобою же, атомом, который начался в жизни вместе с тобою, атомом, который так же бессмертен и могуществен, как и ты, ибо он составляет часть тебя, ибо его даже ты, великая богиня, не можешь уничтожить, я заклинаю тебя: Приди!.. Страшным словом вечности вечного Начала требую я: Приди!..
Громко произнеся, скорее выкрикнув, последние слова, Аменорис продолжала стоять неподвижно, подняв руки кверху и слегка изогнув стан, похожая на изваяние талантливого скульптора, желавшего создать шедевр красоты и грации. Тело было неподвижно, но чувствовалось, что духовные силы девушки напряжены до последней степени.
…Аменорис упала на землю лицом к изображению богини…
Мюри казалось, что все это он видит во сне…
Внезапно из облака послышался тихий мелодичный голос, едва слышный, но каждое слово его врезалось огненными буквами в воспаленный мозг людей, осмелившихся заглянуть в вечность.
— Зачем звали вы меня, созданные мною люди? Разве для того, чтобы просить меня изменить предопределение? Слушайте! Если в длинной железной цепи, натянутой машинами, разбить одно звено, то что сделается с цепью? Она разорвется, и понадобится все начинать сначала, чтобы снова натянуть цепь… В великой вечной цени эволюции каждый из вас — это звено, назначенное заранее, чтобы укрепить натянутую жизнью цепь. И если такое звено не выполнит заранее Великим Началом предназначенную ему работу, то цепь разорвется и погибнет вековая работа мира… Как же вы хотите, чтобы я помешала предопределению? Чтобы нарушила гармонию созидания ради вас, атомов, служащих одной великой цели беспрерывного движения вперед по лестнице мировой эволюции… Изменить предопределенное я не могу, но скажу вам, что спустя много веков вы увидитесь для того, чтобы опять расстаться и только при следующей встрече, последующей через тысячелетия, ветви ваших жизней, может быть, соединятся в одно дерево, питающееся одним соком. Ждите этой встречи и надейтесь!..
Раздался сильный удар грома, помещение храма наполнилось огненными стрелами, облако, скрывавшее изображение богини Изиды, как бы разорвалось пополам и осветило строгие черты лица статуи сильным голубоватым светом.
В глазах Мюри заходили голубые круги, сознание помутилось и он почувствовал, что безудержно летит в пропасть, не будучи в силах остановить стремительность полета.
Внезапно ощущение изменилось. Мюри стало казаться, что он выбирается из какого-то хаоса страшного, непонятного; напрягает всю силу, но что-то сдерживает его, не пускает… Наконец, сделав последнее усилие, Мюри открыл глаза.
Наклонившись над ним, стояла Аменорис и держала его голову в своих руках. Статуя богини Изиды стояла неподвижно, тускло освещенная огнем светильников, от которых тонкими струйками поднимался дым курений, теряясь в высоте храма.
— Что это?.. Сон?.. — проговорил Мюри, немного приподнимаясь с пола.
— Нет, мой Гору, — грустно ответила Аменорис, — это… откровение… откровение, которому мы должны подчиниться, ибо изменить предопределенное свыше не во власти смертных. Ты слышал слова Изиды. Она сказала: «Ждите и надейтесь»… Будем же надеяться, Гору, так как большего сделать мы не можем…
И, не в силах больше сдерживаться, Аменорис громко зарыдала, припав к плечу Мюри.
Нежно обняв девушку, Мюри поднял ее с пола и повел к выходу, желая поскорее выйти на воздух, так как благовония курильниц кружили ему голову.
Быстро поднявшись по лестнице, они вышли в коридор и ощупью добрались до стены, в которой находилась скрытая дверь.
Аменорис, оставив Мюри, быстро подошла к стене и надавила пружину, но стена оставалась неподвижной. Она надавила вторично — с таким же результатом.
— Что-то случилось, Гору, — прошептала она, — а другого выхода я не знаю…
— Покажи мне, где пружина? — ответил Мюри. — Я посмотрю…
Мюри подошел к стене.
Но в это время камень бесшумно скользнул в сторону и в образовавшемся проходе Мюри увидел толпу жрецов с факелами в руках. Впереди стоял верховный жрец богини Изиды в высоком головном уборе, с золотым жезлом в руках. Худой, сморщенный, но еще сильный старик с ястребиным носом, маленькими злыми глазами, казалось, взглядом хотел проникнуть в душу стоявших перед ним людей.
В уме Мюри смутно мелькнуло воспоминание, что он видел этого человека еще в Лондоне в своей квартире, когда переживал странное состояние, вызванное кольцом.
— Кто вы, осмелившиеся нарушить покой великой Изиды? — глухим голосом спросил жрец, холодным взглядом смотря на Мюри. И казалось, что нет той силы, которая могла бы пробудить в нем чувство жалости или сострадания.
Девушка выступила вперед.
— Это я, дочь фараона!.. Разве ты не узнал меня, Ма-Ка-Ра?.. По праву рождения пришла я в тайный храм, чтобы спросить совета богини Изиды. А это, — гордо выпрямившись, добавила она, указывая на Мюри, — мой муж. Я сегодня передала ему золотой уреус, а с ним вместе право на власть и на титул фараона Египта.
— Ты забываешь, девушка, — холодно возразил жрец, — что без согласия жрецов ты не можешь передать власть никому… Этого человека, как твоего мужа, мы не знаем, а как смертный, проникший в храм вечной мудрости, он заслуживает смерти.
