Они сказали, что это был инсульт и что ничем не могут помочь. Люди в белом, те, кто в первую очередь должны уметь спасать людей. Никто никого никогда не защитит. Это иллюзия.
Теперь, глядя на мальчишку, стоящего с другой стороны от няни, Джу думала, что, наверное, зря его схватила. Она хотела попросить помочь, но если подумать, что бы он сделал? А теперь только попался на горячем. Ненавидит ли он ее?
Словно заметив, что она смотрит, маленький вор повернул голову и смерил ее недовольным взглядом, в котором читалось явное презрение. Значит, ненавидит.
Она нервно отвернулась и схватилась за краешек своего платья, все еще удерживая сумку няни, которая, к слову, высматривала черный лимузин, на котором они сюда приехали. Транспорт появился уже через пару минут, рассекая дорогу и вздымая в воздух светло-коричневые пылинки. Джу зажмурилась, пряча глаза, ведь если в них попадет мусор, будет болеть и печь, а этого она боялась больше, чем фобии. Ее всегда пугала любого рода боль.
Няня довольно грубо затолкала мальчишку в салон и рядом усадила словно онемевшую Джу, забрав у нее свою сумку. Сама же расположилась на переднем сидении, так как места в машине не хватало. Их водитель, мужчина средних лет со всегда улыбающимися глазами и нежной улыбкой, иногда напоминающей улыбку брата, изумленно посмотрел в зеркало заднего вида и, цокнув языком, покачал головой. Затем он поймал все еще виноватый взгляд Джу и почему-то загадочно ухмыльнулся.
Внезапно стекло, отделяющее заднюю часть машины от передней, поднялось, и девочка глубоко вздохнула, зная, что взрослые их не услышат. Переминая пальцы, она покосилась на гордо сидящего рядом мальчишку, не желающего даже смотреть на нее, и, мрачно покачав головой, пробормотала:
- Прости, я не знала, что так выйдет.
Он не ответил, продолжая смотреть в окно, но Джу заметила, что его ладони дернулись и сжали чашечки острых коленок. Значит, мальчик не глухой, а просто предпочитает игнорировать ее.
- Понимаешь, я просто больна… У меня аутофобия, поэтому я схватила тебя. Честно, мне не хотелось, чтобы тебя поймали, я даже не обижаюсь, что ты хотел украсть ту сумку…
- Помолчи уже, - наконец ответил незнакомец и, повернув голову, злобно смерил девочку пристальным взглядом. – Из-за тебя меня снова вернут в приют! Раздражают такие дуры, как ты!
Сердце Джу дрогнуло от внезапно открывшейся правды, а на глаза снова навернулись слезы, но теперь уже не из-за болезни, а из-за жалости к мальчику. Должно быть, он сирота, если говорит о приюте, или родители просто сдали его, лишив счастливого детства.
- Но почему ты воруешь? – прохрипела она, пытаясь увлечь его хотя бы в подобие разговора и узнать причину, по которой он попал в то злополучное место и стал таким.
- Ты никогда не поймешь этого! – вскипел тот, сжимая ладошки в кулаки и глядя на нее с искренним раздражением. – Ты просто богатая избалованная девчонка! Тоже мне, болезнь… Что это вообще такое? С деньгами твоих родителей тебя бы уже давно вылечили!
Джу молчала, не зная, что сказать. Да и как объяснить незнакомцу, что взрослые ничего не замечают? Что они попросту не верят ей и даже не дают встретиться с вечно занятым отцом. Как рассказать, что она постоянно одна и пытается бороться с фобией, но чем дальше, тем хуже. Что все это заходит в глухую комнату, из которой не выбраться?
- Тебе никогда не понять, что такое борьба за последний кусок хлеба и постоянные драки с теми, кто намного старше… У тебя никогда не отбирали деньги… - его голос дрогнул, и Джу, кажется, даже заметила возникшие в уголках красивых раскосых глаз прозрачные слезинки.
Ее сердце сжалось, и она втупилась перед собой в плотную стеклянную стенку, за которой виднелись головы водителя и няни. Теперь его могут наказать из-за нее и снова отправить туда, где насилие и злоба. Где ничего, кроме жадности. Ей плохо представлялась жизнь в приюте, но подсознательно Джу понимала, что там очень трудно, что порой невыносимо.
