– Верочка, быстрее! – волновалась за нее Люба. – Верочка, они уже идут! Они уже близко. Да выплюнь ты ее!
Но расстаться с разжеванным куском Верочка не могла даже ради потрясающих кавалеров, даже ради подруги, смотрящей на нее пронзительно-умоляющим взглядом.
Наконец Верочке удалось справиться с ветчиной. Она глотнула, откинулась на спинку скамейки и очень кстати разразилась веселым смехом. Мужчины как раз подходили. Услышав смех Верочки, они невольно притормозили. Мало было таких мужчин, кто мог пройти мимо, услышав звенящие колокольчики, которые щедро рассыпала сейчас Верочка вокруг себя.
– Ой, да что ты говоришь! Вот умора! Ха-ха-ха!
Средство было давно проверенное. Мужчины тут же пожелали узнать, что вызвало такой смех у очаровательной незнакомки. А потом поинтересовались, не могут ли они присоединиться к веселью.
– Да, конечно! – простодушно сказала Верочка. – Запросто!
Любочка чуть не зашипела от отчаяния. Что она делает? Учишь Верку, учишь, а она в самый неподходящий момент выдает такое. Разве можно так сразу соглашаться на поступившее от мужчины предложение? Нужно сначала помурыжить кавалеров хорошенько. Чтобы они в полной мере осознали выпавшее на их долю счастье. И даже тебя всю трясет от нетерпения и желания поскорей и поплотней познакомиться с этим мужчиной, ни в коем случае нельзя давать ему знать об этом.
А Верочка, словно забыв все уроки подруги, еще и добавила:
– Садитесь к нам на лавочку.
Люба чуть сознание не потеряла от злости. Садитесь! На лавочку! Еще вином их нашим угости! Хотя нет, вино уже выпито, и стаканчики пусты. Ну, тогда черешней угости. И еще ветчины… ветчины своей любимой не забудь им предложить!
Видимо, Верочка по простоте душевной именно так и собиралась поступить. Но поймав взгляд подруги, вовремя осеклась. А мужчины оказались довольно галантными и на дармовое угощение совсем не падкими.
– Что же нам с такими красивыми девушками просто на лавочке сидеть? Может, интереснее найдется место?
– Это какое же?
– Погода превосходная.
– Просто как на рождественских открытках, – рискнула заметить Любочка. – Знаете такие, где с неба светит луна, всюду снег, а двое влюбленных едут на санях.
– Так как насчет того, чтобы покататься на саночках?
Девушки молчали, потому что не придумали, как повыламываться, чтобы в итоге не остаться с носом. Погода и впрямь сегодня была чудесная. И это было тем более ценно, что уже очень долгое время осень никак не хотела уступать очередь зиме. Снег выпадал и почти сразу таял, оставляя после себя мерзость и грязь. Температура держалась где-то около ноля. Ночью еще был морозец, а днем все снова таяло и превращалось в грязное месиво. И вот сегодня ночью выпал снег, ударил мороз и наконец-то наступила настоящая зима. Фактически это был первый снежный зимний вечер.
– Мы с братом как раз собирались поехать в парк и прокатиться на санках. Не составите ли нам компанию?
Значит, они братья. И хотят покататься на саночках. Очень мило. И предлагают подруг покатать. Надо было соглашаться. Но оставалось выяснить один вопрос, не туристы ли эти двое. Иметь дело с иногородними Любочка не любила. Познакомишься, влюбишься, а он потом возьмет и уедет к себе. Может, и тебя с собой звать станет. Но уезжать куда-либо из Питера, из своего любимого города, пусть даже и к мужу, Любочка не планировала.
И она спросила:
– А вы откуда приехали?
– Что значит откуда? Мы здесь родились и живем. А это имеет значение?
– Нет, никакого, – соврала Любочка.
– Так что? Поедем?
И подруги согласились. Да, вот так взяли и согласились без всякого предварительно намеченного Любочкой выпендрежа и лишнего кокетства. И пусть Саша с Андреем, как представились братья, думают о них что хотят. Пусть даже думают, что они оба настолько неотразимы, что подруги просто не в силах были им отказать. Честно, это ведь так и есть. И пусть девушки согласились на продолжение знакомства, но как же им было поступить иначе, если дальше на лавочках сидело еще три десятка таких же вот соискательниц, только и ждущих, чтобы наброситься на добычу, если подруги лопухнутся и упустят сейчас свой счастливый шанс.
