Авадон
Посвящается Светленькой,
без которой я бы никогда это не написал
Часть первая
1
Инженер Петерсен погиб в ночь на четверг, а в пятницу утром Лимека вызвали в Управление.
Лимек как раз заканчивал бриться, когда ржавая труба пневмопочты, проложенная по потолку ванной комнаты, гулко и протяжно взвыла. Правая рука Лимека, сжимавшая костяную рукоятку опасной бритвы, дрогнула, и Лимек зашипел от боли. Острое золингеновское лезвие рассекло кожу на виске. Лимек скривился, подставил лезвие под струю воды и поднял взгляд.
Обросший паутиной трубопровод пневмопочты пересекал заплесневелый потолок ванной наискось: от замазанного синей краской оконца над унитазом, мимо витого шнура, на котором висела лампочка над рукомойником, к отверстию над дверью. Сейчас эта труба начала мелко вибрировать, и на голову Лимеку посыпался весь сор, скопившийся на ней за долгие годы: мягкая, как пудра, серая пыль, дохлые тараканы и ржавая шелуха... Лимек выругался, отряхиваясь, и отступил в сторону, не сводя взгляда с трубы. Вибрация нарастала, сопровождаясь низким угрожающим гулом, как будто за окном приближался поезд надземки.
Вскоре задребезжало зеркало и закачалась на шнуре лампочка, отбрасывая неверные тени на грязный кафель стен и чугунную ванну с брезентовой занавеской. Лимек поднял руку, чтобы придержать лампочку, и в этот момент труба испустила жуткий тоскливый полувизг-полустон. Из-за двери в комнату донесся громкий хлопок, похожий на выстрел, и все стихло.
Остановив раскачивающуюся лампочку, Лимек посмотрел на себя в зеркало. Из мутного потрескавшегося зазеркалья на него настороженно смотрел высокий, крепко сбитый мужчина лет тридцати, голый по пояс, с порослью черных волос на груди. На голове волосы тоже были черные, взлохмаченные со сна, и на узком хищном лице настороженно горели желтые волчьи глаза. Левая щека все еще в мыле, а над ней свежий порез: горячая струйка крови уже успела проложить извилистую дорожку в белой пене.
Лимек еще раз ополоснул лезвие, начисто выскоблил щеку и прижег порез одеколоном из пузатого флакона с резиновой грушей. Потом он погасил огонь в титане, закрыл воду и вышел в комнату.
Единственная комната, служившая Лимеку и спальней, и столовой, и кабинетом, была тесной и скудно обставленной. Из мебели в ней наличествовали только продавленный диван, на котором Лимек спал, обеденный стол с парой колченогих стульев, где он ел, платяной шкаф, хранивший его небогатый гардероб, и бюро возле окна, где Лимек работал и хранил документы. Над бюро висела черная тарелка радиорепродуктора, встретившая Лимека хриплым бормотанием:
- ...прослушали сигналы точного времени. В Авадоне восемь часов утра. Прогноз на сегодня. По данным башни Сарториуса, резких колебаний не ожидается. Предполагаемый уровень эманаций - три целых пять десятых балла по шкале Тангейзера. Начало комендантского часа ровно в полночь. А сейчас минута джаза на нашей волне...
Под репродуктором изгибалась ржавая труба, начинавшая путь в окне ванной. На трубу был насажен гофрированный металлический цилиндр с вентилями, клапанами, манометром и жестяным сигнальным флажком.
Сейчас он торчал вверх.
Лимек медленно подошел к приемнику и потянул за флажок. Донце цилиндра откинулось, и прямо в ладонь Лимеку вывалился помятый гуттаперчевый патрон. Лимек открутил колпачок и осторожно вытащил свернутую трубочкой депешу.
Она была напечатана на дрянной желтой бумаге; у пишущей машинки западала буква "о". Депеша гласила:
"А.Лимеку, частному детективу, к 11-00 явиться в Главное Управление Фабрики, пл. Авернуса 3, каб. 57".
Подписи не было.
Лимек сложил повестку пополам, бросил ее на откинутую крышку бюро и подошел к окну. Открыв форточку, он закурил первую за сегодня сигарету и попытался осмыслить, что бы это все значило.
Но в этот момент за окном - теперь уже на самом деле - загрохотал поезд надземки, и мысли Лимека утонули в оглушительном перестуке колес.
