Все-таки они сидели непозволительно близко друг к другу. Так близко, что Билл чувствовал ногой незаметные ерзания близнеца на стуле, а Том легко мог положить под столом руку брату на бедро, чем и занимался, пока измученные жарой и стрессом участники шоу надрывались перед камерами. Билл поджимал губы и критиковал всех подряд, даже самого Болена. Поп-титан, не ожидавший от парня взбрыка, размахивал руками и доказывал свою правоту. От гнева продюсера Каулитца спасла только наваливавшаяся на остров жара. Серьезно ругаться никому не хотелось.
Едва объявили перерыв на сиесту, Том выскочил из-за фирменной трибуны и припустил к своему бунгало. Матео задумчиво посмотрел на удирающего вдоль линии прибоя парня:
- Ничего себе Тома прижало, не растерял бы по дороге!
- Пойду проконтролирую, – оповестил Билл и, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег, неторопливо отправился следом.
В домике Тома шумел душ. Снятая одежда растрепанным комом валялась на кровати. Билл скинул высокие сапоги и далее раздевался по ходу продвижения к ванной.
- Ты как? – парень осторожно сунулся в наполненное теплым паром маленькое помещение.
- Хуёво, – простонали из-за полупрозрачной ширмы.
Без дальнейших расспросов Билл полез к брату.
Том стоял под укрепленным над головой водопадом. Длинные тонкие дреды прилипли к спине. Том был возбужден, эротически изгибался и настойчиво наглаживал себя между ягодиц. Билл тут же прельстился зрелищем, обнял близнеца, ощутил жар его тела и почти моментальную реакцию своего организма.
- Все внутри зудит и чешется, – простонал Том. – Невозможно терпеть!
- Тебя еще вчера надо было намазать тем волшебным кремом, – тиская гладкую задницу, заявил Билл. Макияж и прическа были испорчены, но парень об этом уже не думал, начиная чувствовать лихорадочное нервное состояние Тома.
- Меня надо выебать, – облизнул накусанные губы Том.
- Угу… еще какие желания будут? – съязвил старший брат.
Том поморгал мокрыми ресницами.
- Только одно желание – ощущать внутри большой твердый член. И чтобы он двигался... глубоко и сильно.
Для подтверждения серьезности намерений Том ухватил близнеца за вышеупомянутый окрепший орган, сноровисто провел от головки до основания, прижимая умелой ладонью проявившиеся венки на стволе, стиснул в горсти яйца. Билл сглотнул, без слов схватил наглеца за плечи, резко развернул к себе спиной. Младший послушно наклонился, опираясь руками в плиточную стену душа, расставляя длинные ноги и выгибая поясницу. Взятый в оборот Билл развел подставленные ягодицы в стороны.
- Ты выглядишь… – потрясенно выдохнул, не находя слов.
Покрасневшее и припухшее по краям после вчерашнего секса отверстие выглядело откровенно по-блядски, так развратно и непристойно, что член Билла напрягся до предела, а желание немедленно засадить в эту приглашающе раскрытую дырку вызвало приступ слюноотделения и головокружения. Билл надавил на вход напряженной головкой, пробуя первое движение. Том со стоном подался назад, настойчиво надеваясь на член до основания, замер и сжался внутри так, что Билла почти обожгло пульсирующим жаром воспаленного канала. Старший схватил брата за тощие бока, останавливая бешеный темп, в котором попытался двигаться Том. Близнец вырывался, ругался и насаживался, дрожал нервной спиной, тряс потяжелевшими дредами.
- Быстрее! – просил, задыхаясь, стонал от болезненного удовольствия.
Билл чувствовал эти багрово-алые всполохи извращенного наслаждения поверх своего собственного восторга от упругой тесноты и ритма, подчиненной позы Тома, его напряженных рук и ног. Срывался и ускорялся, вставлял так глубоко, до самых поджавшихся от перевозбуждения яиц, не думая, что будет потом, ведь сейчас было так кайфово и сильно – до звона в ушах и искр по всему телу.
Том кончал, выгибая шею, подставляя лицо брызжущему сверху искусственному дождю, царапал короткими ногтями гладкие стены, дергался в последних спазмах оргазма, а потом медленно сполз на мокрый пол.
