Игры во Вселенную (дополнения)
"Игры во Вселенную" ("Радость")
дополнения к роману - часть эпизодов, не включённых в основной текст*
Храм был почти пуст. Многие ушли, иные укрылись в подземельях. Самых дисциплинированных Святой послал в долину, чтобы пополнить запасы провизии и вина. Самые опытные отправились на Перевал - наблюдать, собирать слухи и сдерживать панику. Самые мудрые сейчас корпели в Башне Орона, пытались изобрести способ остановить пришествие Иглы.
По залу Звёзд - площади под открытым небом, окружённой белой, лёгкой колоннадой - брели двое. Коннетабль Храма барон Торон и гость из северных пустошей, колдун Железа Аархос.
-Меня здесь держит только клятва, - говорил Торон. - Святой делает то, в чём нет смысла - если Иглу не отбросил Алдарион, Храм рассыплется, как замок из пены морской, сколько вы тут ни колдуйте. И Алдариону не нужна ваша бравада.
Аархос молчал и время от времени чуть склонял голову, так что неясно было, соглашается ли он со словами спутника или из вежливости сохраняет вид внимательного слушателя.
Им навстречу вышла принцесса Ирина в сопровождении юного пажа, кузины короля Амара баронессы Энель и мэтра Скона, учителя фехтования. Подавленное настроение так явственно властвовало над всей группой, что даже невозмутимый Торон остановился, поинтересовавшись, какая весть была тому причиной.
-Барон Корн оставил свою цитадель в горах. Предполагают самое худшее, коннетабль.
Разумеется, под худшим коннетабль мог понимать лишь предательство - принцесса отлично это осознавала. Она не продолжила разговор, поспешив прочь, потому что барон Корн был отцом её маленького пажа - мальчик хорошо держался, хотя в глазах его только слепой не мог заметить непоказанных слёз.
В Башне Орона лорд Храма Илуан, прозванный Святым, покинул ежедневное совещание и уединился в Круглой комнате наверху. Илуан был очень высок - около двух метров роста - лыс, за исключением седых прядей позади висков - и сравнительно молод: ему ещё не исполнилось сорока, хотя в Храме (а за его пределами особенно) была популярна легенда, будто их лорд - глубокий старец.
Илуан, устроившись в кресле, остановил взгляд на хрустальном шаре. Величиной с голову ребёнка, тот лежал на подставке в виде двух золотых трёхпалых лап. Шар светился, но свет был мутным. Изредка в глубине голубовато-золотистого тумана проблескивали искры.
-Мне жутко, Энель! - Принцесса знаком приказала служанке подать плащ. На башнях отбивали третий час. Потемневшее небо, прохладный ветер, погасивший все слабые звуки, обыкновенно составлявшие городскую тишину.
Баронесса молчала. Сначала она попыталась придумать какую-либо штуку или замечание, способное отвлечь госпожу, но внезапно ощущение тревоги влилось в неё с ошеломляющей силой - любые слова прозвучали бы фальшиво.
Ирина обнимала за плечи пажа - мальчик, точно волшебный амулет, всегда был рядом с принцессой.
И сейчас...
Звон колоколов оборвался, и вдруг стал громче, отчаянней, хаотичней.
-Что такое? - Ирина встала. - Скон, пойди, выглянь!
В обезлюдевшей цитадели новость могла долго распространяться - но случилось что-то страшное - звон снова смолк, и принцессе показалось, будто башни над ними покачиваются.
-Милостивая госпожа, Лорд Илуан... Наш Лорд, он мёртв.
Несмотря на то, что большинство секторов Храма представлены не были, ночью состоялись выборы нового Лорда. Смерти Илуана Святого никто не ждал, поэтому (а также, отчасти потому что время надвинулось грозное) главенство над Храмом без больших потрясений взял на себя барон Гил, ранее ведавший сетью разведки. От Гила не ждали решительных действий, однако именно с них он начал своё правление. После полуночи бароны и жрецы, с облегчением осознавая, что груз забот на ближайшие дни переложен на чужие плечи, намеревались разойтись. Гил, отлучавшийся на считанные мгновения, вдруг объявился в зале, и глашатаи возвестили о начале Совета.
