Мэддокс. Лицо на фото соответствует имени, и мои плечи сковало напряжением. Несколько месяцев назад капитан Векслер столкнулся с проблемами, вызванными этим парнем. Мэддокс освободил преступника, совершившего тяжкое преступление, на основании технических причин. Обвинение: изнасилование.
Начинает проявляться все уродство этой картины, и мне не нравится, как складывается эта ситуация. Я сделал пометку поднять все дела Мэддокса, которые он вел, прежде чем я проверю имена всех юристов и выкину их из моей команды.
Я встретил Карсона у дверей.
- Похоже, наша жертва была высокооплачиваемой девочкой по вызову, - сказал он, пока мы покидали бар. - По меньшей мере, это то, что мне удалось выяснить у бармена. Как только он опознал ее по фото с богатым юристом, он заявил, что она обычно сопровождала крупных шишек в городе.
Убили проститутку, возможно, нерпеднамеренно, со слов Эйвери, а затем её выбросили в переулке, где можно встретить толстосума.
Слишком много вероятностей, слишком много слабых теорий в этом сценарии и недостаточно существенных доказательств, чтобы завести дело. Без орудия убийства мы просто ссым против ветра. И этот смердящий ветерок овевает большинство основных участников. Что никогда хорошо не заканчивается.
- Надо сначала разобраться с собственным дерьмом, прежде чем передать это дело Векслеру, – сказал я. Я нажал на брелок сигнализации и открыл дверь машины, повернулся к Карсону. - Мне нужны файлы по Мэддоксу. Держи расследование по нему в тайне. Если пресса узнает хоть слово из этого…
- Я понял, – прервал меня Карсон, подняв руку. - Эти богатенькие мудаки выставят все отделение идиотами.
- Это будет не самым болезненным последствием, – пробормотал я, садясь в свою «Краун Викторию».
Я выждал минуту, наблюдая, как Карсон возвращается через переулок к своей машине. Когда я увидел, как исчезли задние габариты его фар, я свернул на главную дорогу, уверенный в том, что совершаю еще одну ошибку.
Но учитывая, куда скатывается моя карьера, какая разница сделаю я еще одну ошибку или нет?
На крыльце Эйвери включен свет. Внутри дома темно, лишь отсвет от включенного телевизора бросал тени на окна. Может, стоило подождать до завтра. Новых доказательств не было, что не совсем верно, но она была истощена последними событиями.
Я должен убраться с ее улицы.
Но я не делаю это. Состояние, в котором она была прошлой ночью, меня беспокоит. И вот я здесь, наблюдаю за ее домом. Хочу убедиться, что она в безопасности. По меньшей мере, это я твержу самому себе, пока сижу здесь, около ее дома, попивая свежий кофе в 10 часов вечера. Уставившись в ее окна, пытаюсь уловить признаки жизни за стенами ее дома. Как долбанный сталкер.
Я тяжко вздохнул и поудобнее уселся, поставив стакан в держатель. Было легче, когда у меня было законное основание, вроде посещений в больнице. Какого черта я сейчас здесь делаю?
Я схватил дверную ручку, решив, что у меня есть новые доказательства. Эйвери может подтвердить, была ли жертва профессионалом. Существуют определенные признаки, присущие проституткам, своего рода издержки работы. В занятии проституцией свои трудовые риски.
И если наша жертва была профессионалом, это поможет открыть масштабное расследование среди ее клиентов. Я должен был с этого начать. Опередить прессу.
Я принял решение. Я медленно шёл к крыльцу, когда внезапно передо мной открылась дверь. Я остановился на третьем шаге, засунул руки в карманы.
- Куинн? Какого черта?
На пороге стояла Эйвери, черный шелковый халат обволакивал ее тело. Ее светлые волосы были собранны в один из этих неаккуратных пучков, выбившиеся прядки спадали на ее глаза и плечи.
Я не поднимаю взгляд от ее ног, которые видны через открытый проем, но я должен заставить себя посмотреть в ее глаза, свирепо взирающие на меня в этот момент.
Я прочистил горло.
- Сделал прорыв в деле, - ответил я, что было очевидным преувеличением того, что узнали мы с Карсоном. - Я подумал, мы могли бы пройтись по деталям до завтрашнего дня. Сделать скачок…
- В этом весь ты, - она потрясла головой. – Прогресс в деле, конечно.
