— Я… Действительно написала то… что чувствую, — заикаясь, выдавила я и крепче сжала его в кольце рук, боясь, что он оттолкнёт меня.
— Яснее, — строго приказал он.
— Я… полюбила тебя, — сдалась я с потрохами, сжавшись, словно ожидая с его стороны чего-то нехорошего.
Но произошло то, на что я надеялась всей душой: напряжение, превращающее Юн Сона в камень, спало, он обнял меня и поднял мою голову за подбородок для поцелуя. Я чувствовала, что ещё немного и упаду, ноги совсем не слушались, тогда ему пришлось поддержать меня и крепко прижать к себе.
— Дурочка, — ласково сказал он, проведя рукой по моим волосам, и с улыбкой добавил: — Ты у меня такая глупая дурочка, — и снова поцеловал.
— О, э… мы идём за угол в кафе «Бене», если что… — эхом раздался в ушах дашин голос.
Группа вереницей «выкатилась» из здания, проходя мимо ничего не замечающих нас и расползаясь в разные стороны. Благо, что профессора и старшей Ан сонсеним не было, совсем не хотелось попасть в неловкое положение. Младшая Ан сонсеним осторожно поставила мой рюкзак и сумку с подарками возле стены и скрылась из виду, незаметно показав поднятый большой палец.
— Сколько у нас ещё времени есть? — спросила я, едва соображая из-за накатившей нежности.
— Времени вообще нет, — усмехнулся он, не отпуская меня. — Какой у тебя рейс?
— В час с чем-то завтра в ночь, до Абу-Даби, компания Этихад, номер рейса не помню, — выдала я скороговоркой, чувствуя, что ещё не всё утрачено, и он, возможно, сможет проводить меня.
— Я не обещаю, сделаю всё, что возможно, чтобы успеть, — сообщил он с грустью. — Во сколько вы будете в аэропорту, да и почему рейс непрямой?
— Мы прибываем туда в пять вечера за неимением иной возможности добраться до Инчхона, кроме как на единственном автобусе. А перелет с пересадкой, так как так дешевле, — пояснила я, пожав плечами.
— Встреча с адвокатом у меня в шесть, — не слишком обнадеживающе сообщил он, а я знала, что от Сеула до Инчхона, где располагался международный аэропорт, не меньше часа езды и то зависит от пробок. — Регистрация, наверное, начнется за два-три часа, — задумчиво сказал Юн Сон. — Анна, я постараюсь успеть, только, пожалуйста…
— Я понимаю, — горько отозвалась я, чувствуя, что не могу выпустить его из кольца рук. — И, пожалуйста, зови меня Аня. Анна — слишком официально.
— Аня?
— Это мягкая форма имени, — сообщила я. — Родные и вовсе зовут меня Нюся.
— Ню… щя? — повторил он неверно, так как сочетание букв «с» и «я» в корейском языке создают звук «Щ», и корейцам трудно не придерживаться этого правила.
— Нюся, — повторила я, — но для тебя это будет сложновато.
— Аня — приятнее на слух, — отмёл он простонародное «Нюся» сразу же.
Мы ещё минут пять стояли в обнимку, чувствуя, что не можем надышаться друг другом, в моём сердце росла тоска от расставания с человеком, которому я призналась в чувствах, пускай он и не ответил ничего, мне было достаточно лишь того, с какой нежностью его глаза смотрят на меня.
— Мне пора… — тихо напомнил он, нехотя ослабляя руки.
— Я буду скучать…
— Я тоже… Надеюсь, что я прилечу к тебе в Москву уже свободным человеком, — зная, что это непременно поднимет мне настроение, сообщил он и поцеловал меня в лоб, на секунду задержавшись.
— Я даже не успела купить тебе подарок на память, — встрепенулась я. — Те сапоги… Спасибо, они очень мне понравились и подошли по размеру.
— Я рад, что угодил твоему вкусу, ведь едва не купил на высоких каблуках, но вовремя вспомнил, что ты придерживаешься более комфортного стиля.
Улыбнувшись в ответ, бросив неловкое прощание и подхватив вещи, оставленные Ан сонсеним, я неуверенно двинулась вдоль улицы, постоянно оглядываясь на Юн Сона. Стоило зайти за угол, как едва высохшие слёзы хлынули с новой силой, заставив меня пошатнуться и едва не упасть. Ускорив шаг, пытаясь заглушить чувства, я быстро дошла до оговоренного кафе и зашла внутрь, тут же увидев возле кассы Сон… Чжина?