2
Кабинет 57 был огромен. Он занимал добрую половину последнего этажа Управления Фабрики. Пройдя овальный вестибюль с мозаичным полом, Лимек миновал двери из темного дерева и очутился в просторной зале, пронизанной солнечным светом. Косые лучи по-зимнему яркого солнца пробивались сквозь высокие, от надраенного паркетного пола до украшенного лепниной потолка, окна, задрапированные тяжелыми бархатными портьерами. В простенках между окнами стояли пальмы в кадках и мраморные бюсты на дорических постаментах.
- Лимек? Здравствуйте! Вы очень пунктуальны...
Из-за гигантского пространства кабинета Лимек не сразу смог определить источник звука. Бордовая ковровая дорожка вела от двери прямо к длинному и узкому столу для совещаний, отполированному до зеркального блеска. Слева от него, в дальнем углу кабинета был еще один стол - массивное фортификационное сооружение из резного дуба, обитое зеленым сукном и увенчанное малахитовым письменным прибором, бронзовой лампой и эбонитовыми буграми телефонов. Позади стола возвышалось пустое кресло с жесткой и непомерно высокой спинкой.
А еще дальше, почти скрытый этим троном, стоял телеграфный аппарат, возле которого виднелся долговязый юноша лет двадцати, с тщательно уложенными и зализанными светлыми волосами. Именно он и направился навстречу Лимеку, фальшиво улыбаясь и не выпуская из рук длинного обрывка телеграфной ленты.
- Проходите, присаживайтесь! - с заученной вежливостью сказал юноша и, когда Лимек направился к столу для совещаний, тут же поправил: - Нет-нет, не сюда, прошу вас! Вот туда...
Понукаемый юношей, Лимек свернул направо. Там был камин, на полке которого стоял написанный маслом портрет канцлера Куртца в полный рост. Подле камина находился инкрустированный журнальный столик на гнутых ножках, окруженный парой мягких кресел и софой, обтянутыми толстой воловьей кожей цвета старой слоновьей кости.
- Присаживайтесь, не стесняйтесь, - предложил зализанный блондинчик, принимая у Лимека пальто и шляпу. Брови у паренька были белесые, а ресницы пушистые.
Лимек аккуратно опустился на краешек софы. Портфель он положил себе на колени. Напротив него, почти утонув в глубоких креслах, вполоборота сидели двое мужчин, от которых веяло дорогим табаком и легкой нервозностью. Оба избегали смотреть на Лимека напрямую, и только канцлер Куртц холодно взирал на него с портрета, надменно поджав тонкие губы.
Блондин шустро развесил вещи Лимека на вешалке возле старинного глобуса и по-хозяйски плюхнулся на другой конец софы.
- Разрешите представиться, - сказал он, - меня зовут Ленц. Я личный секретарь господина Ламара Ксавье, председателя совета директоров Фабрики.
Седой статный красавец лет пятидесяти в дорогом темно-сером костюме-тройке, величаво кивнул, продемонстрировав орлиный профиль. Его холеное лицо, обрамленное бакенбардами, было бледным и изможденным, как у человека, не спавшего последние две-три ночи. Густо припудренные синяки под глазами только подтверждали догадку Лимека.
- Генерал Валлендорф, - представил Ленц второго мужчину.
С генералом дело обстояло еще хуже. Невысокий, толстенький, лысеющий, с рыхлым и пористым лицом любителя заложить за воротник, Валлендорф медузой растекся в кресле, расстегнув мундир и ослабив узел галстука. Дышал он с присвистом, как глубокий старик, а в уголках рта и глаз его дряблую ноздреватую кожу покрывали мелкие гноящиеся язвочки.
- Очень приятно. Лимек, частный детектив.
- Мы знаем, - хмыкнул Валлендорф, и Ленц заулыбался.
- У нас есть к вам большая просьба, Лимек, - сказал он, моргая пушистыми ресницами. - Или, что вернее, деловое предложение. Но прежде чем изложить его, я должен предупредить, что все услышанное вами в этом кабинете не должно покинуть его пределов...
- Ленц, - перебил его Ламар Ксавье глубоким баритоном. - Хватит этих глупостей. Он же не мальчик. Рассказывайте все по порядку.
