Мой враг восстал - но Рок был против моего врага.
Как тот, кто сотворен, мог воспротивиться Творцу?
Теперь мои войска и стройный ряд врагов
Стоят напротив. В день такой, где гнев, и зависть,
С яростью впридачу, Князь Смерти предлагает приз.
И каждый хочет выиграть лишь славу,
Хотя и должен жизнь отдать взамен.
Идальго выстрелил первым. Он не сделал никакого предупреждения, не вступал в бессмысленные переговоры и не угрожал. Он просто присел чуть-чуть и вытянул пистолет в обеих руках. Мгновением спустя вздрогнувшая Ребекка услышала пистолетный выстрел, и битва разразилась.
Она была короткой, суматошной и невероятно жестокой. Даже Ребекка, наивное дитя в таких вопросах, знала, что оружие просто не может стрелять так быстро, буквально градом пуль, которые вырывались из пистолета идальго и оружия его людей. Она не могла видеть кровавую бойню, которую сотворили эти пули в небольшой толпе наемников, но у нее не было никаких трудностей в истолковании криков боли и удивления.
Великая литература оградила ее душу от очередных ужасов. В тот день мужество поступало к ней как непосредственно от самого идальго, так и от поэзии битвы при Алфуэнте.
И львы младые славили те раны
На их главах, как будто то венцы.
И, умирая, верили, что веру
Они святую защитить смогли.
А жизнь, они, конечно, знали
Была сегодня не про них совсем.
Она затаила дыхание. Не все выстрелы принадлежали идальго и его людям. Она узнала более глубокий рев пищалей наемников. Она боялась увидеть, что вот-вот белая рубашка идальго окрасится кровью.
И копья, словно молнии, затмили
Свет солнца над бойцами навсегда.
Их кровь покрыла землю алым слоем
Как кровь баранов на алтарь легла.
И вот она увидела, как какой-то невидимый ветер рванул левый рукав идальго, оставив в нем сквозную дыру. Она зашипела, как кошка. Но крови не было. Не было. Не было.
Вдруг, как тоже шок своего рода - битва закончилась. Тишина, затем топот и вопли убегающих. Ребекка глубоко вздохнула, потом еще и еще. Внимательные глаза врача. Всего лишь беглый взгляд, и мавр повернулся к ее отцу. Легкая улыбка прошла по его лицу. Ребекка, осознавая значение этой улыбки, покраснела от смущения. Но не сильно. Просто пожилой человек, любующийся фигурой молодой женщины. Никакой угрозы для нее в этой улыбке не было.
Отпрянув от окна, Ребекка рухнула на мягкое сиденье кареты. Она заплакала, закрыв лицо руками.
Через некоторое время, не прошло и трех секунд, она снова услышала скрип отворяющейся двери кареты. Она почувствовала, как в фургон зашел он, идальго. Осторожно, он опустился на сиденье рядом с ней и обнял ее за плечо. Не удивляясь неуместности своих действия, она склонилась к его плечу и уткнулась лицом в его грудь.
Мягкий шелк, твердые мышцы. Никакой крови.
- Спасибо, - прошептала она.
Он ничего не сказал. В этом не было никакой необходимости. Впервые с тех пор, как весь этот ужас начался в тот день, Ребекка почувствовала, что все ее напряжение и страх покинули ее. Впервые за многие годы, возможно.
Заполнил ли Потоп весь мир?
Сухой земли уж не видать нигде.
Странно, что именно это пришло ей в голову. Отринув ужасы в надежных руках незнакомого человека, она могла думать только о той, залитой солнцем и наполненной великолепной поэзией земле, которую она никогда в жизни не видела. Вытирая слезы об его шелковую рубашку, она вспомнила оду Авраама ибн Эзры к своему плащу:
Я развернул его, дырявый словно сито,
Во мраке ночи видно сквозь него:
Луна и звезды в небосвод зашиты.
Мой бесполезно шить - пришел уж срок его.
