– Заставь его развернуть корабль, – прошипел Плачущий, едва они вышли за порог капитанской каюты. – Так же, как заставил его идти в Рияд. Ты же можешь, я знаю.
– Мы потеряем целый месяц, – сказал Ланс.
– И что с того?
– Я не хочу терять еще месяц, – сказал Ланс. – Кроме того, я уверен, Балор бы этого решения тоже не одобрил.
– Плевать на Балора, – сказал Плачущий. – Ты же не хуже меня понимаешь, что путешествие в Рияд скорее всего станет путешествием в один конец для нас обоих. И что случится с леди Катрин? Мы не можем бросить ее в Рияде.
– Это ты не можешь, – заметил Ланс. – Я могу.
– Ты же…
– Кроме того, нам совсем необязательно бросать ее в Рияде. Мы сойдем на берег, «Индевор» уйдет на север и высадит ее в Лонгхилле на обратном пути.
– Я не могу оставить ее наедине с командой. Кто о ней позаботится? Служанка? Карлик? Эти матросы не вызывают у меня доверия. Они и сами наполовину пираты.
– Говори тише, – посоветовал Ланс. – Пока мы хотя бы не добрались до моей каюты.
– Ты заставишь его развернуть корабль?
– Я не вижу в этом смысла.
– Ты спешишь навстречу смерти, – сказал Плачущий. – Но зачем тащить за собой других? Ладно, я, у меня нет выбора, но остальных-то зачем?
– Можно обойтись малой кровью, – сказал Ланс. – Если ты не хочешь, чтобы леди Катрин отплыла на «Индеворе», мы все можем сойти в Рияде, откуда я отправлюсь на встречу с ад-Саббахом, а ты, вместе со своим золотом, позаботишься о судьбе остальных.
– Балор узнает правду.
– Что толку, если он далеко на севере?
– Да и дело даже не в этом, – сказал Плачущий. – Рияд – это змеиное гнездо. Я не думаю, что чужакам там так уж просто выжить, независимо от того, есть у них деньги или нет.
– Деньги очень часто повышают шансы на выживание.
– Но мы же не знаем, что там происходит! – снова повысил голос Плачущий. – Мы вообще ни черта об этом не знаем!
Ланс пожал плечами.
– Вряд ли там отменили золото, – сказал он.
– А если на нас нападут? Если реквизируют корабль?
– Ты слишком много беспокоишься, Джеймс.
– Я беспокоюсь не о себе!
– И я нахожу это похвальным, но… Твой учитель не читал тебе лекции о допустимых жертвах?
– Нет.
– Странно, – заметил Ланс. – Обычно волшебники заранее проговаривают со своими учениками такого рода вопросы.
Они добрались до каюты и Ланс обнаружил, что дверь заперта изнутри. Ланс пнул дверь ногой и поинтересовался у Ринальдо, не слишком ли тот обнаглел.
После непродолжительной серии шорохов и подозрительного звяканья, Ринальдо открыл дверь.
– Так я чувствую себя спокойнее, – объяснил он. – О! Судя по вашим лицам, мы вот-вот вляпаемся в очередные неприятности. Что на этот раз? Опять пираты? Флот Джемаля ад-Саббаха? На нас движется еще один шторм? Или что-то еще боле экзотическое?
– Мы не вляпаемся. Для нас с Джеймсом мало что изменилось, – гневный взгляд Плачущего дал понять, что это не совсем так. – А вот вы вляпаетесь.
– И во что? – осведомился Ринальдо, выглядывая в коридор и снова закрывая дверь на щеколду.
– Из-за шторма мы прошли мимо Лонгхилла, – объяснил Плачущий. – И сейчас мы всего в неделе пути от Рияда.
– О, – снова сказал Ринальдо. – Похоже, теперь все мы станем героями.
– А еще сэр Ланселот собирался прочесть мне лекцию о допустимых жертвах.
– Это не совсем лекция, – сказал Ланс. – Скорее, речь идет о некой концепции, согласно которой ради достижения цели можно пренебречь риском для определенного количества людей.
– Я уловил эту мысль еще из названия, – сказал Плачущий. – И она мне не нравится уже потому, что у нас с тобой противоположные цели. Я, знаешь ли, очень хочу жить. А ты стремишься умереть.
– Не понял, – сказал Ринальдо. – Кто это тут стремится умереть?
– Сэр Ланселот и стремится, – сказал Плачущий. – Он слишком стар, слишком могуществен и слишком устал от всего этого, не так ли?
