– Сообразительный, сучонок! Лихо размотал клубок! – прорычал эксомоновец, на удивление легко вскакивая на ноги: – Ну, ничего! Живым тебе отсюда не уйти!!!
С этими словами он выбросил вперёд левую ступню, целя мне в печень. Я прибег к «змееподобной» защите, отбив его конечность по касательной и, со срывом дистанции, врезал в диафрагму основанием ладони.
Участковый с хрипом отступил, а я продолжил развивать успех, окучивая противника слева и справа, руками и ногами. Некоторые удары он сумел заблокировать, некоторые пропустил и медленно, но верно пятился в сторону болота. Наконец, бывший полковник достиг заветной осины.
– Получи! – взревел я, с подскоком всадив ему пятку в грудь. Селиванов отлетел метра на полтора назад и угодил прямёхонько в трясину, которая жадно зачавкала и начала неумолимо засасывать мерзавца.
– Помоги!!! – отчаянно взмолился он: – Я хочу предстать перед судом! Напишу чистосердечное признание!!!
– Нет, не получится.
– Но по-о-о-о-чему-у-у-у?!!
– Законодательство нынче дурное: – холодно пояснил я: – Смертную казнь заморозили. И тебе, в лучшем случае, дадут пожизненное. А меня это не устраивает. Родственников погибших девочек, полагаю, тоже. Такие твари, как ты не имеют права на существование!
Обезумевший от ужаса, экс-омоновец заревел белугой. Откормленная физиономия исказилась в безобразной гримасе. Глаза безумно выпучились. На губах запузырилась грязноватая слюна…
Я отвернулся от неприятного зрелища. Секунд тридцать спустя, всё было кончено. На поляне установилась мёртвая тишина. А ровная, зелёная поверхность за осиной выглядела так, словно и не проглотила только что стокилограммового бугая. Поразмыслив с минуту, я забросил в болото оружие покойного, подобрал фонарь, внимательно изучил карту и начал разыскивать проход к острову…
* * *
На следующее утро.
– Поддайте пару, дядя Вася!
– Замёрз, бедняга?
– А то!!! Извозился в холодной грязи по самую макушку. До сих пор зуб на зуб не попадает!
– Значит ты побывал на острове?
– Да.
– И как?
– Избушка там древняя, ветхая, но пригодная для обитания. Обширный подпол, выкопанный уже в наше время. В нём цепи с железными ошейниками, длинные иглы, бичи, тиски, клещи, жаровня с остывшими углями… прочая гадость. Братья Кочедыковы и Селиванов терзали в подполе похищенных девушек. Трупы топили потом в болоте. Могил на острове точно нет. Жаль! Не получится похоронить несчастных по христиански! А в самой избушке я обнаружил три парика, три волчьих маски и три лохматых костюма. Участковый иногда выходил на «охоту» вместе с родичами…
– Получается, Селиванов тоже маньяк?!
– Естественно!!! В 2001-м году он, тогда полковник ОМОНа, погорел в Чечне на попытке изнасилования тринадцатилетней девчонки. Подоспевшие танкисты помешали. Моё начальство твёрдо уверенно, что он совершал подобные деяния и раньше. Только не попадался… Так или иначе, но милицейское руководство предпочло замять дело. Полковника не отдали под трибунал, а разжаловали в капитаны и, от греха подальше, сослали участковым в вашу деревню. Здесь он, скуки ради, занялся изучением народного фольклора и краеведением. В процессе обнаружил, затерявшуюся в архиве, карту Поганого болота, составленную Артуром Таракановым. А год назад освободились его опущенные родственнички. Селиванов поселил их в избушке на острове, а дальше… дальше я уже рассказывал. Зачем повторять десять раз?
– Н-да-а! Жуткая история. Не лучше, чем с колдунами Максимовыми! Эх-хе-хе, много в мире зла!!!.. Кстати, моя внучка втюрилась в тебя по уши. Через год-другой можно свадьбу сыграть. Ты, помнится, смотрел на Олю как кот на сметану. Старика не проведёшь!
– Перестаньте дядя Вася. Ваша внучка мне впрямь понравилась но… ей не такой муж нужен!
– Почему?!
– Работа у меня, кхе, гм… Специфическая. Сегодня жив, завтра – нет. Бывает, пропадаю в командировках месяцами. Да и характер у меня скверный…
– Но, но! Ты на себя не наговаривай! Ишь, скромник выискался! А в следующий отпуск обязательно приезжай к нам. Мы будем ждать!!!
