– Так, так, угадала! – Терсит не скрывал счастливой улыбки. – И ты сейчас же поедешь назад, в город, чтобы сообщить обо всем царице, и чтобы за нашими гостями прислали хотя бы пяток колесниц (больше-то у нас пока не наберется!), а остальным лошадей привели, что ли… Не пешком же им тащиться через равнину!
Глава 2
Второй корабль подошел к берегу меньше, чем через час. За это время гребцы и воины с первого корабля успели выгрузить на пристань несколько тюков льняной пряжи и десятка два бочек с редкими египетскими винами – подарки фараона.
– Другое судно нагружено более дорогими вещами, – пояснил Сети Терситу, который в это время сидел с ним в тени маяка, на сложенных у причала досках, и вместе со своим гостем угощался апельсинами. – Великий Дом послал вам в подарок железное и бронзовое оружие лучшей работы, сотню египетских луков – они очень ценятся… Однако смотри: из города мчится колесница. Пока что одна. А за ней кто? Какие-то всадники…
– Всадницы! – уточнил Терсит. – Это амазонки Улиссы, они тут несут охрану с тех самых пор как город начали восстанавливать. Ой, что это? Ба-а! Да ведь это же сама царица катит сюда!
Говоря это, он вскочил, рассыпав с подола своего хитона апельсиновую кожуру. Колесница в это время уже свернула на причал и неслась по нему, не сбавляя скорости. Конями правила, стоя во весь рост, женщина в темно-красном платье, ее белое головное покрывало развевалось по ветру.
– Это царица Гекуба?! – ахнул Сети, в свою очередь, вставая. – Но Гектор говорил, что ей сейчас под шестьдесят… Не может быть!
– У нас все не так, как может быть, но так уж вот получилось! – отозвался Терсит. – Царице пятьдесят восемь, что ли, только про нее этого не скажешь. А по натуре она почище амазонок…
Гекуба круто натянула поводья и соскочила с колесницы. Да, назвать ее старухой ни у кого не повернулся бы язык, особенно сейчас. Ее лицо, по-прежнему красивое, горело румянцем, глаза блестели, она дышала бурно и часто.
– Где? – крикнула она молодым звонким голосом. – Терсит, где эти люди?! Где письмо от моих сыновей?!
Сети выступил вперед и низко склонился перед троянской царицей, испытывая в душе настоящее изумленное восхищение.
– Я посол фараона Рамзеса Третьего, о великая правительница могучей Трои! И вот письмо, о котором я говорил.
Гекуба выхватила свиток из рук египтянина и развернула, даже не пытаясь унять дрожь в пальцах.
– Да! – прошептала она, и краска вдруг сошла с ее лица. – Это рука Гектора… Он жив. Они живы! Мои мальчики!
Царица пыталась и не могла читать: слезы хлынули из ее глаз и текли, и текли, застилая все. Темные строки на желтом папирусе расплывались, сливаясь в непонятный узор.
– Терсит, прочитай! Я ничего не вижу… – и она нетерпеливым движением протянула свиток спартанцу.
– Ну вот, на тебе… – смутился тот. – Да я читать едва-едва научился, моя великая госпожа! А если что-то пойму не так?
В это время второй египетский корабль коснулся причала. С его борта послышался звонкий голос:
– Царица! Царица Гекуба!
Женщина подняла глаза, ахнула, пошатнулась. На берег спрыгнула и кинулась к ней тонкая легкая девичья фигурка. Девушка была в короткой белой тунике, бронзовые волосы, заплетенные в косу, колотили ее по спине. За нею соскочил с корабля и побежал вдогонку красивый загорелый мальчик, на вид лет шести, крепкий, стройный, с густым облаком черных вьющихся волос.
– Не может быть! – прошептала царица, протягивая к ним руки. – Не… может быть! Андромаха? Астианакс?!
– Нет, нет! – бегущая остановилась в десятке шагов и тоже протянула руки к царице. – Ты не узнаешь меня, да? Я не Андромаха… И это не Астианакс. Я – Авлона, помнишь, царица? А это – Патрокл – сын Ахилла и Пентесилеи. Ему четыре года.
– Здравствуй, бабушка! – сказал мальчик, догоняя юную амазонку и хватаясь за ее руку. – Лона, да? Это и есть моя бабушка, царица Трои, папина мама?
