- И значит, никто не умер? - продолжала спрашивать Илона.
- Страж умер разве что в чьём-то воображении, - всё так же ободряюще произнёс Дракула.
Маргит оказалась в полнейшем замешательстве, что случалось с ней довольно редко:
- Но мне рассказывали! - будто оправдываясь, произнесла она.
- Я ни в чём не виню сестру своей невесты, - любезно ответил жених. - Обо мне чего только ни рассказывают, но пусть человек, от которого вы узнали историю про разбойника, скажет, откуда у меня мог взяться меч.
- Что ж. Я спрошу, - пообещала Маргит, но по всему было видно, что она намеревается задать тому рассказчику или рассказчице совсем другой вопрос: "Не стыдно тебе выставлять меня в глупом свете?"
- А я, - продолжал Дракула, - пожалуй, расскажу эту историю страже, которая ждёт меня возле покоев госпожи Эржебет. Им скучно за мной ходить, вот я и развлеку их рассказом о том, в чём они якобы участвовали.
- Вот видите! - воскликнула Эржебет. - Мой Матьяш всегда говорил, что о Ладиславе рассказывают очень много сплетен и очень мало правды.
- А хотите послушать другую сплетню обо мне? - вдруг спросил Дракула.
- Если это что-то страшное, то не нужно, - поспешно произнесла Илона.
"Хватит с меня ужасов!" - мысленно воскликнула она, а жених, конечно, видел, что невеста устала пугаться.
- Нет, это будет не страшно, а даже немного забавно, - заверил он её. - Сплетня относится к тем временам, когда я правил в Валахии. Так вот говорят, что однажды я ехал куда-то по делам и увидел, как в поле работает человек, а у него рубашка оказалась очень короткая, неудобная, всё время выбивалась из-за пояса. Говорят, что я спросил этого земледельца, кто шил ему рубашку. Он ответил, что жена.
- Эта история мне знакома, - насторожилась Маргит, - но вряд ли её можно назвать забавной.
- Я ещё не всё рассказал, - ответил Дракула и продолжил: - Говорят, что я велел земледельцу проводить меня к его жене и объяснил, что собираюсь проучить её.
Маргит оставалась настороженной, да и Илона - тоже. Как после выяснилось, они обе подумали: "Неужели он считает историю, где женщине отсекли руки, забавной?" - а жених Илоны меж тем говорил:
- Молва утверждает, что я забрал ту женщину во дворец, проучил там хорошенько на особый лад и вернул мужу... А через положенный срок у неё родился мальчик, и глаза у него были точь-в-точь, как у меня.
Окончание истории оказалось настолько неожиданным для обеих сестёр Силадьи, что они просто потеряли дар речи - сидели с приоткрытыми ртами, однако Эржебет и её юные придворные дамы этого не заметили, потому что им стало очень весело. Сначала прыснула со смеху Эржебет, а вслед за ней и её маленькая свита.
- А как мальчика-то назвали? - продолжая смеяться, спросила матушка Его Величества.
- Не знаю. Молва молчит, - пожал плечами жених Илоны, а затем обратился к невесте: - Ты полагаешь, что и это правда?
- Конечно, нет, - Илона решила примирительно улыбнуться и вдруг неожиданно для себя добавила, опустив голову: - Наверное, мне следует попросить прощения за своё легковерие. Его Величество говорил мне, что не надо верить слухам, а я хотела следовать этому совету, но не смогла и в итоге обидела жениха. Однако теперь я не буду слепо доверять молве...
Произнося это, Илона услышала какой-то шорох, но даже не успела сообразить, что это, как вдруг обнаружила - её жених снова возле неё, сам взял за руку и снова эту руку целует.
- Я нисколько не обижен. И я тронут решимостью своей невесты, - мягко произнёс Дракула. - Не стану скрывать, что моей будущей супруге придётся нелегко из-за разных сплетен. Даже если затыкать уши, всё равно невольно услышишь что-нибудь эдакое, и единственное спасение от этого - здравый смысл. Только он поможет отличить правду от вымысла.
- Я понимаю, - ответила Илона, мягко высвобождая руку, потому что и сестра, и тётя, и юные придворные дамы смотрели так, будто между невестой и женихом происходит что-то почти неприличное.
Впрочем, подозрительные взгляды наблюдательниц Илона ощущала даже тогда, когда жених вернулся в своё кресло. Казалось, что сестра, тётя и четверо придворных дам думают одно и то же: "А Дракула ей нравится. Надо же! Кто бы мог подумать! Как она любезничает с ним".
Пусть Илона сама не думала, что любезничает, но почему-то была уверена, что другие полагают именно так. Она смутилась и едва следила за ходом разговора. Её несколько раз о чём-то спрашивали, и пришлось что-то отвечать, но когда жених начал прощаться, Илона уже не смогла бы вспомнить, о чём говорила совсем недавно. Сразу же, как визит окончился, она попросила позволения уйти в свои покои.
- Я хотела бы отдохнуть, - призналась Илона.
- Конечно, моя девочка, - улыбнулась Эржебет и тут же, повернувшись Маргит, строго добавила: - А ты останься.