Позднее братья признавались подругам, что в тот первый вечер именно своим быстрым согласием они их и подкупили.
– А то бывают такие кривляки, которых упаришься, прежде чем куда-нибудь дозовешься.
– Но люди больше любят то, что им с трудом достается.
– Что такого особенного в том, что мы позвали вас покататься? Не замуж ведь мы вас за себя звали. Чего из-за ерунды-то ломаться?
Прогулка оказалась очень приятной. Молодые люди были сама любезность. Шампанское лилось рекой так же, как и другие напитки, и в итоге вечер закончился так, что подруги его не помнили. Очнулись они уже утром на другой день, каждая в своей кровати и в одиночестве. Жутчайшая головная боль говорила о том, что вечер вчера прошел на славу.
– Вот только почему я об этом ничего не помню?
Любочка пыталась вспомнить хоть что-нибудь, но воспоминания были отрывочными и хаотичными. Где-то они прерывались совершенно, и на их месте зияли настоящие черные дыры. Где-то отрывки воспоминаний позволяли краснеть. Например, Люба точно помнила, что какая-то удивительно похожая на нее девушка отплясывала топлес на танцполе. Но где находился этот самый танцпол? Любочка помнила светящиеся квадратики, по которым нужно было прыгать, что она вроде как и делала, а вокруг толпились восхищенные зрители, перемещающиеся между игровыми автоматами. Значит, это был не ночной клуб, а что-то вроде парка развлечений?
В комнату заглянула бабушка. Выглядела она сердито, хотя в уголках глаз у нее пряталась улыбка.
– Ну что, гулена? Как чувствовало сердце, не поехала на дачу с твоими родителями. Страшно представить, что бы тут было, заявись ты вчера вечером домой, а тут никого!
– А что бы было, бабушка?
– Известно что. Красавец-то твой все глаза на меня выпучил, когда я из комнаты появилась. Ты ему, видать, наплела, что дома у тебя никого. Вот он на продолжение предновогоднего банкета и надеялся. А тут я! Долго он на меня глазел, я уж ему прямо так и сказала, не надейся, милок, я не привидение, и в воздухе сама собой не растаю. Тащи мою девку до ее кровати, а потом гуляй себе отсюда подальше.
– Что? Так и сказала?
– Чуток повежливей, – призналась бабушка. – Но смысл был этот самый.
Любочка ахнула:
– Бабушка!
– А что бабушка! Скажи спасибо, что я его вовсе мокрой тряпкой не отходила и с лестницы не спустила.
– Да за что же?
– А зачем он тебя напоил?
– Никто меня не поил. Я сама… напилась.
– Ах, сама… Ну, так я тогда тебя за эту твою самостоятельность и отхожу ремнем.
И бабушка впрямь вытащила из-за спины припрятанный там толстый армейский ремень, сохранившийся у папы со времен службы в армии.
– Самостоятельная какая! – сердилась бабушка. – И где это в мое время было видано, чтобы девки в пять утра бы домой возвращались, пьяные в зюзю да еще и с кавалером под ручку! И тебе не стыдно?
– Стыдно.
– Он же тебя на себе тащил, – не унималась старушка. – Ты же на ногах стоять не могла. Он тут такое с тобой мог учинить, а потом в Сеть видео выложить. Думаешь, я не знаю, какие сейчас нравы у молодежи? Навсегда бы опозоренной оказалась!
– Бабушка, да он хороший.
– Все они хорошие, пока спят зубами к стенке. Вот вернутся завтра вечером родители, я уж им расскажу о твоих художествах.
И бабушка вышла, сердито хлопнув дверью. Впрочем, настроение у нее было больше показным, воспитательным, потому что уже через пять минут она принесла внучке поднос, на котором стояли две кружки. От одной поднимались в воздух мелкие лопающиеся пузырики – это таяла в воде таблетка шипучего обезболивающего. А в другой кружке оказался крепкий чай с сахаром, долькой лимона и, как показалось Любочке, несколькими ложечками коньяка. От этих двух напитков, выпитых по очереди, терзавшая внутренности тянущая тошнота несколько отступила. И Любочка смогла позвонить подруге.
