Девятым оказался арабский посланник Юсуф бен-Али ибн Махмуд, прибывший осенью в Уральск. Едва он ознакомился с правилами поведения в столице и поставил свою подпись под текстом правил на арабском языке, как направился в приёмную министра внешних дел. Видно было, что посол неплохо подготовился к визиту. С помощью переводчика он записался на приём к министру, оставил свои верительные грамоты секретарю. Лишь после этого пошёл в гостиницу, выстроенную в десяти шагах от министерства. Там проживало большинство официальных послов в Уральске, вполне довольных предоставляемыми услугами. Трёхэтажный кирпичный особняк, облицованный белым мрамором, с огромными, по меркам любых иностранцев, окнами, горячей водой, канализацией, телефонами, радио и визорами в каждом номере, произвёл достойное впечатление на гостя столицы.
Юсуф бен-Али ибн Махмуд достиг возраста разумной умеренности, как называли период жизни мужчины после сорока пяти лет многие поколения его предков. В свои сорок восемь лет он побывал во многих городах арабского мира, от Кордовы до Вавилона, поддался азарту молодости, приняв участие в пяти походах против неверных, равнодушно вспоминая три случайных ранения, полученные в сражениях. Дома, в Басре, его ждали четыре жены, семь внуков. Сыновья, все пятеро, также достойно несли знамя пророка, на всём протяжении огромного фронта военных действий – от Иберийских гор до степей Средней Азии и джунглей Индии. В поездку на Урал Юсуф напросился сам, усомнившись в присутствии халифа в силе северных дикарей. Два года назад ему пришлось столкнуться с оружием Иблиса, пушками, применёнными персами в бою. Тогда ему удалось правильно высчитать промежутки между выстрелами и захватить все пять орудий да одного пленника.
Много рассказал умирающий перс-пушкарь, пока Аллах не смилостивился над неверным и подарил ему смерть. Больше года проверял эти рассказы подозрительный Юсуф, не веривший никому, даже своим детям и халифу. Не смог он поверить и тому, что пушки делают далеко на севере, за пределами Казарского каганата, в варварском царстве. Не отпускало его сомнение, что пушки могла выдумать лишь одна страна, порождение дьявола, Византия. Даже рассказы ветеранов, безуспешно штурмовавших казарскую крепость Дербент два десятка лет назад, когда сам Юсуф гарцевал на коне по тропам Кордовы, о пушках, уже тогда имевшихся в изобилии у казар, не смогли развеять его сомнения. К Мервану, родственнику халифа, под чьим руководством войска потерпели бездарное поражение у стен Дербента, Юсуф всегда относился с презрением.
В юности он побывал в Царьграде, возненавидев этот город на всю жизнь. Его огромные храмы и дома, стадионы и статуи богов, православных монахов и соседствующих с ними язычников из охраны базилевса. Только Византии не отказывал вправе стоять наравне с арабскими мастерами правоверный мусульманин Юсуф. Прочие страны поклонников Исы, а тем более, язычники, годились лишь для рабского подчинения правоверным. Они могли поставлять наложниц и рабов, евнухов и телохранителей с отрезанными языками, но не больше. Дикари, язычники, не могут делать оружие лучше багдадских мастеров, известных всему миру. Своими высказываниями Юсуф надоел не только знакомым, но и халифу, отославшему его посланником в Уральское царство с единственным приказом – купить там пушки или мастеров, их делающих. На дерзкий вопрос Юсуфа, как быть, если пушки в Уральске не делают, халиф добавил, что опытный посланник обязан исполнить волю правителя любой ценой.
Вспоминая пожелание халифа, Юсуф через неделю отъезда из Киева прогуливался по набережной Камы, у стен старой крепости, разглядывая пушки, устроенные в бойницах. Он умел признавать свои ошибки и, под впечатлением увиденных чудес, не сомневался, что именно здесь производят ужасное оружие. Более того, он уже убедился, что уральцы свободно торгуют маленькими пушками, под названием ружья, из которых может стрелять один человек. К сожалению, ему ружьё не продали, объяснив законом, разрешающим продажу оружия только взрослым гражданам Уральского царства, за которых выступит поручителем уважаемый человек. Исключения могут быть по прямому указанию царя, подписывающему подобные разрешения дважды в году, для служилых казар и варягов, выслуживших право. Нарушение этого закона чревато лишением всего имущества и высылкой из царства, при условии возвращения оружия. В ином случае двадцать лет работы отбойным молотком на шахтах, не считая уплаты штрафа, в десять раз превышающего цену оружия, и так немалую.