- Да.
Взгляд ее карих глаз не дрогнул.
- И чем же это дело отличается от остальных? - на мое очевидное непонимание вопроса она пояснила: - Ты никогда раньше не заявлялся ко мне домой посреди ночи. Вообще-то, ты никогда прежде не появлялся у моего дома. Даже когда мы работали над серийными убийствами, - сказала она, посмотрев вниз, прежде чем снова поднять на меня взгляд. - Иди домой, Куинн.
Ее суровая оценка задела меня, но это и правильно. Дело ведь не в расследовании. Я сам был не совсем уверен, что тут делаю… но определенно не работа привела меня к дверям ее дома этим вечером.
- Извини, что побеспокоил, – я отступил, готовый прекратить свое унижение, когда интуиция остановила меня. Свежий макияж. Не тронутый или смытый, не такой, как если бы она готовилась ко сну. Серебряные серьги, мелькающие между выбившихся прядей, и лямка бюстгальтера, выглядывающая из-под халата.
Я, возможно, недостаточно внимателен, когда речь заходит о женщинах, но я не слепой. Я знал, когда Джина лгала, и мне не надо применять инстинкты детектива, чтобы распознать: Эйвери сейчас что-то скрывает.
Мой рот приоткрылся, чтобы задать вопрос, но громкий шум, донёсшийся изнутри, прервал меня. Я уже подошел к крыльцу и прижался к деревянному косяку двери.
- Дай мне войти, Эйвери.
Ее глаза расширились. В страхе или сомнении, я не уверен. Но она отчаянно не желала, чтобы я входил. Я возвышаюсь над ней и отвожу свой упрямый взгляд, чтобы осмотреть погруженную в темноту гостиную, где толкаются двое парней, собирая свое барахло.
Я слышу, как один из них говорит: «Коп», и именно тогда я осторожно оттесняю Эйвери в сторону, шире открывая дверь.
- Немедленно остановитесь… - я дотянулся до своего значка, но Эйвери остановила мою руку крепким захватом.
- Куинн, ты не можешь их застрелить…
И в этот момент парни бросились к черному выходу, а я уставился на ее ошеломленное лицо.
- Я не пистолет достаю. Господи, Эйвери.
Она облегченно выдохнула и опустила руку. Ее трясло.
- Что здесь происходило?
Я прошелся взглядом по темной комнате. Плазма включена, но на беззвучном режиме, на экране оголенная девушка танцевала вокруг стула. Несколько свечей стояли на разных концах стола, там же находился еще один из тех пакетиков.
Эйвери следила за ходом моих мыслей.
- Это не то, что ты думаешь.
- Да, продолжай повторять себе это.
Я подошел к столу и достал ручку из внутреннего кармана, чтобы за уголок поднять пакетик.
- Но, если ты на самом деле хочешь, чтобы я тебе поверил, нам придется поговорить.
Мои инстинкты говорили, что я вообще-то не хочу ничего знать, и что я прервал какую-то нестандартную секс-вечеринку… и я, правда, не хочу представлять Эйвери в таком виде.
Я услышал, как она тяжело выдохнула, прежде чем поднять пульт и выключить телевизор. Она прошла к концу стола, затушила свечи и включила светильник. Комнату залил свет.
- Это афродизиак.
Это не то, что я ожидал услышать. Кокаин, амфетамин, метамфитамин – это наркотики, о которых я знаю, и знаю что делать, когда обнаруживаю их у человека. Но что, блять, такое «афродизиак»?
- Что-то вроде Шпанской мушки?
Я посмотрел на Эйвери и уставился на легкую улыбку на ее губах.
- Ух ты. А ты консерватор. Шпанская мушка, – повторила она с насмешкой, садясь на диван. - Нет. Да… это аналог, но более сильный, - сказала она, понадежнее затянув халат на груди.
Я положил значок на стол и убрал ручку в карман. Мой мозг уже начал обрабатывать факты. Я не могу это изменить, у меня нет выключателя детективных инстинктов. У Эйвери есть парень. По крайней мере, на эту тему были сплетни в отделе. Она держит все в себе, всегда профессиональна, но в голове у меня есть досье на каждого.
Я уверен, с момента ее похищения возвращение к обычной жизни не было простым, но то, какой я видел ее в последние дни, не соответствует той Эйвери Джонсон, которую я знаю.
