Трудно было не согласиться с некоторыми мерами, которые предпринимало финансовое ведомство под руководством Сергея Юльевича. В частности, оно проводило политику последовательной защиты внутреннего рынка от иностранных промышленных товаров. Большие средства выделялись из бюджета Российской Империи для строительства железных дорог, что должно было способствовать промышленному развитию России. Большая часть российской прессы называла Витте «великим реформатором», сравнивая его с Петром I. Нередки были также адресованные Витте эпитеты: «государственник», «патриот» и даже «русский националист».
Но на самом деле за внешне декларируемой Витте политикой ускоренного промышленного развития России скрывалась другая, не афишируемая политика.
Во-первых, экономическая политика Витте, будучи ориентированной на внешнюю экспансию российских компаний, создавала серьезные политические риски для России. Сегодня, например, не вызывает сомнения то, что экономическая политика С. Витте спровоцировала военное столкновение России с Японией в 1904 г. Свой вклад С. Витте внес в обострение российско-германских отношений и втягивание России в Антанту, а затем и Первую мировую войну.
Во-вторых, ориентация на использование иностранного капитала вела к закабалению России иностранным капиталом – мировыми ростовщиками и «королями биржи».
Мы уже говорили (и еще будем говорить) о главной «заслуге» Витте перед Россией – навязывании ей золотого рубля. Другая «заслуга» Витте – резкое усиление с его приходом в правительство зависимости России от иностранного капитала. Кстати, за период с 1800 по 1861 г. иностранные вложения в российские предприятия составили весьма скромную величину – 232 млн. руб. После перехода России на золотую валюту они достигли к 1914 г. 2243 млн. руб.
По сути, все основные направления экономической политики Витте были в итоге ориентированы именно на то, чтобы обеспечить массовое привлечение иностранного капитала в Россию. Выражаясь современным языком, Витте делал все возможное для того, чтобы обеспечить в России «инвестиционный климат» для иностранных капиталистов. Золотой рубль был гарантией для иностранных инвесторов, что они не понесут убытков от падения курса российской денежной единицы при выводе своих прибылей из России. Введение золотого рубля немедленно привело к резкому росту притока иностранного капитала как в виде займов и кредитов, так и в виде прямых инвестиций.
Точно так же активное строительство железных дорог было выгодно иностранным инвесторам.
Во-первых, они предоставляли займы и кредиты на строительство, участвовали в работах в качестве подрядчиков, получая щедрые казенные заказы. Шарапов писал: «Прежде всего, бросается в глаза, что главные у нас иностранные дела основываются в качестве поставщиков казны».
Во-вторых, железные дороги обеспечивали более эффективное функционирование иностранных предприятий, которым надо было вывозить свою продукцию на мировой рынок.
Многие русские люди, даже далекие от экономики и финансов, прекрасно понимали опасность иностранных инвестиций в промышленность и другие отрасли российской экономики. Поэтому Витте для проведения своей политики привлечения «капиталистических варягов» в Россию необходимо было как-то ее обосновать. В своих выступлениях, статьях, а также фундаментальной работе «Конспект лекций о народном и государственном хозяйстве» он доказывал, что без привлечения иностранных капиталов России не удастся стать передовой в экономическом отношении страной. Одновременно он утверждал, что иностранные капиталы независимости нашей страны не угрожают. При этом Витте ссылался на опыт стран Запада: «Подобные опасения высказывались у нас еще со времен Петра Великого, но государи русские с ними никогда не считались, и история вполне оправдала их прозорливость… Привлечением иностранного капитала создали свое промышленное могущество все передовые ныне страны – Англия, Германия, Соединенные Штаты Америки…». По некоторым данным, Витте активно использовал этот аргумент в беседах с императором Николаем II, который высказывал серьезные сомнения в необходимости опираться на иностранный капитал. Например, современный исследователь С. Г. Мартынов пишет: «Для убеждения царя Витте ссылался на пример Англии и США, добившихся создания промышленности с помощью иностранных капиталов, утверждая, что прилив чужих сбережений не отразится на национальном характере русской промышленности, ибо Россия как страна, обладающая громадной политической силой и могуществом, способна будет их ассимилировать».
Также Витте апеллирует к историческому опыту России. «Подтверждение своей позиции, – пишет современный исследователь творческого наследия С. Витте Н. Фигуровская, – он находил и в историческом прошлом экономической жизни самой России, говоря, что мы сами поглотили уже иностранного капитала, явившегося нам в виде знаний, орудий труда, денег, ассимилировали совершенно стольких иностранцев, пришедших в качестве мастеров, хозяев предприятий, военных, учителей, что странно даже упоминать о какой-то опасности для русской самобытности от ищущих у нас заработка иностранцев и иностранных капиталов. Важным аргументом выступало то, что значительная часть капиталов поступает в ресурсы страны. Залогом безопасности привлечения иностранных капиталов является величие страны».
