К слову сказать, бабушка Симы умерла, еще когда та училась на третьем курсе института. Серафима осталась одна в малогабаритной двухкомнатной квартире, в пятиэтажной хрущёвке. Ее дружба с Катей и ее мамой никогда не прерывалась. После смерти бабушки они предложили Симе помощь и даже приглашали жить к себе, чтобы она не оставалась одна. Но Сима выбрала свободу.
Катя пошла по стопам Анны Григорьевны – училась в педагогическом вузе, чтобы тоже стать педагогом. Но вот предмет она выбрала тот, который обожала, – математику. И уже на четвертом курсе она выскочила замуж за своего же преподавателя. И тут Сима предложила молодым пожить у нее в квартире, а сама переехала к Анне Григорьевне. У Екатерины в скором времени еще и дочка родилась, а вот Серафима так и не вышла замуж, что было закономерно, зная ее нелюдимый характер. И ведь нельзя сказать, что за всю ее жизнь мужчины не обращали внимания на ее прелестное личико и большие светлые холодноватые глаза. И фигурка у нее была что надо – приодеться и цены бы Серафиме не было! Светло-пепельные волосы она собирала в конский хвост и подчеркивала тонкую талию узким ремешком.
От мужчин она шарахалась, как от чумы, сразу зажималась и закрывалась, как черепаха пряталась в панцирь недоверия. Причем дружить дружила, но не дай бог дружеским отношениям перейти в легкий флирт – она тут же исчезала с горизонта мужчины как пушинка одуванчика под легким ветерком.
Анна Григорьевна не раз заводила с ней откровенный разговор об отношениях мужчины и женщины, но всякий раз Сима пыталась улизнуть от него в сторону и пробиться к ней в этом вопросе просто не представлялось возможным, ведь ей с детства внушали, что мужчины все как один – уроды.
– Послушай, Симка, – настаивала Анна Григорьевна, – посмотри на себя, ты же прелесть! Пора замуж выходить, рожать детей, в этом наше женское счастье. Это же совершенно нормально! Вот моя Катька уже давно свила семейное гнездо. Молодец! Бери пример с подруги, ведь жить будет гораздо легче и материально, и морально!
– Да мне и сейчас хорошо, – отвечала Сима, переводя неудобный разговор в шутку. – Или вы, Анна Григорьевна, избавиться от меня хотите?
– Конечно, нет! Я просто счастлива, что живу с тобой, но у каждой женщины должна быть семья! Должна! Ты же хочешь детей?
– Детей хочу… – улыбнулась Сима, – но без мужа это невозможно. А с этим у меня проблемы.
– Так надо искать себе спутника жизни, а не сидеть на месте. Под лежачий камень, как говорится, вода не течет. Само не придет и в руки не упадет. Надо же знакомиться, искать! Хорошие мужики на дороге не валяются!
– А в других местах валяются? – спросила Серафима.
Анна Григорьевна посмотрела на нее и вздохнула.
– Всё шутишь? Действительно, где? Тебе лучше не знакомиться на улице, в Интернете… Ты такая наивная и глупая, тебя любой вокруг пальца обведет. Ты просто находка для аферистов и мошенников!
– Я слышала о том, что иногда мужчины обманывают богатых женщин, живут за их счет. Альфонсы. Но я не думаю, что эта категория мужчин заинтересуется мной, – улыбнулась Сима. – Чего мне бояться?
– А ты думаешь, что только богатые в группе риска? А твоя квартира? Прописка? Думаешь, мало найдется охотников оттяпать у тебя жилплощадь? Только свистни – набегут целой толпой. Квартира – это всегда капитал. На твою зарплату не разгуляешься, это точно.
– Зарплата у меня классная! – продолжала веселиться Серафима. – На то мы и интеллигенция, чтобы затянуть пояса потуже и интеллигентно вздыхать дальше.
– Моль белая! Это про нас!
– Мышь серая! А насчет того, чтобы стать матерью… – задумалась Серафима, – так какая из меня мать? Что я могу дать сыну?
Анна Григорьевна удивленно уставилась на Серафиму.
– Почему «сыну»? Может, у тебя родилась бы дочка?
– Не знаю… Вырвалось как-то… Когда я думаю о детях, то представляю мальчика, маленького такого, светленького. Но… Без отца мальчишке никак нельзя. А может, я опять ищу отговорки, лишь бы оправдывать и дальше свое одиночество и спокойствие.