-У меня есть информация. - Лорд открыл Совет такими словами сразу, как только не участвовавшие в нём удалились из зала. - Что Алдарион будет парализован. Удар Иглы в Миры вызван прежде всего возросшей в последние годы активностью Алдариона. Игла действует как противовес Свету. Её сила не меньше, чем сила Алдариона, но и не больше. Если остановится Алдарион, остановится и Игла.
В зале молчали. Подобное предположение высказывалось в стенах Храма не один раз, и позиции Лорда не выдавало.
-Вопрос в том, - продолжил Гил, - насколько быстро обе силы придут в равновесие. Если это случится скоро - мы все избежим глобальных катаклизмов, неизбежных при столкновении Алдариона и Иглы. Если же нет... возможно, пройдут тысячелетия, прежде чем раны сколько-нибудь затянутся и Вселенная вернется в русло стабильного прогресса.
Моя позиция такова: не следует излишне преуменьшать возможности Храма, как мы поступали до сих пор, делая ставку в основном на меры защитного характера. Как вам известно, сеть сбора информации пятнадцать лет находилась в моих руках, и возможности Храма мне известны больше, чем кому бы то ни было другому. Я предлагаю выступить активно - и дать понять титанам, как важно для всех сейчас предотвратить столкновение.
Как это сделать, вы спросите? Ведь Игла не вступает в диалоги, а Алдарион почитает себя высшей мудростью Вселенной... Есть такое понятие, милорды, как "управление точечными взрывами". Наши разведчики и аналитики вычислят точки воздействия, и мы направим наших эмиссаров. Это будет что-то вроде холодного душа противникам: да простится мне такое сравнение, но два дерущихся человека сильнее ведра холодной воды - однако же именно эта вода способна остановить распалённых...
* * *
Херф смотрел, как надвигается гроза
(***есть в основном тексте***)
* * *
Утром на аллее у входа в Храм прогуливались трое. Аллея казалась пустынной, на самом деле за нею наблюдали со стен десяток арбалетчиков из личной охраны лорда Гила. Сам лорд шёл в сопровождении командора Корна и эмиссара Алдариона Элле. Мужчины чувствовали себя неуютно, вынужденные говорить о делах Храма с ребёнком лет десяти, который был ещё к тому же не то мальчиком, не то девочкой - ни Гил, ни командор до сих пор этого так и не поняли.
По крайней мере, взрослые старались как можно реже встречать взгляд эмиссара - рассудком они понимали, с какою силой имеют дело, но всякий раз нелегко оказывалось объяснять это себе снова и снова, тем более, что и Гил, и Корн уже прошли через отцовство и полагали, что знают, каким может быть десятилетний ребёнок, а каким - нет.
-Командор, - сказал (сказала?) Элле, закончив расспрашивать о том, как погиб Святой. - Признаюсь, мне непонятно, для чего вы так поспешно начали этот странный проект, этот Орден Храма, структура и рыцари которого копируют одиозных храмовников древности, а цели до того эфемерны, что заставляют меня насторожиться. Вы вроде как декларируете единство во взглядах на мир с Алдарионом (хотя, могу смело утверждать, вы их очень поверхностно себе представляете), но ведь ничего другого, кроме войны, ваши люди вести не умеют...
-Сир, смею напомнить, - вступил лорд Гил. - Что Эвелон, принимавший жезл Тьмы, тоже часто использовал радикальные средства.
-Ну вот! Ну, послушайте, вы же так мало знаете об Эвелоне, люди! Вам никогда этого не повторить, понимаете, никогда!
* * *
...Встречать вышел сам Император. Мартэл был в простой одежде; старик, как видно, устал от церемоний и символов власти, но встречая двух великих магов Алдариона, набросил на плечи ярко-алый плащ.
