— Я рад за тебя, — промолвил Герман.
— А я ждал тебя, и даже издал указ: кто первым увидит тебя, тот получит награду золотыми и серебряными монетами.
— Как же меня узнали? — спросил Герман.
— Твоя картина — автопортрет, что ты хранил в своем доме.
— Мой дом? — с тревогой в сердце вспомнил Герман. Это было первым воспоминанием о некогда случившейся беде. — Как там?
— Мы его отремонтировали, ты не узнаешь. Я велел никому в него не вселяться. Сказал всем, что скоро появится его хозяин.
Люди чуть не подняли Германа вместе с ослом, когда губернатор велел доставить его к дому.
У дома, который и впрямь приобрел свежесть, оставив Герману лишь трогательные воспоминания, ликующая толпа оставила его и губернатора, и продолжила праздничное шествие цветущими улицами города. Губернатор и Герман вошли в дом.
— Теперь ты можешь здесь жить, — начал губернатор. — Как видишь, хоть внешне дом и преобразился, но внутри все по-прежнему, как до твоего ухода. Все вещи остались не тронутыми.
— Спасибо, тебе, — сказал Герман, дружески похлопав его по плечу. — Сколько же здесь я не был. Год, три, десять лет? Я уже позабыл о времени…
— Десять лет?! Ну, ты и шутник, Герман. Скажешь тоже, — он хмыкнул от удивления носом.
— Сколько же, по-твоему? — совершенно спокойно и серьезно спросил Герман.
Губернатор сначала хотел пошутить, но, видя на себе серьезный взгляд, ответил:
— Да и трех месяцев не прошло с тех пор, как ты велел часовню построить. Как ты предполагал, так и сбылось. Люди…
— Как? — удивился Герман. — Всего три месяца?
— Я бы сказал и того меньше, — все еще удивленный словами Германа, сказал губернатор.
Чтобы не искушать подозрениями и лишними опросами, Герман решил не придавать этому разговору большого значения.
— Да, я пошутил, — ответил Герман. — Просто мне не верится, что время так мимолетно.
— Это точно, — согласился губернатор. — А люди после постройки часовни, хотя они и не верили, все же были поражены тем, что потом произошло.
— А что случилось?
— Смерть. Она покинула город, словно ее и не было. Потом начали приходить люди. Я даже был удивлен, откуда так быстро новость распространяется. Но это правда. Люди, словно по команде, начали приходить к нам. Ну, меня, конечно, сделали губернатором. Дома и квартиры были пусты. Я решил привлечь к нам, прежде всего, мастеров. Давал им дома в награду. Люди, как узнали о бесплатном жилье, так целыми семьями переселялись. Так город и наполнился бывалым детским смехом и людским шумом. Город мы восстановили быстро. А твой дом я велел никому не трогать, я верил, что ты вернешься скоро. Мы его малость внешне преобразили, ты ведь не против?
— Нет, конечно, нет. Спасибо тебе! А как часовня? — с тревогой спросил Герман.
— Она построена, — с гордостью сказал губернатор. — Только…
— Что только?
— Только люди суеверны. Они не ходят в часовню. Смотрят на нее издалека, крестятся и только. Ну, это ничего. Я вызвал священника из другого города. Он, правда, ее не видел, часовню то нашу. Может еще передумает, когда увидит. Ну, ты располагайся, я велю своим людям вещи твои перенести в дом.
— Не стоит, я сам.
— Хорошо. Я велю завтра отметить твое возвращение. Накроем стол у меня. Приглашу самых почтенных горожан.
— Да, да, я приду, завтра, сказал Герман, словно не обращая внимания на приглашение губернатора.
— Я утром за тобой пришлю кого-нибудь, — сказав это, губернатор исчез за дверью.
Ночью, когда город окунулся во мрак и горожане мирно дремали, Герман вместе со своим ослом и книгой подошел к часовне. Он не хотел, чтобы люди видели его здесь, опасаясь сплетен. Оставив осла у входа, он с трудом затащил тяжелую книгу в часовню и даже установил ее на алтаре, как он полагал в темноте. Лишь один лунный луч проливался сквозь верхнее окно часовни внутрь, освещая центр зала.
