– Моё почтение!
– О! Привет еще раз, Борисыч… Спасибо, что хм… оперативно подскочил. Да и – искренне рад, что ты передумал.
– Не торопи коней, Брюнет. Я еще окончательно не решил. Может, и возьмусь. Но для начала мне нужно ознакомиться с обстоятельствами. – Петрухин осмотрелся, прищурился лукаво. – К слову, место для офиса ты толково выбрал – Арсенальная, 7, совсем рядом. При надобности недалеко переезжать.
– Типун тебе на язык!.. Кофейку? Или, может, коньячку?
– Минералки. Холодной.
Голубков продублировал слова Петрухина в переговорное устройство и с пониманием поинтересовался:
– Что, трубы горят? Ничего, Борисыч, трубы – наш профиль, поможем.
– Что значит: трубы – ваш профиль?
– ОАО «Магистраль-Северо-Запад» входит в тройку крупнейших поставщиков труб по Северо-Западу.
– М-да, трубы – это довольно-таки далеко от фарцовки шмотками и кустарного производства водки-палёнки, а, Витя? Кстати, твоя компания уже обзавелась фирменным слоганом? Если нет, могу продать креатив, за недорого: «Наше дело – труба!» Как тебе?
Брюнет посмотрел на безработного оперативника с легкой укоризной:
– Знаешь, когда на меня Игорек Строгов с этой темой выкатился, я поначалу тоже весь расклад не сразу просек. А потом бумаги посмотрел, калькулятором пощелкал и ахнул: ни фига подобного – Клондайк! – Генеральный директор заметно оживился, явно оседлав любимого конька. – Ты вот, Борисыч, наверное, думаешь: трубы!
– Я думаю?
– Что такое? Какие трубы? А ведь без них ничего не делается. Они везде! Под землей, на земле, в космосе. Миллионы километров труб! Понимаешь?
– Понимаю, – усмехнулся Дмитрий. – Понимаю, что в душе ты, оказывается, поэт.
– Брось! Какой там из меня поэт? В лучшем случае – прозаик. Опять же, мой многолетний опыт показывает, что на самом-то деле нет никакой разницы, чем торговать. В основе все равно лежат бабки.
– Мудро. Глыбко. Афористично… Кстати, ху ис Строгов?
– Земляк мой, – как-то сразу поскучнел и сдулся Брюнет. – И компаньон. Собственно, он всю эту кашу и заварил. А я теперь расхлебываю! К слову, если сегодня это жЫвотное все-таки выпустят на подписку, клянусь, Борисыч, я его собственными руками на такие…
Виктор Альбертович оборвал сию эмоциональную фразу на полуслове, так как в кабинет вкатилась секретарша Аллочка с минералкой, стаканами, ногами и улыбкой. Оставив первые две позиции на столе, она вопросительно посмотрела на шефа и, не получив от него новых руководящих инструкций, молча удалилась. Провожаемая заинтересованным взглядом Петрухина.
– Какие, однако, у тебя тут кадры работают!
– А я тебе что говорю? Вливайся! Может, и сам кого закадришь. У меня тут девки работают сплошь чуткие. Синих чулков не держу принципиально. Исключительно – ажуры с подвязками.
– Верю. – Петрухин ловко вскрыл бутылку, с наслаждением глотнул воды и бесцеремонно плюхнулся на диван. – Ладно, покончим с лирикой и перейдем к делу. И – очень прошу тебя! – меньше эмоций, больше фактов.
– Как скажешь. Вот только… Для начала, видимо, следует обсудить условия нашего… э-э… сотрудничества.
– Стоп, Витя! Ни о каком сотрудничестве нет и речи… пока, во всяком случае. У тебя, как я понял, сложилась нехорошая ситуевина с криминальной подкладкой. И тебе нужно, чтобы кто-то, кто рубит в деле, разобрался, что произошло… так?
– Так. У меня, Борисыч, из-за этой ситуевины такие заморочки…
– Погоди! О заморочках ты мне еще расскажешь. Сейчас я хочу, чтобы ты понял: за дело я возьмусь только в том случае, если оно действительно представляет интерес. Это – во-первых. А во-вторых, мне на хер не нужны никакие руководящие указания. Я должен обладать полной свободой. И если я вдруг открою, что эту мокруху организовал ты, например, то именно так я шепну в убойный отдел. Понял?
– Понял, – кивнул Брюнет. – Ни фига ты, Борисыч, не меняешься.