— Сон Чжин, а ты что тут делаешь? — удивленно спросила я, ведь он буквально вчера от нас уехал и, помнится, навсегда.
— Нуна! — он заключил меня в объятия, словно не видел тысячу лет. — Я вернулся! — сообщил он радостно. — Родители отпустили к Ксюше! — важно добавил он, явно гордясь тем, что его отношения с русской девочкой приняла семья.
— Очень неожиданно!
— Очень жаль! — засмеялся он и повел меня в подвальное помещение, где располагались уютные столики, окруженные диванами и креслами.
Здесь уже была подружка Гюнай Мина и её сонсеним из Вон Гвана, что жил в Пусане, а так же Чон Мин, счастливая плачущая Ксюша, для которой приезд Сон Чжина оказался сюрпризом, Даша и… Нам Юн, что поздоровался со мной, сверкнув белоснежной улыбкой. Блин.
— Ну что? — сразу же обратилась ко мне Даша. — Ты почему здесь?
— Он поехал в Сеул, — поджав губы от досады, сообщила я, присаживаясь на единственное свободное место напротив Нам Юна. — Неотложные дела…
— Вы… Он приедет к тебе в аэропорт? — тревожно спросила Гюнай, но я только пожала плечами. — Не раскисай, Анечка, мы с тобой…
— Спасибо, — грустно отозвалась я, когда подруга ободряюще потрепала меня по волосам.
Даша была хмурой из-за того, что обещавший сегодня приехать Иль Хэ так и не появился, зато писал ей в Какао токе, который она установила на свой мобильный. Сбегав наверх за кофе, я сидела непривычно притихшая и изредка отвечала на вопросы Нам Юна. Мне казалось неуместным его присутствие, несмотря на дружеское общение и, вроде бы, перегоревший порыв романтической симпатии к моей персоне. Чон Мин достала свой полароид и стала делать прощальные фотографии, в число которых попала и фотка Нам Юна со мной. Жаль, что картридж быстро закончился, а запасного у нее с собой не было. Нам Юн тут же запихнул получившуюся фотографию в кошелек, заставив меня смущенно отвести взгляд.
Посидев некоторое время в кафе, Ксюша и Сон Чжин ушли на прогулку.
— Не хочешь тоже прогуляться? — спросил Нам Юн украдкой, но я не успела ответить отказом, так как Даша внезапно влезла в разговор:
— Ань, сходи, проветрись, тебе это нужно.
— Сомневаюсь, — ответила я, наигранно улыбаясь парню, который не понимал русского языка.
— Тебе с ним детей не крестить, — отмахнулась Даша. - Простая прогулка не изменит твоих чувств.
Задумавшись над правдивостью её слов, я ещё немного поколебалась, но в итоге согласилась, и мы с Нам Юном под моё кислое: «увидимся в общаге», покинули кафе и направились в сторону главной улицы, чтобы совершить прощальный круг по Кёнсондэ, болтая на отвлеченные темы. Мне и вправду становилось легче от ненавязчивого общения, да и сам Нам Юн не стремился оказывать мне какие-то знаки внимания, ведя себя по-дружески. Мы обсуждали наш отдых и его переезд на съемную квартиру возле университета, когда нас накрыла стена дождя, заставив забиться под козырёк Старбакса.
— Этот дождь уже действует мне на нервы, — вздохнула я, отряхиваясь от капель.
— Что? — спросил Нам Юн, не поняв русского языка, но осознав, что я просто выразила мысли вслух, добавил: — Я знаю одно отличное место, где сухо и весело.
Только в этом «прекрасном месте» я поняла, что мы остались наедине — то было заведение, системой отдыха похожее на норебан, только в отдельных комнатках можно было не только петь, но и копаться в интернете и играть в Нинтендо «Wii», чем мы и занимались целый час. Настроение у меня было в самый раз, чтобы мочить зомби, и Нам Юн поддержал идею, правда сказал, что не слишком любит подобные игры. Мы так же поиграли в интерактивный Пинг Понг, где поначалу проигрывала я, но быстро адаптировалась к виртуальной забаве, вспомнив навыки большого тенниса, по которому у меня второй юношеский разряд, что был необходим для поступления в спортивную академию. Нам Юн быстренько обалдел, оставшись далеко позади меня по очкам, и под мой саркастичный смех победителя предложил сменить игру. Натянув его в теннис я как-то быстренько продула в гонки, не справившись с управлением, но от этого моё настроение только повысилось.
