ОБ АВТОРАХ
Авенир Григорьевич Зак и Исай Константинович Кузнецов — драматурги советского театра и кино.
А. Зак родился в 1919 году в городе Бердянске. В 1944 году окончил режиссерский факультет Всесоюзного государственного института кинематографии. С 1944 по 1946 год служил в Советской Армии, был комсоргом батальона. Затем работал режиссером на Киностудии имени Горького. В 1948 году приступил к литературной деятельности, одновременно работал режиссером Центральной студии телевидения. По существу, был одним из пионеров детского телевидения.
И. Кузнецов родился в 1916 году в городе Петрограде, окончил школу ФЗУ Московского электрокомбината имени Куйбышева. Работал слесарем, библиотекарем, экскурсоводом, участвовал в художественной самодеятельности. Был актером вспомогательного состава Камерного театра. В 1938 году принимал участие в создании театральной студии под руководством А. Н. Арбузова и В. Н. Плучека, в создании пьесы и спектакля «Город на заре». С августа 1941 года — в рядах Советской Армии. Воевал на Ленинградском и 1-м Украинском фронтах. Награжден орденами Красной Звезды и Отечественной войны I степени. После войны работал режиссером в Передвижном театре, руководимом В. Плучеком. С 1948 года стал автором детских редакций Центрального радиовещания и Центральной студии телевидения.
Творческое содружество А. Зака и И. Кузнецова началось в 1950 году с работы над пьесой «Вперед, отважные», поставленной Центральным детским театром. Пьесы А. Зака и И. Кузнецова «Дневник Наташи Соколовой», «Сказка о сказке», «Взрослые дети», «Счастливого пути», «Два цвета», «Приглашение к подвигу», «Солнечное сплетение», «Весенний день тридцатое апреля» ставились на сценах театров Москвы, Ленинграда и других городов страны, а также за рубежом.
Хорошо известны и фильмы, поставленные по их сценариям: «Утренние поезда», «Пропало лето», «Достояние республики», «Пропавшая экспедиция». За дилогию «Москва — Кассиопея» и «Отроки во вселенной» писатели были удостоены Государственной премии РСФСР.
После смерти А. Зака в 1974 году И. Кузнецов пишет один. Ему принадлежит ряд сценариев, по которым сняты фильмы «Золотая речка», «Исчезновение», «Похищение «Савойи», «Медный ангел», «Ученик лекаря», «Верните бабушку», а также пьесы «Портрет трагической актрисы» и «Представление о Радомире».
В 1987 году И. Кузнецову присвоено звание заслуженного деятеля искусств РСФСР.
В сборник вошли пьесы и сценарии различные по жанру, но объединенные глубоким интересом авторов к нравственным проблемам, к тем моментам в жизни человека, когда он делает решающий для себя выбор, осмысляет свои связи и отношения с другими людьми, с обществом, к которому он принадлежит.
СЦЕНАРИИ
А. Зак, И. Кузнецов
Глухой, протяжный гудок. Предрассветные сумерки прорезает слепящий луч прожектора. С гулким грохотом проносится электропоезд.
Бегут к Москве утренние электрички. Они летят по насыпям, скрываются в выемках, проносятся под мостами кольцевой трассы. Из Ногинска и Раменского, от Апрелевки и Загорска — со всех сторон стекаются к столице сотни утренних поездов.
У высокой деревянной платформы небольшой подмосковной станции, окруженной редким леском, останавливается электричка. По обледеневшей лестнице на платформу бежит Сева. Пассажиров на станции немного, и, едва остановившись, электричка тут же дает сигнал отправления. Сева прыгает в тамбур головного вагона, и поезд трогается. Мелькнули за окнами шлагбаум, будка дорожного мастера. Электричка набирает скорость.
Сева идет по вагону, а за кадром слышится его голос:
— Я живу за городом, а работаю в Москве. Каждый день поездом семь десять езжу на работу. И всегда опаздываю. То есть не опаздываю, прибегаю, как говорится, на пределе, в последнюю минуту.
