Теперь он мертв. Как и все, что когда-либо жило...
Пронизан смертью. Сочится ею.
Огромные, полуоткрытые двери появляются совсем близко – неожиданно. Тор и не рассчитывал дойти так быстро.
Дорогу мгновенно преграждают воины, с закрытыми платками лицами. Видны только глаза... Да нет. Не глаза. Пустые выжженные глазницы внимательно смотрят на Бога Грома.
И вдруг глухой, до боли знакомый, голос, доносящийся из мрачной утробы капища:
– Пустите его... Пусть войдет.
Стражники синхронно отступают, створки бесшумно отворяются... И в нос ударяет безумный, вышибающий сознание, запах крови.
Громовержец делает неуверенный шаг во мрак, и дергается от похоронного звука захлопывающихся дверей.
______________________________________________________
Первая часть главы. Вторую выложу чуть позже. Извините, за неудобства.
Глава 12 (часть 2). "Я пил ее ужас".
Болезненный белесый свет, заливающий жертвенник в центре зала... Сияние идет откуда-то снизу, из щелей в полу... и от этого подсвеченная, полуобнаженная фигура брата кажется чем-то гротескно-абстрактным. Будто пародией на себя.
А Локи поднимается на алтаре в полный рост и улыбается, обнажая идеально ровные белоснежные зубы.
– Иди сюда, брат...
И тянет худые окровавленные руки.
Безумие. Жуткое, тяжелое безумие. Светящиеся красные глаза...
– Знаешь, каково это – приносить жертвы самому себе? – Локи наклоняет голову набок и разглядывает старшего. Смотреть на трикстера снизу вверх непривычно. Но в данный момент – правильно... Тора передергивает от этого чувства, а маг продолжает, будто довольный произведенным эффектом:
– О да, мне приносят жертвы ежедневно. Тысячи жизней... Но это не сравнится с жизнью, которую ты отнял сам... Их страх... Он – как наркотик... И я наркоман, брат. Наркоман. – Неожиданно горько заканчивает Бог Безумия и просит:
– Подойди. Пожалуйста.
И Тор делает шаг. Еще один...
Нога запинается обо что-то мягкое, влажное, тяжелое... Громовержец опускает глаза и выдыхает сквозь сжатые зубы: лежащая лицом вниз девушка. Светлые волосы слиплись от крови, из-под груди растекается темная густая жидкость.
Переступает через труп и бредет дальше. Ближе...
Совсем близко к каменному алтарю, две плоские ступеньки...
И захлестывающий ужас...
Что ты творишь, брат?!
Мертвый ребенок у ног Локи.
Девочка, с разодранной грудной клеткой.
Тело настолько изуродовано, что...
– Ты прав, брат... – певуче тянет Лофт, – я убивал ее долго... Я пил ее ужас... Он тут теперь, – тонкая ладонь дотрагивается до груди, – во мне... И мне не больно.
Трикстер вдруг спрыгивает с возвышения и нервно щелкает пальцами. Под потолком формируется несколько зеленоватых сгустков, а жутковатый свет из трещин в полу притухает.
– Почему ты молчишь, Тор?
Голос Бога Безумия неуловимо меняется... Глаза младшего лихорадочно блестят, уголок рта приподнят в кривой улыбке... А на теле старые шрамы. Внизу живота, на ребрах... Не исчезли. Будто напоминание, будто дополнительные клейма...
– Я не знаю, что сказать, – Бог Грома делает осторожный шаг к брату.
– А что бы я хотел услышать? – Лофт резко проходится взглядом по лицу старшего.
– Может, то, что ты чудовище?
Слова вылетают сами собой. Тор не успевает даже подумать о сказанном...
Лицо трикстера дергает болезненная гримаса. И Тору кажется, что он только что влепил младшему пощечину.
– Чудовище... – смакуя каждый слог, проговаривает Бог Безумия, – знаешь... Это правда. Это я. Вот это все, – Локи проводит ладонью по окровавленной груди, задевает пальцами клеймо, обводит широким жестом весь Храм, – все это – я. Тварь. Чудовище. Меня стоило бы убить. Но этого никто не сделает. Знаешь почему? – тонкие пальцы скользят по волосам, приглаживают растрепавшиеся пряди. – Потому что этой помойке – нужен огонь. Очистительный погребальный костер. И я его обеспечил, – голос мага становится все отчетливей, пробирает до костей, – я подарил им смерть. Они больше не будут мучить себя и эту многострадальную планетку... И ты, Тор... Я хочу чтобы ты видел... Все. Все, что я сотворю. Твой неродной брат-предатель.