– Нет, Витя, я сильно изменился… Короче, если тебя устраивают МОИ УСЛОВИЯ, то давай-ка перейдем к делу. Рассказывай, что у тебя приключилось.
Виктор Альбертович показушно вздохнул, уселся в свое начальственное кресло и принялся рассказывать:
– Ты, Борисыч, мою биографию знаешь. До известных пределов, разумеется. Но все-таки многое знаешь… Мне перед тобой ломаться понту нет… Я фарцевал, я кидал, я паленку гнал… Короче – бабки делал. Но я на ножи никогда никого не ставил. Ты знаешь. Меня махновцы грабили – это было. Меня беспредельщики из ОМОНа грабили – тоже было. А я честно жил… ну ты ухмылку-то спрячь, знаю, что сейчас думаешь…
– Не обращай внимания, дружище! Это у меня нервное.
– Короче, сколотил я кое-какой капиталец и начал прикидывать, куда бы его понадежнее вложить. На ларьках-то нынче особо не подымешься, а на зарубежных счетах держать оно, конечно, надежно. Вот только – скушно. Потому как ни ума, ни куражу… Ну прикупил я по случаю универсамчик. Еще кое-что, так, по мелочи. Но все равно – чую, не то! Не то пальто!.. Как вдруг в какой-то момент услышал самый натуральный трубный глас!
– О как?! – не удержавшись, хмыкнул Петрухин.
– Нет, ну не в религиозном смысле или каком мистическом, а в сугубо материальном… Да ты меня не торопи, сейчас объясню. Ты же сам сказал: давай с самого начала. Вот я и начинаю с са-а-мого начала. Я, как тебе может быть известно, не питерский.
– Из Череповца, кажется?
– Ну у тебя и память! – восхитился Брюнет. – Да, именно так. Я из славного города Череповца. Хотя ничего славного в нем, конечно, нет. Как был дырой, так и остался. Но я-то в нем родился и вырос. Родина! Хрен ей между… Однако без Череповца нам никак не обойтись – все сегодняшние завязки оттуда. В общем, так: лет пять назад вышел на меня землячок один мой, Игорь Строгов. Он к криминалу никаким краем не шьется, офицер морской. Вышел он ко мне с хорошим предложением: есть у нас в Череповце один заводик. Который, как в перестройку слег, так с тех пор и лежал себе – не в реанимации, но в глубокой коме. И все это время его потихонечку разворовывают все кому не лень. А у Игорька Строгова там кое-какие кореша оказались из заводских бугров. Все – бля! – коммунисты с девятьсот пятого года… в смысле скоммуниздить чего с родного завода со всей душой. И вот пришел ко мне Игорек: мол, есть дело на лимон. Толстенький, зелененький, с поросячьим хвостиком…
– То бишь трубы твои – они, выражаясь высокопарно, родом из детства?
– Да, Борисыч, верно угадал! Трубы. Трубы из нержавейки в неограниченных почти что количествах из заводских запасов. Единственное, что еще утащить не успели, потому как не вполне понимали: куда это дело дальше девать?
– А ты, значится, сообразил?
– А я сообразил! – не без гордости подтвердил Брюнет. – В общем, тебе, Борисыч, как на духу: пару лет – тупо воровали. Вагонами. Начальству заводскому бабки возили сперва в трусах пачками, потом – чемоданами. Для этого дела привлекли нашего волгодонского мальчишечку. Погоняло – Нокаут. Он такой был – приблатненный по жизни. Я его с детства знал, покойничка-то… Отсидел он по молодости за хулиганку. Без царя в голове. Но для тёрок-разборок в самый раз. Резкий парень был Леша Тищенко. Нокаут. Так втроем и работали. Нокаут на подхвате.
– «Нокаут на подхвате». Звучит-то как! Песня!
– Ага. На три блатных аккорда… Вот. Ну а дальше времена потихонечку переменились. Промышленность в стране мало-мало зашевелилась. И тогда понял я – всё, хорош уже мелочь по карманам тырить, надо ж и в гору расти… В общем, отжал я тогда себе этот заводик, вместе с оставшимися невеликими потрохами, и организовал «Магистраль». Игорек – хрен ему между! – тоже вошел в учредителя́. А вот Нокаут – нет. Он и пришел в наше дело позже, да и, сказать по правде, толку-то с него немного. У него ведь за плечами лишь восемь классов средней школы, ПТУ (или как там они теперь обзываются?), три года зоны и два кулака.
– Согласен. В большом бизнесе пэтэушнику делать нечего.
– Вот-вот… Ну, в общем, пошли у нас контракты с заводами-производителями, поставки, договора. Все как у взрослых. Но при этом Лешеньку мы все равно не обижали. Оклад он имел как президент нормального банка.
– Это ж сколько будет? У нормального-то? – поинтересовался Петрухин. – Если не секрет, конечно?
– Пять тысяч зелени. Плюс бонусы, премии.
– Однако! Шоб я так жил!
– Во-во. Вот только Лешенька, падла такая, считал по-другому. И пошли у них с Игорем заморочки – обиды какие-то, выяснения отношений. Я, сказать по правде, не придавал значения… если бы знал, чем кончится! А кончилось, Борисыч, стрельбой и трупом в помещении офиса…
* * *
Пока Брюнет живописал Петрухину историю из разряда «кровавое убийство в зарослях укропа», всего в километре от офиса «Магистрали» на свободу, хотя и с не вполне чистой совестью, выходил один из ключевых персонажей этой драмы.
Дмитрий неспроста шутканул о судьбоносной близости штаб-квартиры Голубкова к адресу «Арсенальная набережная, 7». Любой петербуржец, да и многие гости города в курсе, что по этому адресу располагается печально знаменитый комплекс зданий СИЗО 45/1. В обиходе – тюрьма «Кресты». Вот именно из ее сторожки-проходной вышагнул отпущенный на подписку о невыезде вице-президент ОАО «Магистраль-Северо-Запад» Строгов в сопровождении шустрого адвоката Штурма. Профессиональными стараниями которого, собственно, сия подписка и была обеспечена. (Впрочем, одним профессионализмом в нашей стране сыт не будешь. Так что до кучи к «стараниям» через Александра Моисеевича была заслана энная сумма денежных знаков. Куда заслана? Куда надо! Мы «рыбных мест» не выдаем.)
Десять суток в «Крестах» – это, прямо скажем, хорошего мало. Особенно для благополучного бизнесмена, привыкшего к весьма высоким жизненным стандартам. Тем приятнее было оставлять их строго за спиной. Осунувшийся, бледный, с недельной щетиной Строгов, казалось, до сих пор не мог поверить свалившемуся на него счастью. Раньше он и помыслить не мог, что настоящее счастье, оказывается, заключается всего лишь в том, чтобы стоять на набережной Невы, полной ноздрей вдыхать балтийский бриз и блаженно щуриться на весеннее солнышко. Одним словом – прав, тысячу раз был прав классик отечественной литературы Константин Паустовский, когда написал «как мало, в конце концов, нужно человеку для счастья»!
– …Пойдемте, Игорь Васильевич. – Адвокат нетерпеливо потянул клиента за рукав. – Принимать солнечные ванны будете позже, когда с делами нашими скорбными разберемся. А сейчас едем – нужно продумать дальнейшую стратегию вашей защиты.
– Погодите, а как же?.. – Строгов недоуменно покрутил головой по сторонам и тоном капризного ребенка протянул: – Александр Моисеевич! Но ведь я же вас просил, чтобы вы предупредили Ольгу! Вы мне обещали!
– О, боги! Неужели десять суток воздержания для вас настолько невыносимый срок?.. Вон она, ваша Ольга Викторовна, в машине дожидается.
Вице-президент серьезной компании сфокусировался в направлении, обозначенном адвокатом, расплылся в довольной улыбке и, абсолютно несерьезно, даже как-то неприлично взвизгнув «Котёнок!», кинулся навстречу расфуфыренной девице, как раз выбирающейся из припаркованной неподалеку иномарки. Издав ответный животный визг, Котёнок рванул на сближение и через пару секунд воротником повис на шее экс-узника, изголодавшиеся руки которого мгновенно сомкнулись на том месте, где у животных обычно начинается хвост…
М-да! Пожалуй, даже жены декабристов в подобных ситуациях вели бы себя много сдержанней.
– …Господи! За что мне это? – ворчливо пробормотал Штурм, косясь на слившуюся в любовном засосе парочку. – Посмотри, на каких конченых кретинов мне приходится растрачивать свое здоровье, свои таланты и множить свои грехи! И ради чего? Ради каких-то несчастных денежных знаков?.. Кстати! Надо будет добавить в статью расходов и эту его бабу. В конце концов, я подряжался в адвокаты, но не в таксисты…
* * *
– …Да, Витя, история, прямо скажем, с душком-с, – согласился Петрухин, резюмируя поведанное Брюнетом и наливая себе очередной стакан минералки.