– В общих чертах.
– И…э… как давно это тебе известно, Плакса?
– Едва ли не с самого начала путешествия.
– Тогда почему я об этом узнаю только сейчас? – оскорбился Ринальдо.
– Потому что раньше это не имело для тебя никакого значения, – сказал Ланс. – Ты ведь должен был сойти на берег раньше, чем мы прибудем на юг.
– Прелестно, – сказал Ринальдо. – Но это многое объясняет. В частности, твои эскапады в Штормовом замке и столь легкое согласие на предложение, которое тебе сделал Балор. Значит, ты не собираешься убивать Джемаля ад-Саббаха?
– Там видно будет, – буркнул Ланс.
– И снова прелестно. То есть, мы высадимся в Рияде, занятом целой армией этих чертовых южан, пробьемся сквозь толпу охранников, войдем в дворец правителя, и там тебе станет видно, стоило оно того или нет?
– Я тебя собой не зову. Вообще никого из вас не зову.
– А есть альтернативы? – осведомился Ринальдо. – Мы можем развернуть корабль?
– Теоретически, можем. Но капитан Мактиг и сэр Ланселот против этого, – сказал Плачущий. – Они не хотят терять время и путный ветер, и им плевать, если из-за этого кто-то потеряет свои жизни.
– А давайте не будем паниковать раньше времени? – предложил Ланс. – Доплывем до Рияда…
– И будем паниковать уже там? – уточнил Ринальдо. – Рияд – это осиное гнездо…
– А Джеймс сказал, что змеиное.
– Разница не столь принципиальна, – Ринальдо почесал подбородок. – В любом из этих гнезд человека подстерегает смертельная опасность.
– Сейчас он расскажет тебе про допустимые жертвы, – сказал Плачущий. Опасность на время заставила его забыть о социальных различиях, и он обращался к шуту, как к равному.
– Мы пойдем в Рияд, – сказал Ланс. – Посмотрим, что там к чему. А потом уже будем решать, что делать дальше.
– Если нам любезно предоставят такую возможность, – заметил Плачущий.
– Мне все же кажется, что все эти рассказы об ужасах юга сильно преувеличены, – сказал Ланс. – Вот, например, эта история с реквизированными купеческими кораблями. Если Джемаль отбирает все корабли и никто больше не может выбраться с юга, откуда эта история вообще известна? И почему мы до сих пор не встретили ни одного из них?
– Так это же хорошо, что мы ни одного не встретили, – сказал Ринальдо.
– Но, судя по рассказам, их же десятки, если не сотни, – сказал Ланс.
– Шторм кончился только вчера, – заметил Плачущий. – Возможно, нам пока просто везет.
– Пусть нам везет и дальше, – сказал Ланс. – Потому что я считаю, что капитан Мактиг прав и разворачивать «Индевор» не собираюсь.
– Прелестно, – сказал Ринальдо.
Леди Катрин восприняла новости с поистине стоическим спокойствием. Выслушав Плачущего, она пожала плечами и сказала, что так тому и быть, и она готова вверить свою судьбу в руки богов.
Ветер по-прежнему был попутным, и корабль летел под полными парусами. Капитан Мактиг громогласно заявил, что это хороший знак, но команда все равно нервничала, и впередсмотрящий не спускался из своего гнезда, высматривая на горизонте признаки угрозы.
Спустя пять дней после шторма капитан Мактиг в очередной раз уточнил курс и сам встал к штурвалу. К утру на горизонте появилась береговая линия, которую можно было рассмотреть в подзорную трубу. Плачущий сразу смекнул, что люди на берегу тоже могут рассмотреть «Индевор» и занервничал еще больше.
Команда притихла. Никто больше не пел по вечерам залихватских пьяных песен, смешки, временами доносившиеся из трюма, стали совсем невеселыми.
Но, вопреки повисшему над кораблем призраку тревоги, с «Индевором» больше не происходило никаких неприятностей. Они так и не встретили ни одного военного корабля Джемаля ад-Саббаха, равно как не встретили и ни одного торгового судна, и даже ни одной рыбацкой лодочки. Кавалерийские отряды кочевников не скакали на берегу, никто не подавал ночами никаких сигналов, погода стояла прекрасная и ярко светило Солнце.
Утром седьмого дня капитан Мактиг позвал Лансу и Плачущего на верхнюю палубу, вручил им свою подзорную трубу и указал рукой, в каком направлении им следует смотреть.