Максим и сопровождавший его в полёте Владик оставили "Кисточку" на краю оврага - она была сломана безнадёжно - по крайней мере, Максим не знал, как её починить. Яхта уже не потребуется, но всё равно жалко - особенно Владику - ведь он летал первый раз.
Он даже предложил Максиму:
-Может, попросим Императора, чтобы починили "Кисточку"?
Но Максим объяснил, что сейчас они попали совсем в другое место, и летающие корабли здесь делать не умеют.
Императора известили - и Тони, и Максим добирались в Авалон спешно, и на пути их ждали, чтобы остановить, поэтому Император захотел узнать, успели ли они?
-Раз мы здесь, значит - успели.
* * *
Димка проснулся. Утро купалось в голосах, и солнечные пятнышки стайкой жёлтых цыплят взобрались на стену, подрагивая, перемигиваясь - и от них в комнате было празднично.
Мама во дворе скликала кур. Шелестел ветер, качал ветку яблони, из-за неё и плясали солнечные пятнышки. Хоть бы не было дождя!
И Димка вдруг вспомнил - как много дел сегодня!
А чемодан?!
Димка спрыгнул с дивана, босиком побежал смотреть. Ну конечно, одежду мама уже сложила! Место осталось только для пакета с едой - его приготовят в последнюю минуту. А надо книжку положить - в поезде обязательно захочется почитать, да и потом...
Был июнь, вторая неделя каникул. В конце мая их класс возили в областной центр, в цирк. Цирк Димку очаровал - и даже не столько само представление. Очаровала, опьянила, закружила голову атмосфера праздника, которым, казалось, было пропитано абсолютно всё внутри этого волшебного здания. Афиши; люди, все радостные; глаза детей, как никогда большие; свет - много света, и того особенного света прожекторов, разрезающего тьму... И запахи - эти запахи нигде в мире больше не повторить - ароматы лакомств, парфюмерии, запах арены. Взволнованные голоса. Ожидание. Какая-то особенная свежесть - как будто от наэлектризованного грозой сквозняка.
И когда всё кончается, когда гаснет последняя нота оркестра, когда вдруг оказываешься на улице - сумрачно-безразличной, среди людей, идущих мимо, даже не догадывающихся о том празднике, что окончился только сейчас... Да нет, он не кончился! Эта грусть была бы безысходной, если бы Димка не знал - праздник живёт! Он просто уснул. Дороги - его и Димкина - пока разошлись. Но теперь Димка будет помнить - он есть, этот праздник. В него можно вернуться! И не раз, не два - много! И, наверно, есть ещё, другие, Димка о них ещё не узнал.
Это открытие - что мир может вмещать в себя бесчисленное множество неизвестных ещё Радостей - ошеломило Димку. Как замечательно жить! Как удивительно и славно - жить, понимая, что есть вещи, для которых ты даже не знаешь названий; не знаешь, где их спрятал таинственный волшебник, придумавший жизнь; не знаешь тех чувств, которые они в тебе разбудят... нет, не разбудят даже - подарят, ты ведь их тоже не знал.
И началась сказка! Словно в подтверждение Димкиному открытию, на него в тот же день свалилось новое чудо.
Школьники уже садились в автобус.
Какое-то замешательство, учительница с кем-то говорит. Ой, да ведь о нём же говорят, о Димке! А он стоит с раскрытым ртом и хлопает глазами. Он почти ничего не слышал - музыка праздника всё ещё звучала...
-Дима, Дима, да очнись! Ассистент режиссёра хочет, чтобы тебя попробовали на роль... Ох, Дима...
Даже отъезд на час отложили. Для сельской школы такое событие. А ещё говорят - семеро одного не ждут... Ждут, и не семеро, а двадцать пять.
И они куда-то поехали на такси - киношник, учительница (вторая осталась "пасти" детей до Димкиного возвращения).
Сперва хотели, чтобы Димка прочитал стишок. Ну, отвратительно, конечно, получилось. Димка понимал, понимал, что мог бы прочитать лучше, если бы ему дали прийти в себя. Но - не намного лучше. Нет, не был Димка актёром. Совсем.
