«Ацтеки» (Varios Los Aztecas). Парни с определительными цветами в бирюзовых тонах. Являются союзниками «Зеленой улицы». В отличие от «Балласов» и «Зеленой улицы», в которой представителями были в основном афроамериканцы, этот коллектив состоит из латиносов. Традиционно против продажи наркотиков, основной доход получают от контроля железнодорожного вокзала, поставки оружия и проституции. Лидером группировки является Цезарь Виалпандо, женат на Кендл Джонсон, сестре Свита и Сиджея – главарей «Зеленой улицы».
«Вагос» (Los Santos Vagos). Желтая расцветка группировки, как и «Ацтеки» состоит из латиноамериканцев, но является противоборствующей ей группировкой. Основным направлением получения доходов является продажа наркотиков. Как полагается между группировками не может быть союзов, но поддерживается «Балласами». Главарем «Вагос» является Фернандо Кортес.
Кик-боксер, видевший в своих снах яркое солнце, спортивные автомобили и многие другие знамения свободы, ничего не знал ни о местных авторитетах, ни о легендах районов, ни о вечной вражде, ни о бесчисленных историях. Он спал безмятежно. Воздух нового города, далекий перелет, дневная жара уморили его, и Самуэль проспал до глубокой ночи. Пока не ощутил на своей шее удушающую петлю. Открыв глаза в своем небольшом доме, он увидел трех грабителей. Двое чернокожих парней рыскали по небольшому жилищу, пока третий затягивал петлю на шее хозяина дома. У мастера спорта по кик-боксингу, где-то в мозгу включился защитный режим – ударом с локтя он сломал нос толстому парню, от чего тот ослабил хватку. Второй схватил вазу и замахнулся на Самуэля, но тот поставил блок, и стеклянное изделие разлетелось от локтя. Не медля ни секунды, кик-боксер приложился в челюсть парню, от чего тот потерял сознание. Третий до конца драки стоял как вкопанный.
Вышвырнув грабителей на улицу, хозяин дома предупредил:
– Еще раз сунетесь в мой дом – живыми не уйдете!
– Пошел ты, ниггер, – прокричал худощавый парень, ударивший его вазой. – Мы хозяева в Гэнтоне. Это наш район!
Кик-боксер, стоя на пороге своего дома, смотрел в след уходящим побитым парням в зеленой расцветке. В прочем он был не единственным наблюдателем за происходящим.
– Все люди – братья, ибо Бог един и сотворил он наших проотца Адама и проматерь Еву по образу своему и подобию. Именно поэтому мы пришли к тебе с протянутой рукой мира, а ты, мой брат, будь добр пожать ее…
– Чего вам от меня надо?
– Всего лишь скурить трубку мира, – видя растерянность в глазах парня, Священник добавил. – Тебя хотел видеть один человек. Он живет в этом доме, – он указал на соседний дом Свита.
– А может, вы хотите меня завести домой и грохнуть? – с подозрением спросил Самуэль.
– Если бы мы и вправду хотели так сделать, то просто заделали бы окна и двери в твоем доме и подожгли его, – как-то спокойно сказал собеседник, будто это для него было в порядке вещей. – Беседа продлится недолго и будет носить исключительно дружеский характер. Издревле убийство в родном доме – страшный грех.
Хитчу вспомнились слова представителя банды «Запад»: «Чего быть – того не миновать». Поэтому после недолгих раздумий он пошел вслед за уходящей четверкой.
Дом главаря «Зеленой улицы» мало чем отличался от других в районе Гэнтона да и всех остальных на окраине Лос-Анджелеса. Темный коридор сразу же сменился на просторную гостиную, где буквой «П» были расставлены диваны, в центре них находился стол, где стоял большой белый кальян и пара бутылок пива. Хозяин дома на этот раз потягивал холодный напиток и смотрел местный выпуск новостей. Джерри, парень с дредами, курил кальян, причем по стоящему аромату в помещении можно было понять, что кроме курительных смесей, отдающих арбузом и дыней, присутствовал вкус и конопли.
Телеведущий констатировал: «Либрон Джеймс продолжает бить рекорды. В ярой борьбе против «Майями» лидер вновь вытянул свою команду до шести побед к ряду…»
– Коби все равно лучший, – махнув рукой, Свит выключил телевизор.
Он искренне любил свою страну, свой город, свой район, предпочтение же нарастало в обратной последовательности: сначала братья с родной «Зеленой улицы», затем жители и звезды Лос-Анджелеса, и только потом уважение к звездно-полосатому флагу.
Увидев незнакомца, он указал на диван напротив Джерри, который все так же пускал молочный дым. Когда, наконец, все расселись, Свит втянул приличную порцию кальянного смога и задержал дыхание так, что его голос переменился:
– Я слышал ты отметелил троих моих ребят, – начал Свит и замолчал.
– Я переломаю хребет любому, кто сунется в мой дом, – ответил сидящий напротив.
Свит встречал немало личностей в своей жизни и с видимым страхом в глазах, и бойцов со стальным характером, и отчаянных сорвиголов, ищущих свою смерть. Сидящий напротив был хорошо сложен физически, не отводил взгляда при разговоре, дышал ровно и говорил без дрожи в голосе, даже учитывая, что его окружали незнакомые ему люди. Все это внушало уважение.
– Хорошая позиция, – после недолгого молчания объявил Свит. – Откуда ты?
– Из Филадельфии.
– Чем раньше занимался?
– Кик-боксингом.
– И все?
– И все.