– Рияд, – объявил капитан. – Отсюда уже можно разглядеть их сторожевые башни.
– Вижу, – сказал Ланс. – Капитан, а вам не кажется странным, что мы так никого и не встретили? Безусловно, я рад, что припортовые воды не кишат разными судами, но хоть какие-то признаки жизни же тут должны быть.
– Кажется, – нахмурился капитан.
– Я вам больше скажу, – заявил Плачущий, утирая слезы. – В их порту не видно ни одного корабля. Ни паруса, ни даже единой мачты.
– Не похоже на порт столичного города молодого и быстро растущего государства, – заметил Ланс.
– Дайте мне трубу, – попросил Плачущий. Ланс передал ученику чародея оптическое приспособление, Плачущий поднес его к лицу и слезы снова хлынули из его глаз. – Город пуст. Никакого движения ни в порту, ни на улицах.
– Может быть, они еще не проснулись? – предположил увязавшийся на Лансом Ринальдо. – Говорят, что жителям этих краев доступна мудрость, неизвестная в северных землях. Возможно, нежелание вставать рано утром и есть часть этой самой мудрости.
– Так не бывает, – сказал Ланс. – Или Джеймс ошибается, или…
– Или что? – осведомился Ринальдо.
– Не знаю, – сказал Ланс. – Может быть, город выкосила чума.
– Тогда на улицах были бы трупы, – возразил Плачущий. – А трупов не видно. Улицы просто пусты. И площади тоже. Такое впечатление, будто Джемаль ад-Саббах уже ушел в свой великий поход через пустыню и заодно всех горожан с собой прихватил.
У Ланса засосало под ложечкой.
Он привык доверять своим предчувствиям, и они редко его подводили. Неприятной стороной этой его особенности был тот факт, что появившееся за долгие годы жизни шестое чувство предвещало исключительно что-то плохое. Возможно, это тоже было частью родового проклятия.
Глава одиннадцатая. В Рияде все спокойно.
«Индевор» бросил якорь в порту Рияда. Капитан Мактиг приказал спустить оставшиеся паруса, матросы попрыгали вниз, поймали швартовы, притянули корабль к причалу и намотали тросы на кнехты. В порту не были видно ни одного человека, и «Индевор» был единственным кораблем, зашедшим на стоянку.
– Сейчас полдень, – сказал Ланс капитану. – Если мы не вернемся до вечера, отплывайте без нас.
– Именно так я и поступлю, сэр, – кивнул Мактиг.
Ланс нацепил на себя перевязь с оружием. Плачущий тоже вооружился мечом и кинжалом. Несмотря на жару, под легкую куртку ученик чародея надел кольчужную рубашку.
– Вы уж лучше возвращайтесь, – сказал Ринальдо. – Я буду скучать по вам обоим. Конечно, по тебе куда меньше, Плакса, но все же…
– Желая вам удачи, храбрые рыцари, – напутствовала их леди Катрин. На этот раз Плачущий не стал ее поправлять.
Они спустились на причал. Скрипели доски, ветер свистел в натянутых тросах «Индевора», а больше никаких звуков до них и не доносилось. Город погрузился в безмолвие.
Нехорошие предчувствия нахлынули на Ланса с новой силой. Такую вот тишину он особенно не любил.
Доки выглядели покинутыми. Не брошенными в спешке, не вымершими от какой-то неожиданной напасти, а именно покинутыми. Ланс не увидел ни одного тюка, свертка, сундука или баула, оброненного или выкинутого за ненадобностью. Словно по территории порта прошла армия термитов и вынесла оттуда все, кроме зданий.
Впрочем, и сам город производил такое же впечатление. Дома стояли целые и невредимые, на улицах не валялся мусор, лавки были аккуратно закрыты, торговые лотки стояли без товара.
Город-призрак, двое людей и дующий с моря ветер.
Ланс поневоле начал чувствовать себя персонажем из вестерна. А персонаж из вестерна непременно должен… Да и какого черта уж теперь, подумал Ланс и наколдовал себе зажженную сигарету.
– Что это? – немедленно поинтересовался Плачущий.
– Мне это не повредит, – сказал Ланс. – А тебе это не нужно.
– Вот теперь ты заговорил, как настоящий волшебник, – сказал Плачущий. – Ты даешь ответы, которые на самом деле ни на что не отвечают.
Ланс с удовольствием затянулся.
– Город как будто вымели метлой, – сказал Плачущий. – Это не чума. Последствия эпидемий выглядят совсем не так.
