========== Глава 1 ==========
Поежившись от холода, созданного работавшим на износ кондиционером, Ривка нашла в себе силы подняться с кровати. Почувствовав легкое головокружение - последствие текилы, с которой, похоже, вчера слегка переборщила - она взглянула на мужчину, распластавшегося звездой на белоснежной мятой простыне. В свете дня он показался многим старше, нежели вчера в клубе, хотя не исключено, что виной тому был наморщенный из-за неудачного положения головы на подушке лоб. Седина, едва тронувшая виски, придавала ему мужественности, как и волевой подбородок, спрятанный за недавно вошедшей в моду недельной щетиной. В отличие от Ривки, ему было вовсе не холодно - оттого его голый чуть волосатый зад спокойненько нежился в утренних лучах солнца, проникающего в номер из высокого арочного окна. Этот малый был неплох в постели, возможно, даже дотягивал до второй встречи, посему, быстренько приняв контрастный душ, Ривка чиркнула на бумажке свой мобильный и оставила приписку, что номер может быть в его распоряжении до чекаута.
Еще раз взглянув на спящего мужчину, который даже не сменил положения с самого ее пробуждения, она покинула отель, не желая заводить неловкие разговоры после случайной ночи, тем более, ей даже имя его не удалось вспомнить.
Июнь выдался отвратительно жарким, особенно это ощущалось в Эйлате, на юге Израиля, поэтому, бросив дорожную сумку в багажник своего порше, Ривка и не подумала откинуть крышу, а только поскорее включила кондиционер. Лед в кофе растаял слишком быстро и, сделав несколько глотков, она, поморщившись, засунула кофе обратно в подстаканник, перевела дыхание и, наконец, тронулась с места.
Впереди ждали триста пятьдесят километров до Тель-Авива, которые она надеялась преодолеть не более чем за три с половиной часа. Дороги в Израиле были хорошими, в особенности шоссе, пересекающее всю страну, поэтому, выехав за черту города, порше ускорился, лавируя между сонными мухами легковушек. Водители попутных авто порой едва замечали проносящееся мимо красное пятно; движение даже на трассе едва превышало сто километров в час. В отличие от шумного Лондона, здесь предпочитали более спокойную езду. И отнюдь не из-за безопасности. Ривка не раз замечала, насколько заторможенными здесь могут быть водители, и зачастую становилась свидетелем нелепых столкновений на дорогах. Невнимательность израильтян можно было списать на сумасшедшую жару или слепящее солнце, но наверняка была ещё уйма причин. В отличие от посредственных автолюбителей, Ривка любила скорость; за весь свой стаж за рулем - чуть более восьми лет - она никогда не создавала аварийных ситуаций, всегда будто бы предугадывала наперед действия других водителей и вовремя маневрировала в сторону, чуя опасность. Друзья нервно вжимались в сидение, не доверяя ее стилю вождения, и только Бен со свистом просил прибавить скорости, будучи уверенным, что с ее навыками ему абсолютно нечего бояться.
Бен, подобно Ривке, был из тех светских разгильдяев, кого нынче зовут золотой молодёжью, а также единственным мужчиной, после ночи с которым Ривка смогла остаться друзьями. Иногда по пьяни они могли накуролесить, но никогда не требовали друг от друга отношений и не устраивали скандалов. Частенько они тусовались каждый со своими пассиями и не испытывали при этом и грамма ревности. Мать Бена неустанно водила его на свидания вслепую, надеясь подобрать своему тридцатилетнему сыну достойную невесту, но после каждого такого свидания он прибегал к Ривке и в ужасе сообщал, что очередная невеста вдруг оказалась бисексуалкой или того хуже - с кривым носом. Мать Ривки и мать Бена как-то пытались склонить отпрысков к женитьбе, но те были слишком неуправляемы и наотрез отказывались признавать друг в друге нечто большее, нежели друзей. Тем более, у Ривки в Лондоне был парень, которого она, наверное, все еще любила. С течением времени сложнее становилось поддерживать отношения на былом уровне, ведь расстояния не сближают людей. Алестер был слишком эгоистичен и хорош собой, чтобы оставаться верным, да и сама Ривка едва ли могла прожить хоть неделю без секса. После переезда на этническую Родину она ощутила вкус свободы, парни здесь были точно взбесившиеся кобели и бросались на стройную блондинку с яркими серыми глазами. Именно здесь, после детства и юношества в холодной чопорной Англии, Ривка осмелилась почувствовать себя королевой мира.
