Но существует еще более грустная ошибка следующего переходного этапа, который длится от четырнадцати лет до бесконечности.
Этап 3. От четырнадцати лет до бесконечности. «Друг»
Этот этап называется «Друг». Приблизительно с четырнадцати лет ребенка родители должны понять, что он уже вырос. Все, что вы могли в него вложить и объяснить, вы уже объяснили и вложили. Если не вложили – уже поздно вкладывать, ничего не изменится. После четырнадцати лет любое ваше объяснение будет восприниматься в штыки. Почему? Потому что ребенок вырос.
И на самом деле это самый сложный этап. Если «царем» или «учеником» мы можем еще как-то представить и сделать ребенка, то в качестве друга мы его вообще не воспринимаем. Как может быть другом тот, кто писался в памперсы, выкинул кота в окно в четыре года и сделал массу подобных глупых вещей?
Что значит ребенок-друг? Он на самом деле должен стать вам другом? Вряд ли это получится. Но вы при этом обязаны говорить с ребенком теми словами и с той интонацией, как при общении с вашим настоящим взрослым другом.
Представьте, что вы приехали с другом куда-то и живете в одном номере гостиницы. И вот он утром не застелил кровать, а вас это раздражает. Как вы ему скажете об этом? Вы постараетесь сделать это помягче, чтобы он в ответ не обиделся и не послал вас к черту. А своему ребенку вы прикажете убрать эту кровать, не задумываясь, как он это воспримет. Но его этот приказной тон так же обидит, как обидел бы вашего друга.
Мы почему-то думаем, что наш ребенок – это солдат, и наша задача – натаскать его и вымуштровать. И это наша огромная ошибка. Поэтому вы должны понимать следующее.
Самое лучшее, что вы можете сделать с ребенком старше четырнадцати лет, если у вас с ним есть проблемы – это оставить его в покое.
Допустим, до пяти лет ваш ребенок не «царь», от пяти до четырнадцати он – раб, а не «ученик», и после четырнадцати он тоже не стал другом, то что тогда случится? Он сбежит от вас. Знаете, как называется такой подход? Глумление, эмоциональная агрессия в адрес ребенка.
До пяти лет ребенок, с которым так обращаются, плачет. С пяти до четырнадцати лет он будет обижаться, молчать и закрываться. С четырнадцати он начнет огрызаться, а вы будете считать, что начался переходный возраст.
Переходный возраст – это миф
Но на самом деле переходный возраст – это миф, его не бывает. Понятно, что у подростков становится больше гормонов, но когда дети делаются неуправляемыми, то это значит, что взрослые глумились и давили, а дети наконец-то научились сопротивляться, огрызаться и защищаться.
Если ребенок подвергался эмоциональной агрессии до четырнадцати лет, то в четырнадцать лет случается не «гормональный взрыв», а просто ребенок дорастет до того возраста, когда он набрался силы, чтобы начать противостоять агрессии. Если это сильные физически мальчики, то на этом этапе они вполне могут ответить отцу, который на них давит, просто ударом в лицо. А родители списывают это на гормональный взрыв и переходный возраст.
Вы называете это переходным периодом, потому что раньше такого не было, а теперь вдруг появилось. Вы надеетесь, что переходный период с возрастом закончится, но на самом деле проблемы никуда не денутся и перейдут на новый уровень. И я призываю не давить на детей, а воспитывать себя, чтобы уберечь ваших любимых детей от этих проблем.
Когда ребенок научится огрызаться, то следующим его шагом будет попытка сбежать от вас. Не удивляйтесь, если ваш шестнадцатилетний сын хочет уехать учиться куда-то в глушь на какую-то совершенно экзотическую специальность или в пятнадцать лет отправиться в какое-нибудь ужасное ПТУ на другом конце страны. А вы думаете: «Да я сам приехал из Нижнего Тагила в Питер, а он отсюда хочет уехать черт знает куда, зачем он это делает, почему?»
Но на самом деле он все это делает потому, что мечтает только об одном – свалить от вас, потому что вы агрессор в его жизни. Ему надо куда-то уехать, чтобы быть подальше от сумасшедших родителей, которые уже достали, и поэтому он и едет куда-нибудь подальше.
Но дети должны учиться там, где они живут, при условии, конечно, что там есть учебные заведения и вы не живете в глухой деревне под Мурманском. Но даже в этом случае, если это нормальные дети, на которых не давили, они будут общаться с родителями, и папа и мама всегда будут знать, что с ребенком, где он, чем занят.