Оплаченное время закончилось, и мы вышли на улицу, где дождя не было уже и в помине. Он согласился проводить меня до университета, решив, что туда вызовет такси до Сомьёна, где должен встретиться с друзьями. Было приятно просто болтать с ним, шутить и смеяться, что неплохо помогало справиться с наступающей на пятки депрессией. Мы трепались в общажном дворике до самого закрытия дверей. К универу подъехала машина сонсенима Гюнай, и она, быстренько распрощавшись, махнула мне рукой и скрылась в здании. Когда ачжощи по обыкновению вышел с сигаретой на улицу перед закрытием, я пожелала Нам Юну хорошей учебы в наступающем учебном году и уже стояла у дверей, когда, окликнув меня, он подошел и без зазрения совести спросил:
— Можно я тебя поцелую на прощание? — и без спроса потянулся к моим губам, а я впала в ступор ещё и из-за застывших позади него с открытым ртом Даши, Чон Мин, Сон Чжина и Ксюши, вернувшихся с прогулки вместе.
— Стой, — запаниковала я, когда он уже почти коснулся моих губ поцелуем. — Не надо…
Он как-то сразу смутился и осторожно поинтересовался:
— Почему, Аня?
Что я могла ответить? Он ведь и понятия не имел, что я по уши люблю своего ачжощи…
— Нам Юн, ты очень хороший парень, но, прости, зачем делать бессмысленные вещи? — спросила я, и тогда он с улыбкой просто чмокнул меня в щёчку и весело помахал на прощание, спускаясь по лестнице.
— Фуф, я ему чуть пинка не отвесила! — поделилась со мной Даша. — Если бы ты это сделала, я бы и тебе вломила…
— Добрая подруга! — съехидничала я.
— Справедливая, — поддержала Ксюшка со смехом.
— Нуна! Нам Юн и ты…
— Просто друзья, — с улыбкой ответила я, похлопав немного обалдевшего Сон Чжина по плечу и с грустью добавила: — Пойдём собирать чемоданы…
***
ттонг намчжа* (кор. 똥남자) — ттонг — ммм… экскременты, намчжа — мужчина, хоть и нет такого обзывательства в Корее, но мы его придумали, проще говоря, говнюк, да простит меня цензура.
Noreul saranghaneun got kat`ayo,* — (кор.너를 사랑하는 것 같아요) — кажется, я тебя люблю.
========== Эпилог ==========
Ливень стеной; фары встречных машин, едва различимые в размываемом водой, льющей точно из ведра, лобовом стекле автобуса, несущегося по трассе в аэропорт… Я с тоской вспоминала утреннее прощание со старшей Ан сонсеним, профессором, ачжощи, который принимал нас в университете искусств, Майей, а также с Чон Мин, Сон Чжином, оставшимся на ночь в общаге, и Иль Хэ, который буквально не выпускал плачущую Дашу из объятий. Все они стали частью нашей жизни, добрыми друзьями, с которыми мы делили яркие и прекрасные воспоминания.
В наушниках играла грустная музыка, а руки не отпускали телефона, я надеялась, верила, что Юн Сон может в любой момент позвонить мне… Хотя бы просто позвонить… Читая письмо Чон Мин, врученное мне утром, я ощущала невероятную благодарность этой маленькой доброй девочке, чей старательный печатный почерк отличницы плохо, но трогательно вязался с неграмотностью письма.
[i] (Пунктуация и орфография сохранены в первозданном виде)
«To Anya
Привет Anya. Сейчас ночью 4 часов 28 минут устала ㅠ_ㅠ. Сегодня было весело с 남윤(Нам Юн)?Он хороший человек и друг.
Я думаю, что ты хорошо человек и прикрасно J
Мы (Anya, кшуша, Gunay, даша, я) обязательно будим встречаться. Сейчас я хочу пишить по-корейски. Ешо руский язык тяжело… Но я буду заниматься!
Спосибо всё… Спосибо за месяц я буду скучать тебя
я люблю тебя моя сестра ㅠㅠ не болей и живи хорошо. До свидония.
P.S: потом учите мне что играть на яреле))
8.30. четверг.
Маленький Анya».[/i]
Я ржала как конь на весь автобус, пытаясь не поддаться напрашивающимся слезам. Мне едва удалось распознать в «яреле» рояль, но слово мне очень понравилось. Я протянула письмо Даше, которая, читая его, расплылась в блаженной улыбке. Мой телефон, от которого удалось ненадолго отвлечься посланием Чон Мин, внезапно заиграл, заставив меня подскочить в кресле.
- Ёбосейо? – радостно крикнула я на весь автобус.