Потом ещё как-то испытывали. Предлагали испугаться, обрадоваться, сделать вид, что больно...
Димка пробовал. Очень старался, но...
Киношники совещались. Димка опустил глаза и ни что уже не рассчитывал - ну, что поделаешь, обидно, но кого винить? Учительница тоже всё понимала. Она бодро взъерошила Димке волосы:
-Не переживай. Подумаешь...
Подошёл молодой человек с острым, жёстким даже взглядом.
-Все понимают, что ты не артист. Но фокус в том, что в этой роли именно тебе изображать кого-то другого не надо. Будешь такой, как есть. Мне не найти лучше. Народного артиста я тебе не обещаю, но один фильм мы сделаем.
Уже в автобусе Димка узнал, что с ним разговаривал Дарнон, автор сценария и продюсер фильма. И писатель. Книг его не было в школьной библиотеке - однажды Димка услышал, что педагоги боялись их. Но Димка читал одну. Он после неё долго не мог уснуть.
* * *
Скала называлась Солнечная скала. Раньше она была Змеиной - ящерицы и Безногий народ обжал теплый камень и покой. Так было при троллях, но потом тролли ушли - на равнины или в пещеры - это неизвестно - и на скалах, кроме голошеих злых птиц никто не жил. Херф любил тепло и одиночество, а ещё больше он любил чувствовать дыхание высоты, как он это называл, но Есх считал, что дядьке просто хорошо от того, что весь Запад расстилается у него под ногами, и он подменяет в грезах чувство власти чувством высоты.
Есх не любил, когда кто-то мечтает и мечтает, а делать совсем ничего не делает. Такие, как его дядька Херф - они просто болтуны. Когда лесовики забросили в небо Аротову Цепь, дядька вопил, брызжа слюнями, что, вот, мол, всё - Путь неодолимо загорожен. И что сделали эти, на лодочке? Да они пронырнули с каким-то фокусом в ЗВЕНО цепи... Никто ведь не думал, что корабль проклятых Скитальцев умеет делаться крошечным - или притворяться им, какая разница? Эту Цепь нельзя было ни порвать, ни пролететь мимо...
Теперь шипящим от злобы чародеям в чёрных балахонах никто не верит. Есх ничего не говорил дядьке, что он думает про чародеев - они таки опасные твари, молчи лучше! Но делать вид, будто внимает Херфовым поучениям он тоже перестал. Теперь Херф только тем и занимается, что греет зад на Солнечной скале (хотя, пожалуй, скала эта слишком хороша для его зада...), и Есх его жалеть не собирается. Плохо одно - у Херфа есть дом, а у Есха его нет. Приходится жить вместе. Строить дом самому - дурная трата времени. Лучше Есх подождёт, пока его тупой родственничек не замечтается настолько, что вороны выклюют ему глаза, либо забредёт на Солнечную скалу по старой памяти какой-нибудь приблудный тролль.
* * *
Дэни засмеялся. Запрокинул голову...
(***есть в основном тексте***)
Позади остался жаркий полдень. В Авалоне - утро. Дэни открыл глаза и увидел двоих мальчишек - они улыбались и смотрели на него.
-А где же Морлен и Близнецы?
-Морлен задержался, - ответил Тони. - А про Близнецов ничего не слышно. Мы даже не знаем, придут ли они?
-Значит, нас только половина? - огорчённо сказал Дэни.
-Это уже немало. - Максим взял мальчиков за руки.
* * *
Морлен думал, как бы отпраздновать солнцестояние. Отпраздновано оно должно быть, это точно. Есть события, которым лучше радоваться одному - или с другом, но с одним. Это различные удачи или памятные дни, затрагивающие тонкие струнки - не осторожность в таких случаях может всё погубить, добавить горчинки в оттенки вкуса, время промчится или слишком быстро или слишком медленно, будет или очень шумно, или наоборот - не подыщется уместная тема для уютного разговора.