– Но я не подписывалась на сумасшедшую самоубийственную миссию, – еще один удрученный взгляд. – Я поняла, что именно ты делаешь.
– Да неужели? И что же я делаю? Скажи мне! Что я делаю?!
В ответ Норма рявкнула что есть мочи хорошо поставленным голосом:
– ТЫ ИСПОЛЬЗУЕШЬ НАС В КАЧЕСТВЕ НАЖИВКИ!
Прошло какое-то время, прежде чем Лилли осознала, что остальные собрались в тамбуре позади и теперь смотрят на нее с мрачным напряжением. Лилли затылком чувствовала их обжигающие взгляды. Напряженная тишина затягивалась. Она никогда не настаивала на том, чтобы быть лидером этой компании. Это они навязали ей такую роль. Но теперь, в глубине души, в каком-то тайном месте внутри себя, она вырвалась за пределы орбиты привычных поступков, совершаемых обычно в Вудбери. Теперь она действовала в каком-то диком, инстинктивном состоянии, о котором раньше и не подозревала. Больше, чем просто кровожадность и желание расправиться с этими похитителями, больше, чем все сдерживаемые горе и гнев, которые были внутри ее так долго. Она совершила скачок в эволюционном развитии, для нее теперь действовал генетический закон: «или спаси детей, или умри».
Через плечо она бросила взгляд на остальных, затем снова взглянула на Норму и сказала:
– Мне очень жаль, – и как можно более мягким и нежным голосом добавила: – Ты права.
Еще раз оглянулась.
– Мне следовало сразу вам объяснить. У нас нет никакой надежды догнать этих людей, если мы не будем выманивать их на себя. Мы должны вытащить их из укрытия, действуя как приманка. Вот единственный способ, которым мы можем спасти наших детей.
Норма продолжала сжимать побелевшими руками рукоятку рычага, взгляд ее был устремлен вперед к горизонту. Ее темное лицо блестело в предрассветном сиянии, проникающем через лобовое стекло. Опустив глаза, она сказала:
– Я просто хочу, чтобы ты была искренна с нами.
– Лилли… – начала было говорить Джинкс, но ее слова прервал сокрушенный голос Лилли:
– Я не стану винить вас, если вы забьете на все прямо сейчас, – я бы, наверное, сама так сделала на вашем месте. Тем не менее я клянусь вам… что скорее умру, чем позволю причинить вред любому из вас. Только вот дело в том, что в нашем деле не действуют законы точной науки.
– Лилли…
– Все, чем мы располагаем, – это тот факт, что они взяли наших детей. Они забрали наших детей. Так что мы будем…
– ЛИЛЛИ!
Голос Джинкс наконец проник в сознание Лилли, она подняла голову и увидела то, на что та указывала.
В двух-трех сотнях ярдов от них тянулся темный пролет из старых древесных и ржавых железных балок, та самая эстакада Белла. И она приближалась.
Норма инстинктивно сбросила скорость, состав затрясся, притормаживая. Воздух наполнился запахом горелого масла. Из кабины было видно, что в темноту ночи постепенно вторгается бледно-зеленый свет, звезд уже не было видно, а луна зашла за серый край неба.
– Так. Прошу, доверься мне, – сказала Лилли Норме. – Тебе будет нужно следить за скоростью, чтобы поезд ехал не слишком медленно, но и не слишком быстро.
Норма кивнула, на ее лице блестели капли влаги, тяжелый запах потного тела наполнял кабину. Остальные сгрудились в тамбуре, в волнении наблюдая за происходящим.
Лилли с такой силой ухватилась за край вентиляционного отверстия, что порвала перчатку и даже не заметила, что острая кромка пропорола ей ладонь. Впереди маячила эстакада. Чем ближе они подъезжали, тем больше солнечного света освещало массивный силуэт моста и замшелые боковые ограждения, погруженные в туман, – сквозь них проникали первые лучи солнца. Мост выглядел таким древним, будто его построили ацтеки или люди палеолита. Стыки чернели плесенью, окислившиеся перила были болотного цвета. Старая, омертвелая, побуревшая пуэрария обвивала пролеты моста.
– Держи скорость порядка двадцати миль в час, – скомандовала Лилли. – Можешь поднять до двадцати пяти.
