— Я чувствую, мы не вернемся, — сказал, наконец, Алексей.
Сердце у меня екнуло, когда до меня дошел смысл сказанного.
— Почему? — спросил я, справившись с охватившим меня волнением.
— Мы, прежние, уже не вернемся, — уточнил Алексей, и у меня слегка отлегло. — Я пытаюсь заглянуть в будущее, а оно в тумане.
Напрягая мозг, я попытался найти в этой фразе Алексея скрытый смысл.
— Тебе будет очень трудно, — сказал Алексей еще. — Очень.
Он, наконец, посмотрел мне прямо в глаза. я поспешно опустил глаза. Еще раз, испытать на себе способности этого человека, мне пока не сильно хотелось. Его фокусы меня и так пугают до дрожи.
— Мы, — продолжал Алексей. — Знаем, или хотя бы представляем, что может нас ждать. Мы готовились, добывали Силу для этого, в течении многих лет. Мы сделали Выбор, идти или не идти сами, и еще там, дома, перед тем как поехать сюда. Ты же сделаешь его сейчас, потому что только сейчас стал готов для него. Так надо поверь, там будет очень опасно.
У меня в груди похолодело. Что–то там, под сердцем, говорило, что Алексей излагает вещи, такими, как они есть. В волнении я сорвал травинку и принялся наматывать ее на палец.
— А как же то, что я Ключ? — спросил я мрачно. — Или я вам уже не нужен?
— Нужен, — спокойно ответил Алексей, — Это все так.
— Тогда я не пойму, — начал я злиться, и уставился на Алексея.
Тот глаз не отвел, но его взгляд сейчас не сверлил и не давил. В них, к моему удивлению было лишь выражение участия, тепла.
— Как ты думаешь, — спросил он. — Зачем мы тебя обучали? Зачем было все это?
— Не знаю, — резковато ответил я.
Мне начинал надоедать этот разговор.
— Зачем обучать того, кто должен послужить лишь орудием, отмычкой? Зачем тратить свою Силу на того, кто будет бесполезен потом? — Алексей испытующе посмотрел на меня.
Я промолчал, глядя на колышущуюся траву.
— Мне бы ничего не стоило убедить тебя, идти с нами, — сказал Алексей. — Ты бы сам этого желал. И желал бы этого страстно.
— Почему ты не сделал так? — угрюмо спросил я.
В груди полыхнул гнев. Когда говорят, что тебя легко обмануть, это как–то не располагает к хорошему настроению.
— Потому, что это более удобный путь, — ответил Алексей. — А значит, он неверен. Он очевиден и прост.
— Но это эффективно, — сказал я и, вспомнив, о чем говорил мне Леший о Воинах, да и сам Алексей, добавил еще. — Воин же действует наиболее эффективно?
— Просто, не значит лучше, — ответил мой собеседник, опять так же спокойно, словно мы говорили о том, насколько вкусен был обед. — Это просто и все.
— Но затраты минимальны, — опять возразил я, чисто из чувства протеста.
— Вот поэтому я хочу, чтобы ты сам сделал выбор, — произнес Алексей.
— Э-э…, — я немного опешил, как–то резковато нить разговора повернула.
Некоторое время я пытался понять, из чего Алексей сделал такой вывод, какая здесь связь?
— Все это время, я, ты сам и Леший шли к одной цели — чтоб ты мог слышать, достаточно хорошо, свое сердце, свой Дух. Чтобы твой мозг, Разум по сути, не отсекали его. Фактически это подготовка к Выбору. Трудно принять правильное решение, выслушав доводы лишь одной стороны.
Алексей встал. Опять улыбнулся, какой–то ласково–строгой улыбкой.
— Предупреждая твой вопрос. Нет, ты не был готов там, в первом лагере, — Алексей опять на секунду включил этот пронизывающий взгляд. — Мы двинемся, как только солнце коснется горизонта. Делай Выбор. Если ты пойдешь, то пойдешь навстречу очень вероятной смерти, если не пойдешь, то потеряешь лишь время. По сути, тебе надлежит сделать выбор не между правильным и неправильным путем, а между длинным и коротким. Причем короткий, очень опасен.
Он постоял, глядя на меня. В его взоре не читалось ничего. Абсолютно спокойный взгляд. Он повернулся, чтобы уйти, но был остановлен моими словами:
— Один вопрос, — сказал я хрипло.
Алексей бросил на меня взгляд, стоя в полуобороте. А я честно говоря, сам не знал, почему меня волновало это.