Электричка несется вдоль шоссейной дороги, черной ниткой протянувшейся в заснеженном поле. Голос за кадром:
— Я схожу на «Заводской», а там выход с платформы ближе к последнему вагону. Приходится пробираться по всему поезду. Кажется, чего стоит прийти на минуту раньше и сесть в свой вагон…
Вагон электрички. Многие пассажиры спят. Кто привалившись к оконной раме, а кто и просто растянувшись на лавке.
Сева идет по поезду из вагона в вагон. Многие читают. Кое-кто листает тетрадки, некоторые умудряются даже писать.
Женщины с бидонами, с мешками, с корзинками. Грызут семечки, что-то жуют, оживленно болтают.
Шахматисты. Тихие. Вдумчивые. Режутся в подкидного дурака картежники. С диким остервенением стучат костяшками по лавке любители забить «козла».
Последний вагон.
Голос за кадром:
— У постоянных пассажиров свои места. Вон там, у окна, видите, свободное место. Мое. А рядом Генка и Толик. Толик, как всегда, с конспектами. Работаем в одном цехе. Эта девочка мне одно время нравилась. Я не знаком с ней, но мы иногда улыбаемся друг другу. Впрочем, по моим наблюдениям, она отдала предпочтение Генке — вон тот длинный, который поближе к окну. Они тоже незнакомы, но ему она улыбается чаще.
— Привет! — говорит Генка.
Толик молча протягивает руку. Генка подвинулся, и Севка сел рядом.
Черные стволы деревьев. Узкая полоска асфальта. Сугробы по обочинам дороги. На станцию спешит Ася. Коротенькое пальтишко, в котором еще год назад она бегала в школу, клетчатый платок, новые туфельки на низком каблуке. В руке зажата толстая клеенчатая тетрадка. За Асей бежит большая добродушная дворняга. Позади светятся еще не погашенные огоньки поселка, на редких столбах покачиваются электрические фонари. Ася торопится. Она сходит с шоссе на тропинку, сбегает к узенькому деревянному мостику, оборачивается к собаке.
— Шарик, — говорит она серьезно. — Шарик, домой!
Шарик взглянул на Асю, остановился, высунул язык. Ася засмеялась и тоже высунула язык, передразнила собаку, побежала. Шарик припустился за ней.
Ася подходит к железнодорожному переезду. Станционные ларьки закрыты ставнями, на дверях промтоварного магазина — замок. Спешат к поезду пассажиры.
Ася обернулась к Шарику, потрепала его по шее.
— Я тебе как человеку сказала — домой!
Шарик вильнул хвостом.
— Домой! Ну!
Шарик опустил голову и поплелся в сторону поселка.
Послышался грохот приближающейся электрички. Ася побежала к платформе. Шарик обернулся и снова затрусил за Асей.
Электричка остановилась на станции. Трое друзей — Сева, Толик и Генка — выглянули в окно.
По платформе идет Ася, следом за ней бежит Шарик.
Ася входит в вагон, останавливается в дверях. Шарик тоскливо смотрит на нее. Поезд трогается, набирает скорость. По пустынной платформе вслед за ним несется Шарик… Так он бежит, не лая, до конца высокой платформы и, остановившись у края, смотрит вслед удаляющемуся поезду…
Из тамбура Ася проходит в вагон, садится на свободное место против троих приятелей. Ребята разглядывают Асю. Толик оторвался от конспектов.
— Девочка, если не секрет, как зовут вашу собачку? — подчеркнуто вежливо осведомляется Генка.
Ася улыбнулась. Генка подмигнул Толику.
— Надо было у собачки узнать, как зовут девочку, — говорит он.
Толик усмехнулся и снова углубился в конспекты. Ася, стараясь спрятать улыбку, раскрывает тетрадку, в которую вложены какие-то бумажки.
— Мы еще не выучили уроков, — притворно сокрушается Генка.
Ася листает тетрадку.
Генка насмешливо поглядел на нее, забубнил:
— К детским инфекционным болезням относятся также: коклюш, свинка, скарлатина…
— Нет, — перебивает Сева, — мы изучаем английский. What time is it?
