-Ну, что же ты Фран уже вполне можешь начать изучение обычаев и поведения людей в столице вашей страны, пора избавляться от деревенских привычек.
И теперь по нескольку часов в день Фран сидел у наблюдательного портала и широко раскрыв глаза смотрел на то, что происходит на улице и в домах горожан, и даже в королевском дворце. Все эти новые знания он впитывал, как губка. Старый маг был очень доволен успехами своего ученика и не раз говорил, что в будущем это очень ему пригодится. Но, тем не менее, когда он случайно заметил, что его ученик больше наблюдает за моющимися в ванне девицами, чем за церемониалом приема послов, то быстро лишил Франа возможности самому переносить портальное окно, куда ему вздумается.
Тренировочные демоны, с которыми Фран занимался магией и оружным боем, с каждым днем все усиливали свой натиск, а Герхос только вздыхал, исправляя повреждения своих творений после того, как Фран над ними поработал. Фран, живя в деревне, всегда думал, что маги говорят заклинания, и очень удивился, что главным в этом действе являются не слова, а сила и сосредоточенность мысли, а слова играют только вспомогательную роль, и если маг говорит вслух много заклинаний, то это слабый маг. Сильному магу нет нужды в словах, он и так, сможет сделать очень много.
Все шло своим чередом, пока невдалеке от башни Герхоса не появилась небольшая стая кверксов. Фани познакомился со своими родичами, познакомил с ними и своего друга, который тоже был принят достаточно благосклонно. Но потом, у Фани началась любовь. И все было забыто, и как, когда-то домашний кот Герхоса, он исчез в неизвестном направлении, и теперь его оставалось только ждать и надеяться, что с ним ничего не случится. После его исчезновения Герхос всю свою тягу к педагогической деятельности перенес на Франа, и тому от этого, было совсем не сладко. Но постепенно он все сильнее втягивался в учебу, и все чаще заставлял своего наставника удивленно пожимать плечами и повторять, обращаясь в пустоту:
-Нет, вы только посмотрите, какой самородок я огранил!
Прошло еще полтора года. Герхос сидел на столиком, на балюстраде и, попивая прохладительный напиток наблюдал за боем его воспитанника с тремя демонами. Битва шла на скоростях, недоступных обычному глазу и движения мечей и сабель не были видны, да и сами сражающиеся казались призрачными тенями, неожиданно из этой кучи вылетела отрубленная рука демона с мечом и растворилась в воздухе, а затем быстро, быстро полетели части тел других демонов и их оружия. Но могучему волшебнику, не представляло затруднений рассмотреть все в подробностях, и при особенно удачных ударах своего ученика, он поглаживал свою длинную бороду, как бы хваля самого себя за правильно преподанный материал. Схватка закончилась, посреди тренировочного круга стоял могучий воин, одетый в легкую куртку и брюки, никаких защитных доспехов на нем не было.
-Ну, как я сегодня сражался учитель, у вас нет замечаний?- крикнул он магу.
В ответ Герхос произнес:
-Нет предела совершенствования в искусстве боя и магии, и если ты остановишься, всегда найдется тот, кто обгонит тебя на этом тернистом пути. Ученик, мне кажется, что ты достаточно подзадержался у меня. Я честно выполнил условия нашего договора. Мне было очень интересно изучить ваши отношения с кверксом, я узнал много нового. Но ты также не остался прежним. Сейчас ты маг, по уровню практически равный магам короля Остравии, ну не имеющий такого опыта конечно, но в перспективе, если ты будешь достаточно ловок, чтобы сберечь свою шкуру ты можешь стать настоящим мастером магии и меча. Это очень редкое сочетание и этим ты обязан своему другу, который, увы, предпочел бессмысленное бегание по лесам со своей самкой - беседам с великим магом.
Теперь ты должен идти в мир, и пробивать себе свою дорогу в жизни. Я передаю тебе документы и память молодого графа де Фебри, погибшего от лап орков, как раз перед вашим приходом, мне, к счастью, удалось запечатлеть его память и облик в кристалле. Он, конечно, не был таким здоровяком, как ты, но лицом вы оба очень похожи. Родители его в прошлом году умерли и сейчас майорат забрал себе твой будущий дядя. Так, что наверно твоим первым делом будет по прибытию в столицу прибрать майорат себе. Для того, чтобы ты сделал это с большим желанием, скажу, что дядя приложил руку к смерти родителей человека, под именем которого, ты появишься в столице. Я думаю, когда там увидят тебя, то вполне поверят, что такой здоровяк смог совершить побег от орков. Так что дерзай, мне почему-то кажется, что жизнь у тебя будет очень наполненная и интересная.