Норма выполнила ее указание. Все вытянули шеи и уставились вниз, на высохшее русло ручья, в двадцати двух футах под ними, заваленное листьями, мусором и какими-то темными кучами, которые могли быть человеческими останками… а могли и не быть ими. Активность мертвецов в этой части страны была высокой. Скудный ручеек сочился по узкому руслу, окруженный лужами с застоявшейся водой, которые подозрительно напоминали свернувшуюся кровь.
Локомотив влетел на мост.
Визг колес по рельсам мгновенно перешел в приглушенный «деревянный» стук, гулко звучащий в такт работе двигателя. Краем глаза Лилли заметила, что вниз на зеленый травяной ковер и в русло ручья из-под брусьев, по которым ехал поезд, сыпались грязь и обломки. Она слышала тревожное фырканье лошадей, низкие звуки тревоги, витающей в воздухе. В этот момент платформа въехала на мост.
Не выдержав тяжести всего состава, эстакада начала раскачиваться. Одна сторона провисла и заскрипела, будто старая парусная лодка под ударами волн. Пассажиры почувствовали, как медленно смещается центр тяжести. Рубка управления накренилась под углом двадцать пять градусов, и колеса на мгновение потеряли сцепление с железнодорожным полотном. Лилли почувствовала, что теряет точку опоры. Поезд начал заваливаться набок. Скрип заполнял рубку по мере того, как она кренилась все сильнее.
– ЖМИ! – крик Лилли почти утонул в громком треске, который заполнил воздух. Смещение эстакады под действием силы тяжести начало разрывать рельсы, ощущение невесомости комом встало в горле. Норма двинула рычаг управления вперед, стальные колеса вращались на месте, как диски для заточки ножей. Сзади послышался нарастающий рев: пролеты моста начали рушиться, поднимая облако пыли в утреннем свете.
Лилли прижала ладонь к руке Нормы и выжала рычаг до отказа. Двигатель пронзительно взвизгнул и заклокотал, распространяя волны колебаний по эстакаде. Локомотив добрался до конца моста, но, хотя его колеса бешено вращались, они уже почти не создавали тяги. Поезд соскочил с рельс и заскользил в грязь.
За миг до того, как Лилли обернулась, чтобы посмотреть, что творится с задней частью состава, поезд тряхнуло, будто кто-то огромный рукой дернул его назад. Лилли и Норму швырнуло на переднее стекло. Чей-то предупредительный крик заставил их обернуться и посмотреть в открытый задний люк. Лилли почувствовала, как живот сводит ледяным ужасом. В столбе пыли, прямо за платформой, оглушительно громыхая, рушилась эстакада.
Глава шестая
Все произошло, будто в замедленной съемке. Мост разломился посередине, и части обрушились друг на друга, распадаясь быстро и неотвратимо, будто части карточного домика. Лошади повалились, запутавшись в поводьях, когда платформа освободилась от сцепки и заскользила назад. Животные покатились вниз по откосу. Задняя часть платформы ударилась о землю первой.
Потом лошади попадали в кучу, друг на друга. Их падение остановила сбруя, зацепившаяся за корни деревьев, и куча мусора в русле ручья. От удара платформа развалилась пополам, рюкзаки и вещмешки взлетели в воздух, а огромные обломки корпуса посыпались на берег, подняв облако пыли в виде гриба. Последние несколько кусков обшивки плюхнулись в солончаковую грязь. Затем последовало потрясенное молчание. Не менее акра поднявшейся пыли закрыло извивающихся животных и следы крушения в канаве.
В двадцати двух футах над местом аварии Лилли, кашляя и разгоняя грязную дымку, высунулась из задней части локомотива. Похожие на веретено куски арматуры, погнутые части рельсов и длинные тени древних балок свесились над миниатюрной пыльной бурей, клубящейся внизу. Оттуда доносились хрип лошадей, звуки возни и крики боли: шум неразберихи прорывался сквозь бурые завихрения пыли. Лилли начала что-то говорить, но тут она разглядела первое животное, вырвавшееся из пыльного облака.
Джинкс успела подать голос первой:
– Вот дерьмо! Дерьмо! ДЕРЬМО!
Крупного породистого гнедого коня еще можно было узнать, несмотря на то что массивное животное теперь было покрыто пылью, колючками и маслянистой жижей из застоявшейся воды. На его бедре виднелась рана, блестящая от крови и грязи. Конь перепрыгнул через завал и поскакал вверх по грязному склону.