- А те два парня…? – напомнил я.
Она пожала плечами.
- Я устала быть с Риком, - просто ответила она, подтверждая мои подозрения о парне. - Он со всем соглашался. Был абсолютно не против подождать. Никогда не давил на меня из-за… - она прервалась и взглянула на меня, - секса.
Этот разговор вывел меня из зоны комфорта. Я перекинул ногу на ногу и снова уставился на дверь, спрашивая себя, а не слишком ли поздно было уйти. Но, лишь взглянув на Эйвери, я понял, что никуда не уйду.
Опущенные уголки ее полных губ - это словно сила, удерживающая меня возле нее, и я шагнул в ее сторону.
- Что за ублюдок, - сказал я, ощутив удовольствие, когда еще одна небольшая улыбка заиграла на ее лице.
Но она быстро прикрыла ее рукой.
- Дело не в нем, - продолжила она. – А во мне. Я просто хотела, чтобы все вернулось в норму. Я хотела начать с того, на чем мы остановились. Но быть с ним, видеть сострадание в его глазах, то, как нежно он обходился со мной… это было слишком очевидным напоминанием, что я сломлена. Что теперь со мной будут вести себя иначе.
Я пытался придумать, что сказать, желая осудить ее очень неправильную самооценку, но она поспешила сама отбросить свое последнее заявление.
- В любом случае, - сказала она, сидя напротив и поставив локти на колени. - Здесь было двое парней… это те парни из бара с прошлой ночи… я их не знаю. Они не знают меня. Они не знают, через что я прошла. Я не вижу того, как моя боль отражается в их глазах. Лишь похоть. Они просто хотели меня. И это… помогает, – она опустила взгляд.
Я осторожно подошел к ней.
- Если это так, тогда зачем нужен афродизиак?
Она заметно смутилась.
- Я сказала, что хотела быть нормальной, но чудес не бывает. Порвав отношения с Риком, я смогла кое-что забыть, но я все еще… - ее взгляд поймал мой. - Ты, правда, хочешь слушать все это, Куинн?
Она дала мне возможность отступить. Мы работаем вместе, знаем некоторые детали личной жизни друг друга, но есть черта, которую коллеги не пересекают. Не должны пересекать. Как только я перейду на следующий уровень, как только я предложу ей довериться мне, это будет равносильно тому, что я дам ей обещание. А значит, и она получит доступ к подробностям моей личной жизни. Такие изменения в отношениях никогда не бывают односторонними.
Я оглядел комнату в поисках доказательств, что есть тот, кому она может открыться. Фото родителей или друзей, но я почувствовал беспокойство от того, насколько голыми были стены ее дома. Они выглядели как мои. Абсолютно белые стены. Один очевидный недостаток нашей карьеры заключается в том, что она не оставляет много времени для развития отношений.
Я сделал шаг вперед еще до того, как окончательно принял решение. Потому что, если быть честным с самим собой, я уже пересек ту черту еще в первую ночь, когда позволил себе уснуть возле нее в больничной палате, несмотря на возмущения медсестры о часах приема, и держал ее за руку. Когда я проводил пальцами по ее волосам, чтобы успокоить ее, а она боролась со своими кошмарами, крича во сне.
Я присел возле нее, смотря глаза в глаза.
- Да.
Ее глаза мерцали в тусклом свете. Поджав губы, она сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями.
- Хорошо, - кивнула она. - Всё так, словно я отвратительна сама себе, потому что не могу перестать думать о сексе. Желая доказать себе, то, что он сделал со мной… что это не уничтожило меня. Мне нужен контроль над своим телом, нужно суметь возбудиться и желать секса, когда я скажу. Я хочу, чтобы мужчина касался меня, и это касание не было из жалости. Я хочу перестать вздрагивать от малейших касаний, вроде безобидного поцелуя. Я хочу закрыть глаза и не видеть его самодовольную улыбку. Не чувствовать его…
Все её тело сотрясала дрожь. Я пересел на диван рядом. Эйвери сама вжалась в мою грудь и ухватилась за лацканы моего плаща. Мои руки обняли ее, и я положил свой подбородок на ее макушку.