— Если бы ты убеждал меня, — сказал я медленно. — Как бы это выглядело?
Алексей помолчал, глядя на меня, видно раздумывая говорить или нет.
— Люди разные и хотят разного, — ответил Алексей и посмотрел на меня так, что внутри сжалось что–то. — Но больше всего они хотят быть Избранными…
* * *
Мы не властны над тем, когда мы умрем. Не дано человеку знать, когда упадет последняя песчинка в его часах. Его всю жизнь терзает страх перед этим. Сколько было людей, великих людей, что пытались решить эту проблему. Маги, алхимики, ученые, врачеватели, колдуны…
Но так до сих пор секрет не поддался. И страх перед смертью, продолжает жить в сердцах. Именно на нем построена вся современная цивилизация. Из него растут и все другие страхи. Но на самом деле, люди бояться не смерти. Боятся ИТОГА.
Сколько неблаговидных, грязных и подлых поступков скрывает наша память. ВАША ПАМЯТЬ. И именно этого вы и боитесь, подведения итогов, беспристрастной оценки. СУДА, где нельзя будет воззвать к эмоциям судьи, спросить, а как он сам бы поступил. То есть достучаться до его страха. Потому как не оцениваются на этом суде мотивы поступков. Лишь они сами, ваши дела, занимают свое место на чаше весов.
А судья, который оценивает земной путь человека, его душа. Освободившаяся от плена плоти, она судит беспощадно. Именно этого суда, суда своей совести, все и бояться.
Мы не можем решить, когда мы умрем. Зато можем решить КАК.
Глядя в потолок больничной палаты, думая о том, что слишком поздно понял, что делал и какие люди рядом.
Вспоминая грязь, которая наполняла жизнь, лица тех, кого обманул, растоптал в своем стремлении стать на одну ступеньку выше в Системе, на одну ступень ближе к Власти, жаждая испытать чувство вседозволенности над судьбами других…
И понять вдруг, что не властен даже над своей судьбой. Понять, что все сделанное тобой, растащат сразу после твоей смерти стервятники и твои дети будут в первых рядах. С ужасом, который наполняет тело ледяным холодом, теперь ожидая прихода ЕЁ.
Или с грустной улыбкой на устах, от понимания, что больше не проснешься. Не сядешь за стол с верными друзьями, которые не предали тебя, даже тогда, когда ты был нищ и особенно тогда, когда ты стал богаче их.
Не обнимешь того человека, которого беззаветно любил всю жизнь, который прошел с тобой все те испытания, что выпали на вашу долю.
Не увидишь, как твои дети заменят тебя в твоей битве, и гордо вскинув голову, пойдут вперед, неся на устах твое имя, делая твое Дело своим.
Многие, прекрасно понимая, что не вечны, почему–то тешат себя иллюзией совершенно обратного. Ведут себя так, будто в их распоряжении сотни лет. Думают, что да, я умру, но не завтра, успею…
А ЕСЛИ ЗАВТРА?! ЕСЛИ ЧЕРЕЗ МИНУТУ?! Кто вспомнит тебя с искренним сожалением? В чьих глазах, ты Пример, Образец, Наставник, Учитель, в конце концов? Образец Чести, Смелости, Благородства, Профессионализма? Сколько людей, сурово сдвинув брови, скажут, что уважают тебя? Сколько врагов с содроганием вспомнят твои глаза? А самое главное, ты сам можешь без колебаний признать, что прожил не зря? Достойно? Ты сможешь Там, гордиться своей жизнью?
У нас нет времени. Его нет на мелкие склоки, на гордыню. На пускание пыли в глаза, ничего из себя не представляя. НЕТ ВРЕМЕНИ. Его реально очень мало, чтобы совершать недостойные поступки, на ублажение своего эго и его сиюминутных «хотелок».
Смерть всегда за плечом.
Если ты задумался, если ты пропустил эти слова через сердце и оно откликнулось, если страдаешь оттого, что не можешь, как остальные, «продвинутые», совершать подлости, шагать по головам, для того чтобы устроиться в жизни, хочешь лишь того тебе не мешали делать то, что тебе по душе, то значит, Путь ждет тебя! Это Путь Воина, Путь Сильных, путь тех, кто не хочет быть рабом своих и чужих желаний и страстей! Значит, битва ждет тебя, мы ждем тебя!
Жить Воином! Смерть с Честью!