– Что может дать мать своему ребенку, знаешь? Любовь! Заботу! Свой ум, свой взгляд на жизнь. Ты – глубокий и цельный человек! Тебе есть что сказать, есть что дать.
– Сейчас, Анна Григорьевна, такая жизнь у нас, что я со своими взглядами могу только работать в библиотеке или пугалом на огороде стоять. Я ведь не нужна никому. Я ведь даже памперсы не смогу малышу купить, а еще питание, одежда, игрушки. Сейчас всё так дорого. У других детей будут компьютеры, дорогие игрушки. А у моего что? Нет, это невозможно! Я-то взрослая женщина, всё понимаю, а за ребенка сердце будет кровью обливаться. На пособие, что мне выплатят, можно на почте три конверта купить, а в школу сейчас ребенка собрать – легче застрелиться. Мы в свое время образование бесплатное успели получить, и не самое плохое. А теперь за всё плати, а если денег нет, то и суда нет. Иди улицы подметать и кошек с асфальта соскребать, да и там, знаете ли, конкуренция. Рождение ребенка – это большая ответственность, тем более мне за тридцать уже. И если не можешь обеспечить его на первых порах жизни, то лучше и не затеваться, – сказала Серафима с горечью.
Было понятно, что она думала о ребенке, и не раз.
– Ты кое-что забыла, – сказала Анна Григорьевна.
– Что именно?
– У ребенка спросить, то есть у твоего гипотетического сына, хочет он родиться в бедности или совсем не хочет появляться на свет? И ведь не спросишь, пока не родишь и не вырастишь, – сказала Анна Григорьевна и многозначительно посмотрела на Серафиму.
И той ответить было нечего. Совсем нечего. Ведь дороже жизни ничего нет.
– И всё-таки…
– Сима, а почему ты не берешь в расчет отца ребенка? Он на что? Пусть помогает, содержит!
– Какой отец? Кому я нужна?
Услышав это признание, Анна Григорьевна ужаснулась, поняв, насколько занижена самооценка у Симы.
Тогда-то она и задумалась о том, как помочь ей устроить личную жизнь. И они с Катей принялись за реализацию проекта. И вот за первого же нарисовавшегося на горизонте жениха Серафиму и выдали замуж. Им оказался Анатолий Павлович Морозов, учитель географии. Мужчина приятной наружности и такой же скромный, как Сима. Через два года они так же мирно разошлись, мирно, то есть тихо, как и жили.
– Я не поняла, а что это было? – спросила Серафиму Анна Григорьевна.
– В смысле? – поинтересовалась Сима.
– Твое замужество! Толя – хороший человек, порядочный, ты – не хуже! Так в чем дело? Почему развод? Такая свадьба, такие надежды! Вы замечательно подходите друг к другу. Мы радовались за вас! Испокон века порядочные мужики – редкость. Большая удача, что вы нашли друг друга. И ведь главное – никаких скандалов, зачем расходиться-то? – Анна Григорьевна не находила ответа на свои вопросы.
И ее можно было понять. Потому что найти человека под стать Серафиме было очень трудно. И уж если удалось, надо было петь «Аллилуйя» каждый день. А они – развод!
– Мы разные, – сказала Сима.
– Да что ты? А со стороны кажется, что абсолютно идентичные! – парировала Анна Григорьевна. – Это не похоже на тебя, Сима! Вы поженились, у вас семья, и ее надо сохранять! Тебе рожать нужно!
– Вот с этим как раз проблемы, – отвела глаза Серафима.
– Может, откроешь секрет?
– Мы не спим вместе.
– Как не спите? Совсем? – удивилась Анна Григорьевна.
– Фактически… Как-то это… И я не хочу, да и Толя не очень хочет. Мне даже лучше, если он ко мне не пристает. Спокойнее. Нет, я даже нервничаю, если он начинает намекать… Я не могу жить с ним как с мужчиной.
– О господи! Ну, это меняет дело… Не ожидала от Анатолия Павловича такого. Тебе нормальный мужчина нужен, а не размазня! – поджала губы Анна Григорьевна.
Это была единственная неудачная попытка Серафимы наладить личную жизнь и создать семью. Больше к этому вопросу она не возвращалась, решив, что семейное счастье не для нее.