– Или же мы имеем дело с какой-то новой разновидностью чумы, – сказал Ланс.
– Ты на самом деле так думаешь?
– Нет. Я просто стараюсь не строить версий, пока у меня нет достаточного количества фактов.
– Болезни оставляют после себя трупы, – сказал Плачущий. – Особенно эпидемии, выкашивающие целые города. А трупы обычно видно.
– Если их не сжигают.
– Если их сжигают, то обычно видно погасшие костры, прах и пепел.
– Мы еще слишком мало видели, – Ланс свернул на небольшую улочку. Плачущий последовал за ним.
– Возвращаясь к разговору о допустимых жертвах, – сказал он. – Я могу принять эту логику, когда речь идет о достижении какой-то цели. Но ведь ты, как я понимаю, все еще не собираешься убивать Джемаля ад-Саббаха. Значит, эти жертвы будут принесены зря. Или же ты считаешь, что твоя смерть этого стоит?
– Мне самому не нравится эта концепция, Джеймс, но я слишком устал ждать, – сказал Ланс. – Задержка в пути на целый месяц, риск угодить в очередной шторм…
– Это звучит слишком эгоистично.
– А я никогда и не выставлял себя радетелем за общее благо, – сказал Ланс. – Город пуст. Очевидно, что ад-Саббаха здесь нет. Что мешает тебе сесть на корабль и отплыть с леди Катрин в Лонгхилл?
– Сущие пустяки, – сказал Плачущий. – Данное мной слово, Совет Ложи, Балор.
– Есть также теория, и я не говорю, что я эту теорию разделяю, но все же она есть, что если история на определенном своем этапе требует человеческих жертв, то стоит ей эти жертвы принести, – Ланс остановился на пороге небольшой лачуги и выбил хлипкую дверь ногой. – Потому что, как ни крути, история все равно свое возьмет.
– Эта теория мне тоже не нравится.
– Да она никому не нравится, – Ланс заглянул в лачугу. Чистенько, бедненько, пусто. Минимум дешевой мебели – стол, пара табуретов, кровать. На столе горстка вымытой посуды. На стене висела одежда, похожая на выходной костюм докера. Ни беспорядка, ни остатков еды, ничего, что говорило бы о недавнем человеческом присутствии. Словно хозяин прибрался в доме и просто ушел из него в чем был. Ушел, чтобы никогда не возвращаться. – Особенно она не нравится тем, кого заранее причисляют к жертвам.
– И я могу их понять, – сказал Плачущий, пока Ланс вламывался в соседний дом. – Что там?
– То же самое, – сказал Ланс. – То есть, ничего.
– Ну, ладно еще жертвы… – сказал Плачущий. – Жертвой быть плохо в любом случае. А как насчет палачей? Ведь история не сама кого-то убивает, убивают другие люди. Я не хотел бы никого убивать только потому, что этого, дескать, требуют исторические процессы.
– Тогда ты родился слишком рано.
– В каком смысле?
– В том смысле, что ты опережаешь свое время, – сказал Ланс. – На данной стадии развития цивилизации не принято задаваться вопросами о ценности человеческой жизни и забивать себе голову прочим гуманизмом.
– Человеческая жизнь кажется мне довольно ценной, – сказал Плачущий. – По крайней мере, свою я ценю очень дорого.
– Ну а чужую? – поинтересовался Ланс. – Жизнь Ринальдо? Неизвестного тебе крестьянина? Жизни всех жителей Рияда, которые неизвестно куда пропали?
– Все это зависит от ситуации.
– А жизнь Джемаля ад-Саббаха? – спросил Ланс. – Ты же готов принести ее в жертву?
– Это не жертва, – возразил Плачущий. – Джемаль ад-Саббах представляет опасность. Он – угроза, которую необходимо устранить, чтобы жили другие.
– Ах, если бы все было так просто, – сказал Ланс.
– И в чем тут сложность?
– Когда ты убьешь ад-Саббаха, ты отведешь угрозу от своих границ, – сказал Ланс. – Но что будет здесь? Его генералы вцепятся друг другу в глотки в борьбе за власть, племена кочевников, которые он объединил, снова начнут междоусобные войны. Уничтожив ад-Саббаха, ты погрузишь южную часть континента в хаос, и пострадают тысячи неизвестных тебе обычных людей, которые никакой угрозы вашим королевствам не представляют. Это и есть допустимые жертвы, друг мой. И раз ты здесь, значит, ты тоже их допускаешь.