Билл не понял, как оказался на большом деревянном мосту без перил, перекинутым над прозрачной водой. Он осторожно присел на дерево и свесил ноги; его потрепанные кеды чуть касались воды, и светлая ткань темнела, быстро пропитываясь влагой. Омега грустил. Пусть он и отталкивал Тома, но в каждый такой раз он все-таки надеялся на то, что Альфа вернется, и снова будет пытаться взять своим напором. Было больно, но казалось, что от подобной информации, информации об измене истинного Альфы, омега должен скончаться на месте. А Биллу было просто не по себе...
Он немного, но все-таки винил себя в случившемся. Вот же тоже молодец, играл с парнем, а теперь жалуется на то, что тому приспичило, и он трахнулся с другим. Ну, разве не глупо? Билл же понимал, что так нельзя, что нельзя сначала дарить надежду, а потом гнать от себя его как прокаженного. Нельзя сначала дарить нежность, а в следующий момент бить. Но Том ведь говорил, что не сдастся, что не оставит. Именно это давало Биллу сил на то, чтобы отталкивать настырного Альфу. Но вот сейчас, когда он знал, что Мак-Вульф точно к нему больше не подойдет... Теперь он всерьез задумался о том, что же ему делать? Неужели он не имеет право на свое счастье? Почему он вот так просто отказывается от Тома?
Том больше даже не посмотрит на него. И не потому, что Билл вроде как его сам о чем-то подобном попросил, а потому что Мак-Вульф сильный Альфа, потому что он не станет лезть к тому, кого так сильно обидел. По сути, даже предал. Но сейчас, понимая всю ситуацию, Биллу стало невероятно страшно. Что же будет дальше? Неужели ему суждено прожить жизнь в одиночестве? Залететь от нелюбимого Альфы, в одиночестве выносить его ребенка, а потом родить и вырастить его? Для чего? Чтобы бедный омега так же страдал в этом мире? Чтобы вот так же встретил своего Альфу и страдал? Это ни к чему. В этом нет смысла. Быть самым слабым полом в этом мире не значит, не иметь права бороться за свое счастье. И если так суждено, он умрет, умрет за свое звериное влечение, за истинную тягу к запретному телу... умрет.
С неприятного момента в воде прошли уже больше четырех часов, уже было давно за полдень, а Билл в лагере так и не появился. Том начинал волноваться, тем более зная о том, что вокруг их временного поселения вовсю снуют рыси, медведи и белые тигры. И это только несколько хищников из огромного количества опасностей, поджидающих неумелого омегу в лесу. Если пойти не по той тропинке, то можно и в болото попасть, а из него без посторонней помощи не выбраться. Или того хуже, наткнуться на огромные муравейники, муравьи из которых могут легко сожрать целого человека...
Мак-Вульф, узнав об истинной причине отказов со стороны Билла, решил, что больше не может уговаривать того выбрать его, а не семью. Каулитцу, как представителю древнего и самого безжалостного рода, наказана смерть за непослушание. И никто не сумеет спасти омежку от расправы, и бежать им с Томом некуда. В городе их быстро найдут, а за стену соваться - то же самое, что и сдаться семейству Билла – смерть. Поэтому он не противился лжи Ника, но не перестал противиться звериному желанию трахнуть этого текучего омегу. Он поклялся, что останется один. И плевать, что без детей, что без наследников, что умрет в одиночестве, но он поклялся верностью к Биллу. Поклялся небесам. Таких клятв не стереть ничем, а нарушение их - это точное обречение себя на смерть в муках. Боги никогда не вмешиваются в жизнь человека; какого бы пола он ни был, он сам выбирает свою дорогу. Но смерть устраивают именно они - боги... И самое ужасное для любого умирающего – долго погибать в муках... А именно это грозило тем, кто нарушал данные небесам обещания.
Билл пришел в лагерь, когда там была всего парочка омег под присмотром Мишеля, к которому брюнет и подошел:
-А где Том?
Альфа впился взглядом в белое лицо омеги:
-Они на склоне, лазают по скалам. Хотя,- он поглядел на часы,- уже, наверное, закончили, так что погляди на озере.- Он тепло улыбнулся, что немного смутило Билла, но тот улыбнулся в ответ:
-Спасибо.
Каулитц медленно брел по тропинке, толком и не понимая зачем. Почему опять действует так, как просит того его внутренний зверь? Почему бы ему просто не заткнуться и дать шанс прожить жизнь нормально? Но нет, его природная сущность то и дело управляет его поступками...
Том немного отошел от произошедшего утром. Они с парнями хорошо полазали по скалам, ему удалось абстрагироваться от проблем со своим омежкой, он даже немного успокоился. И теперь, когда они с друзьями споласкивались от грязи, он снова вспомнил о юном Каулитце, которого он сможет обнять теперь только во снах да в воспоминаниях, граничащих с фантазиями. На скалах многие Альфы ползли в паре со своими омегами, Том только сейчас подумал об этом. Он тут же представил, как бы он помогал Биллу карабкаться выше, подталкивая его за тощий зад, как бы он подтягивал его к вершине или прижимал к крутому склону. Он бы целовал на не такой уж большой высоте, он бы целовал встревоженного омежку, говорил бы, что любит...