Но дети, уехавшие не получать образование, а просто сбежавшие из дома, попадают в дикие места, страшную общагу, где их учат пить, курить, безответственно спариваться, матюгаться и быть бойцами. И у них будет только два варианта – или их научат, или покалечат.
Девочка, которая сбежала подальше в общагу, – это самый страшный вариант. Девочке вообще там нельзя находиться. Она должна учиться под наблюдением, причем не дяди из Нижнего Тагила, куда она уехала поступать в танковый техникум. Дядя не будет за ней присматривать. Она будет жить в общаге, а он будет раз в полгода о ней вспоминать. Это ненормально.
Девочка, живущая в общежитии, – это очень нехорошо. И я не критикую и не пытаюсь вывести на чистую воду кого-то, кто жил в общежитии. Нет. Я сам жил в общежитии. Поэтому я знаю, что это такое. Да вы все знаете, что это такое. Поэтому отдавать своего ребенка на растерзание общаги – это ненормально. Особенно девочку. Девочка получит такие комплексы, что еще поколения психологов потом будут на ней зарабатывать, чтобы вывести ее из депресняков.
У девочки гораздо больше возможностей сбежать, чем у мальчика. Она может уехать учиться, а может выйти замуж. Если ваша дочь в шестнадцать лет свалила с каким-то подозрительным типом на мотоцикле и они поженились, то это значит, что вы затиранили бедную девочку. Возможно, когда ей будет тридцать шесть, а вам пятьдесят восемь, вы восстановите отношения. Но не факт, что это произойдет.
Такая женщина к замужеству подходит уже клиентом психбольницы. Потом муж это все пытается разгрести, но он при этом сам такой же сумасшедший, потому что они познакомились в той же общаге и у него свои комплексы.
И вот два сумасшедших пытаются построить что-то. Два невоспитанных и недолюбленных ребенка. Что из этого получается? Семейное счастье? Изобилие, из рога все течет, дети у них адекватные, все любят друг друга, целуются, говорят «солнце мое», «да, мой господин»? Нет, конечно. Там начинается битва миров. Это ненормальное состояние. А все началось в детстве.
Если вы не делаете то, что надо, на каждом этапе, то неизбежно возникают проблемы. Вспомните свои ощущения в подростковом возрасте, когда родители не относились к вам как к другу. Не повторяйте их ошибок.
В четырнадцать лет ребенок должен становиться другом, и никак иначе. У меня был один ученик – очень колоритная личность. Когда он первый раз пришел на мои занятия, я спросил:
– Что случилось?
Он говорит:
– Да понимаешь, у меня с детьми проблема.
– А в чем проблема?
– Они меня вообще не слушают. Я им говорю, а они не слушают. Мы на ножах уже давно. Я к ним обращаюсь, а они отвечают – иди отсюда, отстань от нас.
Спрашиваю, а сколько лет-то детям? Думаю, десять и двенадцать.
А он отвечает:
– Двадцать пять и двадцать семь.
Говорю:
– Слушай, друг мой, а тебе не кажется, что ты лет где-то на двенадцать-тринадцать опоздал с нравоучениями?
– Как опоздал? Но я же их отец.
Говорю:
– Все, с четырнадцати лет они должны быть твоими друзьями.
– Но мы с ними и так друзья.
– Вот смотри, мы с тобой друзья. Если я тебя поучать начну, рассказывать, что ты должен носить, что ты должен есть, как ты должен думать, кому молиться и тому подобное, что ты сделаешь?
– Я тебя пошлю!
– Вот они тебя так же и послали.
– Но они же мои дети!
– Нет уж, ты определись, ты им друг или не друг.
И он так долго переживал, потом отпустило мужика. Стал он приходить на занятия радостный, потому что оказалось: не такие у него плохие дети, как он считал. Он просто начал с ними дружить. Так же, как дружил со взрослыми мужиками. По принципу: хочешь узнать, как дела, – узнай, можешь чем-то помочь – помоги, тебя не спрашивают – заткнись. И выяснилось, что его дети – взрослые люди, со своими интересами, вполне нормальные, и больше его никуда не посылают.
Дети – это контурные карты, которые родители должны раскрасить и заполнить, но только по тем контурам, что уже есть.