— Меня зовут Кэтрин Пирс, — произнесла она, наконец, и, перегнувшись через стойку, заглянула в глаза Лоуринг. Ту так и обдало жаром. — Только Клаусу не обязательно знать об этом. Ты не скажешь ему, — сказав так, девушка, как ни в чем не бывало, вернулась на место, а барменша непонимающе затрясла головой, сбрасывая наваждение. Она понимала лишь одно: Клаусу не стоит знать о том, что Кэтрин в городе. Что вообще здесь была.
— Поверь, я не враг тебе, — Пирс провела ногтем по кромке бокала и усмехнулась. — Даже наоборот, хочу тебе помочь, показать истинное положение вещей.
Эмили вновь надменно вскинула подбородок, чувствуя, как в ней растет недоверие к этой таинственной персоне:
— А с чего вы решили, что мне это нужно?
— Нужно, — голос Кэтрин был тверд и уверен. — Поверь, я знаю Клауса не первый год, а ты — лишь то, что он позволил. И, милочка, это только верхушка айсберга.
Лоуринг с сомнением посмотрела на Пирс, но комментировать ее слова не стала, хотя не могла не признать, что зерно сомнения все же запало в ее душу. Кэтрин это заметила, и ее красиво очерченные губы расплылись в довольной усмешке.
— Вижу, ты все-таки заинтересовалась. Это хорошо. Тогда ответь мне на простой вопрос: что Майклсон рассказывал тебе о своих родных?
— Ну, — Эмили на пару мгновений замялась, отводя глаза, а затем принялась протирать стаканы, — совсем немного. То, что у него есть еще три брата и сестра…
— А еще конкретнее? — подталкивала Пирс, нетерпеливо ёрзая на барном стуле.
— Еще то, что они все разъехались кто куда.
— А что, если я скажу, что почти все они находятся здесь, в Сан-Франциско? Даже больше — в доме Клауса?
Вот такого поворота Лоуринг совсем не ожидала. Она так и застыла с полотенцем в одной руке и стаканом — в другой.
— Нет, это невозможно, — произнесла Эмили, покачав головой, но Кэтрин лишь нетерпеливо взмахнула рукой.
— Наш Клаус — такой себе Синий Борода, который держит своих родственничков под замком. Наверняка у него есть комната, закрытая на ключ, и в которой ты ни разу не была. Не так ли?
Лоуринг снова бросило в жар от пристального взгляда собеседницы, и она неохотно промямлила:
— Да, есть такая… На первом этаже, в конце коридора… Он говорит, что там только старый хлам.
— Ха! — торжествующе усмехнулась Кэтрин. — Надо отдать должное его чувству юмора. Элайджа далеко не такой забавный, как его младший брат — ну просто сама серьезность. Вот как мы поступим, Эмили, — Пирс положила локти на стойку и чуть подалась вперед. — У тебя есть всего один способ убедиться в том, что я не лгу — стащить у Никлауса ключ и самой заглянуть в ту комнату. Если удастся, у тебя возникнет множество вопросов, на которые я с радостью дам ответы. Ну, а пока… — девушка допила залпом остатки вина на дне бокала, — чао.
Она легко спрыгнула со стула и, покачивая бедрами, вышла из бара, оставив Лоуринг мариноваться в собственных сомнениях. Она думала об этом весь рабочий день, погружаясь в невеселые мысли так глубоко, что практически ни на что не реагировала, по рассеянности путая заказы или проливая напитки. Когда же ее смена закончилась, Эмили не без облегчения покинула бар и отправилась домой, все еще размышляя о том, что же ей делать.
Даже дома, приняв душ и забравшись в постель, Лоуринг долго не могла отделаться от мысли, что Кэтрин не врет — Клаус и правда опасен. Рассудок упорно твердил, что этого просто не может быть, что Майклсон не может причинить ей вреда, но в душе… Сомнения не давали Эмили заснуть, а в измученном сознании то и дело мучительно-ярко вспыхивали слова Кэтрин: «Таких, как ты, он ест на завтрак… Ты знаешь только то, что он тебе позволил… Наш Клаус — Синяя Борода…»
Так, проворочавшись и промучившись от тяжелых мыслей полночи, девушка уснула лишь под утро, но к тому моменту она все-таки приняла решение. Все, что ей нужно было, чтобы развеять сомнения — просто заглянуть в ту закрытую комнату. И все. Тогда уже станет ясно, как поступить дальше.