Мак-Вульф до последнего плескался в воде, стараясь не смотреть на берег, где сейчас виднелась знакомая ему картина. Омеги помогают своим защитникам высушиться от воды. Он слышал их голоса, их смех... Зачем он вообще задумал эту поездку? Поехал бы вдвоем с Биллом. Но еще до самой поездки Том отсек этот вариант сразу, он знал, Каулитц набычится, и решит, что Альфа обязательно будет к нему приставать. Поэтому он собрал своих друзей и позвал их собой. Вот теперь и ноет сам себе, что ему больно... Правильно Билл сказал, что Том иногда очень жалкий.
Когда на берегу стало тихо, Мак-Вульф побрел на сушу. Отмечая для себя тот факт, что как-то резко в нос ударил знакомый запах грейпфрута. Ну да, увидеть Билла сейчас было самым отличным завершением купания... Но на берегу никого не было.
Том подошел к своим вещам, желая обтереться полотенцем, но вот беда - его не было там.
-Помочь?- Робкий голос и ударивший в нос запах грейпфрута. Том нервно сглотнул и оглянулся на источник неописуемого прилива энергии. Билл стоял в нескольких шагах от него, смотрел в землю, в его руках было то самое полотенце. Мак-Вульф вопросительно смотрел на омегу. Говорить было нечего. Он ведь не понимал, почему Билл вдруг подает ему полотенце. Том же не раз говорил ему о том, что так делают все примерные омежки его друзей...
Альфа на каком-то внутреннем инстинкте медленно подошел к Биллу, который все-таки поднял взгляд и теперь смотрит прямо в лицо Тому. В этот момент Томас готов был раскричаться от какой-то непонятной радости, распирающей его, появившейся непонятно откуда. Его Каулитц стоял перед ним и так преданно смотрел в его глаза...
-Можно?- Билл осторожно приложил мягкую ткань к мокрому телу Альфы, его руки начинали трястись, а по всему телу бежала дрожь. Страх потерять своего истинного Альфу был страшнее, чем страх расстаться с жизнью. Том шумно сглотнул, не совсем понимая, что вообще случилось и где тот Каулитц, который противился всем его действиям. Теперь он совсем не понимал поведения Билла. Бегаешь за ним - он отталкивает; «изменяешь» ему - он несет тебе полотенце, вроде как этим жестом принимая Тома как своего Альфу. Хотя Мак-Вульф понимал, что пока рано о чем-либо подобном думать. Он уже знал, что бывают такие моменты, когда Билл сам к нему тянется. Но почему сейчас? Ведь Том сам его как бы оттолкнув, ни слова не сказав, что не спал с Ником. Что просто испугался за жизнь своего драгоценного омежки, поэтому и отступил...
А Билл обтирал заведомо любимое тело Тома, стараясь не смотреть в его лицо. Но вот Мак-Вульф сам перехватывает кисть Билла и задает вопрос:
-Ты мой омега?
Вопрос, от которого у Билла тут же увлажнились глаза. Все. Сил дать отказ не осталось. Именно поэтому он сейчас произносит эти слова:
-Я буду твоим омегой до самой своей смерти.- Его грустные глаза непривычно блестели, а Том знал, о чем тот говорит:
-Я не позволю тебя обидеть, слышишь?- Притягивает дрожащее тело к себе, Билл всхлипывает, не в силах больше сдерживать свои эмоции.
-Если... если отец... узнает,- пытался говорить он,- он изгонит меня.- Том крепко прижимал к себе его дрожащее тело.- А изгнание - это тоже самое, что и смерть. Он убьет меня...
-Если его никто раньше не убьет...- Рычит Том. Билл отстраняется от Альфы, смотрит в его лицо:
-ТЫ сделаешь это?
-Сделаю.- Уверено говорит он.- Не сомневайся. Я свергну твоего отца!
Билл снова уткнулся носом в сильную грудь. Было страшно признаться себе в том, что он хочет этого. Хочет смерти тирана. И в сильных руках защитника он точно знал, что ему ничего не угрожает. Теперь, когда он так внезапно принял своего Альфу, все встало на свои места. И ему больше не нужно бороться с собой. Больше не нужно говорить гадости человеку, к которому уже давно есть чувства.
-Я не спал с ним...- Тихо сообщает Мак-Вульф. Билл вновь отстраняется от теплого тела и заглядывает в его глаза.
-Но он ведь... у него... следы... твои ведь? И он пах тобой...
-Я узнал, почему ты меня отталкиваешь, узнал, что изгнание равно смерти. Он мне сказал об этом, я разозлился и хорошенько ударил его... несколько раз. Поранился сам и его поранил, на нем была моя кровь, вот откуда запах.- Улыбнулся уголком губ.- Я решил, что не имею права давить на тебя. Хотел просто перестать доканывать тебя своими приставаниями, а потом Ник сам по себе придумал эту ложь о том, что мы с ним переспали...