– Стрела, нет! – Джинкс попыталась протиснуться в тесный люк. Внизу, на дне ручья, другие лошади вырвались из пыльного облака, следуя за Стрелой. В считаные секунды все пять животных, шатаясь, пересекли ручей и одно за другим выпрыгнули на грязный берег. Джинкс вылезла на сцепку, спрыгнула на землю и помчалась за ними изо всех сил. Ее ботинки утопали в мягком грунте. Лилли, глядя на это, на мгновение была парализована паникой и нерешительностью, холодный кулак сжал ее внутренности. Если они потеряют этих лошадей, можно сразу сдаваться. Но в конце концов Лилли повернулась к остальным:
– Норма и ты, Томми, оставайтесь здесь и сторожите припасы. – Затем она взглянула на Майлза. – Быстро бегаешь?
В этой части света – после долгой и жестокой засухи – затопленные и заболоченные территории на западе Центральной Джорджии покрылись толстым слоем отмерших листьев, веток, лианами кудзу, мхом и мусором, который принесло ветром. Под этим слоем спрятались чрезвычайно опасные водоемы – бывшие пруды за годы чумы превратились в зыбкие, похожие на суп болота. И этим утром лошади-беглецы, сбившись в кучу, повинуясь стадному инстинкту, проскакали бок о бок примерно милю по фермерским полям и уперлись как раз в такое болото. Джинкс первой увидела, как лошади погружаются в него, и что-то крикнула, но Лилли не расслышала. Лилли вприпрыжку неслась вслед за девушкой, то приближаясь, то отставая, обливалась потом, а ее бок пронизывала боль. Затем она увидела то, о чем кричала Джинкс.
Примерно в сотне ярдов на краю болотистой местности, окруженной плотно растущими соснами, пять лошадей быстро погружались под землю, будто кто-то спускал их на подъемнике. Продолговатые головы, словно перископы, поднимались над поверхностью болота, стряхивая грязь и разбрасывая клочья пены в лучах яркого утреннего солнца. Животные пытались выгрести из болотной воронки, засасывающей их вниз. Лилли увидела ободранные темные силуэты мертвецов, появляющиеся из леса с другой стороны болота, привлеченные шумом и суматохой живых существ, оказавшихся в беде.
Майлз обогнал Лилли, а затем Джинкс и добрался до края пруда за секунды. Он нырнул, взметнув фосфорисцирующую волну зеленой дряни, и изо всех сил по-собачьи поплыл к ближайшей лошади – крупному коню чистых кровей, который уже едва мог держать морду над поверхностью грязной воды. Майлз добрался до животного и попытался вытащить его из воды, пока конь еще удерживал над водой свою величественную голову.
Однако из-за отчаянных движений трясина начала засасывать и человека.
Тем временем Джинкс добралась до места событий. Скользя по мокрой земле, она скатилась к краю болота и увидела, что Майлз тоже вот-вот утонет. Она расстегнула пояс, прыгнула в воду и поплыла к Майлзу.
– Стрела! – позвала она свою лошадь. – Стрела! Сюда, хороший мой!
Джинкс бросила Майлзу конец ремня, и тот сумел ухватиться за него. Другие лошади забулькали и зафыркали, уходя под воду второй или третий раз. Стрела стал бешено грести к своей хозяйке. Майлз держался, и Джинкс потянула за пояс, но он выскользнул у нее из рук, и девушка дернулась назад, на секунду погрузившись под воду. Она вынырнула, отплевываясь, тяжело дыша и ругаясь.
Лилли увидела все это издалека, приближаясь к топи, и когда она уже была готова прыгнуть в воду, заметила полдюжины ходячих, надвигающихся с востока, и еще пять или шесть, напирающих с запада. У Лилли осталось четыре патрона в магазине, недостаточно для того, чтобы уложить всех мертвецов. Она поймала на мушку ближайшего и произвела одиночный выстрел. Тварь отшатнулась назад, будто ударенная током, ее голова вскрылась, извергая поток черной жидкости, стекающей струйками по телу, прежде чем ходячий свалился и погрузился в болото. Джинкс выстрелила в другого, и еще в одного, и еще. Сейчас твари казались довольно быстрыми, потому что действовали одновременно. Наконец, рассеченные лица, взрывающиеся головы, ободранные тела скрылись в трясине. Послышались щелчки «ругера» с пустым магазином и сдавленные крики Джинкс, находящейся в тридцати футах. Майлз покачивался в трясине, лошади извивались и трясли головами, движимые бессмысленным инстинктом выживания. И вся эта сцена разворачивалась в сияющих косых лучах солнечного света.
