С а в и н а. Девчонка… все пристают. А Савин, когда мы в Харькове были, оберегал меня от непрошеных ухажеров. Один негодяй ко мне приставать стал, так Савин так палкой его отделал, чуть не изуродовал… А когда предложение сделал — я сперва испугалась, а потом… Все ж, думаю, не одна, какая ни есть, а все-таки опора в жизни.
С т р е п е т о в а. Опора… Бедная вы моя!
С а в и н а. Он знал, что я не люблю его. Он так и говорил: я прошу только уважения, а любовь — заслужу.
С т р е п е т о в а. Мой Стрельский с любви-то начал, а уважения я так и не дождалась.
С а в и н а. Что и говорить, один другого стоит…
С т р е п е т о в а. И почему женщине так трудно в жизни? Неужели на свете нет такого человека, который на настоящую любовь способен, чтобы и счастье и горе вместе делить? Я бы за таким человеком босиком на край света пошла.
С а в и н а. А если скажет — брось сцену?
С т р е п е т о в а. Нет! Что я без сцены? Нет, нет…
С а в и н а. Вот и я. Сцена для меня — это жизнь. Потерплю. А там видно будет.
С т р е п е т о в а. А я уж натерпелась… И не надо мне никакой любви… Что ж делать, коли нет ее на целом свете! Зато есть театр. Знаете, Машенька, вы мне очень нравитесь! Я еще не встречала такую искреннюю, такую правдивую и милую женщину.
С а в и н а (горячо). Я тоже к вам очень привязалась. С нетерпением жду, когда увижу вас в «Горькой судьбине» и в «Семейных расчетах». Мне говорили, что вы очень хороши в этих ролях.
С т р е п е т о в а (улыбнулась). А еще что вам говорили? Что у меня несносный характер?
С а в и н а. Я этому не верю. После того как я вас так близко узнала…
С т р е п е т о в а. Спасибо вам, милая. (Целует ее.)
Стрепетова выходит вперед.
С т р е п е т о в а. Сколько надо прожить на свете, чтобы научиться разбираться в людях, не поддаваться на показную доброту, на деланную искренность? Наша нежная дружба с Савиной рухнула, как только я вернулась на сцену. Эта милая, ласковая девочка делала все, чтобы настроить против меня антрепренера, артистов, публику… Выступая недурно в водевилях и опереттах, она стала претендовать на драматические роли, для которых у нее не было никаких данных. Что мне оставалось? Я отвечала выпадом на выпад, ударом на удар, колкостью на колкость. (Уходит.)
С а в и н а. В Орле я пользовалась успехом наравне со Стрепетовой. Наш антрепренер Медведев составлял репертуар заранее и никаких отступлений не терпел. Но Стрепетова желала играть все! Сначала Медведев давал ей только подходящие роли. Но Стрепетова настояла на своем и сыграла «Кошку и мышку», мелодраму из жизни высшего общества. Какой это был конфуз! (Смеется.)
Вбегает М е д в е д е в.
М е д в е д е в. Боже, что она делает! Что за жесты? Что за мимика! И это — светская дама.
С а в и н а. Это можно было предсказать заранее, Петр Михайлович. Стрепетовой противопоказаны такие роли. Для них у нее нет никаких данных!
М е д в е д е в. Да, да… Пусть играет свои роли. «Горькую судьбину», «Ребенка», «Семейные расчеты»… У меня есть имя, я не имею права позориться.
С а в и н а. Так она и согласится на подобные ограничения. Ее уверили, что она великая актриса. И вы… вы тоже поддерживаете в ней эту амбицию, милейший Петр Михайлович.
М е д в е д е в. Да, да! Она прекрасная актриса! И я могу где угодно подтвердить это! Но — в своих ролях, да… Там она прекрасна. Да… (Посмотрел на Савину.) Вот что, Мария Гавриловна, «Фру-фру» и «Бешеные деньги» в следующем месяце будете играть вы.
С а в и н а. «Фру-фру» и «Бешеные деньги»? Две такие роли?!
М е д в е д е в. Да-с, две такие роли! И не спорьте, это — приказ!
С а в и н а. Но для «Фру-фру» надо семь платьев, а для «Бешеных денег» — пять! Где я их возьму?
М е д в е д е в. Меня это не интересует! Пусть ваш Савин в карты выиграет. В долг возьмите. Расплатитесь после бенефиса.