- Конечно, господин Ксавье, - угодливо кивнул блондин. - Итак, все по порядку. - Он сложил пальцы рук между собой и выдержал паузу.
- Позавчера ночью на Фабрике погиб инженер Персиваль Петерсен, - начал рассказывать Ленц. - Обстоятельства его гибели, равно как и ее причины, вас не должны касаться, запомните это хорошенько, Лимек! Они не имеют никакого отношения к вашему расследованию. Мы хотим вас нанять, чтобы вы помогли установить местонахождение личного архива инженера Петерсена, и я имею в виду не дневники и любовную переписку, а чертежи и рабочие тетради...
- Довольно, - буркнул Валлендорф, и Ленц тут же замолчал. - Вы никудышный рассказчик, Ленц. Говорите двадцать слов там, где достаточно и пяти.
- Отто, - укоризненно сказал фабрикант Ксавье.
- Что - Отто? Держишь у себя таких болтунов, а потом удивляешься...
На Ленца стало жалко смотреть. Он весь скукожился, сжался и взирал на фабриканта со смесью подобострастия и обиды.
- Вот что вам надо знать, Лимек, - Валлендорф пододвинул к себе массивную пепельницу из куска горного хрусталя и выбил папиросу о золотой портсигар. - Инженер Петерсен работал над проектом по заказу Министерства Обороны. Поэтому его гибель расследует наша доблестная тайная полиция - "Трискелион".
Лимек мысленно выругался.
- От вас требуется найти чертежи машины, которую проектировал Петерсен. Сделать это надо тихо. Поэтому никакими особыми полномочиями мы вас наделять не станем. Действовать будете на свой страх и риск. Другими словами, если трискели возьмут вас за задницу... - Валлендорф замолчал и выразительно покосился на портрет канцлера.
- Я понял, - сказал Лимек. - Можно вопрос?
- Конечно-конечно, - встрепенулся Ленц, но Валлендорф метнул в него свирепый взгляд, и блондин опять сник.
- Как погиб Петерсен?
Личный секретарь Ламара Ксавье открыл было рот, но его опередил хозяин.
- Мы не знаем, - устало вздохнул фабрикант. - Его труп нашли в радиоэлектронном цеху фабрики, возле взорвавшейся аккумуляторной батареи. Опознать тело удалось только по номерному перстню магистра Политехникума. Мы даже не знаем, убийство ли это, несчастный случай или Петерсен наложил на себя руки.
- Может, это вообще не Петерсен! - крякнул генерал.
- Возможно, - кивнул Ксавье. - Но маловероятно. Трискели опечатали цех и остановили производство. Так что даже я не могу попасть туда...
- Короче, Лимек. Вы беретесь за это дело или нет? - спросил Валлендорф.
- Да.
- Вот и славно, - Ксавье вытащил чековую книжку и толстую авторучку с золотым пером. - Это на текущие расходы. Пятьсот талеров в неделю вас устроит?
Лимек кивнул.
- Будет мало - обращайтесь к Ленцу. Телефон А-четыре-пятьдесят два-тридцать шесть, добавочный пятьдесят семь. И вообще, по всем вопросам связывайтесь с моим секретарем. Отчет о проделанной работе - еженедельно.
- О расходах, пожалуйста, с чеками и расписками, - вставил Ленц, но Лимек его проигнорировал.
Опустив руку в карман безукоризненно скроенного жилета, Ксавье вытащил визитную карточку.
- Это все, чем мы можем вам помочь. Не бог весть что, но кое-какие двери в Авадоне мое имя еще открывает... Советую начать с Политехникума. У Петерсена работал лаборант по фамилии Залески - молодой и весьма амбициозный юноша, что-то вроде нашего Ленца, только поумнее. Я думаю, он будет рад оказать услугу директору Фабрики...
Упомянутый Ленц, уловив настроение беседы, успел испариться с софы и появиться вновь, подавая Лимеку пальто и шляпу. Роль лакея ему удалась в лучше, чем рассказчика.
- И помните, - добавил фабрикант. - Чем быстрее справитесь, тем выше будет ваш гонорар.
Надев пальто и держа шляпу в руках, Лимек спросил:
- Сколько у меня времени?
