Предисловие
В названии этой книги есть и прямой, и переносный смысл.
С прямым все достаточно очевидно: чертой еврейской оседлости называли границу территории Российской империи, за пределами которой запрещалось постоянное проживание лицам иудейского вероисповедания. Связан с этим был и особый уклад жизни, оформленный ограничительными законами конца XVIII – начала XX века.
Период, о котором мы будем говорить, охватывает почти полтора века. За это время на западе Российской империи сложился уникальный мир, который включал в себя более половины всех евреев планеты. Осознать этот масштаб сегодня нелегко: если представить современное расселение евреев на земном шаре в виде круговой диаграммы, она едва ли не вся будет закрашена в цвета двух, почти равновеликих по количеству еврейского населения, стран – Израиля и США (в сумме – 87 %). На этом фоне российские евреи займут малозаметный сегмент (1.5 %). Соблюдение объективности потребует сделать поправку на движение государственных границ в конце ХХ века, но даже с учетом этого картина не сильно изменится.
Возьмемся утверждать, что влияние российского еврейства на последующее развитие еврейского народа стало определяющим. Именно евреи царской, а потом и советской России расселялись по всему миру. Они мощным потоком влились в мировое сионистское движение, они одновременно занимались строительством мирового интернационала рабочих и крестьян и построением национального государства для евреев. Это они и их потомки во многом составили цвет мировой науки, цвет мировой культуры и искусства – от высокой поэзии и классической музыки до кинолегенд Голливуда.
Это они приняли на себя страшный удар Холокоста, составив почти половину его жертв.
Это они и их потомки в условиях враждебного окружения и непрекращающихся войн смогли создать на клочке земли, вдвое меньшем площади Московской области, процветающее государство, обладающее передовой наукой, эффективной экономикой, мощным образованием, отличной медициной, лучшей в регионе армией и высочайшим уровнем сельского хозяйства. Во всех этих достижениях – немалая доля труда, энергии, героизма, жизненных сил евреев бывшей Российской империи, выходцев из черты оседлости.
У слова «черта» в русском языке есть еще одно значение – в выражении «подвести черту». Согласно словарям, это означает «подвести итог, покончить с каким-либо делом, состоянием».
Поистине судьбоносное событие в еврейской жизни произошло 100 лет назад, когда была «подведена черта под Чертой». Постановление Временного правительства, обнародованное 22 марта (по старому стилю) 1917 года, сделало евреев России юридически свободными от всех форм религиозного и национального угнетения, открыло им широкие возможности в реализации своего потенциала – в образовании, науке, искусстве, на государственной службе. Вместе с географическими барьерами рухнули процентные нормы, профессиональные ограничения и все другие узаконенные виды гнета.
В этой книге мы хотим поговорить с читателем о том, что собой представлял мир российского еврейства на протяжении 130 лет до отмены Черты. Каких высот он достиг, с какими угрозами сталкивался, какие преграды преодолевал.
Современникам тех событий, восторженно читавшим в газетах 22 марта 1917 года постановление Временного правительства «Об отмене вероисповедных и национальных ограничений», не дано было предвидеть, что под цивилизацией российского еврейства еще не раз будет подведена черта. Иногда – безжалостной рукой.
Осенью 1917 года советская власть, подтвердив освобождение малых народов от всех видов национального гнета, взялась тем не менее искоренять самую сердцевину еврейской идентичности – многотысячелетнюю религиозную традицию. Большевики фактически продолжили проводившуюся еще Николаем I политику уничтожения, упразднения традиционного еврейства путем поголовной ассимиляции. По масштабам и эффективности ассимиляционной политики 1920–1930-х годов последователи, вероятно, даже превзошли своего венценосного предшественника.
Можно лишь поражаться тому, как в условиях тоталитарного общества российское еврейство продолжало сохранять национальную память (теперь принято говорить: культурные коды). В условиях полного запрета древнееврейского языка миссию сохранения национального духа нес язык бывшей черты оседлости – идиш. На него новая власть, вставшая под знамена интернационализма, долго не покушалась.
Но затем и под этим, устоявшим в условиях ассимиляторства и борьбы с религией, еврейским миром была подведена трагичная черта огнем Холокоста. Чудом уцелевшие после него остатки пятимиллионного российского еврейства пусть и представляли собой устойчивую общность, но были вынуждены прятать внешние проявления национальной идентичности.
Автор этих строк помнит детские ощущения конца 1960-х годов, когда с отцом впервые зашел в здание московской Хоральной синагоги. Это было единственное место, где можно было купить мацу накануне праздника Песах. В памяти запечатлелось, как отец, отстояв очередь, перед выходом плотно заворачивал большую упаковку мацы в газетные листы. Дело в том, что на упаковке из грубой серой бумаги традиционно красовалась огромная квадратная печать с буквами на непонятном языке. Ехать в общественном транспорте с такой демонстративной печатью кашрута на свертке отец (коммунист, ветеран войны) не хотел.