С а в и н а. Но что будет со Стрепетовой?! Она считает, что это ее роли!
М е д в е д е в. Вот вы их и сыграйте!
С а в и н а уходит.
Честолюбивая девочка. Ох, до чего честолюбива! Но ничего. Божий дар есть, сыграет. Орловская публика ее любит. Если что не так — простит.
Входит С т р е п е т о в а. Она с раздражением срывает с себя украшения.
С т р е п е т о в а (зло). Вы слышали?! Слышали?! Это все Савина! Она натравливает на меня публику!
М е д в е д е в. Нет, матушка. Савина тут как раз ни при чем! Это уж ваша заслуга! Вы, матушка, коли проваливаете роль, так фундаментально. Не ваша это роль, не ваша! Не хотел я вам ее давать, напрасно уступил.
С т р е п е т о в а. Я — драматическая героиня! Посмотрите в контракте, если забыли. И эта роль — моя! А что шикали, так у вашей милейшей Машеньки приятелей — весь Орел. Кому только не улыбается своей обворожительной улыбочкой!
М е д в е д е в. Когда вы играете «Судьбину», никто не шикает. И в других ваших ролях — всегда успех. А сегодня… вы играли… будто вы и не Стрепетова вовсе.
С т р е п е т о в а. С савинского голоса поете, Петр Михайлович!
М е д в е д е в. Мне, Полина Антипьевна, за помещение платить надо, за декорации, да и вам, артистам, тоже… Мне сборы нужны. Так что приходится с этим считаться. И вам придется.
С т р е п е т о в а. Вы мне угрожаете, Петр Михайлович?
М е д в е д е в. Дело есть дело. Так что «Фру-фру» и «Бешеные деньги» будет играть Мария Гавриловна.
С т р е п е т о в а. Савина? Вы смеетесь? Эта дура только о костюмах и будет думать, да еще как бы посимпатичней рожицу состроить!
М е д в е д е в. Ничего, сыграет! Она хваткая, справится.
С т р е п е т о в а. Рассчитываете, что она своими глазками возьмет? Имейте в виду, если я не буду играть «Бешеные деньги», я разорву контракт и уеду.
М е д в е д е в. Не уедете. Куда вам среди сезона деваться? (Уходит.)
Стрепетова растерянно смотрит ему вслед. Входит С т р е л ь с к и й. Он навеселе.
С т р е л ь с к и й. Ну, матушка, ты сегодня начудила! Я чуть со смеха не лопнул! Что за манеры, что за интонации…
С т р е п е т о в а (в ярости). Уйди! Уйди! Ненавижу!
С т р е л ь с к и й уходит.
Пауза.
(Встает, медленно выходит вперед.) Болезнь Маши… смерть второго ребенка, Лидочки… разрыв со Стрельским… ссора с Медведевым… Казалось, все беды, какие только бывают на свете, свалились на мою голову. Будущее виделось мрачным, я страшилась его. И вдруг — приглашение в Москву. (Вслушивается в голоса, воспроизводящие отзывы о ее игре.)
Г о л о с а.
— «Кто не испытал на себе обаяния, могущественной силы таланта этой чудной артистки? Стрепетова находится несомненно в апогее своей славы». Владимир Иванович Немирович-Данченко.
— «Это сама действительность… сама действительность. Все говорят о школе. Какая это такая школа может дать то, что нам сегодня показали? Выучиться так играть нельзя. Так можно только переживать, имея искру божью». Тургенев.
— «Вчера я видел такую актрису, какую мне случалось видеть только раз в жизни. Я видел Стрепетову в роли Лизаветы. Нимало не колеблясь я признаю госпожу Стрепетову гениальной актрисой». Аверкиев.
— «Она играет, как Толстой говорит, как Репин пишет». Плещеев.
Входит П и с а р е в.
П и с а р е в. Это был триумф. О ней говорили всюду: в светских салонах, на студенческих вечеринках, на званых обедах и в захудалых чайных… На страницах газет мелькали слова: откровение… чудо… гениальная актриса… Я играл с ней, снова и снова удивляясь тому, из каких глубин своей души она извлекает такую мощную силу чувства. Кажется, только у Микеланджело в «Страшном суде» можно найти образы страдания, равные по силе тому, что давала в своих ролях Стрепетова… А однажды после спектакля, в доме писателя Писемского, она предстала в совершенно новом для меня облике.