Вот только трансформация в кверкса у тебя пока страдает. Никак ты не можешь энергии для трансформации массы собрать, ну кого твой кверкс испугает - мелочь, а не кверкс. Так что пока эту неделю я буду готовить тебе все для путешествия и проделаем еще небольшое преобразования лица, а ты должен работать над собой, я тебе еще раз говорю, мгновенная трансформация в кверкса тебе жизнь спасет не один раз. В чем ты талант, конечно,- это строительство порталов, я, пожалуй, еще не видел мага, которому так удается этот сложный вид магии. А ты ведь прошел такой короткий путь учебы, всего четыре года -это меньше, чем ничего, но, я отпускаю тебя, раньше, чем ты сам попросил об этом, думаю, что ты достаточно быстро поймешь причины моего поступка.
Давай иди, собирайся, пока я не передумал.
И радостный воин понесся в свою комнату, чтобы собрать свои немногочисленные пожитки. А печально, понурившийся маг пошел в свои апартаменты, утешая себя тем, что всегда, при желании, сможет увидеть своего любимца в смотровом портале
-
Фран
И вот я снова на дороге, вроде и незаметно прошло почти четыре года в гостях у мага. А для меня это была необычайная новая жизнь. Я пришел к нему необразованным деревенским подростком, честно скажем - простофилей.
А сейчас по степной дороге в сторону Остравии идет высокий крепкий воин, на голову выше любого орка, с двумя мечами за спиной. В нагрудном кармане лежит грамота наследника графа Кантора де Фебри его родного сына Алена. Грамота запечатана магами королевского геральдического отдела, и никто не сможет опротестовать все, что в ней записано. Единственное, что надо сделать - добраться до столицы Остравии живым и достаточно целым. И никак не отделаться от мысли, что уж очень был сегодня доволен Герхос во время прощания, как будто он выполнил трудный давно намеченный им план. И это план каким-то боком завязан на мне.
А впереди кажется, пылит какое-то первое препятствие. И точно передо мной выскакивают на дорогу два взрослых кверкса, от одного маняще пахнет запахом текущей самки, и я непроизвольно поворачиваю голову в ту сторону и глубоко вдыхаю этот аромат.
-Спокойней, спокойней,- раздается в моей голове голос Фани,- Фран - это моя самка, так, что тебе здесь нечего ловить. А вообще, я так рад видеть тебя дружище! Ведь целый год не виделись. Я думал ты совсем исхудал, слушая этого зануду Герхоса, а ты для человека выглядишь совсем неплохо.
-Да, для кверкса тоже выгляжу неплохо,- говорю я, и запускаю трансформацию, на этот раз все проходит без сучка и задоринки вся моя масса вместе с вещами и частью окружающей энергии переходит в изящное черное тело кверкса.
-Фани,- говорю я ошарашенному приятелю,- ты не познакомишь меня со своей подругой. Она прекрасна!
Мой приятель поскучнел:
Фран, это моя женщина, и не лезь, а то мы поссоримся.
Я трансформируюсь обратно в человека и смеюсь:
-Фани, я же просто пошутил, я не претендую на твою подругу, но может она сама скажет, как ее зовут?
-Меня зовут Леис,- прозвучал игривый голосок в моей голове,- Фани рассказывал мне о тебе, но он никогда не говорил, что ты такой симпатичный.
Тут я понял, что все-таки пора продолжить путь, иначе я навсегда потеряю друга кверкса.
-Ну, давайте прощаться, Фани я иду в Остравию, так, что возможно мы больше никогда не увидимся.
-Ладно, прощай, хотя, может, судьба и сведет нас еще когда-нибудь,- сказал облегченно Фани и исчез со своей подругой в ковыльной степной траве.
Я шел без остановки до большой реки, где заночевал, не разжигая, костра, защитного купола я тоже не ставил, трансформировавшись в кверкса, полностью ощущал, все, что творилось вокруг, а ядовитые змеи на моей шее не спали вообще никогда.