Витте, как и окружавшие его либеральные профессора, любил говорить, что иностранные капиталы приносят в страну «знания», «технологии», «опыт», «оказывают услуги». Естественно, за это иностранные инвесторы вправе получать вознаграждение. Вот такая нехитрая «теория» иностранных инвестиций.
В работе «Иностранные капиталы и наша финансовая политика» (1899) С. Ф. Шарапов полемизирует с Витте по вопросу иностранных инвестиций (хотя имени его не упоминает). Сергей Федорович не оспаривает того факта, что в Россию приезжали много иностранцев как с капиталом, так и без капитала и участвовали в нашем экономическом строительстве. Особенно много было немцев-колонистов, которых Екатерина II вызвала из Германии для освоения российских просторов. Действительно, многие иностранцы ассимилировались, становились гражданами Государства Российского, верно служили Царю и Отечеству, вносили вклад в экономическое развитие нашей страны.
Но во второй половине XIX века ситуация изменилась. Шарапов отмечает, что раньше под «иностранцами» понимались вполне конкретные живые люди, которые представляли сами себя и работали также на себя. Часто приезжали с семьями и, в конце концов, оставались в России навсегда. В настоящее же время «иностранцы» стали появляться в виде совершенно анонимных акционерных обществ, за которыми не было видно их истинных хозяев; эти общества представляли в России совершенно номинальные фигуры, которые были связаны со своими хозяевами – главными акционерами, находившимися в Лондоне, Париже или Берлине. Очевидно, что ни хозяева обществ, ни номинальные их представители даже не мыслили о том, чтобы «ассимилироваться» в России. Тем более что «фатерлянд» для приезжающих в Россию иностранных граждан стал ближе благодаря развитию средств транспорта и связи. Вот что писал по этому поводу Шарапов: «Так было в России еще недавно (речь идет об иностранцах, которые ассимилировались в России. – В. К.). Мы так к этому привыкли, что совершенно не заметили неожиданной перемены. А перемена произошла огромная. Наступила эпоха железных дорог, телеграфов, неслыханной ранее быстроты сообщений, широкого развития спекуляции, водворилось царство биржи, синдикатов, земельная собственность мобилизовалась, личность уступает место анонимному обществу, страшной силе соединенного капитала. Европейцы почти все очень обогнали нас на этом поприще. Но обогнали не столько техникой или лучшими качествами – обогнали, прежде всего, лучшей организацией, более крепкой общественностью, лучшим государственно-экономическим механизмом. Положение иностранца у нас совершенно изменилось. С одной стороны, наше общество как будто потеряло свою переваривающую способность, с другой – самая ассимиляция стала для иностранца совершенно ненужной».
Далее Шарапов пишет о том, что любое иностранное предприятие в России становится кусочком чужой страны на территории нашей страны. Взять, например, современного немца в России: «Если он ведет крупное дело, это уже не русское, а чисто немецкое дело. Потрудитесь зайти (если пустят) на любой немецкий завод в Петербурге или Москве. Администрация немецкая, делопроизводство немецкое, разговор немецкий, интересы немецкие и самая неразрывная, самая тесная связь с Германией как с метрополией. Территория завода – это завоеванная капиталом и почти отчужденная немцами территория. Это только номинально Россия. Русские рабочие здесь только чернорабочие, и Россия от фирмы имеет только налоги да скудную поденную плату рабочим.
Возьмите Бухару и нашу там колонию – Новую Бухару. Разве, например, дело там любой крупной русской фирмы, вроде Большой Ярославской Мануфактуры, бухарское дело? Это настоящий уголок Русской земли, хотя номинально и во владении Бухарского эмира. В этом же роде совершенно и иностранные у нас крупные акционерные предприятия. Россия, разумеется, чуточку посильнее Бухары и рядом с немецкою и вообще иностранною промышленностью еще может выдвинуть свою, но… надолго ли? Ведь иностранная у нас промышленность растет гигантскими шагами, ведь иностранцы имеют явную тенденцию выплачивать и высаживать все русское и притом из самых лучших дел…».
Чуть ниже Шарапов еще раз возвращается к мифу об «ассимиляции» в России иностранцев, созданному Витте и его сторонниками: «Ведь это все фантазия, чтобы иностранный капиталист, сидящий преимущественно за границей и имеющий у нас только своих приказчиков, ассимилировался с нами, становился русским. Давно прошли эти времена!». Немного ниже он отмечает, что истинные хозяева иностранных предприятий, капиталисты в нашу страну и нос не суют, решая все вопросы по России в своих конторах в Лондоне, Амстердаме, Брюсселе и Берлине: «…сейчас мы можем указать на правление Московской или Ташкентской конки, заседающее в Брюсселе, общество разработки каменной соли в Амстердаме, на правление общества каменноугольных копей гр. Ренара, орудующее из Берлина, или на правление бывших Тагиевских промыслов в Баку, сидящее в Лондоне…».