В доме Писемского. П и с е м с к и й, О с т р о в с к и й, П и с а р е в, С т р е п е т о в а, гости.
П и с е м с к и й. Это удивительно! Когда вы произносите свой монолог в «Грозе» в последнем действии, я слышу, явственно слышу церковное пение!
С т р е п е т о в а. Да? Мне тоже слышится…
П и с е м с к и й. Поразительная вещь! Вот что значит подлинное искусство! Вы, маточка, настоящая волшебница!
О с т р о в с к и й. Да, да, именно так и надо играть мою Катерину! То, что вы в последней сцене играете сдержанно, говорите тихо, это очень правильно! Верно, очень верно!
С т р е п е т о в а. Да? Верно? Как хорошо, что вы это сказали! Я ведь недавно только это поняла!
О с т р о в с к и й. И верно поняли, Полина Антипьевна. Вы замечательная актриса! Я когда-нибудь пьесу специально для вас напишу.
С т р е п е т о в а. Вы очень добры, Александр Николаевич!
О с т р о в с к и й. Глупости, глупости! Я — хитрый, я свою выгоду понимаю. Для такой актрисы, как вы, пьесу написать — одна радость!
П и с е м с к и й. Я, признаться, и не подозревал, что за пьесу написал! Ей-богу! Конечно, жаль было и Лизавету да и Анания, но что так Лизавету сыграть можно, такого и во сне не снилось! Чтоб я на собственной пьесе слезы лил! Это что же такое?! Дайте, маточка, я вас расцелую!
О с т р о в с к и й. Да уж целовал, и не раз!
П и с е м с к и й. Да сколько ее не целуй, все одно — мало. Не отблагодаришь за такую радость! (Обнимает Стрепетову, целует ее.)
Стрепетова отходит к Писареву, который все это время не спускал с нее глаз.
С т р е п е т о в а. Модест Иванович, скажите, ради бога, неужели все это правда, что они говорят?
П и с а р е в. Правда, Полина Антипьевна. Только не вся.
С т р е п е т о в а. Не вся?
П и с а р е в. Не вся, потому что слов таких нет, чтобы передать то, что переживаешь во время вашей игры…
С т р е п е т о в а (смущенно). Что вы такое говорите, Модест Иванович!
П и с е м с к и й. Полина Антипьевна, душенька, потешьте старика, спойте! Вы, господа, еще не слышали, как она, маточка наша, поет! Голос у нее удивительный! И такие песни знает… Истинно народные, старинные, забытые… Что-нибудь сердечное, а, Полина Антипьевна?
С т р е п е т о в а. Нет. Сегодня — веселую! (Поет народную шуточную песню «Куманечек, побывай у меня…».)
Когда она кончает петь, гости аплодируют. К ней подходит Писарев. Все уходят. На сцене остаются только Стрепетова и Писарев. Они смотрят друг на друга. Пауза.
П и с а р е в. Как славно, Полина Антипьевна! Вот не ожидал, что вы такой бываете!
С т р е п е т о в а. Да какой уж такой особенной, Модест Иванович?
П и с а р е в. Веселой, озорной…
С т р е п е т о в а. Да что тут удивительного? Хорошо мне, вот и веселая.
П и с а р е в. Вы даже не подозреваете, до чего вы сейчас хороши…
С т р е п е т о в а. Хороша?
П и с а р е в. Необыкновенно!
С т р е п е т о в а. Модест Иванович! Отчего мне так весело? Оттого что масленица? Нет, нет… Совсем не потому… Слышите?
Чуть слышно доносится звон колокольчиков.
Колокольчики… Поехали на тройке, а? Масленица ведь!
П и с а р е в. Поехали!
Звон колокольчиков все сильней и сильней, потом постепенно слабеет, пока совсем не смолкает.
Номер в гостинице, где живет Стрепетова.
С т р е п е т о в а и П и с а р е в.
С т р е п е т о в а. Пришел?! (Смеется.) Все-таки пришел!
П и с а р е в. Как видишь…
С т р е п е т о в а. А я загадала. Если не придешь сегодня, значит, все, что было вчера… так, случайность… вроде ничего и не было…
П и с а р е в. Случайность?