До конца пути они ехали молча. Он рассматривал ванильные облака, мчащиеся в тон скорости машины, а она смотрела то на мелькающие дома, то на него, мрачного и задумчивого. Хрупкое телосложение, темно-коричневый ежик волос, красивые кошачьи глаза и чётко обрисованная форма губ. Такой милый и симпатичный, почему его бросили? За что?
Сигнал о прибытии заставил обоих резко подпрыгнуть от неожиданности. Высокие дорогие ворота разъехались в стороны, освобождая дорогу для лимузина. Мальчик заметно напрягся и, пусть слегка побледнел, держался довольно гордо и независимо. Джу незаметно хихикнула, не в силах сдержать собственную реакцию на показное притворство маленького вора. Впрочем, она делала так же, когда учитель ругал ее за непослушание или няня отбирала ужин в наказание.
Дверцы машины открылись, и водитель по имени Пак Чанжу поклонился маленькой госпоже, а затем перевел взгляд на застывшего в ожидании мальчишку.
- Попрошу вас пройти за госпожой Чхве, она проведет к господину.
- Чанджу, я могу пойти с ними? – спросила Джу, нервно теребя платьице вспотевшими ладошками. – Мне очень хочется увидеть отца.
- Думаю, в этом нет ничего плохого, - задумчиво произнес водитель и, повернувшись к подошедшей няне, сказал: - Молодая госпожа хочет пройти к отцу, это возможно?
Женщина строго смерила все еще сидящих в машине ребят взглядом и затем кивнула, разворачиваясь и направляясь к главному входу. Джу радостно улыбнулась и выпрыгнула из машины, поправляя сбившуюся одежду, а мальчик раздосадованно поджал губы и поплелся за ней, обреченно опустив руки по бокам.
Кабинет отца находился на самом верху. Это был четвертый этаж их особняка, украшенный по-особому дорого и представительно. Повсюду были слуги, готовые отозваться на малейший подзывающий звук. Все одеты в черно-белую форму, опрятно причесаны, всему обучены, как в любой богатой семье. Однако Джу это совсем не нравилось, они словно были чужими людьми, незнакомцами в добродушных масках.
Она заметила, что мальчик совсем побледнел, он чувствовал себя как не в своей тарелке, и это было видно по его бегающим глазам. Наверное, его очень сильно отругают за попытку обворовать работника такой семьи как Кан.
Когда главный секретарь подошел к ним, сообщив, что отец готов принять их, Джу счастливо улыбнулась, предвкушая встречу, но к ее удивлению мужчина добавил, что войти могут только няня и главный виновник.
Опустошённо глядя вслед исчезающим за дверью людям, девочка чувствовала, как в груди растет пропасть из тоски и непонимания. Почему отец отказался увидеться? Почему оттолкнул ее в который раз? Все чаще и чаще это повторялось, и Джу не могла найти всему объяснения, продолжая молчаливо оправдывать родственника.
Но сдаваться она тоже не хотела. Зная, что в коридоре есть много слуг и в случае очередного припадка ей помогут, девочка прошмыгнула мимо охраны и зашла в боковую комнату, из которой был еще один вход в кабинет. Здесь были сложены старые картины, которые сняли, но не стали выбрасывать, надеясь на скорый семинар, где смогут от них избавиться. Также покрытая простынями припыленная мебель. Сюда никто не заходил, но и не запирал комнату на ключ, что здорово играло на руку Джу в данный момент. Казалось бы, она в любое время могла бы проникнуть в комнату и попробовать встретится с отцом, но на четвертый этаж ее пускали только с няней, которую она всегда ждала у двери отцовского кабинета.
Девушка не спешила врываться, а лишь затаилась, прислушиваясь к разговору, доносящемуся снизу. Ей удалось распознать голос родителя, и сердце быстрее забилось в груди.
- …вызовите работников приюта, пусть приедут и заберут его. Об этом надо говорить непосредственно с ними, наказание он понесет соответствующее общему решению.
- Но господин Кан! Вам не кажется, что мальчишка слишком много на себя берет? Он хотел обворовать меня! А до этого проделал подобное с моими знакомыми! – возмутилась няня, притопнув ногой. Джу поморщилась, как наяву представив ее красное от злости лицо.
- Я не удивлен, что мальчик опустился до такого, проживая в приюте, - ответил отец своими низким бархатным голосом. – Он получит свое наказание, но мы не станем запирать его в кладовой, как это предложили вы.