– Мы шли через Черную землю, через горы и через земли позади этих гор почти два года. Но быстрее пройти нельзя. Фараон Рамзес это знал, потому что некоторым людям когда-то удавалось проделать такой путь. Немногим за все известные времена… Можно было примерно догадаться и о том, в каком месте мы выйдем к берегам Великой дуги, если только вообще выйдем. Но Сети и все наши друзья в Египте верили, что великие герои Гектор, Ахилл, царица Пентесилея не могут погибнуть. Они знали, что мы обязательно дойдем. И Рамзес послал свои корабли через Ворота Туманов, чтобы обогнуть Великую дугу и найти нас на побережье. Нам ведь нужно было построить свой корабль, чтобы на нем плыть домой. Корабли шли вдоль берегов, пока плывущие на них не заметили в одной из бухточек остов нашего корабля. Так нам и не пришлось его достроить! Сети, которого фараон послал искать нас, рассказал, для чего это понадобилось Великому Дому. Сети, да? Я правильно сказала: «Великий Дом»?
– Правильно, – кивнул египтянин.
– Продолжай, Авлона! – нетерпеливо воскликнула Гекуба. – Продолжай!
Они находились в одном из залов знаменитого дворца царя Приама. Его лишь совсем недавно вновь заселили – жилыми были пока что всего несколько комнат и залов центральной части. Сильно пострадавший от пожара, великолепный дворец восстанавливался довольно быстро, однако в городе хватало и других дел – строились и возрождались улицы ремесленников, отстраивались мастерские, а потому Гекуба приказала оставить на работах во дворце лишь два десятка каменщиков, нескольких плотников и резчиков. Все остальные трудились в Верхнем городе, либо на восстановлении храмов.
– Гектор будет недоволен, если увидит, что мы восстановили его дом, а весь город по-старому в руинах! – говорила царица, неизменно подчеркивая, что, сколько бы ни прошло времени, в возвращении царя Трои нет и не может быть сомнений.
Зал был обставлен просто: новенькие кедровые кресла и скамьи, добротной, тонкой работы, украшенные резьбой, покрытые шкурами волков и пантер (амазонки Улиссы отвадили обнаглевшее зверье от города, объявив ему настоящую войну), пара высоких светильников, стол, также сработанный из кедра, высокий ларь, старый, видимо, чудом уцелевший некогда среди развалин, инкрустированный слоновой костью и перламутром, со стоявшей на нем алебастровой вазой, полной роз.
На столе красовались дичь, вино, мед, лепешки и вишни – они едва начали созревать.
Рассказ юной Авлоны слушали все, кто уцелел из семьи Приама, и все, кто в последние годы были к ней приближен. Сама Гекуба и могучий Деифоб, только что вернувшийся из верхнего города, где восстанавливали храм Гефеста. Деифобу исполнилось двадцать восемь лет, он вступал в пору расцвета, но оставался так же простодушен и на вид очень прост. Будучи соправителем Гекубы (так определил, уезжая, Гектор), молодой богатырь даже не помышлял когда-нибудь стать царем Трои – он искренне и безоглядно любил старших братьев и не желал ни слушать, ни думать об их гибели.
Троил, младший из Приамидов, напротив, очень сильно изменился. Дело было не в том, что в двадцать один год он выглядел уже почти зрелым мужчиной, утратив свою мальчишескую легкость. Исчезли куда-то его живая беспечность и непоседливость, его постоянно веселое настроение. Он сидел возле окна с кубком не вина, а подслащенной медом воды и слушал Авлону, задумчиво наклонив голову. Коротко остриженные волосы и темно-синяя туника без украшений говорили сами за себя…
Бесстрашный Антенор, назначенный начальником городской стражи, недавно женился, сосватав дочку искусного ремесленника. О неравенстве такого брака (храбрый воин был все же родственником царя!) прежде говорили бы многие, но сейчас стало не до того. К тому же выбор Антенора оказался совсем не случаен – скромная нежная Мирна давно была его возлюбленной. По воле судьбы в ночь падения Трои она вместе с родителями сумела спастись из горящего города и спустя месяц, скрываясь в небольшом пастушьем селении, родила Антенору первенца. Встретились они через год, и отважный воин без раздумий привел в свой разоренный дом молодую жену и сына, позабыв все прежние увлечения и многие из своих любовных «подвигов».
Терситу Гекуба тоже приказала ехать во дворец и выслушать рассказ Авлоны. Глава корабельщиков жил теперь в полуразрушенном правом крыле дворца, где сам привел в порядок три комнаты для себя, жены и двоих маленьких сыновей. Вместе с ним слушать рассказ юной путешественницы пришла и Елена. Она уселась на кожаные подушки возле ног мужа и опустила белокурую голову к нему на колени.