Утром удалось хорошо поохотиться, съев пол туши оленя, я искупался и трансформировался вновь в человека. За два года каменный мост еще больше развалился, поэтому я с большим трудом перебирался на другой берег пару раз, чуть не навернувшись в воду, откуда на меня ожидающе глядели раскрыв пасти, зеленые твари.
Когда я перешел на другой берег, и углубился в лесные дебри, меня снова охватили воспоминания. Прошло всего четыре года, и я отлично помнил колотушки Майры.
-Но, что в мести глупой женщине?- так старался я себя убедить, а между тем шагал в сторону деревни. Тот путь, который у меня тогда занял два дня, сейчас я проделал в несколько часов и нисколько не устал.
Но, тем не менее, вошел в деревню только к вечеру, все жители были уже дома и с крылечек наблюдали за огромным воином, неторопливо идущим по улице. Я помнил одну старую бабку, которая иногда сдавала комнату в доме приезжему купцу, и пошел туда в надежде, что она еще жива. Действительно старуха была еще о-го-го, она сразу взяла быка за рога и назначила такую цену, что пришлось повернуться и пойти обратно. Остановился лишь тогда, когда услышал цену в четыре раза ниже первой. После этого бабка, глядя на меня с некоторым уважением, показала мне жалкую комнатенку с топчаном и пуком соломы на нем и пригласила поужинать, чем бог послал. А послал ей бог всего ничего - чечевичную похлебку и такую же кашу, так, что когда я вытащил из сумки зажаренный кусок дичи, у нее заблестели глаза.
Разговорить ее было просто, она и сама была рада развязать язык, найдя внимательного слушателя.
Я узнал, что четыре года назад сына кузнеца утащили в лес кверксы, после этого кузнец запил, начал бить свою жену, и, наконец, нечаянно зашиб ее до смерти. После чего взял и повесился. Двух старших дочек забрали к себе откуда-то взявшиеся родственники. А младшая девочка, сейчас живет у старосты из милости.
Живет в собачьей конуре и догрызает кости,- прямо сказала бабка. После этих слов меня так затрясло, что как я не старался, бабка это заметила.
-Да ты не переживай так добрый человек, девчонка хоть под крышей и как-то но накормлена, а так пропала бы совсем.
Но я уже вставал и шел к дверям:
-Не удивляйся бабка, сейчас заберу эту девчонку и приду, а ты пока еще каши свари.
Я привычной дорогой шел к дому старосты. Когда я подошел к крыльцу тот торопливо выскочил на улицу и, поправляя штаны, заюлил:
-Что уважаемому воину нужно от бедного старосты.
-Мне нужна девчонка, которая живет у тебя конуре.
Староста попытался выпрямиться и что-то сказать.
-Ты что! Еще спорить со мной хочешь, сейчас все здесь разнесу, веди быстро к конуре!- рявкнул я.
От моих слов староста съежился и мелкими шагами засеменил к будке, про которую, я и сам все знал. Бедный пес, учуяв запах кверкса, забился в самый дальний угол и тихо скулил, но, тем не менее, прикрывал своим телом мою сестру и даже попытался слегка рыкнуть, когда я вытаскивал ее за ногу.
-Бедная ты моя сестренка,- подумал я,- единственный у тебя защитник -собака.
Но Майе, то, что ее вытащил из конуры какой-то злой дядька, совсем не понравилось, и она с удовольствием царапала мне лицо своими коготками. Было интересно смотреть за ее разочарованным грязным лицом, когда она увидела, что ее старания ни к чему не привели.
Я взял ее под мышку и пошел обратно к старухе. Там уже вовсю на очаге в горшке пыхтела каша. Мы усадили грязнулю за стол и та, перестав реветь, схватила деревянную ложку и принялась наворачивать горячую дымящуюся пищу.. Тем временем бабка Воря изучающе рассматривала меня.
Пришлось даже спросить:
Что бабка смотришь, как будто знакомого увидала?
-Да вот мил человек, думаю все, чего это ты так о душе бесприютной встревожился, кто она тебе будет -никто. А ты вон канитель, какую развел. Небось, завтра одевать девку будешь.
-Ее прежде чем одевать, от грязи собачьей неделю надо отмывать, - потихоньку успокаиваясь, буркнул я.