Герман вынул из кармана свечи, установил их рядом с алтарем и зажег их. Желтоватый свет свечей упал на призрачные стены, прогнав мрачные тени, которые мигом уползли и забились по углам. Осветился и алтарь, где Герман установил книгу. Увидев его, он побледнел и отшатнулся.
Герман знал о том, из какого материала будет построена часовня и все ее убранство, но он не ожидал того, что увидел. Одно дело представлять, говоря просьбу, и другое — видеть, во что превратилась его просьба.
Алтарь представлял собой груду человеческих черепов, собранных в форму пирамиды. На стенах, потолке, всюду виднелись украшения из человеческих останков. Даже огромная люстра, висевшая посредине зала, была сделана из десятков тысяч костей и черепов. Герман ужаснулся этому строению. Его окружали лишь кости. Многие черепа были маленьких размеров, по-видимому, они принадлежали детям. Смерть не щадила никого, она не видела разницы между сильным и слабым, мужчиной и женщиной, взрослым и ребенком. Чума, преданно служившая ей, косила всех, оставив лишь кости и черепа — в устрашение и память о себе. Герман с ужасом оглядывался, стараясь не пропустить ничего. Эти кости принадлежали его знакомым, друзьям, горожанам его родного города. Единственно, что он точно знал — что здесь нет костей его детей и жены. Ведь они похоронены им за его домом, в саду.
Герман помнил об уговоре с Дьяволом. Он открыл книгу, освещенной призрачным светом, на первой попавшейся странице и был удивлен. Ей оказалась 290-я страница. Она по-прежнему была пуста, как и те восемь страниц, о которых он был предупрежден. «Что же хотел Он сообщить мне? — подумал Герман. — Книга мной написана и завершена моя работа».
Эти мысли были услышаны и в часовне раздался раскатистый громовой голос. Он шел, словно из ниоткуда. На этот раз пол не раскололся, не появился монстр из недр земных. Лишь его голос возвещал Герману о его незримом присутствии.
— Еще нет, — говорил голос. — Ты будешь дописывать эту книгу вечно, ибо ты теперь служишь мне.
— Я помню, — почтенно согласился Герман.
— У нас был договор, и теперь твоя душа принадлежит мне: сообщать о грехах людских — до окончания рода человеческого. За это жить ты будешь столько, сколько отвел Господь роду людскому.
Книга, словно ожила. Герман отвел руку со страницы и отпрянул назад. Та страница, что была пустой начала светиться, как бы изнутри. Тусклый свет пробивался сквозь толстую книгу наружу. На листе начали появляться линии, дуги. Еще мгновение и кривые соединились, образуя отчетливую форму. В этом образе, появившемся на 290 странице, Герман узнал существо, которое видел здесь живьем. Это был автопортрет Дьявола.
Пытаясь соединить слова, для озвучивания своей мысли, Герман трепещущим голосом произнес:
— Ты изобразил себя.
— Мне понравилась твоя работа, — сказал Дьявол. — Впрочем, я и не сомневался в результате.
— Ты сказал, что я буду жить долго. Для меня это целая вечность… Но зачем я нужен тебе, ведь книга написана. — И тут Герман вспомнил о восьми недописанных листах.
За алтарем, у стены находилась целая куча черепов. Словно из мрака зажглись белым светом два глаза одного из черепов. Кости затрещали, посыпались вниз несколько мелких черепов. Это действо вновь испугало Германа, посеяв в нем семя тревоги. Он не боялся смерти, ибо она его не тронула. Его детей уже не вернуть, и он это знал. Лишь Господу дано возрождать жизнь. Но Дьявол силен и могуч, он может передумать и отнять жизнь других людей…
Череп со светящимися глазами поднялся над кучей костей. И только теперь он заметил, что этот череп был присоединен к цельному скелету. Здесь были кости рук, позвоночник, тазовые кости и кости ног. Скелет словно ожил и стоял перед Германом, управляемый чей-то невидимой силой.
— Теперь ты меня можешь видеть, — сказал голос, и эхо разнеслось над потолком часовни.
Герман никак не ожидал появления Дьявола в обличии скелета. Видимо, Дьявол хотел этим появлением предупредить Германа — чем может закончиться для человека неразумное его поведение. Герман сразу понял это и с почтением посмотрел в, казалось бездонную, светящуюся пару глаз.
— Я слушаю и повинуюсь, — только и сказал Герман, затаив дыхание перед силами недостижимыми для простого смертного.