С т р е п е т о в а. Чего не бывает. На тебя такие красавицы заглядываются, куда мне…
П и с а р е в. Да я весь день только о тебе и думаю. Мне что-то говорят, а я, будто глухой, только головой киваю. Днем зашел к тебе, не застал…
С т р е п е т о в а. Я по магазинам бегала, материю на платье искала для Тисбы. Это, в котором я играю, совсем не то, что нужно. Да ничего не купила… Не то в голове…
П и с а р е в (смотрит на нее). Куда мои глаза глядели? Ведь не вчера впервые увидел…
С т р е п е т о в а (смеется). Я-то знаю, куда глядели…
П и с а р е в. Нет, Поля, это все не то, грехи молодости. Ты мне нужна, только ты. Теперь-то я знаю, кто для меня самый дорогой человек на свете!
С т р е п е т о в а (тихо). Я?
П и с а р е в. Ты, Поля. Я будто спал, долго-долго, сны видел, пустые, пестрые, и вдруг — проснулся… А рядом — ты…
С т р е п е т о в а (тихо). Любишь?
П и с а р е в. Не веришь?
С т р е п е т о в а. Страшно поверить… А верю! Только ты подумай, Модест, может, ты не меня, себя обманываешь?
П и с а р е в. Нет. Не обманываю. Так не обманываются. Кто знает, не случись у тебя со Стрельским, мы, может, давно были бы вместе.
С т р е п е т о в а. Ой, не надо, не вспоминай! Не хочу сейчас о нем! И думать не хочу!
П и с а р е в. Ну и ладно, ну и забудь о нем!
С т р е п е т о в а. Его забыть можно. Да только дочь моя… Маша… Она-то — Стрельская. И никуда от этого не денешься.
П и с а р е в. Теперь все хорошо будет! Обещаю, все будет хорошо, родная моя!
С т р е п е т о в а. Я тебе верю, Модест. Знаю — с тобой мне будет хорошо. Верю, что любишь! А я… я тебе всю душу отдать готова. Я как в Москву приехала, тебя увидела, сердце у меня так и забилось! Вот, думаю, кто душе моей нужен. Ты на меня смотрел, улыбался, может, просто так, из дружества, а во мне все будто перевернулось. Господи, сколько переговорили, играли вместе, уму-разуму меня учил, а я будто слепая…
П и с а р е в. Оба мы слепыми были. А вчера у Писемского слушал, как ты поешь… Глаза твои, голос… До чего же ты была прекрасна! Нет, я раньше почувствовал, раньше, только боялся довериться своему чувству. А вчера…
С т р е п е т о в а. А вчера… Вчера я тебе пела. Тебе одному…
Писарев обнимает ее, целует.
Господи! За что мне такое счастье?!
П и с а р е в (выходит вперед). Какое это было время! От спектакля к спектаклю, от роли к роли талант Поли раскрывался все глубже и глубже, становился все ярче и бескомпромиссней. А как хорошо было играть с ней! Помимо своей воли я играл сильней, значительней, я сам удивлялся, как из какой-то заветной глубины возникали новые, неожиданные краски. Ни с кем мне не было так свободно и радостно на сцене, как с Полей. И никогда, ни до этого, ни после, она не выглядела такой счастливой.
С т р е п е т о в а. Тридцать два раза открывали занавес!..
П и с а р е в. Ты сегодня была в ударе. Мне даже страшно вдруг стало. Когда ты бросилась мне в ноги, я испугался. Мне показалось, что случилось что-то с тобой, что ты не встанешь.
С т р е п е т о в а. Испугался за меня? Милый… Нет, мне сейчас умирать нельзя. Мне сейчас жить хочется!
П и с а р е в. Боюсь я за тебя, Поля. Для того, чтобы так играть, такое страдание воплощать, самой надо страдать. Ты разрушаешь себя. Здоровье свое, нервы расшатываешь.
С т р е п е т о в а. Тем и жива. Если на сцену вышла, себя беречь нельзя. Да и зачем? Беречь себя в жизни надо, а не на сцене.
П и с а р е в. Да, ты права. Только надолго ли тебя хватит?
С т р е п е т о в а. На сколько хватит, на столько и ладно. Мне иногда кажется — мой век недолог. Оттого я такая жадная до работы. Надо все, что есть, отдать, без остатка.
П и с а р е в. Завидую тебе. Я так не могу…