- Судя по жужжанию двигателя, ты сейчас где-то на пути домой из очередного приключения. Как Эйлат? - раздался в динамиках веселый и ехидный голос Бена.
- Ну, в целом, неплохо, если учесть, что Рейчел в два часа ночи кинула меня в клубе и уехала блевать домой. Надеюсь, она не запачкала чьё-то сидение выпитой текилой и маргаритой.
- Полагаю, тебя ее отсутствие ни капельки не смутило. Как новый друг?
- Какой еще друг? - будничным тоном спросила Ривка, сделавшись удивленно-оскорбленной. - Я переночевала в отеле одна и сейчас, как видишь, уже бодренькая мчу в Тель-Авив, чтобы успеть отдохнуть перед семейным ужином.
Тут завибрировал телефон, доставив новое сообщение, и Ривка, не отрывая взгляда от дороги, коснулась тачскрина. На экране высветился смайлик в черных очках, а следом подгрузилась фотография, где она собственной персоной смеется над какой-то милой шуткой мужика, в постели с которым сегодня проснулась. Он, по крайней мере, действительно был “ничего”.
- Пристрелю Рейчел, - злобно бросила она, нажав на кнопку “удалить”. - Поймал с поличным. Как твоя ночь? - решив перевести тему, спросила Ривка, нацепив на нос последнюю модель крупных очков в толстой оправе от Каролина Лемке.
- Ничего особенного, наверное, перевелись все красивые девочки в Тель-Авиве.
- Это вряд ли, учитывая, что сейчас разгар туристического сезона. Русские женщины вроде ничего на фоне этих странных вечно перезагорелых француженок с кожей, похожей на задницу курицы-гриль.
- Не напоминай, я такую “красавицу” вчера в Арии видел… Но, похоже, Алекс на нее запал. Ты же знаешь, у него престранные вкусы на женщин. Вспомни хотя бы его бодибилдершу, - на том конце провода раздался саркастичный смешок. - Мне кажется, он с ней встречался только потому, что она его запугивала.
- О, точно, Александр! - осенило Ривку.
- Вспомнила ночного ухажера?
- В точку, - ничуть не смутившись, с улыбкой ответила она, вовсе не желая вызвать ревность, а просто потому, что могла сказать подобное близкому другу: - Меня даже на мгновение посетила мысль остаться на утренний кофе.
- Ага, если бы ты не забыла его имя. У тебя память как у золотой рыбки, три секунды. Столько удивления в жизни!
- Не заливай, просто мой мозг не хранит ненужную информацию.
- Да, помню, ты и мое имя не с первого раза запомнила, - не преминул напомнить Бен.
- Ты мне это до конца жизни будешь вспоминать? - Ривка перестроилась в левый ряд, чтобы обогнать ползущий по средней полосе форд с шашечками на крыше; вдавив педаль газа, она с упоением неслась мимо черепах-автомобилей, наслаждаясь отнюдь не видами иссушенных холмов и полей, но невероятным окрыляющим чувством драйва, которое дарил ей только шустренький порше.
- Так понимаю, ты ушла в дорогу, - напомнил о себе Бен, который прекрасно знал, что с Ривкой, переключившейся в режим экстремального вождения, иногда можно в прямом смысле потерять связь. - Ладно, пиши и звони после ужина, может, что придумаем.
- Угу, - лишь пробубнила она, и связь оборвалась; голос Бена сменила ритмичная, но спокойная музыка в исполнении британцев с еврейскими корнями Oi Va Voi.
Закончив очередной проект, Ривка позволила себе немного отдыха, однако, заработав небольшую сумму денег, она умудрилась тотчас спустить ее на тусовки. Мать часто говорила ей, что написание приложений для телефонов и планшетов едва ли прокормит ее с такими-то аппетитами, но, даже будучи строгой и правильной женщиной, никогда не ограничивала ее в финансировании, пока еще веря в способности дочери и лелея надежду, что, наигравшись в свои компьютеры, Ривка примет бразды правления семейным бизнесом - среднего размера фармацевтической компанией, которую ее дед основал еще в далеких семидесятых годах.