Старшая сестра обречённо вздохнула, понимая, что сейчас получит выговор за то, что рассказывает младшей всякий вздор, но Илона, которая могла бы заступиться за Маргит, не сделала этого, потому что думала про другое, более важное. Илона торопилась в свои покои, а когда, наконец, оказалась там, то сразу велела своей служанке Йерне приоткрыть окно.
- Зачем? - удивилась та.
- Приоткрой. Быстро, - повторила госпожа, а когда приказ был исполнен, выглянула наружу, думая о том, как всё-таки удачно, что окна её комнаты выходят на главный двор, и что во дворе в это время немноголюдно.
Там толпилось всего два десятка человек - несколько придворных, окружённых челядью - поэтому не составило труда заметить, как через пустое пространство, вымощенное каменными плитами, идёт невысокий широкоплечий человек с чёрными волосами, легко узнаваемый даже со спины. Не за каждым ведь следуют четыре вооружённых королевских стража!
Вот человек замедлил шаг, из-за чего стражники поравнялись со своим подопечным, а затем подопечный, снова ускорившись, начал им что-то говорить. Илона надеялась услышать хоть несколько слов, ведь мощёный двор и высокие каменные здания создавали эхо, как в колодце, но поначалу речь была слишком тихой.
Первое, что удалось услышать, это громкий смех четырёх стражей. "Мой жених рассказывает о разбойнике, как обещал?" - гадала Илона, а затем до неё долетела фраза Дракулы, сказанная особенно громко:
- ...размахнулся и срубил ему голову, а вы, как видно, хлопали глазами и не пытались меня остановить.
- А он стоял, как столб, и ждал, пока ты ему голову срубишь? - спросил один из стражников, похохатывая.
- Может и так, - жених Илоны развёл руками. - Но мне всё же любопытно, где я взял меч? Не вы ли мне одолжили?
Стража снова засмеялась, а дальнейшего разговора уже не было слышно, потому что рассказчик и его четверо слушателей оказались на другом конце двора, а затем скрылись в воротах.
IV
Свадебные хлопоты обошли Илону стороной. Как и семнадцать лет назад, ей не был известен ни список приглашенных, ни список блюд, которые окажутся поданы к праздничному столу. Невеста знала только дату свадьбы - торжество наметили на начало июля, когда отмечается праздник Посещения Святой Елизаветы Пресвятой Девой Марией.
Знаменательное событие, когда Дева Мария, будущая мать Христа, посетила свою родственницу Елизавету, будущую мать Иоанна Крестителя, отмечалось Католической церковью восемь дней, то есть целых восемь дней подряд были праздничными - ни одного постного, и это казалось очень удобным для предстоящей свадьбы.
В день бракосочетания, конечно, предполагался пир во дворце. В последующий день - ещё один пир. На третий день хотели устроить большую охоту неподалёку от столицы, а утром четвёртого дня новобрачные должны были отправиться в Пешт, в тот самый дом, который сейчас служил местом пребывания жениха под стражей. После свадьбы этому жилищу предстояло стать собственностью Ладислава Дракулы и семейным гнездом.
"Сколько хлопот, суеты! А зачем?" - спрашивала себя Илона, потому что предпочла бы скромную свадьбу без толпы гостей, без большого пира и большой охоты, но кузине Его Величества следовало выходить замуж со всей подобающей пышностью. Даже платье ей полагалось не простое, а такое, которое она не сможет ни надеть, ни снять самостоятельно, и даже цвет платья нельзя было выбрать самой.
На семейном совете, который, конечно, проходил без участия невесты, решили, что одежды брачующихся должны быть в тех же цветах, что и родовые гербы, причём стороны почтят друг друга особым образом. Невеста наденет платье под цвет родового герба жениха, а жениху подберут одежды в цвет герба семьи Силадьи.
Это означало, что Илоне предстояло надеть тот цвет, который она никогда в жизни не носила - красный, да ещё с золотой вышивкой, ведь на гербе у валашских правителей был золотой орёл с крестом в клюве, обычно изображавшийся на красном фоне.
Наряд жениха при этом смотрелся бы скромнее, ведь герб Силадьи не отличался яркими красками - бурая коза, выпрыгивающая из золотой короны, изображённая на белом фоне. И всё же семейный совет решил, что так будет лучше.
* * *
Разумеется, жениха на семейный совет приглашали. Илона знала об этом, потому что в разговорах своих родителей и Матьяша иногда слышала фразы о том, что будущий муж "настаивал" или "просил".
Невеста прекрасно помнила, что речь идёт о договорном браке, то есть о сделке, но почему-то оказалось очень не приятно думать, что жених торгуется со своей будущей роднёй. Сделка есть сделка, и значит, торг уместен, но Илона всё чаще думала: "Пусть бы будущий муж торговался поменьше".
В один из дней она даже обрадовалась, когда случайно услышала разговор Матьяша с её отцом: собеседники направлялись в покои к Эржебет как раз после семейного совета, состоявшегося в покоях Его Величества:
- Ошват, ну, прояви щедрость, - вполголоса говорил король. - Десять тысяч - это мало. Дай двадцать. Приданое должно быть достойным.