В какой-то момент на глаза Лилли попалось огромное поваленное дерево, лежащее рядом, и она принялась за дело без колебаний и раздумий. Ей понадобились все силы, чтобы столкнуть массивное бревно в яму. Дерево плюхнулось в грязь, едва не ударив одну из лошадей по голове. Майлз, сумел ухватиться за него, как и Джинкс. Майлз держался изо всех сил, сжимая уздечку Стрелы и не давая огромной лошади кануть в небытие. Тем временем еще полдюжины мертвецов появились на востоке и поплелись на шум, вытянув руки и клацая челюстями, а их глаза отражали солнечный свет, как потускневшие монеты. Один за другим они скатились в болото, уходя под воду.
Лилли вытащила нож боуи, который висел у нее на поясе, и нырнула в болото. Что-то пошевелилось рядом с одной из лошадей, что-то темное, мерзкое и мертвое. Лошадь отпрянула и завизжала. Что-то снизу схватило ее и вцепилось ей в живот, заставив животное издать ужасающий предсмертный вопль. Переливающаяся в солнечных лучах поверхность болота потемнела от лошадиной крови. Животное извивалось и корчилось, в смертельных муках вздернув морду к небесам. Из его горла полилась пузырящаяся кровь, удушая его и заставляя его опускаться вниз, в темный влажный ил. Лошадь пропала из виду, распространяя пузыри по вздыбленной поверхности болота, в то время как темные тени продолжали двигаться внизу.
Лилли доплыла до бревна, задыхаясь, схватилась за него и уцепилась за скользкое дерево нетвердой рукой. Она попыталась наполнить легкие воздухом и начала соскальзывать. Тогда она бросила нож и обхватила бревно. Солнечный свет ослепил ее так, что она краем глаза едва могла видеть Джинкс и Майлза, также цепляющихся за дерево. Всем своим существом Лилли ощутила вонь – неописуемую смесь метана, гниющей плоти, крови и болотных газов.
Еще одна лошадь пронзительно заржала в агонии на расстоянии двадцати футов, и болото наполнилось смертью, а грязь стала темно-багровой от обилия крови, заливающей трясину и согревающей воду вокруг ног Лилли. У женщины закружилась голова от ужаса. Она почти ничего не видела. Без патронов. Без ножа. Дрожащая в ознобе – у нее началось переохлаждение. Темная фигура двигалась возле Лилли. Та еле дышала, солнце и слезы ослепляли ее. Как это могло случиться? Бревно перекрутилось в воде и начало тонуть.
Лилли едва видела смазанные силуэты Джинкс и Майлза, держащихся за противоположный конец тонущего бревна, задыхающихся, старающихся отбиться от темных существ, шевелящихся внизу. Остались в живых всего три лошади, каждая из которых тяжело дышала, и звук их дыхания напоминал замедляющееся, утихающее, умирающее сердцебиение. Лилли попыталась собраться с мыслями, но ее мозг будто заклинило. Перед ее мысленным взором не было ничего, кроме темно-красного цвета, заливающего все вокруг и погружающего сознание во мрак. Бревно скрылось под водой. Лилли почувствовала, как холодная болотная жижа поднялась выше ее подбородка, добралась до рта и носа. Силы покинули ее, ее разум помутился – и тут до ее слуха донесся странный звук, раздавшийся над поверхностью воды.
– Долбаная ты срань господня!!! Как это произошло?!
Призрачный бесплотный голос эхом раздавался в ее ушах, будто во сне. Лилли погрузилась под воду.
– Джек! Убери этих плотоядных, а я достану веревку!
Голос становился все более приглушенным, расплывчатым и нереальным, пока Лилли тонула, вяло моргая и глядя сквозь зеленый бульон болота. Это густое рагу из водорослей, плавающее вокруг мертвого органического вещества и волокон неизвестных тканей, бесцельно дрейфующих и буквально сияющих в лучах раннего утреннего солнца, пронизывающих воду. Лилли видела внизу мертвецов, которые бродили по илу, словно пешеходы, пересекающие чуждые улицы некрополя.
В один момент серия вспышек, ярких и неожиданных, как стрелы молний, пронзила болотную атмосферу, трассирующие пули взрыли воду, устремляясь точно вниз, к мертвецам. Каждый из выстрелов увлек по мертвецу в замедленный балет смерти – головы дернулись вперед, извергая облака темной жидкости, а плечи ссутулились, когда пули прошли тела насквозь и ввинтились в илистое дно, поднимая небольшие облачка темной грязи.