Во времена действия «пятого пункта» евреи, стремившиеся сохранить национальную идентичность, часто были вынуждены уходить во «внутреннюю эмиграцию». Нетрудно предположить, что многие из них надеялись дождаться момента, когда «оковы тяжкие» в очередной раз падут, и у них появится возможность вырваться из-под очередного государственного гнета. Ручеек эмиграции с трудом пробивался сквозь административные препоны, через давление спецслужб, находя свое воплощение, в том числе, в драматичной, а подчас и героической, борьбе «отказников». И как только «оковы рухнули» – позднее, после открытия границ, – процесс «нового исхода» было уже не остановить.
Так была подведена еще одна, может быть последняя, черта под целой эпохой, которую далекий от симпатий к еврейству Солженицын назвал «двести лет вместе». После нее от российской еврейской общины осталась лишь та узкая полоска, которая практически незаметна на круговой диаграмме расселения евреев в современном мире.
Еврейская община в России, конечно же, не исчезла, и роль ее далеко выходит за рамки той доли, которую отражает перепись населения. Российское еврейское сообщество живо, оно с новой силой осознало свою национальную, территориальную и даже государственную принадлежность. В условиях, когда пакет мацы можно нести по улице, уже не пряча его под слоем оберточной бумаги, еврейское самосознание может проявлять себя в самых разнообразных формах – и светских, и религиозных. В первом случае, в отсутствие языка идиш, основную функцию в сохранении национальной идентичности принимает на себя историческая память. Она становится одной из нитей, связывающих со своим народом ассимилированных потомков жителей черты оседлости, не устремившихся в горнило эмиграции.
Причудливо складывается жизнь: автор этих строк, в 1970-е годы полуподпольно приходивший с отцом-ветераном в синагогу покупать мацу на праздник, посвятил часть своей жизни именно сохранению исторической памяти евреев. Как руководитель Музея еврейского наследия и Холокоста в Мемориальной синагоге Российского еврейского конгресса, я рассказываю посетителям – русским и евреям, россиянам и иностранцам – о том, как складывалась на протяжении столетий судьба народа, нередко называемого «народом Черты».
1. Возникновение черты оседлости
История Российской империи началась 22 октября (2 ноября) 1721 года, когда Петр I принял корону Императора Всероссийского. Ни на тот момент, ни в последующие пятьдесят лет еврейских общин на территории Российского государства практически не было. Исключение составляли некоторые прибалтийские земли, а также Смоленск и его окрестности. Пребывание евреев в России ограничивалось еще со времен Ивана IV Грозного, который отождествлял иудаизм с ересями, исходящими из Европы, и воспринимал его как угрозу русскому православию. Самому Петру, как он отмечал в письме Абраму Веселовскому, было «совершенно безразлично, крещен ли человек или обрезан, чтобы он только знал свое дело и отличался порядочностью», но порвать с укоренившейся к его времени среди «московитов» традицией ограничений первый российский император не решился.
Наследники Петра не только не облегчили евреям постоянное пребывание в империи, но, напротив, еще более этому препятствовали. Его вдова Екатерина в 1727 году повелела всех евреев из России изгнать. А поскольку указ выполнялся без должного рвения, императрица Елизавета Петровна в 1742 году уже в гораздо более жесткой форме потребовала немедленной высылки из страны лиц иудейского вероисповедания. На замечание Сената, что подобная мера может принести убыток и местной торговле, и государству в целом, она дала свой известный ответ: «От врагов Христовых интересной прибыли иметь не желаю».
Одновременно с ужесточением ограничений, касающихся пребывания евреев в России, на территории ее западного соседа – Речи Посполитой – происходил обратный процесс. С XIV века польские короли начали привлекать в свое государство евреев и немцев для развития городов, и ко второй половине XVIII века плотность еврейского населения в некоторых областях Польши и Литвы – например, в районе Вильно, в Брест-Литовске, а также в ближайших к России Витебске и Могилеве – превышала 30 %.
Нельзя сказать, что после Ивана Грозного евреев в России не было вовсе. Несмотря на существовавшие запреты, польские, литовские и прусские евреи, конечно же, иногда частным порядком проникали на территорию, подвластную самодержавным монархам, но создавать здесь новые постоянные общины они не могли. Таким образом, граница между Россией и польско-литовским государством на протяжении нескольких веков была фактической чертой, на которой переселение европейских евреев на восток прекращалось.
К концу XVIII столетия польско-литовское государство вошло в полосу глубокого политического кризиса, из которого ему уже не суждено было выйти. Разраставшимся конфликтом между шляхетскими партиями и польским королем поспешили воспользоваться давние конкуренты Польши – Пруссия, Австрия и Россия. В сентябре 1772 года, после успешных боевых действий на польской территории, главы трех монархий ратифицировали конвенцию о разделе Речи Посполитой. В результате этого первого раздела к Российской империи отошла, помимо некоторых прибалтийских земель, значительная территория Белоруссии с городами Мстиславль, Могилев, Витебск и Полоцк.
