Пустошь
https://ficbook.net/readfic/1490433
Margot (https://ficbook.net/authors/109612)
Тор, Мстители (кроссовер)
Пейринг или персонажи:
Тор/Локи
NC-17
Слэш (яой), Ангст, Драма, Фантастика, PWP, Hurt/comfort, AU
OOC, Насилие, Инцест, Кинк
Миди, 29 страниц
3
закончен
Через пару минут младший уже ровно тихо дышит, а Тор дергает застежку, обхватывает член и парой грубых движений доводит себя до разрядки, вдруг представляя вместо своей руки, руку брата.
Это почему-то не пугает. Тор коротко улыбается пустоте, ставит таймер браслета на два часа и закрывает глаза.
The Doors – The Crystal Ship
NC-17 здесь номинально, из-за описаний насилия.
Содержание
Содержание
Глава 1.
Глава 2.
Глава 3.
Глава 1.
Это случилось зимой 2150 года. Тору тогда было уже почти шесть лет, и он считал себя совсем взрослым. Хотя бы потому, что мама постоянно говорила ему об этом, внушая, что «такой взрослый мальчик, как он должен хорошо себя вести и слушаться тетю из Центра, пока ее самой не будет». Так что, когда она вернулась из какой-то длительной поездки с маленьким свертком в руках, Тор даже почти не скакал вокруг. Он чинно поздоровался и сначала спросил, где папа, уехавший в больницу пару месяцев назад.
Мама на этот вопрос почему-то не ответила, а просто предложила посмотреть на принесенный ей кулек. Тор, естественно, согласился. Ему почему-то казалось, что внутри свернутого термического одеяла обязательно должно быть что-то интересное.
Так и получилось: едва Тор отогнул краешек ткани, на него глянули огромные, невероятно серьезные зеленые глаза, обрамленные пока редкими темными ресничками.
Тор осторожно ткнул диковинное существо в щеку, на что оно укоризненно моргнуло, а сам Тор вдруг подумал, что ему самому бы не было сильно приятно, если бы кто-то тыкал его в лицо.
В ответ на такие мысли существо беззубо улыбнулось, и Тор растаял. Улыбнулся в ответ и спросил, оборачиваясь к маме:
– Можно назвать его Локи?
– Локи? – мама отчего-то сильно удивилась. – Ну, отчего же нельзя... Назови. Если он будет согласен.
Тор снова повернулся к свертку и повторил вопрос. Существо активно заулыбалось и что-то тихо вякнуло. Тор решил, что это согласие и тут же сказал существу, что его зовут Тор Одинсон и по логике вещей они братья.
Оно согласилось и с этим. Поморгало, поулыбалось и опять что-то мяукнуло. Мама стояла рядом и тоже улыбалась. Правда, как-то грустно. А потом, когда Тор за ужином поинтересовался, где пропадает уже целый месяц папа, она тихо сказала, что папа больше не придет. Потому что умер.
Тор тогда тоже притих. Но потом все же высказал свое мнение, что, наверное, раз папа решил умереть, значит, ему так было нужно, не стал бы он делать что-то глупое, он ведь взрослый и умный.
Мама зачем-то погладила его по голове и сказала, что все так и есть. Папа зря бы ничего не сделал. Тор кивнул и продолжил есть. Он, конечно, скучал по отцу, но раз поделать ничего было нельзя, а Тор прекрасно знал, что если человек умирал, то больше не возвращался, то и переживать бесполезно.
Мама, кажется, этого не понимала, потому что иногда Тор замечал, как она тайком смахивала слезы. Он ей ничего не говорил, боялся расстроить еще больше. Но зато стал пытаться больше помогать по дому, не разбрасывал строительные модули, не баловался с защитной пленкой на окнах и всегда вовремя ложился спать.
Что до Локи, то проблем он не доставлял, разве что иногда грустно и тихо всхлипывал. И каждый раз, когда это происходило, мама включала на кухне программу приготовления детской смеси и осторожно давала эту жидкую кашицу Локи.
Тор вертелся рядом, наблюдал за тем, как мама кормит его, перепеленывает и снова укладывает в кроватку.
Что больше всего удивляло Тора – так это то, какой Локи был худой и бледный. Ему было жаль младшего братишку, и он ошивался около детского модуля даже тогда, когда мамы не было рядом.
Включал обучающие программы, которые присылали из центра по образованию, рассказывал, какая на улице погода и как они вместе пойдут смотреть на Стену, отделяющую Город от Пустоши с жуткими мутантами, которых все звали морфами, потому что те умели сливаться с местностью так, что не заметить затаившуюся тварь можно было даже с расстояния двух шагов.
Локи слушал и понятливо моргал.
А потом пришли люди в белых защитных костюмах. Едва увидев их на экране камеры наружного наблюдения, мама заблокировала двери их модуля и кинулась к Локи. Выхватила из кроватки, прижала к груди и зарыдала. Тор ни разу не видел, чтобы она вот так плакала. Да что там... Он вообще ни разу не видел, чтобы вот так плакали.
А дверь тем временем отворилась сама собой, и на пороге появились те самые, в белых костюмах. На Тора они не обратили никакого внимания. Один из них вежливо и очень спокойно поздоровался с мамой и сказал что-то о плановой проверке на вирус.
Мама что-то говорила, потом кричала... А потом люди в белых костюмах вынули младшего из ее рук, оттащили от кроватки и что-то сделали с Локи, отчего кожа того вдруг резко посинела, покрылась странными узорами, а сам младший горько заплакал. Тор было рванул к нему, но его ловко перехватили за предплечье, прижали к полу и зафиксировали так, что шевельнуться старший Одинсон не мог совсем.
Потом прозвучали слова о «врожденной мутации» и какой-то резервации. Мама опять заплакала, а Тор просто смотрел в широко распахнутые, наполненные слезами красные глаза брата.