Ксавье криво улыбнулся одними уголками рта, но улыбка его больше смахивала на гримасу боли. А Валлендорф расплющил окурок в пепельнице, поднял на Лимека по-стариковски слезящиеся глаза и сказал севшим голосом:
- Просто найдите эти чертовы чертежи, Лимек.
3
На улице было холодно. Зима в Авадоне в этом году выдалась долгая, морозная и почти бесснежная. Уже стоял конец февраля, но весной еще и не пахло: в лужах плавала ледяная крошка, и стылый ветер гонял по асфальту мелкую белую крупу, забираясь под пальто и норовя сорвать шляпу с головы Лимека. Он остановился на ступеньках Управления, сунул портфель под мышку, поднял воротник пальто и закурил, прикрывая пламя спички сложенными ладонями.
Высокое и узкое, словно карандаш, здание Главного Управления выходило прямо на площадь Авернуса - сердце Авадона как в географическом, так и во всех прочих отношениях. Сюда, к началу промышленной зоны Люциум сходились все дороги Авадона, и жизнь города вращалась вокруг условной оси, символом которой служила возведенная в центре площади двадцатиметровая колонна, увенчанная огромной, но почти неразличимой с земли статуей легендарного героя Авернуса. Колонна была терракотового цвета, а фигура - слегка зеленоватой, и на голове у нее торчали шипы. Многие авадонцы считали, что шипы символизируют терновый венец мученичества, но Лимек придерживался более прозаичной версии: колючая корона просто не давала голубям засиживать статую.
Позади памятника Авернусу высилась мрачная громада Фабрики.
По логике вещей, поиск чертежей инженера Петерсена следовало начинать именно там, с осмотра места его гибели и допроса свидетелей. Но, будучи реалистом и циником, Лимек прекрасно понимал, что его шансы побывать внутри фабричных стен чуть выше, чем вероятность слетать на Луну. Поэтому следовало по совету Ксавье ехать в Политехникум...
У входа в Управление дежурил полицейский в темно-синей шинели с двумя рядами надраенных пуговиц. Когда он начал бросать в сторону Лимека подозрительные взгляды, угрожающе прокручивая вокруг запястья дубинку на ременной петле, Лимек докурил, выбросил окурок и быстро сбежал по широким каменным ступеням, придерживая шляпу рукой.
Было около полудня, и транспортный поток почти сошел на нет. Лимек пересек площадь Авернуса, задержавшись на минутку у подножия колонны, где надрывал глотку мальчишка-газетчик:
- "Авадонский вестник"! - орал он. - Пожар в многоэтажном доме в Левиафании! Ограбление Первого кредитного банка в Маймоне! Рейд полиции в Ашмедай! Трупы в подземной реке Вааль-Зее! Таинственное исчезновение Симона Фоста, профессора алхимии! Покупайте "Авадонский вестник"! Всего полталера!
Бросив мальчишке монету, Лимек сунул газету в карман, поглядел на колонну с изрисованным мелом и обклеенным афишами бельфегорского театра абсурда основанием, и продолжил путь в сторону Фабрики, задержавшись на пешеходном переходе, чтобы пропустить отчаянно завывающую карету скорой помощи.
Центральные ворота Фабрики стерегли два стальных нефилима. Крылатые десятиметровые колоссы стояли по обе стороны мощных врат, обшитых бронированными плитами внахлест. У могучих ступней нефилимов нагие коленопреклоненные кариатиды сгибались под весом прожекторов для подсветки фасада Фабрики. Сам фасад являл собой глухую стену, облицованную черным гранитом, с зубчатыми бойницами поверху. Над ней торчала растопыренная пятерня кирпичных труб, круглосуточно изрыгавших желто-коричневый дым.
Лимек свернул у ворот налево и пошел вдоль стены, бывшей когда-то крепостной. Семь веков назад король Танкред Свирепый воздвиг в центре города цитадель, которая с тех пор служила резиденцией всех правителей Авадона, пока канцлер Вальсингам не приказал переоборудовать пустующий барбакан цитадели в ремесленную мастерскую.
С тех пор в самом сердце Авадона начала расти раковая опухоль Фабрики, поглощая все больше и больше городских кварталов, прилегавших к цитадели, и запуская метастазы во все окрестные районы. Так из пакгаузов, складов, котельных, ремонтных мастерских, гаражей и работных домов вокруг бывшей резиденции королей возникла промзона Люциум.