Болезненная гримаса младшего брата вернула Билла в реальность.
- Ты чокнутый, Том Каулитц, – прошипел он, вытаскивая близнеца из-под душа, а затем – из нагретой ванной в комнату.
– Гребанный мазохист и придурок, – продолжал ругаться, раскладывая послушное тело на кровати.
Том лишь тихо поскуливал, пока Билл щедро намазывал пострадавшую задницу обезболивающим препаратом.
- Больше на провокации я не поведусь, – серьезно пообещал старший брат, надеясь на скорейшее заживление воспаленной слизистой. Том вздохнул и повернул мокрую голову.
- Так обалденно было… Я кончил, даже не трогая член.
- Поздравляю, – ехидно отозвался Билл, осторожно погладил близнеца по расслабленной пояснице с ямочками. – Только больше никакого хардкора.
- А «шестьдесят девять» – это ведь не хардкор? – с такой надеждой в голосе спросил Том, что Билл не выдержал серьезной паузы и засмеялся, обнадеживая непутевого братишку.
В последний день пребывания на острове Болен пригласил жюри в полном составе в свое роскошное бунгало для обсуждения рабочих вопросов. Близнецам было абсолютно все равно, кто из участников выйдет на лайф-шоу, конкурсанты казались им одинаково неинтересными. Матео немного пободался с Дитером за своих любимчиков – Лизу отстоял, Сару нет. Впрочем, по поводу Сары братья оказался солидарны с мэтром. Поп-титан, обрадованный сговорчивостью коллег, предложил всем фрэш с ликером и шнапс на выбор и организовал легкий ужин-перекус. Рабочая встреча быстро перетекла в дружеские посиделки.
Разговор закономерно свернул на тему создания песен, ведь все присутствующие занимались этим профессионально и с удовольствием. Матео писал рэперские истории в пьяном и не только угаре, на трезвую голову ни музыка, ни тексты к нему не шли. Близнецам оказалось необходимым вдохновение и единство восприятия. Болен же создал за свою жизнь столько хитов, что музыка в стиле евро-поп в его голове звучала постоянным фоном. В отведенное для работы время знаменитый композитор просто садился за синтезатор и записывал очередной шлягер. Дитер был настроен настолько добродушно, что подался на провокации молодых коллег и поделился простым рецептом изготовления съедобного хита – пересел к пианоле, лишь на минуту задумался и наиграл одним пальцем незамысловатую, но свежую музыкальную фразу.
- Например, это главный повторяющийся посыл, те строчки, которые люди запомнят и будут напевать на улицах, – пояснил поп-титан. – Кроме музыки, необходимы простые слова, лучше просьба, вроде «позвони мне, позвони»… Или «поверь мне, поверь»...
- Неактуально! – фыркнул Том, уже попробовавший фрэш с ликером. – Вот «подрочи мне, подрочи» совсем другое дело.
- Или «отсоси мне, отсоси», – поделился своими желаниями Билл.
Болен вытаращился на расшалившихся близнецов, а Матео громко расхохотался:
- Ох, молодежь!
- Я бы не советовал подобные откровенности в песнях, – заметил маэстро, справившись с удивлением.
- Хорошо, – послушно сбавил градус эротизма Том. – Вполне может быть «возбуди меня, возбуди!» Билл, тебе не было бы стыдно петь?
- Ничуть! – нахально отозвался фронтмен и игриво подвигал бедрами, намекая на то самое действие, при этом напевая предложенный братом вариант. – А что дальше, Дитер? Просьбу мы озвучили.
- После призыва должна следовать основная фраза, на которой и закручена вся песня, – вернулся к роли учителя Болен. – К примеру, если взять «позвони мне, позвони», то завершающая фраза может звучать… – он пошарил взглядом по комнате, – «но когда ты позвонишь, я отключу телефон»!
- Печальная история, – покачал лысой головой Матео.
- В нашем варианте лучше обещать, чем обламывать, – заметил Билл.
- «Возбуди меня, и тогда я дам всем, кто захочет меня в ответ!» – предложил Том.
- Они точно озабоченные, – развеселился Матео, подливая к ликеру шнапс.
Билл пристроился рядом с Боленом, точно повторил на пианоле основную мелодию его импровизации.