-Так давай-ка я завтра баньку то истоплю, девку намою да и тряпки у меня кое-какие есть, а встанет это тебе всего ничего и она назвала цену, за которую можно нарядить невесту.
-Бабка, не шути со мной, знаю я все цены, так, что хочешь заработать, топи баню, и тряпки давай только чистые и не рваные, поняла?
Тем временем моя сестричка уже не могла больше шевелить ложкой, ее живот округлился, а глаза спали. Я взял ее на руки, и под удивленный взгляд бабки понес ее с собой, прижав к груди, и вместе с ней заснул, несмотря на жуткий запах собачатины, так нетерпимый теперь моим носом.
Проснулся я рано, запах стоял жуткий, я задыхался, выскочил во двор и вдохнул полной грудью свежий, утренний воздух, бабка, которая уже затопила баню и сидела на завалинке, понимающе засмеялась:
-Что совсем угорел от собачьего духа, ну ничего сейчас я ее от всей вони отпарю, да ототру.
Я посидел на улице подождал, когда будет готова баня, и лишь потом взял на руки, еще спящую девочку и понес к бане. У дверей я снял с нее драное -предраное платьишко, больше на ней ничего не было, и голышом передал в заскорузлые бабкины руки. Тряпье с удовольствием отправил в кучу мусора. Потом присел рядом с баней и слушал жуткий визг, впервые за три года моющейся девчонки. Через час двери отворились, и оттуда вышла запыхавшаяся бабка вся мокрая с крупными каплями пота на лице и моя ненаглядная сестренка, теперь уже было видно, что это не звереныш, а девочка, волосы у нее были роскошные ярко-рыжие, как когда-то, у ее матери. Ей сейчас должно было быть всего семь лет, и что делать дальше с ней я не представлял, но не оставлять же ее в этой деревне, а когда доберусь до цивилизации то наверно, что-нибудь придумаю.
Пока мы с бабкой Ворей занимались приведением в порядок сестренки, в деревне под подзуживание старосты, лишившимся будущей посудомойки, или еще кого-то, нарастало народное возмущение. И когда мы втроем сидели за столом и мирно пили отвар из какой-то сладкой травы, на улице послышались возмущенные крики, о том, что всякие хрен знает кто, сильно много на себя берут и сейчас получат по башке.
Я взял мечи и вышел во двор, но, тем не менее, сельчане не здриснули, а продолжали стоять, направив на меня вилы и прочие сельхоз орудия.
Мне очень не хотелось драться или магичить и привлекать раньше времени внимание к своей особе, поэтому я пока довольно мирно спросил:
-Ну, и чо вам надо мужики?
-Дык ты это, сожрал девчонку, али уже надругался над ней, давай признавайся, а то сейчас мы на твоих кишках тебя и повесим,- раздались недружные выкрики крепко поддавших крестьян
Тут на улицу вышла бабка, держа за руку, отмытую и одетую в чистое платьишко Майю. Мужики разочарованно посмотрели друг на друга:
-Так это, мы звиняемся, нам тута староста страстей наговорил, а так мы даже и ничего. Слушай, ты кто там есть, заходи сегодня в забегаловку, отметить такое дело надо. Уж не знаем, зачем девчонка эта тебе нужна, но видим, что в хороших руках будет,- сказал самый здоровый, заросший дремучей бородой мужик.
Тем временем Майя вырвалась от бабки и подбежала ко мне прыгнула на руки и заговорщицки прошептала:
-Франек, я ведь знаю - это ты.
Ну что тут будешь делать, вырос, взрослым стал, лицо магически изменили, а сестренка узнала на второй день.
Ну и ладно, даже если будет болтать, все равно ей никто не поверит. Так, что, пожалуй, сегодня еще побудем здесь вечер, а завтра в путь, в столицу. Остравии, Траест.
Вечером в забегаловке я хорошо укушался, спасибо моему организму, который перерабатывал всю эту дрянь достаточно быстро, поэтому к бабке я попал на своих ногах. Но выпил и чокнулся я, по крайней мере, со всеми жителями деревни.
-
Утром мы поели, попрощались с нашей хозяйкой и я, посадив Майю себе на загривок, оставил свою родную деревню теперь уже наверно навсегда.