Единственное, с чем едва ли могла согласиться матушка - разгульный образ жизни Ривки. После окончания факультета компьютерных технологий университета Сити в Лондоне из заучки она внезапно превратилась в заядлую тусовщицу, что в особенности усугубил переезд из Лондона в Израиль. В Лондоне все еще оставался отец, признанный художник-авангардист с затянувшимся кризисом среднего возраста, заставляющим его молодиться и падать в объятия юных поклонниц его глубокого творчества. Полагая, что Ривке будет лучше вдали от такого отца, Яэль перевезла ее на свою Родину. Ривка, шутя, говорила матери, что на нее повлияла дурная отцовская кровь. На что Яэль отвечала, чтобы та не говорила ерунды. Конечно, матушка вряд ли догадывалась и о половине подобных приключений, все еще полагаясь на ее благоразумие.
- Йом тов, Эрез! - задорно поприветствовала Ривка соседа-гея, расплывшегося в улыбке; его черная болонка Бушон весело залаял, обнюхав ноги соседки, и потребовал внимания.
- Йом тов! - отозвался Эрез, наблюдая за невероятным счастьем Бушона, попавшего в круговорот рук Ривки и активно размахивающего хвостом, точно знаменем победы. - Кажется, выходя из квартиры, я видел твою матушку…
В глазах Ривки отразился испуг, быстро попрощавшись с Бушоном и Эрезем, она взлетела вверх по лестнице на последний этаж, попутно вспоминая, не оставила ли в квартире чего лишнего. К примеру, в прошлый раз это была полупустая бутылка джина, которую зоркий глаз матери выловил прямо возле кровати. Яэль могла нагрянуть к дочери в любой момент, и, учитывая строгие порядки еврейской семьи, Ривка не могла отказать ей в визите или не дать дубликат ключа, которым та пользовалась, не предупреждая о предстоящем визите.
Яэль ожидала дочь, сидя на диване в скованной, напряженной позе - на плотно сомкнутых коленях стояла синяя сумочка, наманикюренные пальцы возлежали на ручке.
- Почему ты не позвонила, мама? - вместо приветствия спросила Ривка, уже предвкушая сцену, которая вот-вот должна будет разыграться.
- И тебе добрый день, - ничуть не смутившись, бросила Яэль и потянулась к чашке чая, стоявшей на журнальном столике. - И как Эйлат?
Ривка немного оскорбленно поджала губы, бросила дорожную сумку на пол и отправилась на прилегающую кухню, чтобы остудить напряжение и налить стакан воды.
- Ты снова проверяла траты по моей кредитке? - уже более спокойно заметила она. - Рейчел пригласила погулять по Эйлату. Ты же знаешь, что после ее переезда мы стали редко видеться.
- И поэтому ты спустила пять тысяч шекелей на ночь в Хилтоне? - на лице Яэль не дрогнул ни один мускул; она отпила чаю и бесшумно поставила чашку на блюдце.
- Это не самый дорогой отель, мама. Рейчел предложила переночевать у нее, но ты же знаешь, что я люблю просыпаться одна. Не хотела тревожить ее, - вспомнив рвотные позывы подруги прямо за столом в последнем клубе, Ривка едва удержалась от того, чтобы поморщиться.
Яэль поднялась с дивана и, сунув ноги в туфли на невысоком каблуке, отправилась к двери.
- Это что, все, что ты хотела сказать и услышать? - удивленно изогнув бровь, спросила Ривка, подходя ближе.
Яэль одарила ее строгим взглядом, подобно взгляду медузы Горгоны, превращающим любое живое существо в камень.
- Ты знаешь, как я волнуюсь, когда ты ездишь далеко на машине, учитывая то, как ты водишь.
Ривка немного расслабилась и выкинула из головы пустые подозрения, хотя прекрасно понимала, что мать просто многого недоговаривает.
- Со мной никогда ничего не случалось, мама. Ты же знаешь, я профи, - одарив Яэль улыбкой, Ривка доверительно взяла ее за плечи. - Сегодня, как обычно, в семь?
- Да, но ужин будет не дома, Раубфогели пригласили нас к себе. Они, как ты помнишь, чуть более религиозны, чем мы, так что, будь добра, надень что-то закрытое.
- Да, мама, - как всегда согласилась Ривка и доброжелательно улыбнулась.