— И поставлю я печать силы своей на каждом твоем творении, — Герман слушал слова Дьявола и шепотом проговаривал их, чтобы лучше запомнить каждое его слово. — И пусть души невинных, чей лик изображен тобой, замолят прощение за палачей и убийц своих, или изложат ненависть и проклятие свое к ним. И будут печати раскрыты, и свершиться пророчество мое.
После этих слов глаза скелета погасли, а он сам распался на отдельные кости, словно никогда не висел в воздухе и не произносил никаких слов. Он стал обычным скелетом.
Герман же после этих слов, будто управляемый чей-то силой и волей, раскрыл книгу на последних восьми страницах, вырвал их из книги, сложил в трубочку и удалился из часовни. Его темный силуэт растаял во мраке улиц, ибо белый луч луны уже не освещал улицы, его покрыла черная беспросветная туча.
Глава 19
Кто-то тормошил его тело. Он почувствовал острый запах нашатырного спирта, который сразу же привел его в сознание. Руперт открыл глаза. Он был не один. Врач помог ему подняться.
— Как вы себя чувствуете? — спросил врач.
— Спасибо, уже лучше, — ответил Руперт Коу. — Только голова болит.
— Он оглушил вас, — сказал полицейский. — Двух ранил. Это был похититель.
— Вы полагаете? — сказала какая-то женщина лет тридцати. — Мне он показался безумцем, просто сумасшедшим. У него глаза дьявольски горели.
— Теперь все позади, — сказал полицейский. — Он обезврежен.
— Я видела у него оружие, — сказала женщина. — Что ему было нужно?
— Наверное, хотел что-то выкрасть, — предположил полицейский.
— У вас легкое сотрясение мозга, — сказал врач Руперту. — Вы можете идти?
— Да, спасибо.
— Присядьте вот на этот стул, — предложил врач, и он помог Руперту дойти до стула.
— Вы уже определили, кто он? — поинтересовалась женщина у полицейского.
— Он иностранец, кажется, из России. Мы сейчас определяем это более точно.
— Боже, как же он смог прийти сюда с пистолетом, — не унималась женщина.
К ним подбежал сотрудник библиотеки и обратился к полицейскому:
— Там, в одной из комнат мы обнаружили труп молодого мужчины. Ранение в живот.
— Что? — сказал врач. — Он точно мертв?
— Как будто.
— Я должен идти, — сказал врач, спешно отходя от Руперта. — Вы сможете идти?
— Да, вполне, спасибо, — ответил Руперт. Он остался один.
Только теперь, находясь наедине с собой, когда все поутихло, он стал вспоминать последние события. Он вспомнил Царева, его внезапное безумство, странные слова, сказанные им, серию страшных выстрелов и последующие, за этим, крики людей.
«Он обезумел, — подумал Руперт. — Неужели это опять действие этого проклятого галлюциногена, которым кто-то обработал картины». Теперь было ясно, что это дело рук не Царева. Стал бы он так рисковать, даже если бы был фанатиком сатанизма. Нет, определенно нет. Но тогда, кто это мог сделать? На подозрение были все те же лица: Владимир Лупов — бывший директор тюрьмы и Герман Кухта — художник. Но оба подозреваемых были мертвы. Руперт вспомнил, что Царев отдал ему название галлюциногена. Что это? Надо проверить. Он решил обратиться за помощью к своему приятелю и другу Брайану Уэббу. И тут он вспомнил еще одно лицо. Его тоже нельзя было вычеркивать из подозреваемых. Он вспомнил, как выходил из балкона, и кто-то сильно оглушил его ударом по голове. Кто он? Руперт вспомнил, как видел этого незнакомца, удаляющегося прочь. «Полотна! — вспомнил Руперт. — Они пропали. Он похитил их. Кто же этот третий?»
Руперт покинул Королевскую библиотеку и направился нетвердой походкой в гостиницу. Здесь он заказал ужин в уютном кафе, располагавшемся на первом этаже. Затем заказал звонок со своего номера в Лондон. Трубку поднял Уэбб.
— Привет, это я, Коу.
— Привет, Коу, — ответил Уэбб. — Как твои дела?
— Мне нужна твоя помощь.
— С удовольствием помогу, — ответил Уэбб.