Подробно изучив все садистские детали каждого совершенного серийного убийства, чтобы понять, о чем думал преступник, которого я искал, я узнал все те больные и извращенные способы, которыми он мучил своих жертв. И когда Эйвери лежала на больничной койке, в моей голове все это прокручивалось в непрерывном цикле, словно включенная лента старой катушки 70-х годов. Показывая все мучения, которым она подверглась.
Когда пришло время взять у нее показания, это сделал не я. Если бы я получил реальное подтверждение картинкам в своей голове, я бы не никогда не перестал видеть их перед глазами. Каждый раз, когда я смотрел на нее в лаборатории, я видел ее только как жертву. Но преступник был уже мертв. И я не мог убить его дважды.
Сейчас я не могу избавить ее от боли. Я не могу решить эту её проблему. Да в чем вообще я, блять, хорош?
Ее миниатюрное тело перестало дрожать, мышцы расслабились.
- Он даже не изнасиловал меня, - прошептала она.
Я прикусил губу. Черт. Она говорит как жертва.
- Но он сделал это, Эйвери. Он изнасиловал твою жизнь. Он уничтожил твое чувство безопасности и веру в себя.
Она покачала головой.
- Как я могу быть так травмирована, если он даже не зашел настолько далеко, как мог бы? Все время, неважно, что он делал, я продолжала твердить себе, что все не так плохо, до тех пор, пока он на самом деле не изнасиловал меня или не убил. И я выжила.
Я крепче прижал ее к себе.
- Ты оставалась сильной. Эйвери, я не могу представить другую женщину, которая смогла бы… Ты самая сильная женщина из всех, кого я знаю. Господи, пока мы не нашли тебя, я боялся худшего, - я откинул ее волосы назад и большим пальцем вытер ее слезы. - Тогда я был поражен. Ты все еще была собой, Эйвери. Даже оказавшись в настоящем аду, ты боролась. Ты бросила ему вызов. И ты все еще была прежней, той яркой женщиной. И ты по-прежнему такая.
С ее губ слетает шепот, вместе с легким выдохом, который показался мне привлекательным.
- Я не чувствую себя сильной.
Мой взгляд прошел по ее лицу, и когда она приблизилась, ее глаза закрылись. Я чувствовал ее дыхание напротив своих губ. «Попробуй ее, лишь раз…». В моей голове звучал целый хор голосов. Я хочу попробовать ее на вкус. Я поклялся бы этой женщине одним поцелуем и развеял бы всю гнусную ложь, роящуюся в ее прекрасной головке, но это неправильно.
Я отодвинулся, когда она откинула голову назад, и прочистил горло, разрушая эту связь. Ее глаза открылись.
- Садисты, вроде Саймона, питаются человеческими слабостями, – я отстранился, чтобы посмотреть на нее. - Он не смог сломать тебя. Ты не сломлена. Ты находишься здесь и сейчас из-за своей силы, которую он не смог разрушить.
Она моргнула.
- Саймон, – медленно произнесла она, прочувствовав это слово, словно впервые произнесла имя своего бывшего ассистента в лаборатории.
Я поморщил лоб.
- Он был не просто преступником, Эйвери. Он был тем, кого ты знала. Кому ты доверяла. Естественно, что из-за этого тебе сложнее восстановиться.
Тяжело выдохнув, она кивнула.
- Ты прав. Конечно, – она снова кивнула, избавляясь от моих объятий. - Ты должен идти. Мне надо поспать.
И вот снова между нами дистанция.
Я провел ладонями по брюкам, затем встал.
- Да.
Разрозненные фрагменты стали собираться вместе, но я не уверен, что хочу этого. Эйвери – моя коллега. Мне надо это обдумать. Я отчаянно хочу вернуть ту высокую стену, которую всегда сохранял между нами.
- Но сначала ответь, он безопасен? – спросил я; мне было необходимо это знать. - Этот афродизиак. Откуда ты его взяла?
- Боже, Куинн. Да, он безопасен. Я сама его разработала, – она наклонилась и взяла пакетик. - Большинство компонентов органические. Он достаточно простой по составу, честно. Но мне нужно было…
Я почесал голову.
- Нужно было что?
- Мне нужно было кое-что, чего я не могу достать сама. На самом деле, все не так плохо. Просто этот компонент находится в черном списке Управления по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных препаратов. По правде, это глупо. Чертовы активисты, - потрясла она головой.