Аменорис бросилась к Мюри и обхватила его руками, как бы желая укрыть от жрецов…
— Слушай, Ма-Ка-Ра, — быстро заговорила она, — этот человек дорог мне, дороже жизни и, если хоть один волос упадет с его головы, я умру и ты будешь виновен в смерти дочери фараона…
— Великая богиня выше всех Смертных и даже фараонов… Ее веления должны исполняться беспрекословно. Не только он, вошедший не по праву в подземный храм, заслуживает смерти, но и ты, нарушившая сознательно известный тебе закон… Покорись и не препятствуй исполнить волю богини.
Главный жрец сделал жест и несколько жрецов кинулись к Мюри, желая схватить его.
Быстро отстранив Аменорис, Мюри бросился на нападавших и несколькими сильными ударами раскидал их в разные стороны.
Затем он обернулся к девушке, со страхом наблюдавшей сцену.
Но в эту минуту один из жрецов приподнялся с пола и с силой бросил копье, которое вонзилось в бок Мюри.
Мюри со стоном упал на пол.
С радостными возгласами снова бросились жрецы вперед и схватили девушку. В отчаянии Аменорис громко закричала, призывая Мюри на помощь.
Услышав крик девушки, Мюри, как бы под влиянием электрического тока, вскочил с каменного пола, вырвал копье из раны и снова бросился на нападавших, в испуге попятившихся к выходу.
Залитый кровью, с дико блуждающими глазами, Мюри был страшен, а сознание, что Аменорис грозит опасность, удесятеряло его силы.
Большим прыжком подскочил он к ближайшему жрецу и, схватив его за руку, вывернул ее и вырвал из ослабевшей руки тяжелую дубину, окованную медью. Затем, сделав два шага назад, как бы для разбега, он с громким криком бросился на столпившихся в узком проходе жрецов, которые в страхе, не выдержав стремительности натиска, отступили в храм.
— Скорей, Гору, скорей! вниз! — крикнула девушка, увлекая за собой Мюри.
Пробежав коридор, они спустились по лестнице и вошли в храм, где Аменорис, поднявшись на подножие статуи, прижалась к ней, держа Мюри за руку, как бы отдавая себя и своего мужа под ее покровительство.
Почти тотчас же в храм ворвалась толпа жрецов, потрясая копьями и мечами.
Мюри в изнеможении опустился на мраморные плиты, прижав руку к ране и сдерживая лившуюся из нее кровь.
— Остановитесь, жрецы! — послышался повелительный голос Аменорис. — Остановитесь! Это приказываю вам я, дочь фараона… Вы знаете, что лишать жизни отдавшихся под покровительство Создавшей жизнь, нельзя. Берегитесь же гнева богини…
В голосе Аменорис, привыкшей повелевать, послышались металлические нотки и жрецы неуверенно остановились, окружив статую Изиды со скрывшимися около нее Мюри и Аменорис.
Аменорис напряженно ждала на высоком пьедестале.
— Ты права, Аменорис! — послышался сухой голос верховного жреца, показавшегося в проходе. — Ты права. Закон богини священней для нас… Но сойди вниз, дочь фараона, и расскажи нам, что произошло здесь.
Ничего не подозревая, Аменорис спустилась по ступенькам вниз и подошла к старому жрецу.
Тотчас же несколько жрецов бросились на нее и крепко схватили.
Мюри хотел было кинуться на помощь к Аменорис, но та громко крикнула ему, заглушая шум борьбы:
— Остановись, Гору! Меня, дочь фараона, они не тронут, ты же рискуешь смертью…
Сделавший уже несколько шагов Мюри остановился и напряженно ждал, что будет дальше.
Верховный жрец вышел вперед и, обращаясь к Мюри, заговорил:
— Слушай, чужестранец, ты, прибывший к нам издалека, из тумана веков… Ты хочешь взять ту, которую отделяет от тебя смерть… Ты хочешь пройти сквозь рождение и смерть, хочешь вырвать у богини Изиды ее тайну, тайну воплощения, тайну бессмертия, которая только доступна богам… Нет, чужестранец, этого не должно быть. Аменорис в наших руках. Отдай же нам это кольцо, надетое у тебя на палец и изображающее двух переплетенных змей… Отдай и Аменорис будет свободна…
— Не слушай его, Гору… — закричала девушка, отбиваясь от державших ее жрецов. — Не слушай! Береги кольцо, ибо, лишившись его, ты лишишься и…
Аменорис не договорила, так как Ма-Ка-Ра, сдернув с плеч тяжелый плащ, накинул его на голову девушки, заглушив ее последние слова.
— Слушай, Гору, — продолжал жрец. — Как дочь фараона, мы не имеем права судить Аменорис, но, как нарушившая клятву и приведшая тебя в храм, она заслуживает смерти… Кроме того, кто узнает о случившемся здесь? Торопись же, Гору, торопись, или ты увидишь кровь той, которую любишь.
Не сознавая, что делает, Мюри снял с пальца кольцо.
Ма-Ка-Ра вынул короткий меч.
— Бросай же, Гору, бросай скорее кольцо, если не хочешь, чтобы меч коснулся тела дочери фараона..
Если бы Мюри был спокойнее, возможно, он заметил бы некоторую искусственность в тоне Ма-Ка-Ра, но мысль, что Аменорис угрожает опасность, мешала ему спокойно рассуждать и, подняв кольцо над головой, он бросил его к ногам верховного жреца.