Глава 5
Идальго не оставался в фургоне надолго. Не больше двух минут. Ребекка не была точно уверена. Несколько из его людей подошли к экипажу. Состоялся быстрый обмен словами. Ребекка не могла понять многое из разговора, отчасти из-за акцента и отчасти потому, что они использовали незнакомые ей термины. И это было странным. Ребекка родилась и выросла в Лондоне. Она думала, что была знакомы с любыми нюансами английского языка.
Но она поняла суть их обсуждении. И в этом тоже было что-то странное. Идальго и его люди, казалось, были озадачены своим местонахождением. Они также были в очевидном замешательстве по поводу своих дальнейших действий.
Странно, очень странно. Страх снова начал закрадываться в сердце Ребекки. Идальго был человеком, которого все они явно уважали и обращались к нему за распоряжениями, но они не обращались к нему, как к дворянину. Это означало, что, несмотря на его галантность, он, видимо, был предводителем наемников. Пожалуй, внебрачный сын какого-нибудь мелкого барона одной из провинций Англии. Это могло бы объяснить и акцент.
Ребекка съежилась на своем сиденье. Наемники были изрядными мерзавцами, это знали все. Преступники без рода и племени. Особенно здесь, в Священной Римской империи, погрузившейся в пламя войны.
Ее глаза с мольбой обратились к отцу. Но на поддержку с его стороны можно было не рассчитывать. Ее отец боролся за свою жизнь. Мавританский врач держал его за руку и давал ему время от времени маленькие таблетки из флакона, взятого из его коробки. Ребекка даже и не думала возражать против такого лечение. Черный доктор излучал ауру компетентности и уверенности.
Идальго вернулся к экипажу. Ребекка робко повернула к нему голову.
Невозмутимое лицо. В глазах явно светилось дружелюбие. И еще кое-что, она сглотнула. Она знала значение таких взглядов. Она видела их и раньше, в Амстердаме, от некоторых из наиболее уверенных в себе молодых мужчин в еврейском квартале. Восхищение; оценка. Желание, даже завуалированное под вежливость.
Но через некоторое время она решила, что там не было никаких следов похоти. По крайней мере, ей так показалось. И с которой Ребекка была на самом деле знакома лишь по романтическим версиям, которые она находила в некоторых книгах отца. В романах, которые она прятала среди толстых томов теологии в библиотеке своего дома в Амстердаме - так, чтобы ее отец не заметил ее неблаговидного интереса.
Она ощутила прилив боли, вспоминая библиотеку. Она любила эту комнату. Любила за ее тишину и покой. За хорошие книги, которыми были заполнены все стены. Ее отец, по-сути, жил только прошлым, и как правило, презирал нынешние времена. Но для одного современного изобретения у ее отца не было ничего, кроме похвалы: книгопечатания.
- Только за одно это, - имел он обыкновение говорить, - Бог простит германцев за их многие преступления.
И вот теперь они в германских землях. Скитаясь по дорогам войны, в поисках убежища перед лицом надвигающейся бури. Или так, по крайней мере, они надеялись. Она никогда не увидит эту библиотеку снова, и на мгновение Ребекка Абрабанель снова ощутила боль потери. Ее детство ушло вместе с ней, и ее девичество тоже. Ей было двадцать три года. Хотела она того или нет, но обязанности взрослой женщины упали на ее плечи.
Она распрямила плечи и собрала всю свою решимость и мужество. Это движение отразилось в глазах идальго. Восхищение, скрывающееся в этих синих бездонных глазах, вырвалось наружу. Ребекка не знала, затаиться или улыбнуться в ответ.
Она сама не поняла, как улыбка появилась на ее лице. Вопреки строгому воспитанию, что само по себе было странно.
Идальго заговорил. Какими-то рублеными фразами, полными своеобразных сокращений и идиом. Автоматически, Ребекка переводила его слова на свой официальный английский язык.
- С вашего позволения, сударыня, нам придется воспользоваться вашим фургоном. У нас есть раненые, которых нужно отвезти для надлежащего лечения.
- И побыстрей, - пробормотал мавр, по-прежнему сидящий на корточках на полу рядом с ее отцом. - Я уже запичкал его аспирином.