– Ладно…. постараюсь. Между прочим, дядь Вась, как там насчёт смородинной водки? Не мешало бы прогреть организм изнутри. Слишком сильно промёрз!
– Так чего же ты молчал?! Ща мигом принесу!!!..
Эпилог
Последние числа мая.
2004 года
Мерно постукивали колёса электрички. За окном убегала в даль зелёная полоса лесов. Постепенно она редела, перемежаясь областными городками, а по мере приближения к Н-ску вовсе пропала, сменившись пыльными лесопосадками. Отгуляв отпуск, я возвращался в родную Контору. Позади остались: деревня Тихая Гавань, (после исчезновения трёх нелюдей, действительно соответствующая своему названию), добрый дядя Вася, хлебосольные Татьяна с Михаилом, милая синеглазая Олечка… Впереди ожидали – кровь, грязь, бессонные ночи, возможные предательства коллег, а может чего и похуже. Нельзя сказать, чтобы меня вдохновляли подобные перспективы. Совсем напротив! Но… ведь кто-то должен делать эту работу?!..
Технология зла
Все имена, фамилии, прозвища действующих лиц, равно как и названия улиц, станций метро, населенных пунктов, увеселительных заведений, фирм и т. д. – вымышлены. Любые совпадения случайны.
Глава I
Майор ФСБ Корсаков Дмитрий Олегович,
28 лет, русский, беспартийный, неженатый
Очнувшись после вязкого, не запомнившегося кошмара, я болезненно охнул, бережно ощупал гудящую, как трансформаторная будка, голову и тяжело уселся на постели, обводя комнату заплывшими, налитыми кровью глазами. Предметы вокруг казались знакомыми. Более-менее очухавшись, я понял, что нахожусь у себя дома, и вздохнул с облегчением. (Могло оказаться хуже.) И, тем не менее, надо же было так надраться!!! А, главное, где?! С кем?! Я поднапряг память. Бесполезно! Какие-то смутные, расплывчатые образины. Н-да уж, «весело»!!! Сделав над собой героическое усилие, я поднялся на ватные ноги, прошел в ванную, почистил зубы, принял контрастный душ, вволю напился кваса из холодильника, вернулся обратно в комнату, уселся в кресло у окна и закурил сигарету. Мозги наконец прояснились, и я с натугой припомнил вчерашние события. После службы я случайно встретил капитана Васильева, которому в прошлом году спас жизнь. Тот пригласил меня в бар: «По рюмочке, Дима! Чисто символически!» – и… пошло-поехало!
Тост за одно, за другое, за третье… Потом, исчерпав темы, пили уже просто так, под хрестоматийное «Ну, вздрогнули». Причем мешали без разбору водку, вино, текилу… В итоге к половине двенадцатого ночи мы «довздрагивались» до полного изумления, и я лишь чудом сохранил остатки здравого смысла. А посему наотрез отказался воспользоваться услугами двух сомнительных девиц, давно ошивавшихся около стойки (подпоят клофелином чего доброго!) и, невзирая на уговоры Николая, отправился домой общественным транспортом. Благо ехать было не очень далеко. Вконец раскисшего Васильева я силком запихнул в такси, не забыв предупредить шофера, что записал его номер. Ну, слава Богу! Вспомнил, хоть и взмок при этом от напряжения.
Самочувствие вместе с тем оставалось паршивым. Ослабевшее тело напоминало громадный студень. Голова по-прежнему гудела, в горле першило. Внезапно я мелко закашлялся, с отвращением скомкал в пепельнице недокуренную сигарету и, кое-как отдышавшись, высунулся по пояс в открытое окно. Во дворе, ввиду раннего часа, было пустынно. Тишина, сочная зелень деревьев, мирно воркующие голуби, лениво взирающий на них толстый кот… Порыв прохладного ветра приятно освежил горящее лицо. Подышав полной грудью минут десять, я почувствовал себя гораздо лучше, сходил на кухню, приготовил крепкий чай без сахара, с удовольствием выпил две кружки подряд, решительно отогнал предательскую мыслишку «опохмелиться», в следующий момент, длинно, требовательно зазвонил телефон…
* * *
С полковником Рябовым мы встретились не в Конторе, а на одной из центральных площадей города. В машине, вместе с ним, сидели судмедэксперт Ильин и какой-то широкоплечий лейтенант за рулем.
– Хорош! – поморщился начальник отдела, глянув на мою опухшую физиономию. Я приготовился к суровому разносу (Владимир Анатольевич не любил пьяниц), но ничего не произошло. В настоящий момент шефа занимали вопросы куда более существенные.