Слабую надежду на получение такого разрешения араб не отбрасывал целиком, хотя не верил в неё. Ожидая приёма у министра, Юсуф начал принимать небольшие шаги, чтобы добыть оружие нелегальным путём. К его удивлению, в трёхсоттысячном городе практически отсутствовала преступность, в профессиональном понимании. Причём не только преступность, но и маргинальная составляющая любого общества, служившая питательной средой для преступников. За неделю араб не встретил ни одного нищего или попрошайки, ни одного пьяницы или наркомана, типичных персонажей любого южного города. Даже драки среди подростков, по наблюдению южанина, происходили невероятно редко, он увидел всего одну, больше напоминавшую поединок. Мальчишки дрались один на один, в кругу своих ровесников, подбадривавших ребят криками.
Попытки разобраться в этой странности не находили понимания у горожан. А посланник данов, усмехнувшись, пояснил, что подобное положение во всех уральских городах. Жители всю жизнь поддерживают тесную связь со своим родом, соответственно ведут себя так, чтобы не опозорить своих родных, что считается тяжким грехом. Даже в чужом городке или селении уралец никогда не поступит против совести или закона, по Уральской правде, род за него в ответе. Пьянство уральцы считают болезнью, а не удалью, таких больных по решению рода отправляют в дальние селения, одних либо с семьёй, туда, где невозможно найти вино или брагу. Преступники, в зависимости от содеянного, либо получают возможность искупить вину, либо ссылаются на рудники, пока не выплатят виру. В любом случае, в столице и крупных городах проживать они больше не смогут. Больных, потерявших семью детей, калек размещают в монастырях, что содержат за свой счёт роды, богатые семьи и храмы. Для тех, кто потерял работу или ничего не умеет, находят мастеров для обучения либо подбирают работу. В любом уральском городе либо в других странах, где есть уральские представители, уралец, попавший в беду, всегда найдёт помощь у священника либо уральского старейшины. Для этих целей в каждом селении выделяется из налогов определённая сумма. А бездельники-чужаки, вне зависимости от наличия средств, в любом уральском городе не смогут протянуть долго, законы царства не позволяют бездельникам жить в селениях, с количеством жителей более тысячи человек. Неработающим уральцам, даже самым богатым, разрешено проживание исключительно в своих имениях, либо в небольших селениях.
При таком порядке в уральских городах араб потерял надежду на существование людей, нарушающих царские запреты, направив все усилия на предстоящую встречу с министром. Убедить его продать халифату пушки, ружья стало идефикс Юсуфа. Но чаяния посланника халифа не оправдались, граф Сысоев внимательно выслушал его пламенную речь, вежливо поинтересовался, как приняли араба в столице, после утвердительного ответа рекомендовал прийти через неделю, когда его просьба будет рассмотрена правительством. Эту неделю южанин не находил себе места, обошёл все оружейные лавки Уральска, побывал во всех книжных магазинах. Пытался попасть в оружейные мастерские, но даже частники никого не пускали в сборочные цеха. Завёл знакомство со служилыми казарами, подарив атаману-полусотнику довольно редкий кинжал настоящего багдадского мастера. Но сдерживал себя от каких-либо конкретных предложений, в ожидании аудиенции у министра.
Однако его ожиданиям не суждено сбыться, граф Сысоев, очень вежливо приняв посланника халифа, спокойно разъяснил причину отказа.
– К сожалению, сударь, – размеренно прохаживался министр по кабинету, – халифат ведёт войну с Византией и Персией, с этими странами Уральское царство связано мирными договорами и соглашениями поставки оружия, как раз тех самых пушек, о продаже которых вы просили. Именно поэтому уральцы не будут продавать оружие противникам упомянутых государств.
– Но, позвольте, два года на границе с Персией и Византией спокойно, – искренне удивился араб, – халифат ни с кем не воюет.