- Двадцать этому проныре! - отвечал отец Илоны, а под пронырой, конечно, подразумевал своего будущего зятя. - Хватит и того, что он заполучил мою дочь.
- Не упрямься, Ошват, - твердил король. - Он согласится и на десять. Но что скажут люди? Скажут, что ты жаден. А я не хочу, чтобы так говорили. Мои родственники должны выглядеть достойно.
Матьяш хотел добавить что-то ещё, но увидел Илону, которая, как положено при появлении Его Величества, поклонилась, и замолчал. Обсуждать дела при ней король не собирался.
- Прошу прощения, - сказала невеста и поспешно вышла из комнаты якобы для того, чтобы дать отцу и кузену договорить, а на самом деле просто хотела скрыть свою внезапную радость.
"Десяти тысяч золотых ему довольно. Он не потребует больше, потому что и так рад, что женится. Он рад, что женится на мне. Рад, - повторяла Илона, направляясь в свои покои, но вдруг остановилась и спросила себя: - А как же Вашек?"
Она вдруг с ужасом осознала, что не вспоминала о нём уже несколько дней, и ей тут же представилось, как покойный муж смотрит на неё с небес и очень печалится. Илона вообразила, что он молчит и даже не вздыхает, но выражение его лица, обрамлённого светло-русыми волосами, которые на небе стали ещё светлее, говорило красноречивее любых слов. Нет, этого взгляда казалось невозможно вынести!
"Тебе нельзя так поступать с Вашеком! Нельзя! - подумала Илона и напомнила себе, что согласилась на предстоящий брак потому, что он договорной, то есть совершается без учёта чувств. А ещё она вдруг поняла, что не смогла бы согласиться, окажись на месте Дракулы другой жених. Когда Илона твердила, что её смущает прошлое жениха, то обманывала и себя, и других. Только за такого мужчину как Дракула она и могла бы выйти! Илона согласилась потому, что её женихом стал тот, кто просто не может нравиться, потому что это Дракула - жестокий да и просто отталкивающий человек. Казалось, что своим согласием она угодила всем. Даже Вашеку. А теперь получалось, что Дракула нравился ей вопреки всему. Как же так?
"Этот жених не должен тебе нравиться. Не должен", - сказала себе невеста Дракулы. Испугавшись изменить Вацлаву, она уже не радовалась, перестала улыбаться. Зато чувство вины начало исчезать. Опасности нарушить верность покойному мужу теперь не было.
* * *
На семейном совете очень много обсуждалось то обстоятельство, что Дракула - не католик. Подобно большинству влахов он исповедовал христианство восточной ветви, а ведь вероисповедание весьма важно, когда речь идёт о заключении брака.
Как и обещал Матьяш своей кузине, разговор даже не заходил о том, чтобы ей ради предстоящей свадьбы сменить веру, но и жених по условиям брачного договора не должен был переходить в католичество. Стороны решили, что брак будет "смешанный".
Илона впервые услышала о смешанном браке, когда во дворец пришёл один из священников, состоявший при архиепископе Эстергомском. Именно этому архиепископу предстояло совершить обряд бракосочетания между ней и Ладиславом Дракулой, а священник, исполняя поручение архиепископа, должен был рассказать невесте и жениху, как всё произойдёт.
Когда посланец, облачённый в чёрную сутану, прибыл в королевский дворец и оказался препровождён в покои Эржебет, там уже собралась вся семья: сама Эржебет, Ошват Силадьи и его супруга Агота с дочерьми. Только Матьяш не присутствовал, потому что ещё давно выяснил для себя подробности, касающиеся этого дела, и не считал нужным слушать их повторно, а вот родители невесты, её старшая сестра и сама Илона преисполнились любопытством, совсем не праздным.
- Вы уж расскажите нам, отец, - произнесла Агота, когда посланец в чёрной сутане уселся на пристенную скамью. - Дело для нас новое, непривычное. Я, признаться, очень беспокоюсь, как бы люди не начали судачить, что брак моей дочери ненастоящий.
- Уверяю вас, он будет самый настоящий, - спокойно произнёс священник и елейно улыбнулся. - Как можно усомниться в действительности брака, если бракосочетание пройдёт по католическому обряду.
- Католическому? - переспросила Агота и оглянулась на младшую дочь, которая сидела неподалёку.
- Да, именно так, - кивнул посланец архиепископа. - Если бы бракосочетание происходило в Валахии, то могло случиться по-другому, но поскольку оно произойдёт здесь, обряд будет католический.
- Слава Господу! - мать Илоны облегчённо вздохнула и перекрестилась.
Эржебет, сидевшая в своём любимом кресле, удовлетворённо улыбнулась:
- А как же иначе! Ведь мой сын с самого начала сказал, что нашей Илоне совершенно не о чем беспокоиться. Как можно сомневаться в словах моего сына!
- Мы и не думали сомневаться, - смутилась Агота. - Просто всё так непривычно!
- А что это за смешанные браки такие? - спросил отец Илоны, сидевший рядом с женой. - Откуда они взялись?