— Переведи, пожалуйста, с латыни, следующие две фразы. Первая: «unitatem carnis et spiritus», и вторая: «Indulgentiam, pro abstinentiae». Сколько тебе нужно времени для перевода, Уэбб?
— Это несложные слова, — произнес Уэбб, раздумывая. — Попробую сразу. Начнем со второй фразы: «Indulgentiam, pro abstinentiae». Это означает дословно: «Притворство вместо воздержания».
— Черт. Я так и думал.
— Что?
— Он не дал мне названия галлюциногена. Вот сволочь. Что означает эта фраза?
— Понятия не имею. Ты можешь поискать в Интернете.
— Хорошо, — сказал Руперт. — Может она и ничего не значит. А первая, что означает?
— Первая, — Уэбб вновь задумался. — Это просто, слушай: единство плоти и духа.
— Что, и это все? — удивился Руперт.
— Да, все. Я надеюсь, что это тебе поможет в твоем расследовании.
— У тебя остались снимки икон?
— Да, сохранились, а что.
— Слушай, Уэбб, не можешь ли ты мне выслать на электронный ящик отсканированные иконы.
— Хорошо, вышлю. Они у меня в компьютере. Что-то случилось?
— Эти восемь икон… Они похищены.
— Очень жаль… Я сделаю для тебя это, сканирую и вышлю на почту. Хорошо, что они есть у меня хоть в таком виде. — Уэбб повесил трубку.
Руперт взял ноутбук и отправился в кафе, на первый этаж, где он забронировал столик и заказал ужин. Здесь он открыл ноутбук, включил его и начал ждать почту. Сообщения из Лондона от Уэбба пока не было.
Официант принес ужин. Время шло, ответа не было. Руперт сделал сообщение на компьютере. Он написал русскому сыщику Артуру Панину письмо и отослал его по электронной почте. В письме Руперт просит выслать ему список тех семи икон, которые были обнаружены у Германа Кухта. Их подробное описание, если такое имеется. Руперт хотел определить ту икону (из восьми), а точнее изображение человека, которое он рисовал в ночь перед казнью. Кого Герман нарисовал на своей последней иконе?
Руперт сидел за столом у окна, в своей комнате. Он наблюдал, как последние лучи прячутся за горизонтом, уступая место мрачным теням, поглощающим город, окутывающим его во мрак ночи. На смену уходящим лучам, то тут, то там стали появляться мерцающие огоньки. Город и ночью жил, освещая мрачные улицы лампами различных оттенков.
Время пробило десять минут одиннадцатого. Руперт вновь поверил почту. Одно сообщение. Письмо было от Уэбба. Он прислал восемь отсканированных фотографий, правда, небольшого размера. Вместе с фотографиями Уэбб отправил письмо:
«Дорогой, Коу, высылаю тебе восемь картинок. Надеюсь, они тебе пригодятся. Если будет необходимо, могу выслать их в большем разрешении.
Для тебя есть интересное сведение. Наткнулся на него, когда изучал книгу «Кодекс Гигаса». Известно, что художник и автор книги посещал чешский город Кутна-Гора. Примечательно, что там есть необычная часовня. Она построена из человеческих костей. Из старых записей, датированный 13 веком, упоминается, что Герман Отшельник — так звали автора, посещал эту часовню. Некоторые источники утверждают, что он работал там, и даже написал книгу Кодекс Гигаса в этой часовне. Не знаю, правда это или нет, но установлено, что эта часовня была построена тоже в 13 веке.
Совпадение или случайность?
P.S. Проверил слова, о которых ты мне говорил: проворство вместо воздержания. Ты удивишься. Эти слова служат лозунгом сатанистов.
Буду рад, если мои исследования чем-то помогут тебе. Твой друг, Уэбб».
Руперт быстро пересмотрел фотографии, на них изображены монахи: мужчины, женщины. Всех их изобразил Герман Кухта. Тут Руперт призадумался. Имена совпадают. Герман Отшельник и Герман Кухта. Случайность ли? Может известному автору старинной книги просто подражают. Это предположение у Руперта уже было ранее.
Он продолжал размышлять. Лозунг сатанистов. А что еще было ожидать от Царева. Фанатик, ярый фанатик и безумец. Бедняга сошел с ума. Стал называть себя каким-то Джоном.