И хотя мать не была ярой приверженкой иудаизма, не соблюдала многих постулатов и даже могла работать в шабат, положение в обществе иной раз заставляло ее мириться с некоторыми аспектами влияния церкви на другие семьи, в особенности, если это было как-то связано с бизнесом. Она, как и многие люди ее круга, поддерживала местную Синагогу, возможно, тем самым замаливая какие-то прошлые грехи. Ривка, выросшая в Англии, хоть и не была протестанткой, но и к иудаизму имела весьма опосредованное отношение и не углублялась в тему религии. Только лишь в шабат в последние два года жизни в Израиле она исправно ужинала с семьей - мамой, тетей, изредка с ее детьми и дедушкой, который, к слову, и был зачинателем помощи Синагоге.
- А какое отношение к Раубфогелям имею я, мама?
- Ребекка, это просто ужин, - уже чуть натянуто произнесла Яэль, использовав англоязычное имя дочери для усиления эффекта сказанного. - Более того, там будут Коэны, а у них неженатый сын примерно твоего возраста. Возможно, я тебе уже говорила.
- Что-то не припоминаю.
Семейства как обычно занимаются сватовством, а родители и рады приводить детей на ознакомительные ужины, авось из этого что-то получится. Ривка была на таком “сватовском” ужине лишь единожды, пару лет назад, ее точно так же привели на знакомство с мужчиной в одну семью, когда она с матерью только переехала в Израиль. Еще тогда она не ощущала ни спокойствия, ни дружелюбия, которые, как самозабвенно рекламировала ей мать, должны были царить за столом, а сидела с выпрямленной спиной, точно проглотив весло, и то и дело таращилась на седые кучеряшки пейсов старого раввина на портрете в гостиной. Впрочем, мужчина, с которым ее пытались свести, и сам не обратил на нее особого внимания, и это даже в какой-то степени задело Ривку, уверенную в себе на все сто процентов. Тогда знакомство с родиной ее предков немного ошарашило и даже оттолкнуло, однако позднее Ривка осознала, что Израиль, в особенности, туристический и современный Тель-Авив, подходит ее стилю жизни.
Через неделю в городе снова будет гей-парад, а это значит, что в страну съедется четверть всего голубого населения Европы. Начнутся неуемные тусовки на пляжах, размахивания радужными флагами и свободная любовь! (Между представителями нетрадиционной ориентации, конечно). Местная современная молодежь ничуть не чурается геев и плавно вливается в их веселье, заводя новых друзей и бесконечно танцуя на песке под звуки зажигательного техно. Ривка улыбнулась, представив, как сосед достает из чехла запылившийся костюм ангелочка, в котором щеголял на параде в прошлом году.
- Тебя что-то развеселило? - напоследок спросила Яэль, заметив глуповатую улыбку дочери, уже стоя на пороге.
- Нет, мама, просто у меня хорошее настроение.
Распрощавшись с ней, Ривка с огорчением заглянула в пустой холодильник и с некоторой грустью бросила в чашку пакетик липтона, решив, что наестся на ужине у Раубфогелей. Вообще эта семья, насколько она помнила со встречи пару месяцев назад, с сомнением относилась к появлению у них гостей, которые не соблюдали и простейших правил иудаизма, и Ривка смиренно терпела и улыбалась, понимая, что таков уклад страны, в которой она теперь живет, и изо всех сил старалась выглядеть достойно - в их понимании, конечно.
Она воцапнула Бену, пожаловавшись на предстоящее действо, и получила от него клятвенное обещание забрать ее с ужина, как только появится возможность сбежать с собственного. Завалившись под кондиционер в одном только спортивном лифе и шортах, она вскрыла банку фисташкового мороженого и без особого интереса пощелкала по каналам, зацепив новости об очередном конфликте с палестинцами. Ощутив уныние, она переключила на английский канал и с удовольствием глянула пару серий небезызвестного юмористического сериала “Fawlty Towers”, снятого аж в далеких восьмидесятых годах.
Зайдя в гардеробную, уместившуюся в ее небольшой студии на Хаяркон, с панорамным окном, выходящим на море, она, как всегда, провела минут двадцать, выбирая наиболее подходящий наряд. На часах было уже около шести, и Ривка поторопилась вызвать такси, воспользовавшись соответствующим приложением. Уже в шесть двадцать пять она вышла из квартиры, не забыв заглянуть в зеркало на первом этаже, дабы убедиться в завершенности образа.