Комментарий к
*Фриско - просторечное, сленговое название Сан-Франциско.
Этот фик планировался не таким длинным, ведь сцена, ради которой все затевалось, будет описана в самом конце второй части. Надеюсь, у меня получилось не отойти от образа Никлауса и выдержать его манеру поведения и речи.
Песни, которые рекомендуются к прослушиванию:
Janis Joplin_Kozmic Blues
========== Часть 2 ==========
На следующий день Эмили, как и обычно, пришла в дом Клауса, переоделась и заняла свое привычное место на оттоманке напротив мольберта. Сердце ее было не на месте, когда Майклсон, улыбаясь уголками губ, вошел в студию и взялся за кисти. Теперь он писал маслом, оживляя портрет — медленно, словно пропуская через себя каждый мазок, а Лоуринг все так же позировала, позволяя Клаусу запечатлевать на холсте игру света и тени, беглые блики и переливчатый блеск шелка и жемчужного ожерелья.
— Что тебя беспокоит? — вдруг спросил Майклсон и бросил на Эмили через мольберт испытующий взгляд.
— М-м-м? — девушка вздрогнула, и от легкого испуга ее сердце заколотилось еще сильнее.
— Выглядишь какой-то нервной, все никак не можешь расслабиться… Будто в тисках зажата. Что с тобой? — о том, что на самом деле Лоуринг выдало учащенное сердцебиение, первородный вампир предпочел не распространяться.
Эмили сделала глубокий вдох и послала Клаусу легкую улыбку. Ее привлекал ореол его тайны, но с недавних пор девушка стала воспринимать Майклсона в качестве прекрасного, но опасного хищника, который в любой момент может выпустить клыки и вонзить когти в ее грудь.
— Ничего особого, — натянуто хихикнув, наконец ответила Лоуринг. — Просто у меня такое чувство, что я что-то забыла сделать. Вот теперь пытаюсь вспомнить, что именно…
На самом же деле Эмили раздумывала над тем, как бы ей проникнуть в ту самую комнату и при этом остаться незамеченной Клаусом. Девушка уже отмела идею воспользоваться отмычками, когда Майклсон обратился к ней, тем самым заставив себя почувствовать преступницей.
Первородный недоверчиво прищурился. Уж больно странной Лоуринг казалась сегодня, но прибегать к внушению для выяснения истинных причин нервозности подруги Клаус не стал. Он отложил кисти, вытер руки пестрой тряпицей и присел на оттоманку рядом с Эмили.
— Я хочу рассказать нечто, что может отвлечь тебя от невеселых мыслей.
Девушка в ожидании вскинула на Клауса глаза, нервно теребя нитку жемчуга у себя на шее. Тот продолжил:
— В следующий вторник я устраиваю в этом доме званый вечер и хотел бы видеть тебя рядом.
— Званый вечер? — неверяще переспросила Лоуринг, прекратив, наконец, терзать жемчуга. — И ты хочешь, чтобы я…
— Исполняла обязанности хозяйки дома? — ухмыльнулся Майклсон. — Вроде того. О мелочах можешь не беспокоиться. И вообще — просто расслабься, — тут Клаус все-таки не удержался и применил внушение, заглянув в глаза Эмили. Она тотчас словно обмякла, и на ее лице появилась легкая рассеянная улыбка. — Вот и молодец.
Первородный вернулся за мольберт, а Лоуринг продолжила размышлять о том, как попасть в таинственную комнату. Интересно, что Кэтрин имела ввиду, когда говорила, что там находятся его родственники? Он что, держит их взаперти? Но тогда они бы кричали или пытались звать на помощь, а в доме постоянно царит гулкая тишина… И все-таки надо найти способ проникнуть туда.
Тут Эмили вспомнила о большой связке ключей, которую Клаус постоянно носил с собой в кармане куртки, и ее осенило. Она могла бы стащить ее и сделать дубликат нужного ключа. Так-то оно так, но как узнать, какой именно подходит? Еще одна загадка!
Решение наметилось само собой, когда по окончанию работы над портретом Майклсон вышел из комнаты, дабы дать девушке возможность переодеться. Куртка его осталась небрежно висеть на спинке стула, и Эмили опрометью бросилась к ней. Чувствуя себя на редкость отвратительно, девушка запустила руку во внутренний карман и — о чудо! — нащупала там связку ключей. Однако какой же из них от той самой двери?