Справедливости ради следует признать, что в России во времена Шарапова среди русских патриотов, выступавших против засилья иностранного капитала, выделялась небольшая группа с особым мнением. Это были германофилы, которые считали, что если привлечение иностранного капитала нельзя свести сразу к нулю, то лучше ориентироваться на капитал немецкий, который принесет России меньший ущерб. Отчасти сторонники такой точки зрения исходили из того, что немцы все-таки более склонны к ассимиляции, чем прочие иностранцы. К тому же Германия как страна технически передовая могла дать что-то полезное России для ускорения ее технического развития. Например, такой точки зрения придерживался известный государственный деятель П. Н. Дурново. В своей записке императору Николаю II в начале 1914 г. он писал о необходимости резкого политического и экономического разворота России в сторону Германии для того, чтобы избежать войны: «Что касается немецкого засилья в области нашей экономической жизни… Россия слишком бедна капиталами и промышленной предприимчивостью, чтобы могла обойтись без широкого притока иностранных капиталов. Поэтому известная зависимость от того или другого иностранного капитала неизбежна для нас до тех пор, пока промышленная предприимчивость и материальные средства русского населения не разовьются настолько, что дадут возможность отказаться от услуг иностранных предпринимателей… Но пока мы в них нуждаемся, немецкий капитал выгоднее для нас, чем всякий другой. Прежде всего, этот капитал из всех наиболее дешевый как довольствующийся наименьшим процентом предпринимательской прибыли… Мало того, значительная часть прибылей, получаемых на вложенные в русскую промышленность германские капиталы, и вовсе не уходит; в отличие от английских и французских капиталистов германские капиталисты и сами со своими капиталами приезжают в Россию. Англичане и французы сидят себе за границей, до последней копейки выбирая из России вырабатываемые их предприятиями барыши. Напротив того, немцы-предприниматели подолгу проживают в России и быстро русеют. Кто не видел, например, французов и англичан, чуть ли не всю жизнь проживающих в России и ни слова по-русски не говорящих? Напротив того, много ли видно в России немцев, которые хотя бы с акцентом, но все же не объяснялись бы по-русски?».
Что можно сказать по поводу подобной точки зрения?
Во-первых, очевидно, что П. Дурново не знаком с экономическим учением С. Шарапова. В противном случае он, наверное, воздержался бы от утверждения, что Россия «бедна капиталами». Россия могла бы самостоятельно удовлетворить свои потребности в капитале, осуществляя выдачу государственных кредитов в виде «мнимых» капиталов под соответствующие проекты. Впрочем, следует учесть, что Дурново не был экономистом.
Во-вторых, утверждение Дурново о склонности немцев к русификации и ассимиляции не совпадает с точкой зрения Шарапова. Вероятно, все-таки представления Дурново отражают ту ситуацию, которая была в России XIX века. В XX веке немцы также (подобно англичанам и французам) начали чувствовать себя в России как иностранцы. Дурново также идеализирует немцев, говоря, что они могут довольствоваться меньшей нормой прибыли, чем французские или английские инвесторы. В условиях международной конкуренции выживают лишь те, которые получают наибольшую прибыль.
В-третьих, Дурново прав, что с политической точки зрения России было бы лучше опираться на германский капитал, а не на французский или английский, с помощью которого нашу страну втягивали в войну против Германии. Вместе с тем на момент, когда Дурново писал свою записку, немецкий капитал в общем объеме накопленных прямых инвестиций в российскую экономику (начало 1914 г.) занимал весьма скромное место – лишь 20 %.
В значительной степени «перекосы» в географии иностранных инвестиций в российскую экономику создавались агентами мировых ростовщиков, которые готовили Россию к противостоянию с Германией. Главный из этих агентов – С. Витте – делал все возможное для того, чтобы обострить торгово-экономические отношения России с Германией.
«Выгоды» России от иностранных инвестиций
Высказывает Шарапов и свое мнение о тезисе, что доходы от иностранных инвестиций – плата за предоставление «знаний», «опыта», «техники» и «услуг».
Во-первых, большинство тех отраслей и производств, куда приходят иностранные компании, не относятся к разряду «передовых» и «наукоемких» и в особо сложной технике не нуждаются. Более того, в техническом отношении некоторые отечественные производства, как отмечает Сергей Федорович, выше по техническому уровню, чем западные. Шарапов перечисляет, какие производства захватывают иностранцы в первую очередь: соль, уголь, нефть, рельсы для железных дорог. Он пишет: «Идет постройка железных дорог, нужны рельсы, паровозы, все это обеспечено казенными заказами, и вот готов, ждет иностранец. Открывается винная монополия, требующая массу стекла и пробки. Опять иностранец, ибо здесь обеспеченный казенный заказ, который совершенно так же мог бы быть выполнен нашими заводами, будь у них оборотный капитал. Дальше: захватывается соль, уголь, нефть. Приносят ли здесь иностранцы что-либо новое, учат нас чему-нибудь? Увы!.. Затем иностранцы овладели конками почти во всех главных городах. Надеюсь, что эта наука невысокого качества».