В зале было тихо: все слушали, стараясь ничем не прерывать рассказа, и только из-за окон, со стороны внутренней галереи, доносились звонкие детские голоса. На галерее играли маленькие троянцы – сын Антенора пятилетний Долон, который был в этой компании старшим, сыновья Терсита и Елены Кастор и Полидевк, названные так в честь знаменитых братьев прекрасной аргивянки, и моментально освоившийся среди них Патрокл. Авлона, не раздумывая, разрешила ему играть с другими малышами: за время их странствий Ахилл и Пентесилея приучили сына осторожно обращаться со своей недетской силой, он научился ее соразмерять и не мог причинить вреда детям, даже если бы, расшалившись, они, затеяли драку.
– Мы очень удивились, завидев посланцев фараона, – продолжала говорить девочка. – Ведь Рамзес помог нам спастись из Египта, зная, что его коварный везир Панехси так или иначе нас погубит. То есть Ахилла и Гектора. Но оказалось, что за это время положение изменилось. Панехси пытался устроить заговор против Рамзеса и был убит. Да, Сети?
– Я оказался хитрее, чем он думал, – пожал плечами египтянин. – Повелитель доверяет мне свою безопасность, и я понял, что после того как мы оставили везира ни с чем, тот обязательно покусится на жизнь Великого Дома. Я сумел упредить Панехси. Но после того как мы избежали этой опасности, нас постигли куда более ужасные испытания, и вот тогда фараон принял решение найти Ахилла и Гектора.
– Зачем? – резко спросил Деифоб.
– И что это за испытания? – Гекуба поднялась со своего места и, уже не справляясь с собой, подошла к креслу египтянина. – Гектор в письме говорит о нашествии, но не объясняет, что это за нашествие…
– Лестригоны высадились в дельте Нила, – вместо Сети сказала Авлона.
– Безумный Тартар! – вскрикнул Антенор. – Лестригоны?! Откуда они взялись в тех краях?
– Они существуют? – ошеломленно спросил Троил. – Я думал, ими только детей пугают…
– А кто они такие? – проговорила Елена, увидев, что лицо Терсита побледнело и напряглось. – Я тоже о них что-то слышала, но совсем не знаю, кто они.
– Никто по-настоящему этого не знает, – глухо сказал Сети. – Их называют народом из бездны.
– Фараон Рамзес рассказывал о них Гектору, – произнесла Авлона.
И вспыхнула, тут же поняв, что не должна была говорить этого. Тот разговор между Рамзесом и царем Трои был с глазу на глаз, но юная лазутчица амазонок, поняв, всем существом почувствовав, как важно и как страшно будет то, о чём они станут говорить, впервые в жизни поступила против всех правил. Она ПОДСЛУШАЛА их разговор! Нет, нет, Гектор не приказывал ей уйти, он просто не знал, что она стояла за порогом походного шатра фараона, когда они начали говорить, равно как не мог догадаться, что она поймет их. Языку египтян Авлону обучал Ахилл в течение года, пока они жили в пещере за городом мертвых, где укрылись от мстительного везира. Там, во время невольного безделья, герой решил заняться с Пентесилеей и ее приемной дочерью изучением местного наречия, на случай, если им еще придется иметь дело с египтянами и ради того, чтобы они могли читать свитки папируса с увлекательными преданиями, которые Сети дал им с собою для развлечения. Гектор видел их за этими занятиями, но не подозревал, что обе ученицы усвоили за короткое время так много… Да, Авлона понимала: нужно уйти и не слушать. Однако страх, едва ли не впервые охвативший все ее существо, страх перед неведомой, но реально осязаемой опасностью, заставил ее нарушить заповедь амазонок – никогда не знать и не узнавать того, чего тебе не положено. Она тихо обошла шатер и, не замеченная стражей, спряталась в зарослях акации.
Весь разговор царей вспомнился ей сейчас от слова до слова.
Глава 3
– Я мало знаю о лестригонах, – сказал задумчиво Гектор. – Когда Троада испытала их нашествие, моему прапрадеду было меньше, чем мне сейчас. Они не смогли одолеть стен Трои, но округу опустошили начисто. Пришли и ушли, посеяв смерть. Кто они такие, Рамзес?
– Народ из бездны, – прозвучал в ответ голос фараона. – Так зовут их. Они все громадного роста – самый низкорослый из них вровень со мной, а таких, как ты и твой брат, среди них найдутся десятки.
– И таких же сильных, как Ахилл? – спросил с сомнением троянец.
– Это вряд ли! – Рамзес усмехнулся. – Будь так, они уже уничтожили бы весь обитаемый мир… Но сейчас у них появился воин, возможно, не менее могучий. Однако об этом после. Слыхал ли ты о том, откуда взялся народ лестригонов, Гектор?
– Я же сказал тебе, Великий Дом: я о них почти ничего не знаю. Полит говорил, будто они происходят с каких-то островов Понта Эвксинского.