Старший, Лидер группы «Феникс»
* * *
Солнце все ближе к горизонту. И все ближе срок. Я вздохнул и который уже раз прогнал в уме слова Алексея.
Я понимал, что отказаться будет просто. Даже не надо будет глядеть в глаза остальным. Солнце коснется края, и они уйдут. Мне лишь останется придти и забрать свои вещи. Я, было, пытался убедить себя, что мне надо идти с ними, потому что не смогу выбраться сам из этой глуши. Но вдруг понял, что прекрасно знаю куда идти. Дорога назад четко предстала перед глазами, как путь в собственной квартире из кухни в туалет.
И тут я подумал, представил, как возвращаюсь домой. После всего этого, после недели События, захожу в квартиру, кидаю рюкзак на стул… А что дальше?
Компьютер? На сколько он меня отвлечет 7 На час? Два? А потом? Выйду на балкон, увижу закат и вот она, здравствуй тоска. И я буду думать, всегда, когда увижу заходящее солнце, правильно ли я сделал.
Пойти куда–нибудь? Мысль об увеселительных заведениях вызывало лишь отвращение, такое, что я даже сплюнул. Грохот музыки, после лесной тиши, толпы народа. Б–р–р… Алкоголь? А не станет ли еще хуже?
И что дальше. Выйдешь в Сеть, и начнешь искать фотки. Аномалий. И будет тоска. И понимание. В том, что виноват только ты сам.
Я воспринимал слова Алексея буквально. Опасно, значит можно не только пораниться. Он, в общем–то, напрямую говорил, что может быть смертельно опасно. Значит, они могут и не выйти. Из–за меня. Алексей же сказал, что со мной будет легче. Черт, поддел он меня. Как я могу отказать тем, кто впервые за долгое время, да какой там впервые! стали мне друзьями?
Но дело не только в этом. Мне реально хорошо среди этих людей. Именно здесь я не пытаюсь ничего доказывать, да это и не нужно. А самое главное, Я ЧУВСТВУЮ, ЧТО ЖИВУ. Не провожу время, не коротаю выходные, а именно живу! Я радуюсь солнцу, я с удовольствием ем нехитрую (если не сказать больше) еду. Попав обратно в город, я только и мечтаю, чтобы снова глядеть на небо, сквозь листву. Теперь, кстати я понимал жителей малых городов, приезжающих в Е-бург (Екатеринбург — сленг.) и с недоумением смотрящих на людскую массу, мчащуюся куда–то. Все торопятся. Жить, есть… Спать… Любить… Быстрей, быстрей! Пожениться, развестись! И снова, как угорелый, по дороге жизни… Хватай, рви, а то не достанется! Притом, что вся эта спешка, почти всегда излишняя. Бежишь на работу, считая минуты. Но перед этим ты нежился под одеялом, до самого упора. Потом глотая обжигающий кофе, с языком на плече, в метро, в стадо таких же, скачущих всегда впритык. И так всегда. И я был такой же. Потом, по совету Лешего, переборов себя, вышел пораньше минут на десять (Десять! Не полчаса, не час. Десять минут!) …
Меня это затянуло. Я, не торопясь, дошел до метро. Спокойно спустился. Поезд, в который раньше я вечно вбегал в последнюю секунду, пришел через минуту и я спокойно сел в него. В этот момент, как будто меня вынули из тела и заставили посмотреть со стороны на мою жизнь, я стоял и смотрел, как вбегают вагон они, опаздывающие. Жалкое зрелище. Помятые, в глазах только одна мысль — успеть!
А теперь? Опять туда, к ним? Я себя знаю, вновь придти после всего этого к Лешему, я не смогу. Плевать, кто чего думает. Но себе–то я врать не могу. Как ни крути, я предаю их, бегу от опасностей или как бы сказал Леший, от Битвы. Выбор… Это Выбор не между длинным и коротким путем. Хотя, если учесть, что мне дальше идти одному, то да. Но не просто длиннее. Чудовищно длиннее!
То есть, по сути, я выбираю, струсить или нет. А Алексей хочет, видимо. чтобы я это понял… Он ведь, мог это сказать и так. Типа, выбирай, кем хочешь дальше быть, чмом, трясущимся, или мужиком… Мог? Конечно!
Я улыбнулся и встал. Нечего тут выбирать. Решительным шагом я двинул в сторону лагеря. На душе стало так легко! В голове еще мелькали мысли, типа не пожалеть бы потом… Только мне было на них наплевать! Я шел, весело насвистывая, когда сзади меня кто–то сказал:
— Куда так бежишь?