Из последнего Ребекка не поняла ни слова.
Глаза идальго переместились на сундуки и ящики, наваленные у дальней стенки фургона. - Нужно убрать их, чтобы освободить место.
Ребекка побледнела и вскрикнула. Книги ее отца! И серебро, спрятанное внутри!
Она посмотрела на идальго. Она думала, что он вспыхнет от гнева, увидев ее страх. Но если он и был, то исчез в одно мгновение.
Большая рука идальго сжалась на дверце кареты. Правая рука, отметила она машинально. Одна из костяшек была разбита, с запекшейся кровью. Травма от боя?
Она сразу же вернулась к его лицу. Идальго отвернулся на мгновение, оглядывая местность. Его челюсти крепко сжались. Затем, с легким вздохом, он снова повернулся к ней.
- Послушайте меня, леди. - Пауза. - Вас как зовут?
- Ребекка... - Она заколебалась. - Абрабанель.
И затаила дыхание. Из всех великих семей сефарадов, имя Абрабанель было самым известным. Ведь они вели свое происхождение от библейского царя Давида.
Но это имя, по-видимому, ничего не значило для идальго. Он просто кивнул и сказал: - Рад познакомиться с вами! Меня зовут Майк Стирнс.
Майк? Ой. Снова эти странные сокращения. Значит, Майкл.
Идальго сверкнул улыбкой. Улыбка исчезла так же быстро, как и появилась. Его лицо стало суровым и торжественным.
- Послушайте меня, Ребекка Абрабанель. Я не знаю, что это за место, где мы сейчас находимся. Но это меня не волнует. - И отчаянно: - Нет, черт возьми, конечно, волнует немного... Насколько мне известно, мы все еще в Западной Вирджинии.
Ум Ребекки нащупал что-то в названии. Западной... что?
Идальго не заметил ее смущения. Его глаза оставили ее на минуту. Он снова начал осматривать местность вокруг них. Его взгляд был суровым. Даже жестоким.
Он сказал, почти рыча: - Вы - и ваш отец - находитесь под защитой народа Западной Вирджинии.
Его глаза обратились к своим людям, собравшимся рядом. Они наблюдали за ним, внимательно слушая его. Зубы идальго сжались.
- И кроме того, - сказал он, - вы находитесь под защитой Союза горняков Америки.
Ребекка увидела, как люди идальго расправили свои плечи, наполнившись гордостью и мужеством. Их гладкое, изящное на вид оружие, сверкало на солнце.
- Точно, черт возьми! - рявкнул один из молодых мужчин. Он обвел ястребиным взором окружающую их сельскую местность.
Ребекку радовала их реакция, но ее замешательство оказалось сильнее. Америка? Ее челюсть чуть не отвисла. Так ведь в Америке почти ничего нет английского. Правда, их маленькая бедная колония вроде называется Вирджиния, если она правильно помнила. Но говорить от имени всей Америки...
Надежда угасала на глазах. Значит, испанцы. Сефарды были и там. После того, как голландцы захватили Бразилию восемь лет назад, и Америка стала их убежищем. Отец говорил, что в Ресифи есть даже синагога.
Ребекка смотрела на идальго. Он что, на самом деле идальго? Она была полностью растеряна. Ее ум пытался нащупать хоть какую-то логику.
Ее замешательство, должно быть, было очевидным. Идальго - Майкл, буду думать о нем как о Майкле - хмыкнул.
- Ребекка, кажется, мы с вами оба в недоумении.
Легкий юмор тут же пропал. Суровость вернулась на его лицо. Майкл наклонился вперед, положив обе руки по бокам открытого окна фургона.
- Где мы, Ребекка? Как называется это место?
Ее глаза уперлись в его плечи. Она не могла полностью охватить их взором - так они были широки.
- Я не уверена точно, - ответила она. - Думаю, мы в Тюрингии. Отец сказал, что мы уже почти достигли нашей цели.
Брови Майкла нахмурились.
- Тюрингия? Это где?