– Мне вполне хватает быть крестной мамой для дочурки Кати, – говорила Сима.
И на самом деле она проводила много времени и дарила любовь своей крестнице, маленькой девочке, дочке подруги.
Глава 2
Серафима была пунктуальным человеком, никогда никуда не опаздывала, никого не заставляла ждать, вот и на работу она всегда приходила в числе первых. Кстати, хотя Серафиме было уже за тридцать, она была самой молодой в коллективе городской библиотеки номер восемь.
Коллектив был маленьким и с каждым годом всё уменьшался. Здание библиотеки представляло историческую ценность. Этот особняк до революции 1917 года принадлежал Сергею Ивановичу Муравьеву-Апостолу, подполковнику, одному из предводителей движения декабристов. Муравьёва-Апостола казнили на рассвете 13 июля 1826 года в Петропавловской крепости. Был он одним из трёх повешенных, чья веревка оборвалась. Спустя некоторое время его повесили повторно.
Особняк раньше располагался в красивом ухоженном парке с фонтанами и аллеями. Но это было до большевиков. Что только в этом здании не находилось: и Комитет бедноты – орган Советской власти в годы «военного коммунизма», и отдел по ликвидации безграмотности, и Совет рабочих и солдатских депутатов. Какое-то время в здании даже была районная управа, потом ютились разные фирмы-однодневки. Когда здание стало постепенно разрушаться, там разместили пансионат для ветеранов, а затем, когда крыша окончательно прохудилась, полы провалились, а батареи лопнули, отдали дом библиотеке, которая до этого теснилась в сыром подвальном помещении, где книгами и журналами активно питались наглые мыши и крысы, которых робкие библиотекарши боялись до одури.
На ремонт архитектурного памятника городскими властями была выделена приличная сумма, которая мгновенно куда-то исчезла. Библиотеке не досталось ни копейки. Директор библиотеки Алла Давыдовна Соломина, невысокая дамочка с высоко взбитыми седыми волосами, попробовала было разобраться и понять, куда делись деньги, но получила жёсткую отповедь и совет не совать нос не в свои дела, а также рекомендацию осуществить ремонт здания своими силами или переезжать обратно в подвал к соскучившимся по библиотекаршам крысам. Также госпоже Соломиной намекнули, что, если она начнет бегать по инстанциям и жаловаться, ее контору быстренько прикроют.
Алла Давыдовна была женщина умная, на рожон она не полезла. Директриса созвала собрание и толкнула речь:
– Дорогие мои коллеги! Наш коллектив попал в очень щекотливую ситуацию. Чтобы не тянуть кота за хвост, скажу сразу – денег на ремонт здания нам не видать как своих ушей. Да, все мы видим, что фасад здания обваливается, стены разъедает грибок, по фундаменту пошли трещины. Внутри особняка сырость и запустение, трубы холодные, туалеты почти не работают. Короче, кошмар! Но надо что-то делать. Я обещаю вам, что из кожи вылезу, но постараюсь найти спонсоров и привести здание в надлежащий вид. Потерпите, родные мои!
– Мы-то потерпим! Книги жалко! – загалдели наперебой сотрудницы.
– Издания отсырели, страницы слипаются, – подала голос сотрудница научного отдела Зинаида Сергеевна Удальцова. – Читатели кашляют. Туберкулезом скоро все тут заболеем…
– Я видела таракана и в коридоре мышь встретила, – заметила сотрудница в вытянутой вязаной кофте.
– А я болеть не желаю! – крикнула Серафима. – Не хочу плесневеть! И так сидим, солнце не видим…
– Сразу скажу – жаловаться я не могу, – прервала ее директриса. – Запретили. Если признают помещение негодным, то нас всех выгонят к чертовой матери, а другого помещения нам не дадут, это точно. Книги отправят на склад или в другую библиотеку, а нас всех – на улицу. Идите, господа, в службу занятости, трудоустраивайтесь сами как умеете. А что мы умеем? Всю жизнь при библиотечных полках, опыт огромный, но и средний возраст сотрудников тоже за шестьдесят. Хочу подчеркнуть – место здесь особенное! Такой особняк! Это же красота неописуемая – колонны, лепнина… А парк! Пусть и запущенный, но он же великолепен! Можно поставить скамейки и выходить подышать в обеденный перерыв.