Но Верочка хоть и ответила на звонок, но ничего Любу не порадовала:
– Что вчера было? – спросила она у нее первым делом. – Ты хоть что-нибудь помнишь?
– Смутно. А ты?
– Вроде бы мы на крыше сидели.
– Где на крыше?
– Не помню. В центре. Но это точно была крыша, потому что под ногами у нас был весь город.
– А я помню какой-то танцпол.
– Ты там без лифчика танцевала.
– А почему я его сняла?
– Кто-то на тебя пиво пролил, всю тебя замочил, ты мокрые вещи с себя сняла, начала ими в воздухе махать, а потом с ними еще и отплясывать. Дескать, так они быстрей высохнут.
– И мне было не стыдно? Там же другие люди были!
– Люди уже потом появились. Сначала там тихо было, кроме нас, никого и не было. Народ потом набежал, когда ты ламбаду отплясывать подрядилась.
– Ой-ой!
– Но ты не переживай, юбка на тебе все же была. А твое ожерелье очень даже неплохо грудь прикрывало.
На Любе вчера и впрямь было ожерелье из семи слоев крупных натуральных камней. Ожерелье ей привезли родители из Вьетнама, оно было очень красивым, но изрядно увесистым и свисало от ключиц почти до пупка.
– Значит, спереди я все-таки была прикрыта.
– Когда стояла спокойно, то да.
– Слушай, а на санках мы с ними катались?
– Было такое. Но не очень долго, потом ты в сугроб свалилась. Мы тебя выкапывали и все здорово замерзли. Выпили, чтобы согреться, подействовало мало, мы еще выпили, и еще… А потом я помню плохо.
– А ребята как?
– Саша с Андреем? Они оба просто лапсики. Если что, тебе больше Андрей понравился.
– Но ты не помнишь, они нам свои телефоны оставили?
Этого Верочка не помнила. Она, надо сказать, вообще как-то больше помнила про Любу – танцы, падение в сугроб с санок, а вот про себя помалкивала, что заставляло Любу подозревать, что Вера вчера еще и не такое отчебучивала. Во всяком случае, во время посещения места с бассейном кто-то очень похожий на Верочку в воде голяком точно купался.
– А как твои родители отнеслись?
– А как они могли отнестись? Мама расплакалась, когда меня увидела. А папа усадил Сашу пить водку и знакомиться.
Это была особенная черта Игоря Анатольевича. Он всех потенциальных зятьев, которые появлялись в его доме, первым делом усаживал за стол, утверждая, что как только появится тот, который сможет его перепить, то он тому тут же, ну или когда сможет нормально изъясняться, отдаст свою дочь замуж. Невозможно было от этого испытания отказаться или как-то уклониться. Игорь Анатольевич отказов просто не принимал.
– Хочешь с моей дочерью водиться – садись.
И когда жених садился, протягивал ему полную до краев рюмку и говорил:
– А теперь пей!
И несчастные женихи пили. И постепенно все валились под стол, потому что пока что перещеголять Игоря Анатольевича с его многолетней практикой не удавалось никому. Следовательно, и Верочка продолжала ходить в невестах.
Папа ее утешал:
– Не печалься, девонька, значит, не родился еще тот богатырь, которому я тебя, свое солнышко, отдам.
– Да? И когда он родится? Когда я уже старухой стану?
И вот этой ночью чудо все-таки произошло. Нашелся умелец, который каким-то чудом пересидел за столом Игоря Анатольевича.
– Мама говорит, что им с Сашей пришлось отнести папу на диван. Он ничего не соображал, кажется, даже не осознавал свой проигрыш. На всякий случай мама щелкнула их обоих на камеру, чтобы папа потом не говорил, что мы это все придумали. Я этот снимок видела, мама уже сбегала в фотомастерскую и все распечатала.
– И что там?
– Папа вовсю храпит на диване, видно, что он в полной отключке, а рядом стоит Саша. Лица не видно, он почему-то голову отвернул. Но стоит ровно. И даже не сказать, что он пил. Выглядит совсем трезвым.
– Значит, теперь ты можешь выйти замуж за Сашу?
– Да, осталось только его уговорить.
– А что было потом? Саша остался?
– Нет! Что ты! После состязания с папой Саша вызвал себе такси, пожелал маме доброго дня, уже светало, и уехал.