– Сегодня ночью на даче поголовно вырезана семья Олега Жукова, – указав мне на свободное место в салоне, сообщил он. – Трупы обнаружил на рассвете тамошний участковый.
– Каким образом? – поинтересовался я.
– Не знаю, – мрачно ответил Рябов. – На месте уточним. Но, говорят, бедняга сразу грохнулся в обморок, а начальству докладывал, едва ворочая языком. Жуткое, похоже, зрелище!
Кирилл Альбертович Ильин буркнул нечто невразумительное, а водитель, не дожидаясь команды, прибавил газа, и черная бронированная «Волга» стремительно понеслась по улицам. Гаишники, видя спецномера, цепляться не пытались.
Дача заместителя Рябова майора Жукова находилась в поселке Холмистый, в двадцати километрах от Н-ска, и представляла собой добротный деревянный дом из пяти комнат с мансардой. Редкое милицейское оцепление с трудом сдерживало толпу любопытных. В глубине чистенького, ухоженного сада понуро сидел на скамейке худощавый паренек с погонами младшего лейтенанта. Очевидно, тот самый участковый.
Завидев Рябова, он вскочил на ноги, указал рукой над дом, хотел что-то сказать, но вдруг согнулся в приступе безудержной рвоты.
– Оставайся здесь и приходи в чувство. После поговорим, – бросил ему полковник и первым толкнул незапертую дверь. В ноздри шибанул густой запах скотобойни. Все три трупа находились в ближайшей от входа комнате. А зрелище действительно было жуткое, если не сказать кошмарное! Раздетый догола, глава семьи, со вспоротым животом, обожженными гениталиями и страшно изуродованным лицом висел на стене, прибитый к ней за руки и за ноги рельсовыми костылями. Его жена, с отрезанными грудями, была нанизана на железную кочергу, как на вертел (от влагалища до горла), а восьмилетняя дочь в прямом смысле разодрана на части! Голова посреди комнаты, туловище рядом с отцом, руки в крайнем левом углу, ноги – в крайнем правом. Пол покрывал слой свернувшейся крови. Под потолком жужжали жирные зеленые мухи. Даже меня, вдоволь навидавшегося всяких мерзостей, чуть не стошнило. Начальник отдела заметно побледнел, а водитель под благовидным предлогом поспешил обратно к машине. Один лишь пожилой судмедэксперт остался спокоен, как удав.
– Идите-ка, ребятки, подышите свежим воздухом, – натянув резиновые перчатки, предложил он. – Я тут разберусь немного в обстановке, а потом поделюсь с вами своими соображениями…
Не заставляя себя упрашивать, мы с полковником выскочили во двор, но просто так «дышать» не стали. Рябов занялся полубесчувственным участковым, а я отправился беседовать с местными жителями. Спустя три часа я, шеф и эксперт вновь сошлись на лавочке в саду. Тела к тому времени увезли в морг, а участкового полковник отправил домой, отлеживаться.
– Докладывай, Дима! – распорядился Рябов.
– Опрошено восемнадцать человек, то есть обитатели всех окрестных домов, – устало сообщил я. – Из них никто ничего не видел, ничего не слышал. В том числе те, кто по каким-либо причинам не спал этой ночью. По единодушному заверению соседей, из дома Жуковых не доносилось ни звука. А узнали они о случившемся, когда мент… Пардон! Младший лейтенант Ершов заорал на рассвете как резаный. Люди прибежали на шум, а он в обмороке валяется. В доме же сами знаете! Каким лешим его туда занесло, до сих пор не пойму и…
– Участковому позвонили, – прервал меня полковник. – Около четырех утра. Надо думать, с мобильника. Стационарные телефоны есть только в доме Ершова и на почте. В тот час, разумеется, закрытой. Звонил незнакомый мужчина, сказал дословно следующее: «Прогуляйся в дом одиннадцать на улице Зеленая. Фээсбэшник Жуков серьезно заболел и нуждается в твоей помощи». Парень подумал: глупая шутка, но все-таки решил проверить. (Кстати, он не знал, что покойный Олег сотрудник ФСБ.) Долго стучал в дверь, затем непроизвольно нажал на ручку, а замок-то не заперт. Тогда Ершов по-настоящему встревожился, зашел внутрь, включил свет и увидел то, что видели мы. Голос звонившего он описывает как тихий, бедно модулированный и какой-то неживой. Исходя из вышеизложенного, считаю: семья Жуковых выбрана не случайно. Убийство явно демонстративное! То ли месть, то ли устрашение. Совершено достаточно профессионально. Недаром соседи ничего не слышали! И еще, убийцы (или убийца) очень хорошо подготовились, преследования не опасались и хотели, чтобы мы как можно скорее узнали о произошедшем. Отсюда столь наглый звонок участковому. Да, чуть не забыл! Звонивший назвал его по имени, Василием. Теперь ваши соображения, Кирилл Альбертович!