– Да у меня читатели в хорошую погоду выходят из читального зала и прогуливаются под сенью вековых лип и дубов. Говорят, что им там лучше думается, да и глаза отдыхают… – встряла сотрудница читального зала Ольга Васильевна.
– Вот нас прикроют, и ваши читатели больше могут не заботиться о своем зрении. Читать будут меньше… И дышать свежим воздухом больше… – съехидничала Серафима.
Сотрудницы прыснули от смеха.
– Я смотрю, Сима, ты у нас в хорошем настроении? Это похвально! Ты из нас самая молодая, вот мы тебе и поручим одно ответственное дельце, – обрадовалась директриса.
Ольга Васильевна показала Серафиме язык, это означало, что она, Сима, молодая и безмозглая – сама нарвалась.
– Какое дело? – спросила Серафима, несколько поумерив пыл.
– Вот только не говори, что загружена дома и на работе! Детей у тебя нет, на работе мы все дружно ковыряем в носу или гоняем мух! Особо-то не рвется никто в библиотеку! Поэтому мы свободны для прогресса.
Слово «прогресс» на Серафиму производило весьма пугающее впечатление, оно было ей абсолютно чуждо, ассоциировалось с полетами в космос и ударными стройками. Директриса окинула строгим взглядом собравшихся дам преклонного возраста и Серафиму – «молодуху» на четвертом десятке, и произнесла почти замогильным тоном:
– Наука не стоит на месте, а шагает семимильными шагами. Наша задача, дорогие мои, не отставать от новых веяний и внедрять новые технологии в рабочий процесс. Вы понимаете, о чем я говорю? Нет? Скажу яснее – пора учиться работать на компьютере. У нас с этим – труба. Поднимите руки, кто знает компьютерную грамоту… Та-ак… Я не ошиблась, два человека. Всё, пора браться за ум. Каталожные ящики, картонные карточки, пишущие машинки, документы под копирку, требования от руки… Да что перечислять, у нас даже приличного ксерокса нет, я уж не говорю о факсе. Пора осваивать Всемирную паутину!
– Кого? Какая такая паутина? – встрепенулась Мила Львовна, пожилая гардеробщица, мирно дремавшая в уголке. – Неправда! Девочки хорошо убираются, и никакой паутины у нас нет! Сами посмотрите, стерильно, как в операционной!
– В операционной мыши под ногами не шмыгают, – заметила Серафима.
– Тише! – качнула седой головой Алла Давыдовна. – Я про Всемирную паутину! Знаете, что такое Интернет?
– Всемирную? – окончательно проснулась Мила Львовна. – А что случилось-то? Нашествие пауков? Что произошло? К тараканам, крысам и мышам еще и пауки? Вот ведь напасть! – забеспокоилась пожилая женщина, и ее можно было понять, нашествие пауков – это реально космическая угроза землянам.
И вот тогда директриса схватилась за голову.
– За что мне это? Что делать? А ты, Серафима, тоже не знаешь, что такое Интернет? Ты же молодая… еще!
– Слышала… – туманно ответила Сима, почуявшая неладное. От нехорошего предчувствия у нее даже ладони вспотели. С компьютером она была незнакома и знакомиться до сего момента не собиралась.
– Ты хоть слышала! Уже хорошо! Согласна? – с радостью выдохнула директриса.
– Вы не темните… – попросила Сима. – Давайте уж как на духу.
– Все наши бумаги пора переводить в электронный вид. Не смотрите на меня так! Я сама не знаю, как все это будет выглядеть, но нам обещали установить компьютеры, и специальный человек должен обучить весь коллектив.
– Компьютеры? – пронеслось по комнате. – За что? – Именно так сотрудницы расценили эту напасть, не иначе.
– Тихо! Только не говорите, что вы не сможете научиться! Это не моя прихоть, нас обязали, да я и сама думаю, что давно пора. Конечно, я пыталась донести до руководства, что средний возраст моих сотрудниц шестьдесят пять лет и как-то поздновато, может быть, вникать им в эти тонкости технического прогресса. Но условия для всех одинаковые, а на мой «мышиный писк», что молодежь к нам не идет работать, только пожали плечами, мол, это наши проблемы – прощайтесь со старым коллективом, набирайте новых сотрудников. Если молодежь не идет к вам, то закрывайте лавочку или объединяйтесь с библиотекой, оснащенной новой техникой. Скоро все бумажные книги переведут в электронный формат.