- Дарю, – взмахнул рукой поп-титан, имея в виду придуманную музыкальную фразу. – И постарайтесь, чтобы мое честное имя не упоминалось в связи с вашим порнографическим шедевром!
Парни в два голоса торжественно обещали сохранить тайну, моментально сообразив, какую бурю негодования вызовет у поклонников группы, да и у Густава с Георгом, новость о состряпанном по советам Дитера Болена хите.
Первый этап кастинг-шоу был отснят, и близнецы вернулись в Лос-Анджелес.
Том увлеченно осваивал новую установку, имитирующую режиссерский пульт. Билл тусовался рядом, напевая что-то из недавно услышанного и смахивая пушистой метелкой пыль с ближайших предметов. Недавно братья сменили место жительства – из огромной и суперсовременной виллы с бассейном, тренажеркой, студией, кинотеатром и бог знает чем еще, переместились в другой район, единогласно и с первого взгляда выбрав небольшой дом со скатной крышей, прячущийся в зарослях почти дикого леса. Интерьер оказался под стать – множество старинной и просто старой мебели, классические формы, милые безделушки, книги в застекленных шкафах, словно помнящие не одно поколение большой и дружной семьи. Братья без слов пришли к общему грустному выводу, что как раз ощущения дома им не хватало в прежнем жилище, красивом и дорогом, но лишенном души. Том моментально расставил по полочкам и столикам награды, фотографии в рамках – свои, с родителями и Биллом – и особенно интересные подарки от поклонниц. Жизнь братьев органично вписалась в уже существующий стиль. Дом их принял, и они тут же почувствовали себя на месте, тепло и уютно.
- Не понимаю… – бормотал Том, заглядывая в руководство по применению и снова обращаясь к пульту. Что-то там не желало производить нужные операции.
Билл пожал плечами, провел метелкой по потускневшим книжным корешкам. Пришлось приспособить под музыкальные упражнения кабинет, другого свободного и относительно изолированного помещения в доме не оказалось.
- Позвоню Йосту, – решил Том, на лету поймав только что сформировавшуюся у Билла мысль.
Продюсер на звонок долго не отвечал, а когда отозвался, то промычал что-то невнятное и не по делу. Билл удивленно поднял бровь, а Том с неожиданной заботой спросил:
- Дэвид, ты не заболел?
Кажется, продюсер выдал скорее «да», чем «нет» и отключился.
Близнецы переглянулись, явственно услышав нечто обреченное и рыдающее в голосе Дэвида.
- Йост, конечно, продюсер и живучий гад по определению… – нейтрально начал Том. – Но как-то он нетипично ответил. Может, ему и правда плохо?
- Или Георгу? – задумался Билл.
Парни быстро двинули к выходу.
Великолепная вилла Йоста белела из-за угрожающего высокого забора. На сигналы домофона никто не реагировал.
- Дэвид, – решительно высказался Билл, когда с пятого раза в микрофоне что-то щелкнуло, как будто упало и отозвалось хриплым шепотом. – Если ты сейчас же не откроешь, то мы с Томом начнем петь «Монсун». Громко и долго.
Через несколько минут ворота распахнулись, позволяя внедорожнику Каулитцев проехать на охраняемую территорию.
Продюсер появился в дверях, одетый в линялую растянутую майку и длинные шорты. Вид у него был потрепанный и несчастный.
- Неважно выглядишь, – сразу сообщил Билл.
Дэвид обреченно махнул рукой и отступил в холл. Братья прошли в гостиную, осмотрелись – все в доме говорило о стихийной пьянке в одно рыло.
- А где Йорки? – спросил Билл.
- Во! – Дэвид многозначительно поднял указательный палец вверх. – Хороший вопрос.
- Куда дел нашего красавца-басиста, гнида? – не подозревая, что топчется по больному месту, угрожающе возопил Том.
Йост сел за стол, посмотрел мутными глазами на ополовиненную бутыль рома и неожиданно залился пьяными слезами.
- Что с Георгом? – холодея при мысли о том, какое несчастье могло вызвать подобную реакцию психически устойчивого продюсера, повторил Билл.
Том осторожно присел рядом и погладил мужчину по вздрагивающему плечу.
- Не знаю. Кажется, он ушел, – Дэвид шмыгнул носом. – От меня ушел.