— Древняя история, — продолжает розыгрыш Генка. — Пуническая война, война между Римом и Карфагеном, велась главным образом из-за богатого острова Сицилия…
Ася засмеялась, отвернулась к окну.
— Как же все-таки зовут собачку? — спрашивает Генка.
Ася поднялась и ушла в другой конец вагона.
— Спугнули, — говорит Генка.
Сева повернулся, смотрит на Асю. Ася села у окна. Она заметила взгляд Севы, отвернулась. Она прислушивается к гулу поезда, к четкому, размеренному, чуть тревожному, монотонному и в то же время удивительно разнообразному перестуку колес. Есть что-то застенчивое, детское в том, как Ася сидит на краешке скамейки, в выражении ее лица, чуть напряженном, чего-то ожидающем… Генка шлепнул Севу по затылку.
— Шею сломаешь.
Поезд проходит мимо громадного завода. Корпуса. Переплетения трубопроводов. Эстакады. Пакгаузы. Скоро — Москва.
Ася поднимается, идет к тамбуру, вслед за ней идут трое парней. Ася невольно оборачивается и видит Севу, встречается с ним глазами, отводит взгляд.
Поезд приближается к Москве, замедляет ход, останавливается.
Платформа «Заводская». В эти часы здесь выходят почти все пассажиры — рабочие одного из больших московских заводов.
Пассажиры сплошным потоком идут к переходному мосту. Позади Аси, прижатые к ней толпой, двигаются Сева, Генка и Толик. Тройка парней догнала Асю.
— Зиночка? — спрашивает Генка у Севы так, чтобы девушка его слышала.
— Тамара, — неуверенно заявляет Сева.
— Нина, — говорит Генка.
Ася прыснула.
— А табелек снимает в инструментальном, — продолжает Генка.
— Центральная бухгалтерия, — говорит Сева.
— Рубите голову, она из лаборатории, — категорически решает Генка, — таких серьезных держат только там.
— А где держат таких трепачей? — с улыбкой обернулась Ася.
— В штамповке, — расплывается Генка, и они вместе с Севой подходят к Асе с двух сторон.
— Дашенька? — спрашивает Генка.
Ася, смеясь, качает головой.
— Маша?.. — говорит Сева.
— Шарик, — смеется Ася и убегает от ребят.
Сева и Генка подошли к Толику.
— Откуда девчонка? — спрашивает Генка у Толика.
— Почему никогда не видели? — спрашивает Сева.
Толик смотрит вслед удаляющейся Асе.
— Приехала поступать на завод, — говорит Толик.
Ребята видят, как Ася вошла в здание заводоуправления.
Генка развел руками.
— Толик, ты меня подавляешь своей проницательностью.
— У нее в тетради лежит аттестат.
— Мда… — Генка многозначительно покачал головой. — Экстрасенс!
В коридоре у отдела кадров стоят Ася и ее подруга — чертежница Инна. Худенькая, в темном халате с нарукавниками, с модной прической, Инна торопливо дает Асе последние наставления:
— У нас в отделе мест нету. Соглашайся на любую работу. Зацепишься, потом видно будет. Аттестат взяла?
Ася полезла в тетрадку.
— Ладно, — махнула рукой Инна. — Справку с местожительства принесла?
— Здесь.
— Если начальник примет — улыбайся. А если баба — держись построже. Это я тебе точно говорю. Из опыта. Иди. Не бойся.
— Богданова Анастасия Федоровна… — разглядывая документы, произносит пожилой мужчина с двумя рядами орденских планок. — Настя, значит? — спрашивает он.
Ася улыбнулась:
— Ася.
— Что же с тобой делать? — посмотрев на нее, говорит начальник отдела кадров. — Специальности нет…
— Нет, — снова улыбнулась Ася.
— Да… — протянул начальник. — Ничего не умеешь. А без специальности — что тебе предложить… Разнорабочей пойдешь?
— Нет, — опять улыбнулась Ася.
Начальник удивленно посмотрел на нее.
— Чего улыбаешься? Без специальности разве что на мое место, да и то возраст надо иметь, кое-что в жизни повидать.
— Я ученицей хочу, к станку, специальность получить, — говорит Ася.