– Может быть, – сказал фараон. – Может быть. Но вот тут можно только гадать. Лестригоны давно не живут на родине. Они нигде не живут – они селятся на каком-то побережье или острове (чаще на острове) на двадцать-тридцать лет, опустошают окрестные земли и исчезают. Порой два-три столетия о них ничего не слышно в землях Ойкумены, но вот они вновь являются там, где их не ждут, и снова сеют смерть и страх. Иные говорят, что они отдыхают в Царстве тьмы, у своего покровителя.
– Это у кого же? – голос Гектора напрягся и возвысился. – Повелителя Царства мертвых мы зовем Аидом. Наверняка не он покровитель лестригонов.
Фараон рассмеялся:
– Я имею жреческий сан, Гектор. Младший сан, но мне тоже открыто Тайное. И ты, и я, мы оба знаем, что мир управляется не многими духами, а одним… И что есть духи, и, возможно, главный, могучий и злобный дух, который противостоит этому одному. У лестригонов, действительно, есть свое божество, и я расскажу тебе предание об их происхождении, которое живет среди них. Те немногие, кто выжил, попав к ним в плен, говорили об этом.
– Они что, так тесно общаются с пленными? – удивился троянец.
Фараон выразительно усмехнулся.
– Со своими псами они общаются больше, чем с пленниками. Но язык их достаточно прост, он словно слеплен из разных наречий народов моря, и прожившие у них в плену год обычно хорошо этот язык усваивали – чтобы не быть убитыми, им приходилось понимать, что им приказывают. А о своей истории лестригоны распевают песни, длинные и невероятно хвастливые – они гордятся своей связью с духом зла и тьмы.
– И как они с ним познакомились?
В тон Рамзесу Гектор произнес эти слова насмешливо, но Авлона, хорошо его знавшая, была уверена, что глаза царя Трои были в этот момент серьезны, а лицо напряжено.
– Они поют об этом так. На заре мира, когда Бог, его создавший, населил землю людьми, в Его войске, произошел бунт. Часть духов, служивших Ему, восстала, и возглавил их один из главных духов, решивший, что он может стать сильнее Бога и захватить им созданное, потому что сам ничего создать не мог. Бог победил бунтарей и низверг их с неба, где они обитали, в глубокие бездны. Дух-предводитель упал в пропасть. На дне этой пропасти жило дикое племя, ушедшее туда, чтобы спастись от своих врагов, и потому, что они любили темноту больше света дня. Увидав свергнутого мятежника, эти люди приблизились к нему с поклонами, потому что их поразило его падение с высоты неба. Он спросил: «Будете служить мне?» И они хором ответили: «Будем!» Тогда лукавый демон сказал: «Отныне я сделаю вас самыми сильными людьми на земле! Вы станете могучи и непобедимы. Вас все будут бояться. Но взамен вы должны поклясться, что посвятите всю жизнь истреблению моих врагов». «А кто твои враги?» – спросили его дикари из пропасти. «Все, кто мне не служат! – был ответ. – Все, кто живет по воле Бога, низвергшего меня с небес! Рано или поздно люди должны соединиться с Ним, для того Он их и создал. Но вы будете убивать их, будете нести смерть во все уголки земли, вы будете сеять ужас среди народов и племен и этим служить мне, ибо те, что живут в страхе, не станут думать о Боге, а будут думать только о себе. Вы должны жить ради войны и убийства!» «Нам это нравится! – закричали люди бездны. – Мы хотим быть сильнее всех, хотим всем внушать ужас!» Тогда демон плюнул на землю, и из нее вылезли во множестве мерзкие грибы на тонких ножках, испускающие гнусный запах. «Ешьте их! – приказал злобный дух. – Ешьте их каждый день и из поколения в поколение. И вы не будете знать страха в бою!» Затем он дунул на дикарей – они все стали вдвое выше ростом, гораздо мощнее и кинулись пожирать поганые грибы, не замечая их вони. С тех пор, куда бы ни плыли лестригоны, где бы они ни жили, они привозят с собой и сеют споры этих самых грибов. Они говорят, что грибы вызывают невероятные видения и отнимают реальное сознание. Вкушающий их живет будто за пределами земного. Страх им в самом деле неведом, или почти неведом. Они свято выполняют клятву, данную духу тьмы, сея ужас на земле, истребляя племена и народы повсюду. Везде строят капища демону, своему покровителю, везде приносят ему человеческие жертвы. Причем жертвуют не только пленных. Если у них вдруг рождается слабый и больной ребенок, его тоже убивают. Убивают стареющих воинов, когда те становятся неспособны к битве. Демон требует все новой и новой крови. Лестригоны преданы ему. Они зовут его Фсатан.