Громовержец осторожно кладет руку на худое плечо. Сжимает...
– Локи, никогда не поздно остановиться. Мы можем...
И трикстер хохочет, прерывая старшего. Сбрасывает с плеча его руку и холодно выговаривает:
– Больше нет никаких «мы». И никогда не будет.
***
Женщина в бесформенных, переливающихся серебром одеждах сидит на камне, закинув ногу на ногу. Явно, что обстановка ей привычна. Она чувствует себя дома.
Напротив нее, в черном офисном кресле – мужчина, с зажатой в уголке рта сигаретой. Он выглядит настолько чужеродно на фоне голых серых скал, что кажется вырезанным. Впрочем, это не мешает ему, самодовольно улыбаясь, разглядывать собеседницу.
– Твое время истекло, – выговаривает он, сделав очередную затяжку, – я пришел забрать то, что мне положено.
Хель усмехается, проводя ладонью по шершавой поверхности серой глыбы.
– Не думала, что мое время уйдет так скоро. Но я не жалею. Пусть я умру, но моя смерть будет знаменовать мою победу. Мою месть.
– Не совсем понимаю все это... – тянет Самаэль, – какая месть в том, что произошло? Локи живет, получает от процесса явное удовольствие... Уже не говоря о пользе, которую он приносит.
И Владычица Смерти тихо смеется. В ее смехе торжество.
– Все восхваляют твой незаурядный интеллект, твою проницательность... Но ты не увидел очевидного. Твой трикстер уже зависим. Он не может без крови. А когда все кончится... – Хель мечтательно улыбается, – проклятие, на которое ты дал мне силы – потеряет свою власть над Локи. А память и жажда чужой смерти – останутся. Представь его вечную боль... Это хуже, чем твой хваленый ад.
Сатана изображает восхищение, лениво хлопая в ладоши. Но в его глазах, не смотря на показное безразличие – что-то похожее на беспокойство. Которое, впрочем, вскоре исчезает.
– Твоя месть изощренней, чем я мог ожидать. Всегда удивлялся вашей языческой мстительности. Всего лишь за одну ложь – так возненавидеть. Интересно, знал ли Локи, какого врага себе наживает? – в пустоту интересуется дьявол, туша окурок о подлокотник.
– О, да... – тянет богиня, – он знал. Кроме всего прочего, он знал, что после смерти, такие как он, полукровки, попадают в Хельхейм. Но когда дело касается его брата – этот скользкий и лживый ублюдок теряет голову. Он готов на все. Учти это, демон. И будь внимателен. Хотя не уверена, что руны позволят ему что-то чувствовать. Но, в любом случае, осторожность не помешает.
– С чего тебе предупреждать меня?
– Ты еще не понял? Тор и Локи – братья. Братья настолько, что то, что их не связывает кровное родство – уже не важно. Их связь настолько глубока, что разрушить ее практически невозможно. Только обратить против них. И у меня получилось. А иначе – как бы я заставила ублюдка страдать? – женщина поднимается с камня и подходит к падшему ангелу, – а теперь, – ее голос неуловимо меняется, – делай, что должен.
Самаэль вдруг обхватывает богиню за талию, прижимается к ее губам... Поцелуй нежный, неожиданный...
– Жаль, что так вышло, я никогда не хотел, чтобы у нас так все закончилось, – шепчет Сатана, отрываясь от губ Владычицы Смерти, и резко вонзает в ее грудь нож. И проговаривает, смотря в широко распахнувшиеся глаза, – но ты получила, что хотела. Как и всегда.
Глава 13. "Черный Легион".
Тускло мерцает свеча, разливает по пространству трепещущий теплый свет. Бросает блики на тонущие во мраке стены... Накатывают какие-то неясные воспоминания, будто подобное уже было... И тьма помещения, и свеча... Рука, зарывающаяся в волосы, и теплые губы...
Локи проводит пальцем по маленькому огоньку, подносит ладонь. И с мазохистским удовольствием смотрит на красные полосы ожогов, появляющиеся на коже. Выбросить вон все воспоминания. Такое чудовище, как он – не должно ничего помнить.
Он не должен даже допускать мысли о том, что может что-то чувствовать.