Начальник взял Асино заявление, пишет резолюцию.
— Что вы пишете? — встревожилась Ася.
— Пойдешь разнорабочей.
— Не пишите, не пойду.
— Иди-иди. Месячишко поработаешь, к заводу привыкнешь, там поглядим, что с тобой делать.
Ася улыбнулась.
Начальник протянул ей заявление, тоже улыбнулся, но, быстро спрятав улыбку, сказал строго:
— А эти свои улыбки ты брось!
Ася снова улыбнулась.
— Спасибо.
По проходу инструментального цеха едет электрокар. На передней площадке стоит Тоня — симпатичная толстушка с головой, обвязанной платком. Позади на ящиках с деталями сидит Ася. Она с интересом оглядывает цех, станки, людей. Электрокар сворачивает в узкий проход, останавливается возле станка, на котором работает Павел. Он в белом рабочем халате, длинные русые волосы зажаты плексигласовым держателем. Не останавливая станка, он переставил ящик с деталями ближе к электрокару.
— Сами считайте, — сказал Павел.
Девушки перекладывают готовые детали в ящик, стоящий в электрокаре, считают их.
Павел посмотрел на Асю. Тоня заметила взгляд Павла, понимающе усмехнулась.
Павел отвернулся к станку, снова принялся за работу. Ася с интересом наблюдает за его ловкими, экономными движениями, за стремительно вращающейся деталью, от которой бесконечной спиралью отделяется синеющая на глазах стружка.
Павел снова взглянул на Асю, пристально посмотрел ей в глаза. Ася не выдержала взгляда, отвернулась.
Тоня встала на площадку, и электрокар тронулся.
Тоня обернулась к Асе:
— Ну, как тебе наш Павел? — Она испытующе посмотрела на Асю. Ася смутилась.
— Ничего… Симпатичный…
— Первый парень в цеху.
Тоня оглянулась. Павел подмигнул ей.
Штамповочный цех. У большого пресса стоит Сева. Ритмично поднимается и опускается штамп. Механизм выкатывает на транспортер готовые детали. У соседнего пресса работает высокая, на редкость стройная девушка в комбинезоне.
Голос Севы за кадром:
— В четыре кончается смена. В пять — бассейн. Половина седьмого надо быть в институте. Через неделю зачеты. О какой личной жизни может быть речь? Девятнадцать лет, а еще, стыдно сказать, ни разу по-настоящему не влюбился. То есть влюбляюсь я часто, но все это несерьезно. Вот сейчас, например, какая-то девчонка из электрички не выходит из головы. А что в ней такого? Обыкновенная подмосковная девчонка.
К Севе подошел Генка.
— Пригласи ее в театр, — говорит Генка.
— Кого? — удивился Сева.
— Катю, — Генка кивнул на девушку в комбинезоне. — У меня два билета в Театр Маяковского. На завтра. Ты погляди на нее. Самая интересная девушка в цехе. Высокая стройная блондинка, хороша собой, неглупа, к тому же неравнодушна к тебе. Два с полтиной, и билеты твои.
Сева взглянул на Катю. Катя заметила его взгляд, улыбнулась.
— Я бы пошел, — говорит Сева, — но завтра у брата день рождения.
Генка укоризненно покачал головой и подошел к Толику.
Утренняя электричка. Яркое солнце бьет в окна. Сева, Генка и Толик переходят из вагона в вагон. Сева оглянулся, увидел, что Генка застрял в тамбуре возле какой-то девушки. Он подтолкнул Толика.
— Генка зацепился…
Толик обернулся, увидел через дверь Генку, который оживленно, размахивая руками, что-то говорит смущающейся девушке. Толик пошел дальше. Сева двинулся за ним.
В вагоне идет обычная жизнь утренней электрички. До Севы и Толика доносятся обрывки разговоров.
— В кино сто лет не была, — слышится звонкий девичий голосок. — На работе ношусь как угорелая. Лелька в отпуске, Наташка рожает, Мирка замуж выскочила. Хоть вешайся, — смеется девушка.
За стеклом мелькают дачные постройки, церквушка, шоссе, по которому проносятся грузовики.