Свит поправил козырек зеленой кепки, опрокинулся на спинку дивана и начал пояснения о прошлом собеседника:
– Ты, Самуэль Хитч, мастер спорта по кик-боксингу, двукратный чемпион своего города. После получения травмы тебя не допускали к поединкам на профессиональной арене и начал участвовать в подпольных боях, где сошелся с бандой «Запад», специализирующейся на угонах. Но что-то пошло не так, и вся ваша шайка распалась. Ты отмотал два года в Сан-Квентине и вышел на свободу. Вместо того, чтобы остаться в родном городе приехал в Лос-Анджелес… Зачем?
«Вот так в трех-пяти предложения вся моя биография… – подумал про себя Хитч. – И главное ничего не упущено». В слух же он произнес:
– Хотел сниматься в кино и стать дублером Эдди Мёрфи.
Воцарилась тишина. Казалось время и действия кто-то остановил, даже дым застыл в воздухе той массой, которой был выпущен. Затем все присутствующие переглянулись, и громкий смех заполнил дом.
«Эдди Мёрфи!»… «Во чувак дает!»… «Отжег!»
Возможно, так подействовал аромат курительной смеси, но настроение переменилось, и разговор перешел в другое русло с оптимистическими нотками.
– Что собираешься делать? – спросил Свит, передавая кальян Самуэлю.
– Думал купить машину и наняться таксистом… Пока ничего определенного. Новый город – новая жизнь.
– А зелень на тачку имеется? – вступился Джерри.
– На половину тачки хватит.
– Мы семья «Зеленой улицы». У нас есть союзники и на других районах, – пояснил Свит. – Но район Гэнтона считается центром нашего коллектива. Меня зовут Шон Джонсон, но это больше для копов. Друзья зовут меня Свит. Эти двое мои приближенные, – он обнял затянувшего дым парня с дредами. – Это Джерри, – затем Свит кивнул в сторону высокого чернокожего парня читающего древние писания. – А это Священник… Ты не похож на человека, который будет зарабатывать всю жизнь ездой на такси. Мы можем предложить тебе защиту на нашем районе и стать одним из наших братьев, «Зеленая улица» станет настоящим твоим домом, где не сдают своих на два года, а где помогают работой, деньгами и тачками. Если тебя интересует все это, перспективы и большая американская мечта, то мы можем дать тебе начало. Но если тебе хочется считать таксистские чаевые, то проваливай.
Самуэль не подумал выходить, но в глазах читалось раздумье и о согласии. Затем он спросил:
– Что нужно делать?
Посвящение.
Самуэль вошел домой и перво-наперво нырнул под диван. Нащупав после недолгих поисков коробку, он вытащил ее со словами:
– И снова за старое… Ничему меня жизнь не учит.
Открыв картонную конструкцию, он проверил устройство, состоящее из присосок, проводами подключенных к небольшой аппаратуре с электронным монитором и вмонтированной клавиатурой. Убедившись, что все на месте, убрал устройство в черный мешочек, и, одев его за спину, вышел за порог.
Наблюдавший из окон своего дома за новым соседом Свит спросил у Священника:
– Что о нем думаешь?
– Волевой, ничего не боится, ни цента в кармане, поэтому вдвойне опаснее. В общем, что нам и надо, – меняя уголь в кальяне, ответил он на вопрос.
– Как я понял, из-за нехватки бабок он не сильно заморачивается… Парню нужен дом и «Зеленая улица» может стать для него таким, – продолжил Свит, подойдя к окну.
– По мне, так еще один ниггер на районе, – вступился Джерри. – Но мышцы у него накаченные, так что может пригодиться.
– Часто несколько тонн «капусты» хватает, чтобы забыть и свой дом, и своих кентов, и уличные законы, – главарь «Зеленой улицы», смотрел, как Самуэль уходит через окольные пути в сторону центра и подытожил. – Время покажет. А пока нам нужен первосортный автоугонщик.
Выйдя из двора на проезжую часть, первое, что увидел Самуэль, были двое подростков, убегающих в противоположную сторону. Они пробежали мимо него, а двое толстых полицейских, пытаясь изобразить погоню, бежали вслед за ними. Кик-боксер не пытался остановить ни тех, не помещать другим. Шествуя по аллее, он уже не взвешивал «за» и «против» предстоящего испытания, он думал, как попасть в центр.
Закат тонул за горизонтом именно в той стороне, куда он и держал путь. Оранжевые лучи, прощальными отблесками покидали город, погружая его в полночную тень. Рабочие пиццерии и местных бутиков подметали внешнюю территорию своих заведений, редкие влюбленные шествовали под сияние только появившихся звезд, несколько парней в зеленых футболках потягивали пиво, рассказывая какие-то смешные происшествия за день. Теплая погода заставляла всех идти на вечернюю прогулку.
Самуэль, разматывая белые наушники МР3-плеера, шел по опустелой аллее, пока не достиг брошенной полицейской машины в черно-белых тонах со включенным сигнальным распознавателем в красно-синем мерцании и рядом брошенный спортивный велосипед. Кик-боксер, включив радио на плеере, поднял скоростной велосипеды и, крутя педали, помчался в сторону центра.
Ход техники был настолько легким, что он только успевал считать пройденные районы, пестрившие то зелеными, то фиолетовыми, то бирюзовыми расцветками. Вместо того, чтобы мчаться строго по трассе, он срезал, проезжая между домами и дворами. Вылетев из очередного закоулка, велосипедисту открылся новый мир. Он снизил скорость. Толпы людей в свой выходной вечер шли кто в богатые рестораны, через витрины, роскошь которых видел Самуэль, или в бутики, где ценники простых аксессуаров начинались от тысячи долларов, или же в местные театры в костюмах от «Prado» и с блестящими «Rolex». Даже не являясь частью их мира, наблюдать за ними было приятно.