Билл надул щеки, отвернулся, разглядывая стену. Том что-то ласково забормотал продюсеру в ухо, метнул сердитый взгляд на брата:
- Принеси минералки из холодильника, раз утешить нормально не в состоянии.
Билл сорвался с места. Оказавшись на большой кухне, от души проржался, вытащил две бутылки «Перье», прихватил бокалы, лимон и три упаковки чипсов – на всякий случай, и вернулся к брату и переживающему личную драму продюсеру.
Том в гостиной уже выслушивал грустную историю от немного пришедшего в сознание Дэвида Йоста, серьезно кивал головой и разливал ром по стаканам.
- Я все время боялся, что это случится, – словно в забытьи, изливал горе Дэвид. – Георг так молод, у него такая щедрая душа и цепкий ум. Его не интересует шоу-бизнес, и я для него не авторитет как продюсер. А сам по себе… какую я представляю ценность? – мужчина помотал модно выстриженными прядями. – Кого я обманываю?! Я увлекся, непозволительно и безрассудно. Надо было бежать, бежать…
- От себя не убежишь, – заметил Билл, понимая, что ему тоже пора выпить.
Погружаться в любовные перипетии друга детства и дорогого продюсера на трезвую голову он был не готов. Том слишком серьезно слушал старшего товарища, словно пропуская горькие слова через свой разум.
Дэвид поднял взгляд на Билла.
- Я не жалею. Но сейчас расставание кажется сплошной раной. Он закрыл дверь, будто отрезал меня от себя… А вдруг он больше не вернется? И он не узнает, что я мог любить его еще больше, еще сильней. Теперь он будет рассказывать вам, своим друзьям, о крахе наших отношений. Как мне жить, зная, что кто-то другой будет пробовать его тело…
Том вдруг встрепенулся, потянулся к пустой коробке из-под пиццы, одновременно выуживая из кучи наваленных компакт-дисков маркер. Билл кивал, всячески демонстрируя сочувствие. Продюсеру надо было сначала выговориться, а до причины возникшего конфликта они потом докопаются.
Том быстро строчил на цветном картоне, зачеркивал, чутко прислушивался к поэтичным переживаниям Йоста. Билл допивал вторую порцию рома.
Через полчаса активного монолога Дэвид, наконец, заговорил о проблеме. Ссора случилась накануне из-за того, что, по мнению басиста, любовник чрезвычайно его опекал, относясь не как к равному партнеру, а словно к малолетней невесте.
- Я намного старше, – оправдывался Йост. – Я понимаю, что иногда пытаюсь задавить авторитетом, но не могу отказаться от заботы, ведь у меня никогда не было семьи.
- А у вас… в сексе ну это… равноправие? – отрываясь от своих каракуль, нарочно равнодушным тоном спросил Том.
Дэвид удивленно взглянул в лицо подопечного.
- Это имеет значение? Георг не настаивал на смене ролей.
- Хм… – Том почесал небритую щеку. – Парень, даже пассив, хотя бы иногда должен быть сверху. Для элементарного самоутверждения. Если он, конечно, мужик.
- Я об этом не думал, – растерянно выговорил Дэвид. – Георга вроде бы все устраивало. И кстати, я совсем не против.
Том улыбнулся.
- Вот о «не против» тебе нужно будет сказать Йорки … при первом же удобном случае.
Билл внимательно посмотрел на брата, разливая остатки рома по стаканам, но от вопроса удержался.
Неожиданно громко щелкнул замок. В гостиной появился Георг, сбросил с плеча спортивную сумку, заценил мизансцену, моментально вычленил главное и удивленно спросил:
- А чего это вы тут напиваетесь на ночь глядя?
- Йорки! – пьяно умилился Дэвид. – Вернулся. Нашелся.
- А я никуда и не девался, – подозрительно осматривая компанию, заметил Георг. – В тренажерку сходил, как всегда по пятницам. И вот… в салон наведался.
Он приосанился.
Все трое уставились на парня. Дэвид удивленно охнул.
- А кое-кто клялся, что никогда не расстанется со своими косами! – не веря собственным глазам, высказался Том.
Георг провел рукой по густым коротким волосам – свежая стрижка была стильной, даже дерзкой, чрезвычайно удачно подчеркивала линию скул и гармонизировала лицо.