Разделы Речи Посполитой пришлись на период правления в России Екатерины II. Эта талантливая, умная и весьма образованная для своей эпохи императрица живо интересовалась новациями в развитии европейской культуры, в том числе идеями европейских просветителей. Она читала их книги об управлении государством и даже вступала с ними в личную переписку, размышляя, очевидно, о том, как применить идеи просветительства на практике. Приняв от Польши новые владения, Екатерина постаралась убедить местное население в том, что под российской короной его положение не изменится к худшему. 16 августа 1772 года было издано обращение к жителям Белоруссии, известное как «Плакат», в котором заявлялось, что и «еврейские общества… будут оставлены и сохранены при всех тех свободах, коими они нынче в рассуждении закона и имуществ своих пользуются». Этим документом впервые было официально признано право евреев на проживание в России.
В последовавшие годы Речь Посполитая подверглась еще двум разделам. По их результатам в 1793 году России достались восточное Полесье, Подолия и Волынь с городами Минском, Житомиром и Каменец-Подольским. А в 1795 году Россия присоединила оставшиеся литовские, белорусские и украинские земли.
Однако не только бывшие польские земли составили впоследствии территорию внутри черты оседлости. В 70-е и в начале 80-х годов XVIII века Россия отвоевала у Турции обширные пространства северного Причерноморья и Крым. В южных, степных районах евреи в тот период еще не селились, но, когда в 1794 году на месте гавани Хаджибей был основан город Одесса, притягательность этого региона для еврейских негоциантов, в том числе из Австрии, многократно возросла. И ко второй половине XIX века Одесса превратилась в крупнейший по численности еврейского населения город Российской империи.
Итак, начиная с 1783 года под крыло Российской империи перешли Крым и Таманский полуостров, имевшие давнюю связь с еврейской историей. В Крыму первые еврейские поселения появились не позднее I века н. э., поэтому неудивительно, что уже во времена Древнерусского государства евреи Крыма имели тесные контакты со своими единоверцами в Киеве и в других городах Руси. Ко времени, когда Екатерина Великая дала соизволение евреям селиться на территории империи, в Крыму уже проживали евреи-караимы и евреи-крымчаки.
В XIX веке империя продолжала расширяться на запад: в начале 1812 года фельдмаршал Кутузов вынудил Турцию отказаться от прав на Бессарабию, приобретя для России, кроме прочего, и бессарабских евреев, а в 1815 году, по решению Венского конгресса, очертившего новые европейские границы после Наполеоновских войн, Россия присоединила бóльшую часть бывшего герцогства Варшавского. Эта область, получившая наименование Царство Польское, сохранила значительную самостоятельность, и жизнь местных евреев до 60-х годов XIX века регулировалась особыми законами, издаваемыми местной администрацией.
В Прибалтике положение еврейского населения было особым. Лифляндия стала частью России в год образования империи, и поселение евреев в Риге с тех пор ограничивалось имперским законодательством, однако присутствие их здесь практически никогда не прерывалось. Также еврейские общины существовали и в Курляндии.
В целом можно утверждать, что к началу XIX века география европейской части Российской империи сформировалась. Несмотря на то что в последующие годы империя активно расширялась на юг и восток, включив со временем территории, где проживали грузинские, горские и бухарские евреи, именно европейские ашкеназы стали фактором, обусловившим появление в России так называемого «еврейского вопроса», одним из атрибутов которого стала черта оседлости.
Императрицу Екатерину II гораздо меньше, чем ее предшественников, беспокоила опасность влияния иудаизма на православие. Так, например, еще до первого раздела Польши она негласно поддержала проект заселения Новороссии еврейскими колонистами из Европы, запретив спрашивать у поселенцев о их вероисповедании, дабы формально не нарушать закон Елизаветы, лишавший евреев возможности селиться на территории империи. После первого же раздела она и вовсе, как уже было сказано, поспешила успокоить еврейское население приобретенных областей, убедив его в неприкосновенности прежних прав в новом государстве.
Дальнейшие изменения положения евреев оказались связаны с нововведениями Екатерины II, которая пыталась упорядочить социальную структуру российского общества. С этой целью в 1770-е годы она разделила все население империи на сословия и установила обязательную приписку каждого подданного к определенному месту проживания. В соответствии с идеями, почерпнутыми Екатериной у французских просветителей, итогом этой реформы должно было стать привлечение части социальных кругов к управлению на местах, а также развитие торговли и промышленности. Однако в условиях самодержавного правления, от которого Екатерина не была готова отказаться, сословное деление способствовало прежде всего социальному разобщению российского общества и в дальнейшем препятствовало формированию национального и гражданского самосознания.