Девочка шокировано застыла, не веря своим ушам. Няня хотела запереть его в кладовой?! Тогда она, наверное, не раз думала проделать и с ней то же самое, но если однажды рискнет сделать нечто подобное, то Джу просто не выживет в закрытом пространстве, да еще и в полном одиночестве! Ее никто не сможет защитить, никто не поверит, и даже никто не поймет, в чем дело… А тот врач, который рассказал ей о предполагаемой болезни, давно уехал из страны, потому что так велел отец по просьбе няни, что не поверила словам мужчины, обозвав его шарлатаном.
Внезапно как будто самый настоящий будильник в ее голове заставил девочку очнуться и взметнуться на ноги. Словно во сне, она резко толкнула дверь и ворвалась в кабинет, натолкнувшись на изумленные взгляды взрослых и стоящего позади мальчишки.
- Н-нет... – тяжело пробормотала она, пытаясь отдышаться. – Его нельзя отдавать обратно в приют!
- Что? – к ней повернулся отец, и строгие складочки образовались на его высоком лбу. – Как ты здесь оказалась? Почему без спросу вошла?
- Отец, я хочу попросить тебя кое о чем. Ты же знаешь, я никогда ни о чем не просила… Позволь мне только одну прихоть! – воскликнула девочка, низко кланяясь родственнику. Ее душили слезы от представленных картин, где она или этот мальчик сидят запертыми в тесной кладовой.
- Чего ты хочешь? – на удивление спокойно спросил мужчина, заставив жестом замолчать няню, которая уже открыла рот для протеста.
- Отставь его здесь. Оставь со мной, чтобы он исправил свою вину… Пусть он станет моим личным защитником…
- Этот мелкий парнишка? – удивился отец, поворачивая голову и глядя на ошарашенного воришку. – Он же ненадежный, к тому же, приютский.
- Я очень прошу тебя, - всхлипнула Джу, падая на колени и сгибаясь еще сильнее. Ее колотило от волнения, сердце болезненно билось в груди. В горле пересохло, но мозг отчетливо твердил, что она должна сделать все, чтобы он остался рядом. – Умоляю тебя, не отдавай его в приют.
Мужчина некоторое время молчал, обдумывая просьбу дочери, а затем, глубоко вздохнув, ответил:
- Если найдется хоть один человек в нашем доме, готовый усыновить этого мальца, он сможет остаться.
Сентябрь 2014 года. Южная Корея.
Пение диких птиц заставило Джу проснуться прежде, чем она открыла глаза. В нос забился сырой запах дождя и свежего воздуха, несущего в себе аромат крепкого кофе. Теплая ладонь нежно скользнула по ее щеке и спустилась к подбородку. Чуть шершавый палец проследил линию нижней губы, и от этого ощущения тело прошило зарядом тока.
- Кажется, я просила тебя не делать так.
- Простите, не смог удержаться, - послышался насмешливый голос.
Джу глубоко вдохнула родной запах и почувствовала себя в безопасности. Вот уже как десять лет она просыпается с этим чувством и скрывает счастье за маской безразличия. Даже перед ним, самым родным и самым близким, она не может показать истинных чувств, но он и так все знает даже лучше нее самой.
Темные, цвета кофейной гущи, глаза смотрели на нее не отрываясь, погружая в атмосферу домашнего уюта. Легкая улыбка изогнула красивые форменные губы, а чужая ладонь продолжала поглаживать щеку.
- Вы опаздываете, госпожа, - произнес парень, уже одетый в дорогую школьную форму, такую же как у нее.
- Сама знаю, - вздохнула Джу и, игнорируя его руку, села на кровати, после чего, свесив ноги, с легкостью сползла и, не глядя на него, пошлепала к аккуратно развешенной на тремпеле одежде, уже заготовленной слугами. Она была в одних трусиках и белой маечке, но совсем не смущалась наблюдающего за ней взрослого парня, сидящего на кровати.
Наскоро одевшись, девушка собрала длинные высветленные краской волосы в высокий аккуратный хвост и нанесла немного теней на веки для красоты. Повернувшись, она холодно смерила парня взглядом и спросила:
- Я хорошо выгляжу?
- Изумительно, - улыбнулся он, поднявшись на ноги, и подошел к стулу, подхватывая рюкзачок девушки. – Машина уже ждет, госпожа.
- Хорошо, тогда идем, - кивнула Джу и, еще раз бросив взгляд в зеркало, направилась к выходу первая. Дернув за ручку, она вдруг остановилась в проеме двери и негромко спросила: