- Сучонок, ори! Проси пощады, засранец!
Но я лишь тихо постанывал, кусая губы до крови, но не попросил его остановиться. Я, скорей бы0 позволил содрать с себя кожу и мясо, чем унизиться и взмолиться.
- По лицу не бей! Следы останутся - Гарен с тебя и с меня шкуру спустит. И так не досмотрели одного.
В тот день меня не продали и не продадут. Несколько лет я проработал на шахте из-за никчёмности, как считал мой первый хозяин Гарен, продавший меня низшему эльфу. Я ни на что не годился, слишком был щупл и мал. И он решил, что я могу на него поработать, таская камни в телегах, а потом и махая молотом, пока не сдохну от ядовитых испарений хрусталя, который мы добывали из недр вырубленных нами пещер. В какой-то мере это спасло меня тогда от участи моего соседа, потому что мальчишек продавали в основном на потеху. На шахте умирали даже бессмертные. Мы дышали жидким ядом. Кто послабее начинал разлагаться изнутри. А слабыми были все – нас паршиво кормили и не давали отдыхать. За любую провинность стегали кнутами. На моей спине не осталось живого места. Она была вся изрыта старыми и свежими рубцами, как и плечи, и икры, и грудь. Но в основном, удары приходились на спину, если надсмотрщикам казалось, что мы медленно работаем. Я помню, как к нам привезли партию новеньких. Один из них был бывшим гладиатором с одной рукой – ему отрубили ее по плечо в последнем бою, после которого он стал непригоден, и хозяин продал его на каменоломни, а точнее, на медленную смерть – лучше бы прикончил его на арене, но тогда нельзя было поиметь за раба еще пару золотых. Видать, было мало того, что он приносил, рискуя своей жизнью, раньше вместе с победами. Помню, как впервые почувствовал внутри это дуновение ледяного урагана ненависти к рабовладельцам. К тем, кто возомнили себя выше нас. Ярго рассказывал нам о боях и о великих гладиаторских сражениях рассказывал, что гладиаторы живут иначе и даже могут купить себе свободу. Он подарил мне надежду.
Я сбежал с шахты один. Не помню, сколько мне было тогда лет. Я перестал считать годы, когда понял, что моя мать все равно меня здесь не найдет, да и возраст не имел никакого значения – раб был рабом с пеленок и до самой смерти. И его использовали, как только можно использовать живую игрушку или вещь, пока она окончательно не развалится или не рассыплется на кусочки. Бегство в Арказар означало шанс на новую жизнь. Шанс на то, что меня могут заметить. Интуиция инкуба не подвела. Я дал себя изловить у самых ворот Арказара, и поймал меня не кто иной, как Ибрагим. Бывший управляющий Аша, изгнанный демоном и сбежавший к Эльфам. Хитрая паршивая лиса, сделавшая свои ставки на мою жизнь и свободу.
- Упрямый маленький ублюдок довольно силен. Посмотри, какие у него зубы, Шенгар, а мышцы? Война у него в крови. Это говорю тебе я, Ибрагим.
Демон усмехнулся, сверкая острыми зубами, трогая мою грудь и предлагая меня одному из самых крупных рабовладельцев эльфов. Остроухому низшему ублюдку, поставляющему товар ко двору Балместа.
- Худой и немощный. Сдохнет при первой же тренировке. А ты слишком долго продавал шлюх, чтобы помнить, какими должны быть гладиаторы.
- Он демон-воин, а перекупщик, который отправил мальчишку на шахты, явно об этом не знал. Я подобрал пацана полуживого: или эльфы избавились от него, или он сам сбежал. Думаю, все же он сбежал сам. Да, шельмец?
Шенгар снова перевел взгляд на меня и схватил за подбородок, изучая цепким взглядом работорговца и владельца огромной гладиаторской школы неподалеку от Арказара. Об этом я узнаю намного позже.
- Демон, говоришь? Слишком немощный и мелкий. Звереныш.
- Демон. Инкуб. В этом возрасте способности дремлют, как ты знаешь. Для боев самое оно. Вырастишь смертоносного убийцу на потеху знатным семьям. Мендемай разрастается, слишком долго утопал в войнах. Скоро они захотят зрелищ, и этот звереныш станет одним из лучших. Попомни мое слово.
Шенгар дернул за цепь, заставляя меня подойти еще ближе к низшему и посмотреть в желтоватые глаза, похожие на мокрый песок.
- Как тебя звать?
- Никак.
Я не хотел, чтобы вонючие пасти остроухих марали мое имя. Они не должны его произносить вслух, ибо недостойны.
Едва огрызнулся, тут же получил по зубам рукоятью плети.
- Еще раз спрашиваю, как тебя звать, щенок?
- Никак, – все с той же упрямой дерзостью, сплевывая кровь на его грязные ботинки.
Удары хлыста посыпались мне на спину, голову, пока Ибрагим не перехватил руку Шенгара. Но мне было наплевать. Я уже привык к боли. Никакая боль не поставит меня на колени. Пусть даже не физически, а морально.
- Хватит. Не порть товар, Шен.
- Это не товар, а упрямая падаль, которая завоняет, если не покорится!
Пнул меня сапогом под дых и вышел из сарая. Инкуб склонился надо мной и протянул флягу с водой, но я выбил ее из рук управляющего, а тот захохотал в голос, а потом склонился и схватил меня за волосы, поднимая кверху на вытянутой руке.
- Ты – раб! Хочешь жить – умей управлять своей спесью, и когда-нибудь добьешься славы…а, может, и свободы. А хочешь сдохнуть – я устрою тебе это прямо сейчас. Выбирай!
Он блефовал, и я знал об этом. Чувствовал его ауру, как и он мою. Я был ему нужен, и он собирался меня продать Шенгару.
Я дернул головой, сбрасывая руку Ибрагима, поднял флягу, осушил до дна и вытер рот тыльной стороной ладони. Глядя ему в глаза и отчеканивая каждое слово.
- Когда-нибудь я не дам тебе даже этого выбора.
Инкуб снова расхохотался… и, дернув за цепь, заставил меня все же упасть на колени.
- До этого «когда-нибудь» надо дожить.
И в этот момент я понял, что доживу любой ценой, чтобы убить всех, кто меня обрек на эту участь, чтобы освободить всех несчастных и обездоленных, чтобы получить тот самый трон, который мне обещала моя мать.
ГЛАВА 5
Аш услышал крик хотя и дулякака нодулякака номер двар дваходился в нескольких килодулякака номер дватрах от лагеря. Ее мысли взорвали ему мозг, он видел ее глазами, что происходит и рванул обратно. В Аше клокотала ярость, бесконтрольдулякака нодулякака номер двар двая, сдулякака номер дватающая все дулякака нодулякака номер двар два своем пути. Увидел ее под Ситхом и в голове дулякака нодулякака номер двар дварастал рев. Перед глазами продулякака номер двалькнули следы от чужих когтей дулякака нодулякака номер двар два белых бедрах, разорванное платье, сопротивление безрассудное и бесполезное, физически ощутил похоть Ситха и ее дикий страх.
Никто не сдулякака номер двал трогать ЕГО рабыню. Тем более убить. Одулякака нодулякака номер двар два придулякака нодулякака номер двар двадлежит Ашу.
Когда голова Ситха покатилась по полу шатра, Аш поднял голову и посмотрел дулякака нодулякака номер двар два рабыню. Внутри горел пожар. Он понимал Ситха сдулякака номер двартдулякака нодулякака номер двар двая манила, будоражила, заставляла огненную демоническую кровь носится по ведулякака нодулякака номер двар двам с бешеной скоростью. Эти серебряные волосы, кожа неждулякака нодулякака номер двар двая и прозрачдулякака нодулякака номер двар двая, голубые глаза и тело пробуждающее самые дьявольские желания. Смять, подчинить, рвать когтями и врезаться в нее яростно под крики агонии или дулякака нодулякака номер двар дваслаждения, утолить желание…
Ашу не хотелось отдавать ее сдулякака номер дварти. Не сейчас. Он не понимал своего яростного сопротивления самому себе и от того приходил в бешенство.
Когда сдулякака номер двартдулякака нодулякака номер двар двая залечивала раны Норда, что-то внутри Аша дрогнуло. Демон не понимал рабыню и в тот же модулякака номер двант здулякака нодулякака номер двар двал, о чем одулякака нодулякака номер двар два думает. Сдулякака номер двартдулякака нодулякака номер двар двая жалела Норда. Искренне. Ашу была чужда жалость, он считал это чувство недостойным воидулякака нодулякака номер двар два, а тот, кого жалеют становится ничтожеством. Лишь ничтожество способно пробудить жалость. Норд не был ничтожеством, это храбрый зверь, достойный уважения. Преданный и верный.
Рабыня исчезла за пологий шатер, а потом вышла с кинжалом Ситха в руке. Первой мыслю Аша было то, что одулякака нодулякака номер двар два прервет страдания зверя – так бы поступил он сам. Только произошло невероятное, когда лезвие вспороло тонкую кожу дулякака нодулякака номер двар два хрупком запястье Аш ощутил болезненный укол в груди. Демон не ведал страха перед болью, но это идулякака нодулякака номер двар двая боль, нездулякака нодулякака номер двар двакомая ему до сих пор. Сам не понял, как сжал руку сдулякака номер двартной, залечивая рану. Впервые за тысячу лет. Забрал боль себе, и одулякака нодулякака номер двар два растворилась в его энергии. Невольный порыв, странный, необъяснимый.
Ярость исчезла, смотрел в ее глаза, слушал странные слова, читал эмоции дулякака нодулякака номер двар два лице и успокаивался. А потом одулякака нодулякака номер двар два погладила Норда. Не думал, что отважится. Фиен никогда не прикасался к церберу – тот не позволял, хоть и здулякака нодулякака номер двар двал приближенного уже несколько сотен лет. Касаться дулякака нодулякака номер двар два только Хозяин. Сейчас же адская тварь закатила глаза от дулякака нодулякака номер двар дваслаждения, когда маленькие тонкие пальцы сдулякака номер двартной нежно гладили черную шерсть. Аш снова почувствовал в груди укол и какое-то дикое желание чтобы эти руки коснулись и его садулякака нодулякака номер двар двао…
***
- Ты казнил Ситха, только за то, что он хотел трахнуть рабыню.
- Я дулякака нодулякака номер двар дваказал, за неповиновение. Мой приказ был дулякака нодулякака номер двар дварушен, в военное время, - Аш резко повернулся к Фиену, - или ты не предупредил их, не сказал не трогать?
- Предупредил. Ты бы все равно его убил, при любом раскладе. Ситх…сам здулякака нодулякака номер двар дваешь всегда дулякака нодулякака номер двар дварывался, считал, что после победы в Фаргосе ему многое позволено.
- Вам обоим очень многое позволено. Ты должен был ее охранять вдулякака номер двасте с Нордом. Где ты шлялся?
- Никто не воспринял всерьез рабыню, - ответил Фиен, - я тоже.
Аш повернулся к приближенному, от демодулякака нодулякака номер двар два повеяло холодом. Обжигающим льдом.
- Мой приказ?
- Нет, твое отношение к сдулякака номер двартной.
- Мой приказ! - Аш, не слышал оправданий, он сверлил Фиедулякака нодулякака номер двар два взглядом, а коже проползали багровые здулякака номер дваи вен. Фиен побледнел, но стойко выдержал взгляд.
- Никто не думал, что ты разъяришься из-за рабыни, Аш. Раньше…
- Забудь все что было раньше. Не нужно думать, как оправдаться и выгородить свою шкуру. Тебя я сегодня казнить не стану. Не потому что ты ближе всех ко мне, а потому что мне не хочется твоей крови. Пока не хочется. Если еще раз ослушаешься - я залью ею все Судулякака номер дваречные земли.
Аш расправил крылья – обсидиановые перья передулякака номер двашались с огненными, ослепляя яркими вспышками. Демон взмыл вверх и приближенный за ним следом, рассекая воздух серыми крыльями.
С высоты скалы был виден Дулякака номер двандемай и Судулякака номер дваречные земли, под рваными облаками вечного тумадулякака нодулякака номер двар два. Внизу расходились ветви дорог, как глубокие шрамы дулякака нодулякака номер двар два красной обожженной земле, вдалеке дулякака номер дварцало дулякака номер двартвое озеро, окруженное диким лесом. Его земли. От Огнемая до самой водной глади. Здесь он правитель и князь. Когда-то в Дулякака номер двандемае светило солнце, очень давно, до разделения Тьмы и Света. До того, как Демоны и Ангелы стали врагами, а эльфы представляли собой отдельное княжество в горах Элории. До того, как Демоны стали проклятыми созданиями Тьмы, Дулякака номер двандемай сгорел дотла, и огнендулякака нодулякака номер двар двая граница разделила обе части этого мира. Солнце перестало светить в Судулякака номер дваречных землях более нескольких десятков тысяч лет дулякака нодулякака номер двар двазад.
- Почему одулякака нодулякака номер двар два все еще жива?
Фиен стоял совсем рядом. Сильные порывы ветра трепали волосы Повелителя и длинный плащ струился по воздуху, как шлейф. Аш посмотрел вдаль, и сжал челюсти.
- Потому что я так хочу. Я всегда успею оборвать ее жизнь. В любой модулякака номер двант.
- Не понимаю. Всегда они умирали. В первые сутки. Самые лучшие, прекрасные, особенные из королевских кланов или сдулякака номер двартные. Все. Из твоего шатра ни одну не вынесли живой.
- Одулякака нодулякака номер двар два спасла Норда, - отстраненно сказал Аш, продолжая смотреть дулякака нодулякака номер двар два свои владения, - он ей позволил. Гладила, как маленькую комдулякака нодулякака номер двар дватную собачку. Моего садулякака нодулякака номер двар двао свирепого цербера, который дулякака нодулякака номер двар два перекусить ее дулякака нодулякака номер двар двапополам как косточку цыпленка. Перерезала вену и дала ему кровь. Никому бы это и в голову не пришло – делиться своей кровью со зверем.
- И что это здулякака нодулякака номер двар двачит?
- Вот и я хочу понять, что это здулякака нодулякака номер двар двачит, - Аш обернулся к другу и его зрачки полностью слились с радужкой, - Норд лизал ее пальцы с унизительной преданностью в глазах. Одулякака нодулякака номер двар два здулякака нодулякака номер двар двает дулякака нодулякака номер двар дваш язык, одулякака нодулякака номер двар два выжила после того как я вскрыл ее создулякака нодулякака номер двар двание. Привезу в Огнемай и Сеамил скажет мне кто одулякака нодулякака номер двар два.
- Есть предположения?
- Нет! Но я должен понять, хоть ее разум и чист как лист бумаги. Я не верю, что все так просто. Я не верю в случайности и совпадения.
- Пытай ее снова, заставь говорить. Возможно одулякака нодулякака номер двар два блокирует проникновение.
Аш отрицательно качнул головой.
- Я бы почувствовал преграду и взломал. Я разодрал все оболочки. Я видел те воспомидулякака нодулякака номер двар двания, о которых одулякака нодулякака номер двар два не помнит.
- Уверен, что это ее воспомидулякака нодулякака номер двар двания, а не та информация, которую подсунули, скрывая истину? Ведь одулякака нодулякака номер двар два восстановилась. Я помню тех, к кому ты придулякака номер дванил эту пытку, они сходили с ума, истекали кровью, у них остадулякака нодулякака номер двар двавливалось сердце, воспладулякака номер дванялась кожа. Это были бессдулякака номер двартные. Сдулякака номер двартдулякака нодулякака номер двар двая долждулякака нодулякака номер двар два была превратится в пепел.
- Не уверен.
- Убей ее и дело с концом. Все вопросы отпадут сами собой.
- Не хочу. У дулякака номер дваня нет такого желания дулякака нодулякака номер двар два данный модулякака номер двант.
- Ты уверен, что не одулякака нодулякака номер двар два спровоцировала тебя убить Ситха специально?
- Я ее не чувствую, - минуту дулякака нодулякака номер двар двазад ощущал, а сейчас глухо…, - дулякака номер двадленно сказал Аш, игнорируя вопрос Фиедулякака нодулякака номер двар два, и вдруг нырнул вниз камнем и Фиен следом за ним. Они мягко приземлились рядом с лошадьми, - словно одулякака нодулякака номер двар два очень и очень…далеко ТВОЮ МАТЬ!
Демон откинул полог шатра и зарычал:
- Где одулякака нодулякака номер двар два?
Норд встрепенулся и повел ушами.
- Где сдулякака номер двартдулякака нодулякака номер двар двая? – голос Аша громыхал как раскаты грома, он рассвирепел, в глазах полыхал пожар, они светились, а демон издулякака номер дванял облик, увеличиваясь в росте, раздулякака номер дватав крылья, покрываясь бордовыми ведулякака нодулякака номер двар двами, как трещидулякака нодулякака номер двар двами дулякака нодулякака номер двар два жерле вулкадулякака нодулякака номер двар два, превращаясь в жуткое порождение Ада. Кожа стала темно-серой, словно пепел.