- Ёбосейо, - раздался на другом конце голос, совсем не похожий на голос Юн Сона, и я, наконец, додумалась взглянуть на экран, чтобы понять, кому я понадобилась, чёрт возьми! – Ань, вы мои часы нашли? Я их в хостеле забыл.
- Да, Серёж, нашли, - довольно резко ответила я, почему-то злясь на него. – Везём тебе твой сертификат и результаты обследования в клинике.
- Отлично, не знаешь, школа получила мою посылку?
- Нет, не получала, - даже не интересуясь, что он имеет в виду, бросила я, желая поскорее завершить разговор.
- Странно, они должны были получить её еще позавчера, - задумчиво прокартавил Сергей в трубку.
Распрощавшись с Сергеем, я вернулась к своим думам, удивляясь, как водитель вообще может вести автобус при почти нулевой видимости. По телевизору, висящему у двери, с постоянным прерыванием сигнала передавали, что над островом Чеджу беснуется стихия, ломающая крыши домов и деревья. В разных уголках Кореи сильнейшие ветра с ливнями точно так же наносили урон чьему-то имуществу и здоровью. Думая, что, возможно, рейс задержат, я вовсе не расстраивалась, мечтая о встрече с Юн Соном, однако прекрасно понимала, что если это случится, то неизвестно как мы будем улетать из Абу-Даби, ведь время между самолетами было ничтожным. Мы могли серьезно попасть впросак и задержаться в Эмиратах на сутки.
Гюнай поскуливала на заднем сидении, жестами показывая, что ей очень нужно в туалет, Дашка рылась в Какао токе, остальные спали. Света и Марина вообще как-то неожиданно рано утром ускакали на поезд до Сеула, чтобы попасть на какую-то экскурсию, но, глядя на мрачное небо и ливень, я могла им только посочувствовать. Корея будто бы плакала, провожая нас на Родину…
На санитарной остановке мы промокли до нитки, перебегая от автобуса до здания с сувенирными палатками, кафешками и общественным туалетом. Оставалось ещё немного времени, и мы, вовсе не весело, предаваясь своим воспоминаниям, отплясывали под игравшую там «Оппа Каннам стайл» в последний раз веселя честной народ. Во время остальной поездки мне так и не удалось покемарить, сказывались нервы, и вот, уже проезжая город Инчхон, я как никогда ощутила, что всё… это был финал, мы покидаем ставшую родной Корею, устремляясь в московскую рутину, обратно к работам и учебам, обратно к близким. Депрессия настигла меня, стоило увидеть футуристичное стеклянное здание аэропорта. Небольшая пробка на въезде окончательно ввергла меня в уныние и ощущение безысходности от понимания, что я не увижу здесь его… Юн Сона, ставшего наваждением, моей головной болью и величайшим счастьем, о котором я когда-то могла только мечтать. Его иногда грустные глаза и ласковая улыбка навсегда впечатались в моё сердце, в котором не хватало места для других симпатий. Сколько радости и любви подарил мне этот мужчина, сколько слёз я успела пролить из-за него и сколько испытать боли из-за его проблем. Его несчастья успели стать моими, и я искренне сопереживала ему, чувствуя, что улетаю и оставляю его без поддержки. Я, конечно же, рассчитывала на его приезд в Москву, но пока что отказывалась верить в подобную возможность, живя сегодняшним днём и осознавая, что скоро нас разделят тысячи километров…
Едва не позабыв чёрный рюкзак с дорогой фототехникой, я вылезла из автобуса и сразу же спряталась под навес крыши аэропорта, наблюдая за тем, как водитель выгружает из багажного отсека наши чемоданы. Ан сонсеним, что провожала нас до самой регистрации на рейс, подошла как-то незаметно и по-дружески положила ладонь мне на плечо.
- Не унывайте, Аня, - попросила она осторожно. – Он обязательно появится, - угадала она мои мысли.
- Не появится, - уныло уверила я, чувствуя, что ещё немного и расплачусь, - да и дорога из Сеула наверняка сплошная пробка из-за грёбаного дождя, - уже зло бросила я.
- Появится, - чуть растянув слово, не согласилась сонсеним и развернула меня на девяносто градусов. – Ведь он уже здесь…
Я потерялась в пространстве, забыла как дышать и не могла сдвинуться с места, увидев его, стоящего чуть поодаль под куполом чёрного зонта, хотя он точно так же, как и мы, уже находился под навесом. Сердце выпрыгнуло из груди с какой-то невыразимой болью и радостью, а я, забыв про чемодан и сумки, побежала навстречу, не замечая никого вокруг, боясь, что видение исчезнет, испарится, не дав до себя дотянуться.