Потом Локи унесли, оставив на столе пластиковый лист с печатью. Так все и закончилось. И больше брата Тор не видел. Единственное, что у него осталось – фотография. Пластиковая карточка, с которой не по-детски серьезно на Тора смотрели изумрудные глаза.
Тогда Одинсон не очень понимал, что произошло, но потом, из детских страшилок и обучающих программ у него в голове со временем сложилась четкая картина произошедшего. Локи был мутантом, а значит опасным и вредным членом общества. Таких, как он раньше вообще убивали, но теперь, после решения какой-то там комиссии, стали делать из них так называемых пограничников.
Специальным образом обученные мутанты должны были защищать Стену от участившихся нападений с Пустоши. И, как понял Тор, Локи тоже должен был стать таким пограничником.
Еще мутантов использовали для развлекательных боев в Стадиуме – огромном комплексе в самом центре Города. И, как понял Тор, согласия мутантов ни на то, чтобы служить, ни на то, чтобы участвовать в боях – никто спрашивать даже не думал.
Это было странно и донельзя обидно.
Люди рождались мутантами не по своей воле, а по прихоти случая. Для рождения человека с измененным геномом и яйцеклетка, и сперматозоид должны были быть изменены вирусом. Такое случалось в пяти процентах случаев. Локи в эти пять процентов как раз и попал.
Его никто не спрашивал. Он не выбрал сам. Так просто случилось. И Тор откровенно не понимал общественного презрения к мутантам и семьям, в которых они рождались.
Он пытался раскопать хоть какую-то информацию об истоках этой неприязни, и в итоге понял, что виной всему был обычный человеческий страх. Потому что раньше вирус действовал на организм как-то иначе, и дети с врожденной мутацией были действительно опасны и для общества, и для себя.
Впоследствии вирус мутировал, и больше не приносил организму вреда. Но ученые считали, что раз вирус подвержен мутации, то ничто мешает ему мутировать снова, что подвергает опасности мирное население.
Так в официальном заключении и было сказано.
В общем, как понял Одинсон, наверху боялись опасности рецидива, хотя вирус был стабилен уже более восьмидесяти лет. Так что Тор придерживался мнения, что правительству просто нужны подразделения послушных мутантов для защиты Стены. Иного логичного объяснения у него не было.
Все контакты с мутантами были запрещены даже родственникам. Считалось, что мутантов, хоть они и являются носителями разума, называть людьми нельзя, а значит, родственников у них быть не может. Но если контакт все же происходил, мутанта жестоко наказывали – в первую очередь за проявление чувств и нарушение устава, а гражданское лицо отделывалось штрафом.
Но Тору было плевать. Он постоянно думал о младшем брате. А еще о том, что скоро срок обучения Локи заканчивается и его распределят на стену. Но перед этим мутантов сутки держали на перевалочном пункте в их секторе. И вот в эти-то двадцать четыре часа у Тора был шанс.
А все потому, что он сам вызвался на должность командира звена в подразделении охранников этого самого перевалочного пункта. Должность была скучная, малооплачиваемая, поэтому добровольцы были на вес золота. Тем более такие, как Тор – прошедшие срочную службу на Стене. Так что его рапорт рассмотрели быстро и без проблем и лишних проволочек отправили на новое место службы.
В том, что Локи окажется именно здесь, Тор уверен был больше чем на сто процентов. Потому что перевалочный пункт на Юге был всего один – их. Ну, а в том, что Локи все это время был именно в южной резервации, можно было не сомневаться. В другой сектор его бы просто не повезли – слишком это было бы дорого.
И вот, наконец, день настал. Мутантов привезли в двух длинных бронированных грузовиках, по десять, как было написано в сопроводительных документах, особей в каждом.
Слово Тора покоробило. Но за годы службы он привык и не к такому, так что спокойно расписался в получении, как раз была его смена, и приказал приступить к разгрузке.
Слышится гул приводов и тяжелые стальные створки первой машины разъезжаются, выпуская наружу бойцов в сером камуфляже.
А Одинсон скользит жадным взглядом по безжизненным, а оттого почти что одинаковым лицам, выискивая родные зеленые глаза.
Вторая машина. Команда. Шум приводов. И Тор давит в себе судорожный вздох. Локи одновременно и похож, и не похож на остальных: черные гладкие волосы аккуратно зачесаны назад, белая, словно меловая кожа, тонкие губы, сжатые в полоску. И глаза. Изумрудные, не потускневшие за все эти годы.
Двадцать пять лет...
Тор прикрывает глаза, пытаясь успокоиться. Наручный браслет, контролирующий общее состояние организма, настоятельно рекомендует принять успокоительное.
Дальше все происходит, словно во сне: Локи вдруг поворачивает голову и пристально смотрит Одинсону в глаза. А потом едва заметно улыбается уголком рта.
Тор на секунду закусывает губу, а потом выкрикивает команду. Мутанты синхронно строятся парами, так же синхронно разворачиваются и бесшумно идут через плац.
***
Через час Тор сдает свою смену и плетется в казарму. Ему предстоит восемь часов сна. Абсолютно бесполезные восемь часов. Едва ли он сможет уснуть.
Локи здесь. Его Локи.
Он ведь... узнал? Понял, что это его старший брат?
Тор слышал много историй о том, что мутанты с самого раннего детства, еще не овладев речью, ввиду слабого развития речевого аппарата, осознают происходящее вокруг не хуже, а во многих случаях и лучше взрослых людей.
Так понимал ли Локи тогда что-то? Помнит ли сейчас о том, кто такой Тор? Хотя... как? Он и сам-то узнал Локи только потому, что просчитал все наперед и был уверен в том, что брат будет здесь именно в это время.