– Вы даже не представляете, насколько правы, говоря о профессионализме, – почесав небритую щеку, проворчал Ильин. – Нужны, конечно, лабораторные анализы, однако… судя по ряду типичных признаков… В общем, прежде чем растерзать, жертв привели в беспомощное состояние сильнодействующим психотропным препаратом растительного происхождения. Скорее всего, – тут Кирилл Альбертович выдал заумный латинский термин, – яд родом из Северной Африки, – пояснил он. – Используется колдунами одного из племен при принесении человеческих жертвоприношений. Обработанный такой отравой, человек все видит, слышит, чувствует, но не может ни шевельнуться, ни издать ни звука!
– Как его вводят? – отрывисто спросил Рябов.
– Наиболее быстрый и эффективный способ – внутримышечная инъекция. Поближе к головному мозгу. Между прочим, и у мужчины и у женщины на шеях следы уколов длинной иглой. У девочки, наверное, тоже, но там толком не разберешь. Голова у нее, как вы знаете, отрублена. Впрочем, после анализа крови диагноз, думаю, подтвердится. В отношении ребенка. А насчет родителей я уверен на сто процентов! Вернее, на девяносто пять. – Судмедэксперт замолчал, достал из барсетки обгрызенную старую трубку и начал старательно ее раскуривать.
На скулах начальника отдела заиграли желваки. Глаза сузились, загорелись холодным огнем.
– Похоже, мы имеем дело с серьезной проблемой, – сквозь зубы процедил он. – И, главное, непонятно, откуда удар?! С какого конца начинать поиски?!
– Может, со служебной деятельности покойного? – осторожно предположил я.
– Может, может, – задумчиво протянул полковник. – А может, и нет… Ладно, делами Жукова займусь лично, – встряхнув головой, подытожил он. – А ты, Дмитрий, покопай поглубже в поселке. Авось наткнешься на какой ни на есть след!..
* * *
«Копать» пришлось до позднего вечера. Холмистый располагался в красивой, хвойной местности. Неподалеку от крупного водохранилища с уютным песчаным пляжем. И, невзирая на прохладную погоду в начале июня 2004 года, отдыхающих здесь хватало с избытком. Стыдно признаться, но труды мои не увенчались успехом. Ничего похожего на «след» я не нашел, если не считать слов некоего Семеныча, вечно пьяного сторожа в одном из пустующих «новорусских» особняков: «Ага, видел супостатов!.. И-ик! Незнакомый тип в серой ветровке тут накануне крутился… или два типа?!.. И-ик!.. Почему супостатов? Да рожи больно гнусные и повадки крысиные… Нет, черты лица не запомнил. Во мне тогда уже две поллитры сидело!.. Опознать?.. Да ты чо, парень?! Я же говорю – две поллитры! Но рожи точно гнусные. Отвечаю за базар!»
Такой вот «ценный» свидетель!!! В результате я возвращался домой усталый, голодный и злой как черт. Общественным транспортом, разумеется. (Прислать за мной машину начальство не удосужилось.) Электричка дотрясла меня до Я-го вокзала. Потом меня заглотило суетливое метро, пожевало в потных толпах и выплюнуло в двух кварталах от дома. Часы показывали начало двенадцатого ночи. Народу вокруг было мало. Наш район отличался не лучшей криминогенной обстановкой, а посему редкие прохожие норовили поскорее убраться с нехороших улиц, где у них могли отнять деньги, золото, мобильники или просто двинуть по физиономии. Лишь у круглосуточной коммерческой палатки наблюдалось хмельное оживление. Тутошние завсегдатаи грабителей не опасались или, что более вероятно, являлись ими сами… С трудом преодолев искушение попить холодного пивка, я гордо прошествовал мимо сего пристанища порока, без приключений добрался до своего дома, поднялся пешком по лестнице, полез в карман за ключом и вдруг замер как вкопанный. Бесцветная «контрольная» ниточка внизу двери была разорвана. Вынув из-за пазухи пистолет с глушителем, я прижал ухо к замочной скважине. Спустя долгий промежуток времени изнутри донесся слабый, едва различимый звук. Сомнений не оставалось, в моей квартире находились посторонние!..