– А номер телефона оставил?
– Нет. Но мама сказала, что он обещал вернуться.
Бабушка тоже говорила Любе, что ее кавалер обещал вернуться. Но кто верит таким вот обещаниям? Был бы еще номер телефона, можно было бы позвонить, напомнить. А так… Где теперь искать вчерашних друзей? И на душе у Любочки стало тоскливо.
– А… А ты не помнишь, ребята… они где-то учатся? Или работают?
Верочке казалось, что учатся. Но где, она, хоть тресни, не могла вспомнить. А вот Любе, наоборот, казалось, что ребята уже отучились и теперь оба работают. Но где работают и кем, этого она тоже не припоминала.
В общем, как ни хорош был вчерашний вечер, помнили из него обе наши красавицы до обидного мало. И хуже всего было то, что утро субботнего дня никак не служило продолжением вчерашнего праздника. Было оно серым, хмурым и печальным. Но как ни обидно было девушкам, что они обе позорно вчера напились и, похоже, упустили своих щедрых, веселых и благородных кавалеров, самое худшее ждало их впереди.
Глава 3
Началось все со звонка Эммы Леонидовны. Был вечер субботы, когда обе подруги встретились дома у Любы и после установки новогодней елочки тихо-мирно попивали клюквенный морс из бабушкиных запасов. Девушки не переставали думать о своих вчерашних кавалерах. И потому каждая положила свой смартфончик в пределах видимости и слышимости, чтобы, не приведи бог, не пропустить заветный звонок. Но ни Саша, ни Андрей не звонили. Зато Любе позвонила их главный бухгалтер, что само по себе было делом очень странным и необычным. До сих пор девушки даже и не подозревали о том, что Эмма Леонидовна может знать номера их телефонов. А она вот знала. И позвонила.
– Любочка, – слабым голосом произнесла бухгалтер. – Милая, вы сейчас сильно заняты?
– Нет, совсем не занята.
– Тогда вы могли бы приехать ко мне прямо сейчас?
– Что-то случилось?
– Случилось, – призналась бухгалтер, но не сказала, что именно случилось.
Вместо этого она поинтересовалась, далеко ли Верочка. А когда узнала, что совсем рядом, очень обрадовалась и сказала необычайно тепло и душевно:
– Приезжайте, девочки, обе.
– А куда?
– А ко мне домой и приезжайте.
Продиктовала адрес и отключилась.
Закончив разговор, подруги переглянулись. Они чувствовали, что за этим приглашением кроется какая-то загадка.
– Ну что? Поедем?
– Придется. Это же Эмма Леонидовна. Ее обижать никак нельзя.
К тому же никаких других дел у подруг не намечалось. А просто сидеть и ждать, вернутся ли к ним, как и обещали, Саша с Андреем, было тягостно. Лучше уж поехать к Эмме Леонидовне, послушать, что ей от них нужно. Да и любопытно было подругам взглянуть на жилище бухгалтерши. Если она такая экономистка, может быть, у нее мебель из картона, занавески с барахолки, а коврики сплетены вручную из оберточных шпагатов? Вот бы посмотреть, как это выглядит! А то был в жизни Эммы Леонидовны такой период, когда она просила всех своих знакомых и сотрудников не выбрасывать, а собирать для нее все попадающиеся им на тортиках и пирожных симпатичные тесемочки, шпагатики и веревочки. Люба с Верой тоже принесли ей несколько разномастных шнурочков. Как знать, может быть, и они красуются в каком-нибудь узоре на коврике?
Но дома у Эммы Леонидовны все оказалось куда менее живописно. И мебель стандартная из ИКЕА, и занавески обычные, подруги такие в «Максидоме» видели. И вообще, совершенно обыденная обстановка, даже не понятно, куда подевались все выпрошенные и бережно собранные хозяйкой веревочки.
Спросить об этом у самой Эммы Леонидовны девушки не решились. Очень уж бледный и взволнованный был у нее вид. Несмотря на то что за последний год Эмма Леонидовна очень похорошела и даже вроде как помолодела, сейчас она вновь стала выглядеть на свои пятьдесят с солидным хвостиком. Волосы у нее вспотели и прилипли к вискам влажными прядями. Саму ее потряхивало. Она еле стояла на ногах, а по квартире передвигалась, держась за стены.