– Какое там с душком? Да от нее за километр воняет! Ну чего, возьмешься, Борисыч?
– Значит, говоришь, дружка твоего… который Строгов… собираются на подписку выпускать?
– Адвокат уверял, что сегодня. Если, конечно, каких форс-мажоров в последний момент не возникнет.
– Не возникнет. Не переживай: пойдет твой вице-друг свидетелем.
– Думаешь?
– Уверен. Если, конечно, не расколят. Но я бы на его месте не раскололся.
– Значит – свидетель?
– Понятное дело… Ну так а от меня чего ты хочешь, Брюнет?
Виктор Альбертович вышел из-за стола, принялся возбужденно ходить по кабинету. Ковролин скрадывал звук шагов.
– Чего хочу?!.. Чего хочу? Правды я хочу. Меня же менты прессуют, меня в газетах полощут. У меня контракты под угрозой срывов. У меня была назначена встреча с губернатором – хрен! Отменили… ты понимаешь?
– Понял.
– Ну так возьмешься?
– Возьмусь. Считай, меня тоже позвал трубный глас.
Последние слова Петрухин произнес безо всякой иронии или, упаси боже, пафоса. Его и в самом деле поманил глас – но не коммерческий, как в свое время у Брюнета, а – ментовский. Довольно трудно объяснить, что это такое. Пожалуй, в чем-то сродни инстинкту охотничьей собаки.
– Что от меня потребуется? – тотчас поинтересовался Брюнет, привыкший решать вопросы делово и конкретно.
– На первом этапе немного: всю какая есть информацию по Нокауту, Игорю Строгову и охраннику… Как бишь его?
– Черный. Такая вот забавная фамилия. Офицер. К слову, у нас в офисе основной костяк охраны – флотские офицеры. Это мы по связям Игоря вербовали. Люди с высшим образованием, без хамства, без понтов. Хотя бы могут нормально пообщаться с посетителями…
– Толково придумано. Значит, запишешь мне координаты этого Черного. Далее – деньги на оперрасходы, на мобильную связь. Транспорт. Ну и… И – напарник. Одному это дело лопатить нереально.
Брюнет повеселел и снова упал в кресло, громко хрустнув итальянской кожей:
– С информацией просто: получишь все – от личных дел до общих сплетен. Хрен им между! С деньгами еще проще. Сколько потребно?
Сколько было Петрухину потребно, по правде сказать, он и сам не знал. А потому ляпнул наугад:
– Тысяч пять.
Брюнет покачал головой и достал бумажник. На столешницу легли десять пятисотенных зеленых бумажек. С напускным, хотя это было и непросто, равнодушием («Э-эх, кабы в уголовном розыске так легко давали деньги на оперрасходы!») Дмитрий сгреб купюры, сунул их в карман.
– Теперь, что касается транспорта… – Виктор Альбертович задумался. Впрочем, ненадолго: – А давай-ка ты строговского «опеля» забирай: хочешь, вместе с водителем, не хошь – бери пустую… Правда, сегодня я его в область отправил, но с завтрашнего утра, считай, он в полном твоем распоряжении… А вот что касается напарника – это ты, Борисыч, сам решай. Тут я тебе не советчик…
* * *
Спустя примерно час Петрухин вышел из офиса «Магистрали» с деньгами на кармане и с увесистой пластиковой папкой под мышкой…
Оставалось найти партнера.
И Дмитрий уже знал, где станет его искать…
Глава вторая
Где-то на севере еще оставалась светлая полоска, а с юго-запада на город уже тянуло низкие, косматые, как брови легендарного генсека, тучи. Потихонечку начинался дождь. И хотя плохая погода для бомбежки – самое то, Леонид решил, что на сегодня, пожалуй что, и хватит. Все равно всех денег не заработаешь, а он и без того отмантулил за баранкой без малого шесть часов. Опять же – жутко разболелись спина и шея. Не то что к непогоде, а скорее всего просто с непривычки: ведь к тому моменту, пока следователь Купцов не получил прокурорский пинок под зад и с треском не вылетел из органов, он не так уж и много времени проводил за рулем. Как-то всё больше на казенном транспорте перемещался. Ну а теперь вот, что называется, жизнь заставила.