Кожа на ладони пузырится, обугливается... По залу разносится отвратительный запах горелой плоти. Но трикстер не отдергивает руки. Он с безумной улыбкой разглядывает происходящее, будто рука – не его.
– Чудовище не должно чувствовать, – шепчет маг, – не должно помнить.
Ты будешь делать, что должен. Потому что это – твоя природа. Твоя судьба. Ты шел к этому всю свою жизнь. Ты должен исполнить, что тебе предназначено. Тебе не убежать от себя. Тебе не измениться.
– Тор так не считал... – хрипит Локи, сжимая виски, – кажется, он любил меня...
Какая разница? Тор не брат тебе. И не был никогда. Неужели ты думаешь, что кто-то мог полюбить тебя? Ты один. И всегда будешь.
– Он сказал, что можно все исправить... – глухо выговаривает трикстер, сжимая обожженную ладонь в кулак, – сказал, что мы можем. Он смотрел на меня так, будто любит.
«Мы?» Едва ты сдашься – тебе зашьют рот и закуют в цепи. И Тор будет первым, кто плюнет в тебя. У тебя нет пути обратно. Идти до конца – все что ты можешь.
Локи прикрывает глаза, пытаясь заглушить в себе... Себя?
Плевать.
Плевать на все это.
Локи пересекает зал и распахивает тяжелые створки. И тут же сухой звук салютующего оружия врывается в уши.
Да. Сегодня день его триумфа. День Тьмы...
И Бог Безумия, кричит, раскидывая руки в стороны:
– Я сделал это!
И восторженные крики тысяч воинов. Тысяч демонов, чудовищ...
Никто не помешал уничтожить эту планету. Никто не оказал организованного сопротивления... Люди сбивались в обособленные кучки, отрекались друг от друга... И их Бог, похоже, оставил свое творение.
Некогда прекрасная Земля превратилась теперь в выжженную радиацией пустыню. Они ведь не знали, что выпуская свои ракеты – выпускают их на самих себя...
И Локи хохочет. Надорвано, страшно... Хохочет, захлебываясь смехом...
– И поклонились ему! – орет он, впиваясь взглядом в войска, – ибо кто подобен зверю сему?!
Откуда-то сбоку появляется Агарес. Длинные белые волосы в крови, на воротнике рубашки – красные капли.
«Наверняка прохлаждался с очередной жертвой», – равнодушно замечает про себя трикстер.
Апокалипсис развязал руки всем, кто этого хотел...
– У тебя встреча с Сатаной, – замечает демон, – он ждет.
Локи медленно оборачивается к герцогу и усмехается:
– Если твой хозяин хочет меня видеть – пусть явится сам.
Агарес кивает и эффектно исчезает, оставляя после себя легкий запах дорогого алкоголя. И маг ловит себя на желании напиться. Так, чтобы вырубиться. Так, чтобы голова гудела... Он только криво улыбается своим мыслям и шагает во тьму Храма.
Дьявол стоит ровно напротив заляпанного кровью черного жертвенника. Локи видит только его спину, обтянутую черной рубашкой.
– Ты быстро, – замечает Самаэль, не поворачиваясь.
– Я выполнил обязательства, – трикстер оглядывается зачем-то на закрывшиеся двери, – Мидгард гниет в крови. Я должен двигаться дальше.
– Убьешь своего брата?
– Если он будет мешать. В чем я не сомневаюсь, – жестко выговаривает Бог Безумия.
– В общем-то, я не имею к тебе больше никаких вопросов... ты выполнил свою работу действительно на высоком уровне. Даже я не думал, что живое существо способно на подобную жестокость.
– С Асгардом разобраться будет сложней, – Локи щелкает пальцами, зачем-то освещая помещение, – мне будет нужен твой Черный Легион. Только они смогут адекватно ответить на защиту асгадцев.
Дьявол хмурится, отходя на шаг:
– Черный Легион – это моя личная гвардия. Я не могу дать их тебе.
– Договориться можно всегда. Дело в цене. Назови свою.
Самаэль как-то странно смотрит на него, а потом с насмешкой выговаривает:
– Ты.
Локи развратно улыбается, облизывая губы:
– Возьмешь меня прямо здесь? – жарко шепчет он, подходя к Самаэлю вплотную, – здесь, на моем алтаре... Давай...
И небрежно поведя плечами, заставляет свою одежду исчезнуть. А заодно и растворяет в воздухе костюм Сатаны.