Ребекка поняла.
- О, конечно. Это название не очень хорошо известно. Одна из самых маленьких провинций Священной Римской империи.
Его брови вздернулись.
- Германия, - добавила она.
Его глаза расширились, почти вылезли из орбит.
- Германия? - Казалось, он аж задохнулся: - Германия?
Майкл повернул голову, взглянув на окружающий пейзаж.
- Ребекка, я был в Германии. Там ничего подобного... - Он заколебался. - О, я полагаю, что сельская местность немного похожа. Может быть, за исключением..." - Он нахмурился, указывая пальцем на трупы, до сих пор лежащие в скотном дворе. - Но таких вот мужчин в Германии нет.
Майкл внезапно рассмеялся.
- Бог мой, да полицаи в минуту устроили бы на них облаву! Немцы любят законность и порядок. - И еще раз рявкнул, смеясь. - Alles in ordnung!
Теперь уже брови Ребекки поползли вверх. "Alles in ordnung?" Что он говорит? Немцы являются наиболее непокорными и недисциплинированными людьми в Европе. Все это знают. Это было верно еще до войны. А уж сейчас тем более...
Она вздрогнула, вспомнив Магдебург. Это ужас произошел менее недели назад. Тридцать тысяч человек было убито. Некоторые говорили, что сорок тысяч. Все население города, за исключением молодых женщин, оставленных на потеху армии Тилли.
Голубые глаза Майкла вдруг потемнели с подозрением. Нет, это было не подозрение. Предположение...
- Черт, да неужели..? - Он покачал головой, бормоча что-то. - Позже, - поняла она его слова. - Разберемся с этим позже, Майк. Сейчас не до того...
Раздался крик. За ним сразу несколько. Майкл оттолкнулся от повозки, глядя в сторону леса. Ребекка наклонилась вперед, вытянув шею.
Из леса вышло много людей. На мгновение, Ребекка в который раз была парализована страхом. Но увидев странную одежду и оружие, она расслабилась. Еще мужчины Майкла. Еще больше этих - американцев?
Затем Ребекка впервые увидела их женщин, мелькающих среди деревья, их лица были полны беспокойства и заботы. Как ребенок, она залилась слезами.
Майкл. И женщины. Мы спасены. Мы в безопасности.
***
Для Ребекки, тот день - и следующий, и следующий, и следующий, прошли как в тумане. Она потерялась в наступивших легендах, и вовсе даже не сефардских, о которых она раньше мечтала. Все, что она вспоминала потом, было отрывочным и смутным.
***
Невероятные транспортные средства, управляемые каким-то ревом изнутри. Этот рев, поняла она достаточно скоро, был какой-то техникой. Она была больше очарована скоростью транспортных средств - а еще больше мягкостью их передвижения. Путешествие на такой скорости должно было сопровождаться такой тряской, что транспорт должен был разлететься на куски. Секрет частично содержался в невероятном совершенстве самой дороги. И еще. Когда она вылезла из автомобиля перед огромным бело-бежевым зданием, любопытство преодолело ее озабоченность за отца. Она наклонилась, чтобы рассмотреть колеса автомобиля. Они были странными. Маленькие, почти приземистые, толстые - чуть мягкие на вид. Она ткнула в черное вещество пальцем. Не такие уж и мягкие, как она думала!
- Что это? - спросила она идальго.
Он склонился над ней, улыбаясь.
- Резина. Мы называем это 'шины'.
Она ткнула снова, сильнее.
- Они наполнены чем-то. Воздухом?
Улыбка осталось, как была. Но глаза идальго, казалось, стали ярче.
- Да, - ответил он. - Именно так. Воздух, он закачен в них под высоким давлением.
Она кивнула и снова посмотрела на шины.
- Это очень хитро. Воздух действует как подушка.
Она посмотрела на него снизу вверх.
- Нет?
Никакого ответа она не услышала. Просто пара ярко-голубых глаз, пристально глядящих на нее. Расширившихся, как если бы он был удивлен чем-то.
Чем? - подумала она.
***