– Увы, неделю назад армия базилевса перешла границу халифата, а три дня назад персы атаковали ваши пограничные селения. – Министр не удержался от укола: – Газават, или священная война против неверных начинается с поражений халифата. Хотя, об этом последние дни сообщают во всех новостях, что по радио, что по визору. Простите, вы же не знаете уральского языка. Тогда предлагаю зайти в кабинет номер 123 на первом этаже, там вам выделят переводчика. Он с удовольствием перескажет все последние известия из Малой Азии. Сейчас я туда позвоню.
Недоверчивый Юсуф не поверил ни единому слову переводчика, подробно перечислившему захваченные ромеями и персами селения, считая это наветами иблиса. В консервативном уме араба не укладывалась возможность передачи сообщений и даже изображений на тысячи вёрст за секунды и минуты. Пока переводчик не сводил недоверчивого араба в телецентр, где продемонстрировал свежие теленовости, переданные из захваченных ромеями селений. Ромейский язык Юсуф понимал и лично выслушал интервью дух ромейских военачальников, хвастливо перечислявших свои достижения прямо в телекамеру. Всё оказалось больше чем правдой, халифат терпел поражение на всех фронтах, потеряв за неделю огромные пограничные территории.
Чего только стоил пятиминутный показ длинной колонны военнопленных арабов, медленно бредущих к порту, откуда их отвезут на рабский рынок Константинополя?! Самое обидное, что араб узнал очертания порта, где был несколько месяцев назад, направляясь в Уральск. Сомнений в правдивости репортажа и рассказов переводчика не осталось. Тем важнее оказалась задача, поставленная халифом посланнику. Понимая, что пушки ему незаметно из Уральского царства не вывезти, даже если он и украдёт орудие где-либо, араб решил остановиться на варианте приобретения ружей с патронами. И приложил все свои силы и возможности в этом направлении.
Глава вторая
Сознание возвращалось к нему рывками, сначала появилось ощущение неудобства и опасности, затем ударила боль в спину, да так, что он забыл обо всём. Рефлекторно избавляясь от сводящих в судорогу спазмов, организм сам проделал необходимые процедуры снятия болевого шока. Мозг освободился от давления и позволил человеку вспомнить, вернее, осознать себя. Белов открыл глаза, уставившись в травинки перед самым носом. Он лежал на животе, на подстилке из ткани, кругом, куда хватало возможности взглянуть, расстилалась бескрайняя степь. Осторожно, прислушиваясь к боли в спине, он посмотрел налево, с юга нависали горные гряды.
«Алтай, – пришло на память название горной цепи, – надо подниматься, могут добить окончательно. Проклятые шаманы, они опять захватили меня в плен? Где же Хорг, жива ли она?»
Мужчина осторожно пошевелил руками и попытался перевернуться на спину, спина отозвалась резкой болью, но сесть ему удалось. Сразу тепло потекло ручейком по лопаткам, разошлись раны. Белов не стал ложиться обратно, лишь выпрямил спину, мысленно сращивая повреждённые ткани. От усилия потемнело в глазах, но он удержался в сознании, с облегчением понял, что раны закрылись. Преодолевая головокружение, открыл глаза и осмотрелся по-настоящему. В двадцати метрах от него Хорг собирала травы, повернувшись к нему спиной, выглядела она вполне здоровой. В паре вёрст на восток виднелось стадо сайгаков, к югу играли сурки, опасности присутствия других людей он не чувствовал. Зато мужчина почувствовал голод и рукой потянулся к лежащей рядом «Сайге», за ствол карабина зацепилась лента патронташа, он был полон.
«Будем жить, – вторая рука прошлась по поясу, проверяя наличие револьверов, всё на месте, – надо сваливать отсюда».
– Хорг, – негромко позвал он девушку, – подойди ко мне, рассказывай.
– Немедленно ляг, у тебя четыре раны на спине, – хурга подбежала к мужу, со страхом осматривая бинты на спине. – Ты лежишь второй день, стрелы я удалила, но крови вытекло много.
– Где мы? – эта мысль занимала бывшего царя больше всего. – Где наши враги?