-Вот же урод.- Хрипит Билл, и Том не совсем понимает, к кому это относится: к нему самому или к Нику.
-Но я не прикасался к нему. Я поклялся, что даже если я оставлю тебя, я буду верным тебе до конца. Я поклялся небесам, что буду один.
Билл округлил глаза. Он-то как никто другой знал, что клятвы, данные перед небесами, не нарушаются. И ему стало так тепло. Перед ним стоял вроде как обычный парень, молодой, со своими проблемами, но... для хрупкого сердца омежки этот человек был дороже всего. И он снова обнял Тома, прижимаясь к нему всем телом, вжимаясь в сильного Альфу, чувствуя его объятия на себе.
Bill ©
Я не знаю, что будет дальше, но Тома я просто так не отдам. Вот же дурак: отгонял от себя единственного человека, который сможет сделать меня счастливым.
Мой Альфа. Эта мысль уже сотый раз бьет током по моим мозгам, только сейчас я понимаю, что я наконец-то встретил своего защитника. Странно, но страхов больше нет. Видимо, я так боялся быть счастливым, что сам себе придумал преграды. Хотя, конечно, угроза смерти за непослушание... это на самом деле страшно.
-Идем в лагерь?- Предлагает он, а я только и могу что кивать. Том целует меня во влажную от слезы щеку.- Я хочу, чтобы все знали, что теперь ты мой!!!
-Нет,- пугаюсь я,- а вдруг кто-то из них кому-то проболтается, и отец узнает обо всем раньше нужного времени?
-Не узнает, мои друзья - могила... Блин, грустно звучит как-то.- И его красивый смех. Блин, почему я раньше не замечал его смех? Нет, слышал, но не вслушивался...- Ну, чего залип-то?
-Ты красиво смеешься.- Как завороженный говорю я.
-А еще у меня член большой!- Довольно устраивает свои ладони у меня на заднице. . .
-Вот же сволочь...- Утыкаюсь носом в его плечо. Почему он так легко вгоняет меня в краску?
-Ну а что? Теперь можно... Ты мой! Пошли, я сказал!- Он резко поднимает меня и закидывает себе на плечо, и снова я вниз тормашками.
-Мак-Вульф!- Визжу я, а он только сильно хлопает меня по заднице:
-Да, малыш, я буду нежен...- Кусает меня за бедро, я извиваюсь и начинаю бить его кулаками по спине. Вот же сволочь! Ну, почему он такой наглый? Только я дал ему зеленый свет, как он успел этим воспользоваться...
-Ну, Тооом! Голова кружится, меня тошнит...- скулю я.
-Привыкай, забеременеешь - еще не то будет...
Я замолкаю. Он это сказал с такой нежностью, что... черт! Альфа! Грубый, невоспитанный. Животное, но... сколько в нем ласки? Неприкрытой нежности сколько? Силы и заботы?
-Ты там живой?- Поглаживает меня по ягодице.
А я кое-как извиваюсь и кусаю его под лопатку. Он громко вскрикивает и в ответ кусает, почти в самый центр моей попки, главное: не возбуждаться. Хотя теперь можно, теперь даже нужно. Я ведь очень хочу лечь под моего Альфу...
-Ого...- Слышу чей-то голос. Видимо, мы уже пришли в лагерь.
-Ага!- Поддакивает мой Том.- Он все-таки сдался! Ух, вы сегодня не уснете от наших криков!!!
-Эй!- пинаюсь коленями в его грудь.- Не слушайте его, он думает яйцами!
-Видишь,- ухмыляется Том,- Билли так возбужден, что может говорить только о моих яйцах! Черт,- и снова он вонзает свои клыки в мою ягодицу,- я всего тебя вылижу! ВЕЗДЕ!- Хлопает меня по укусу.
Слышу смех нескольких участников похода, и мне не по себе, снова хочется расчленить своего тупого Альфу. Именно расчленить! Нет-нет... Что-то я не о том думаю. Расчленить? Это же... это же никакого отношения не имеет к паху Тома, да? Тогда почему мне представляется именно тот момент, как я хорошенько отсасываю ему... Вот же, блять, мерзость!
-Отпусти беднягу,- это омега Мишеля, я уже хочу высказать ему свою благодарность, но он продолжает,- если не брать силой, а подождать, когда омега сам захочет, то удовольствие удвоится!
И меня тут же отпускают на землю, я становлюсь лицом к лицу к своему Альфе, он довольно улыбается:
-Покраснел-то!
-Это потому что я долгое время висел вниз головой, я мог бы умереть, ведь кровь постоянно приливала мне в мозг. Знаешь, от этого умирают!- Быстро тараторю я, чтобы не признавать факт своей слабости перед его пошлостями. В лагере на мгновение наступает тишина, все смотрят на нас с Томом, и мне даже немного не по себе, но Мишель произносит:
-Даже мой так красноречиво не отмазывался...- И все присутствующие начинают громко ржать, а я, чуть посмеиваясь, утыкаюсь носом в шею моего Альфы. Его теплые ладони ложатся на мою поясницу, и все мое тело пропитывается теплом... Я как чертова губка.