Лоуринг вернула ключи на место и тихонько выскользнула в коридор. Пусто. Где-то шумела вода — по всей видимости, Клаус отправился в ванную комнату. Что ж, это ей на руку. На цыпочках Эмили пробежала до самого конца коридора, остановилась напротив запертой двери и с бьющимся сердцем склонилась над замочной скважиной, прикидывая, какой именно ключ к ней подойдет. Та была тонкой и узкой, а значит, и открыть ее можно было таким же инструментом.
Не теряя даром времени, Лоуринг вернулась в студию и, снова замирая от страха, забралась в карман куртки Клауса. Тщательно осмотрев все ключи в связке, девушка обнаружила два подходящих по форме и едва сдержала стон разочарования. Какой же из них необходим? Времени на размышления не было — Майклсон мог появиться на пороге в любую минуту. Эмили бросилась со связкой к столу, заваленному эскизами и клочками бумаги, и, взяв в руки химический карандаш, быстро обвела оба ключа по контуру, стараясь действовать как можно точнее. Затем вернула ключи на место, а бумажку с эскизами сложила вчетверо и убрала во внутренний карман сумочки как раз в тот момент, когда в студию, постучав для приличия, вошел Клаус.
— Все в порядке? — спросил он, хитро прищурившись. Эмили казалась какой-то взбудораженной, ее сердце колотилось часто, как у загнанного зайца, несколько прядей выбились из обычно аккуратного узла на затылке. Это показалось первородному подозрительным.
,
— Да так, не успела вовремя к твоему приходу переодеться, — солгала Лоуринг, и Клаус, почувствовав это, нахмурился. — И, к тому же, каюсь: я немного пошарила в твоих набросках, что лежали на столе. Это ведь не преступление?
Майклсон сделал шаг навстречу девушке и схватил ее за плечи — возможно, несколько более грубо, чем хотел, и пытливо заглянул в глаза:
— Ты не врешь? — и снова та самая горячая волна затопила разум Эмили, вынуждая сказать правду, и она неохотно промямлила:
— Я взяла кое-что с собой… Но ведь это не страшно, правда?
Клаус смягчился и отступил, но руки не убрал, лишь криво ухмыльнулся:
— Даже не знаю, зачем это тебе, Эми. Но клянусь: если ты замышляешь что-то против меня, тебе придется несладко.
Лоуринг вздрогнула и отступила, воинственно вздернув подбородок:
— Ты мне угрожаешь?
— Просто предупреждаю. Я не люблю подобные сюрпризы.
Если девушку это и испугало, то она не подала виду, лишь хмыкнула и пожала плечами. На деле же ей решимости придавал тот самый клочок бумаги с контурами ключей и азарт, известный лишь заядлым авантюристам.
На этом конфликт иссяк сам собой, и Клаус с Эмили покинули особняк, дабы немного прогуляться по милым в своем очаровании вечерним улочкам Сан-Франциско. Золотые огни фонарей, алеющий закат над заливом, легкий солоноватый бриз, развевающий волосы, звон старинных трамвайчиков, что можно увидеть только в этом городе… Атмосфера покоя царила здесь, проливаясь на душевные раны целебным бальзамом. И Клаус наслаждался этим, ведь спокойствие было как раз той роскошью, которую он не мог себе позволить.
***
Эмили получила ключи во вторник, как раз перед особым приемом в доме Клауса. Она до сих пор не могла без смеха вспоминать лицо парня, перед которым она положила лист бумаги с требованием изготовить дубликаты точь-в-точь, как на рисунке. Тот ошалело посмотрел на девушку и почесал затылок, сдвинув кепку набок. Лоуринг же безапелляционным тоном — и куда только делось было смущение! — приказала мастеру делать свое дело и не задавать лишних вопросов.
— Заплачу, сколько затребуете за работу.
Парнишка подчинился, бормоча что-то о возможных проблемах с изготовлением, но Эмили благополучно пропустила его причитания мимо ушей, и уже к вечеру забрала заказ, уплатив три доллара. Возможно, мастер заломил цену даже выше, чем она ожидала, но Лоуринг важен был сам результат. Девушка понимала, что лучшей возможности попасть в комнату, чем во время званого вечера, у нее не будет, поэтому продумала план проникновения до малейших деталей. О том, что тем самым она предает доверие Клауса, Эмили старалась не думать.