– Мне удалось перекинуть нас в будущее, – порозовела от гордости жена, – но на какое время, не могу сказать. Всё наше имущество и кони остались в прошлом, мы сохранили только одежду и оружие, которое было в руках и на поясе.
– Хорошо, что мы попали не в зиму, хотя здесь уже осень, – уралец встал с помощью жены и направился к месту сражения, осмотреть следы засады, напавшей на них.
Осмотр ничего не дал, способностей Белова не хватило для обнаружения каких-либо следов пребывания конного отряда в логу. Более того, судя по сусличьим норам, густо усеявшим склон, всадники здесь не появлялись лет пять, не меньше.
– Ты точно забросила нас в будущее, а не в прошлое? – задумчиво посмотрел на жену уралец.
– В прошлое я не умею прыгать, – обняла мужа улыбающаяся Хорг. – Мы спаслись, родной мой, мы спаслись. Значит, богиня была права, мы будем жить долго, у нас будут дети.
– Принеси воды, – Белов лёг на живот, обессиленный напряжением последних пяти минут, – есть хочу безумно.
Рано утром следующего дня по выпавшей росе супруги двинулись в путь. Опасаясь за спину мужа, Хорг навьючила на себя весь немудрёный груз из карабина, пары револьверов, вещевого мешка с походными мелочами. Белов смирился с этим, стараясь ускорить заживление полученных ран. Судя по описанию жены и собственным ощущениям, уральцу очередной раз повезло, все четыре стрелы были с простыми костяными наконечниками и ранения оказались непроникающими. Две стрелы скользнули по рёбрам, вызвали сильное кровотечение, но раны были неопасными. Третья стрела попала в ягодичную мышцу, причинив неудобства для сидения, не более того. Последняя стрела скользнула по правой лопатке и прошла под ключицей, сильно расцарапав задетые кости. Эта рана оказалась самой опасной, едва не задела верхушку лёгкого. Она и причиняла основное беспокойство уральцу при движении, несмотря на повязку, прижавшую правую руку к груди.
Двигались беглецы на север, стремясь покинуть опасный район, сражаться с кем-либо мужчина не собирался. Несмотря на его феноменальные способности, проигранное сражение убавило самоуверенности у Белова. Мужчина на горьком опыте убедился, что шаманы и волхвы научились блокировать ментальное излучение своих воинов и смогут подобраться к нему незаметно на любое расстояние. А в близком сражении никакой карабин и револьверы уральцу не помогут, враги легко захватят его в плен, как поступили волхвы с ушкуйниками, либо застрелят из луков, как пытались сделать шаманы с кочевниками. Поэтому путники решили избегать любых контактов с аборигенами, пока не доберутся до уральских владений, а там действовать по обстановке. За день удалось пройти примерно тридцать вёрст, остановились задолго до темноты, обнаружив небольшую ложбинку с озерцом. По меркам уральцев, это была скорее лужа, но многочисленные следы диких животных, копытных и хищников подтверждали стойкость и долговременность этой лужи, ставшую постоянным водопоем. Напившись и поужинав, они устроились вдалеке от водопоя, чтобы не мешать косулям и сайгакам, потянувшимся к воде в сгущавшихся сумерках.
Раны у уральца затягивались быстро, однако на душе было тревожно. Сурочьи норы на месте сражения ясно показали, что Хорг прыгнула в будущее не на месяцы, а на годы. Где сейчас оказался уралец с женой, в каком веке? Что случилось с Уральским царством, существует ли оно? Не ожидает ли Белова зрелище разрушенных крепостей и одичавших потомков? А может, они вообще оказались в ином мире, где никакого Уральского царства не существовало? Нет, мир должен быть именно тем, где проживали хурги, решил Белов, размышляя логически. Но остальные вопросы ежеминутно приходили в голову, не давая чётких ответов. Даже мелькнула жалкая мыслишка, что всё кончилось и что он вернулся в своё время. Однако несколько часов наблюдения за ночным небом не выявили ни одного спутника или самолёта. И прослушивание всех радиодиапазонов по рации не дало результатов, оказывается, намертво сели батареи. Для прослушивания радиопередач в режиме детекторного приёмника не было возможности раскинуть большую антенну, увы.