Я обернулся, с некоторым удивлением. Голос–то женским был! Метрах в пяти от меня стояла Ольга. И улыбалась. Поманив меня рукой, она пошла в ту сторону, откуда я только что пришел. Хмыкнув, я последовал за ней.
Остановилась она на небольшом взгорке, который был почти посередине поляны. Тряхнув волосами, она посмотрела в небо. Ветер радостно подхватил черные локоны. Я подошел ближе.
— До заката еще куча времени, — сказала Ольга, прикрыв глаза и подняв руки вверх, глубоко вздохнула. Налетел ветер, взметнув ее гриву. Она улыбнулась, и опять сделала глубокий продолжительный вдох. Ветер. Будто специально ожидая этих ее действий, вновь прошелся своим дыханием по холму.
— Если ты думаешь, что это случайно, то зря! — весело и громко сказала Ольга.
— Что зря? — не понял я.
— Зря ты думаешь, что ветер случайно дует сильнее!
Я аж рот открыл от такого заявления!
— Это Дух! — сказала девушка. — Я открываюсь для него, и он приходит!
— Э-э … — я реально прифигел. — А зачем?
— Чтобы стало хорошо! — ответила Ольга. — Его Сила наполняет меня!
Вот так да. Нет. я всякого здесь повидал и послушал, но вот так…
В следующее мгновение я захлопал глазами, потому что удивился, нет, я просто ошалел!
Глаза Ольги оказались так близко. Она вся оказалась близко. Сердце резко вышло на повышенные обороты.
— Ты мне понравился, — тихо, но уверенно сказала девушка.
Опа. Мысли в голове понеслись вскачь, превращаясь в полнейшую кашу. Облизав пересохшие губы, я попытался что–то ответить. Но вместо звука выдавил лишь какой–то сип.
— Я не люблю игр, — в том же тоне продолжила девушка. — Ты мне нравишься и у нас мало времени.
Она провела ладонью по моей щеке. Потянулась губами к моим губам. А я стоял не в силах пошевелиться, будто парализованный.
Странное ощущение пронеслось от живота, сжало сердце и ударилось хмелем в голову.
— Эй, ты не умер? — слегка улыбнулась Оля, отступив на полшага.
— Нет, — коротко бросил я, враз охрипшим голосом.
Тело внезапно ожило, руки оказались у нее на талии. Притянув ее к себе. Я вновь заглянул в эти черные глазищи. Они смеялись, светились озорным блеском. Но были подернуты той самой поволокой отстраненности, когда уже все равно, что происходит вокруг, значение имеет лишь тот, кто находиться в твоих объятьях.
В голове то и дело возникало ощущение, как будто я не спал ночи три–четыре, то есть вырубало периодически. Когда все видишь, можешь делать, но ничего не понимаешь. Я сдернул с себя штормовку и бросил на траву. Податливое, но на удивление такое гибкое и сильное, тело вновь оказалось в моих руках…
… — Что это было? — спросил я, когда мое сердце перестало выбивать бешеную чечетку по ребрам, дыхание тоже успокаивалось. Успокоился и мой младший товарищ, поникнув с гордостью хорошо сделанной работы.
Был еще один момент. Ни один мужчина, только если он не стельку пьян (но тогда он совсем ничего не замечает), не пропустит этого. Тем более, что в моем случае, это не в первый раз. Я повернулся со спины на бок. Посмотрел на лежащую рядом Ольгу. Восхищение и огонек желания вновь пробудились внутри меня, при взгляде на ее обнаженное тело. Встретившись со мной взглядом, Ольга смущенно уткнулась мне в плечо.
— Я у тебя первый? — спросил я.
Та, не поднимая глаз, кивнула. Я нахмурился. Вспомнив, еще между делом, что мы, поддавшись влечению, не озаботились никакими средствами защиты. Хотя я не был уверен, что если бы они и были, то я бы ими воспользовался. Я никогда, честное слово, никогда, не испытывал такого. Вроде бы сначала. Все было даже и менее захватывающе вначале, чем с другими, но потом… Что–то переключилось, я будто даже услышал некий щелчок. И все. Ни о чем постороннем я уже не мог думать, я честно говоря вообще ни о чем не мог думать… Раньше я все время недоумевал, как так можно залететь, забыть про все.
— Я не сделал тебе больно? — спросил я, наконец.