Приближаясь к дому, Лоуринг заметила на пороге какую-то коробку, перетянутую лентой. Сердце девушки учащенно забилось в сладостном предвкушении, и она невольно ускорила шаг. Только поднявшись на крыльцо и взяв коробку в руки, Эмили убедилась, какая она объемная. Под лентой оказалась открытка с запиской:
«Позволь мне сегодня стать твоей крестной феей.
К. М.»
Счастью Лоуринг не было предела. Она открыла коробку уже у себя в комнате, обнаружив там коралловое платье с открытой спиной в стиле тридцатых годов, шелковые перчатки, отделанные кружевом, туфли (и как только Клаус угадал с размером?), а так же бусы, браслет и серьги из мелкого жемчуга.
— Ох, подобная расточительность пугает меня, — пробормотала Эмили и принялась собираться на вечеринку, чувствуя себя уже не так уверенно, как всего полчаса назад.
Когда Лоуринг перед самым выходом взглянула на себя в зеркало, оценивая результат преображения, то едва ли могла узнать себя в той роскошной женщине, что явило отражение. Никакого намека на веснушки — Эмили не пожалела крема и пудры, чтобы скрыть их, никакой неуверенности или страха. Роскошная одежда, макияж и прическа стали для девушки своеобразной броней.
У подъездной дорожки Лоуринг уже ожидал красный «Мустанг» Никлауса, за рулем которого сидел один из помощников Майклсона. Эмили села на заднее сиденье, сжимая в руках расшитый бисером и искусственным жемчугом клатч, на самом дне которого лежали заветные дубликаты. Молчаливый шофер в кратчайшие сроки доставил девушку к особняку Клауса и помог ей выйти из автомобиля, учтиво поддерживая под локоть.
Хозяин дома уже ожидал их на крыльце сверкающего огнями дома, облаченный в элегантный смокинг, который удивительно ему шел. Впрочем, Клаусу был бы к лицу даже шотландский килт. Последнюю мысль Эмили озвучила, поднимаясь по ступеням, и Майклсон довольно ухмыльнулся.
— Прекрасно выглядишь, — отметил он, добавив про себя, что девушка в таком наряде удивительно напоминает ему Ребекку.
Кокетливо взмахнув ресницами, Лоуринг ответила:
— Не без твоей помощи.
— Всегда рад, — Клаус поднес к губам ее затянутую в перчатку руку, после чего провел Эмили в дом.
В большом зале слышались музыка и смех — чересчур фальшивый с точки зрения девушки, равно как и гости Майклсона — известные политики города, включая мэра и его жену, с лица которой не сходила кислая мина; нувориши, желающие выгодно подать себя перед членами старинных и уважаемых семей Сан-Франциско; успешные бизнесмены и, как предполагала Лоуринг, даже кое-кто из членов местного преступного синдиката. От этого сборища у Эмили мороз шел по коже, в частности от того, с какой неприязнью и высокомерием поглядывали те, кто относился к «сливкам общества». Некоторые рассматривали ее уж слишком бесцеремонно, словно выискивая в девушке какой-то дефект и спрашивая себя, что же такой блестящий джентльмен как Клаус нашел в этой девчонке, которую и красивой-то можно было назвать с натяжкой. Однако Майклсон был рядом, и его присутствие придавало Эмили уверенности противостоять всей этой фальши и безвкусной роскоши, которую окружающие считали воплощением шика.
Словно в кино, туда-сюда сновали официанты, предлагая гостям напитки и закуски. Сквозь широкую арку, соединяющую большой зал с парадной столовой, был виден фуршетный стол, ломившийся от разнообразных закусок — от устриц и креветок в остро-кислом соусе до шоколадного суфле и десертов на любой вкус. Иными словами, мечта гурмана.
К своему смущению Эмили ощутила, как в желудке заурчало, и Клаус, уловив этот звук, рассмеялся и, хлопнув Лоуринг чуть пониже спины, подтолкнул по направлению к столу — мол, ни в чем себе не отказывай. Она не заставила себя долго ждать и, уже уплетая тартинки с черной икрой, в очередной раз подумала, что все это стоило Майклсону денег, и денег немалых.
«Однако не забывай, зачем ты здесь, — напомнил голос рассудка, и внутри Эмили все сжалось. На мгновение она даже пожалела, что затеяла все это, и у нее даже мелькнула мысль, что еще не поздно отказаться от этой глупой затеи. — Но я хочу знать правду!» — и именно эта сентенция поставила точку в сомнениях Лоуринг.