Бекка искоса взглянула на миссис Кинсейл. Та улыбнулась ей и ничего не сказала. Женщина включила радио. Громкая песня «Дикси Чикс» не позволила им продолжить беседу. Через несколько минут они добрались до Клайд-стрит. Всего полторы песни женской кантри-группы, и пикап подъехал к серому деревянному дому, который стоял на возвышенности перед водной гладью (позже Бекка узнала, что этот канал назывался Саратога Пэссидж). Ниже, на береговой косе, располагалась группа туристических коттеджей, а дальше, за полосой воды, виднелся еще один остров, поросший густым лесом, окутанный тьмой и отмеченный на южной стороне едва заметными огоньками домов.
Диана вышла из машины. Оскар последовал за ней. Остальная стая заметалась в кузове. Когда Бекка присоединилась к женщине, та опустила задний борт, и четыре собаки спрыгнули на землю. Они начали носиться на переднем дворе.
– Эй, звери! – крикнула миссис Кинсейл. – Не дурачьтесь!
Она достала велосипед из кузова и, поправив седельные сумки, передала его девочке.
– Надеюсь, еще увидимся, Бекка Кинг.
Они обменялись рукопожатиями. Когда их пальцы прикоснулись друг к другу, вибрирующий разряд, похожий на удар электрического тока, пронзил тело девушки. Взглянув в глаза Дианы, она поняла, что бабушка говорила ей правду. Иногда отсутствие какого-то свойства указывало на наличие другой уникальной особенности. Оставалось только распознать, в чем она заключалась.
– Не нужно винить себя во всех бедах, – тихо сказала Диана.
– О чем вы говорите?
Чтобы понять эту женщину, Бекке требовались «шепоты». Их отсутствие пугало ее. Она вдруг поняла, как одиноко ей может быть на острове Уидби.
– О велосипедной цепи, – ответила Диана. – Наверное, ее нужно подтянуть, но мало кто обращает внимание на такие мелочи, пока не становится слишком поздно. Если твой велосипед в ужасном состоянии, ты не должна винить себя в том, что не умеешь ездить.
Собаки вернулись. Обнюхав землю вокруг ног Бекки, они начали тыкаться носами в карман ее куртки, где лежали два оставшихся бисквита.
– Ты нравишься им, – заметила Диана. – Это добрый знак.
Затем она повернулась к животным.
– Пора ужинать, звери!
Собаки ответили ей лаем.
– Приходи в любое время, – помахав рукой девочке, сказала Диана.
Она исчезла за углом дома. Собачья свора последовала за ней.
* * *
Бекка выкатила велосипед на дорогу. Она подозревала, что Диана Кинсейл знала об обмане с проскальзывавшей цепью. Но ей хотелось как-то подкрепить свою ложь. Поэтому она толкала велосипед до уличного фонаря, стоявшего на некотором удалении от дома доброй женщины. Здесь девочка снова развернула карту и проверила, где располагалась Клайд-стрит. Она наконец поняла, почему Диана говорила ей что-то о счастливом дне. Блю-Леди-Лейн начиналась в конце Клайд-стрит, а конец Клайд был уже виден, судя по знаку «стоп» на углу улицы.
Как оказалось, там же находилась полицейская машина, которая промчалась мимо Бекки на Боб-Гэлбрейт-Роуд. Повернув направо, девочка увидела ее перед домом в средней части Блю-Леди-Лейн. И тогда Бекка обо всем догадалась. Она не могла выразить словами свое предположение, но, похоже, в доме Квинн что-то случилось, и это «что-то» не предвещало ничего хорошего. Сначала она подумала, что коп приехал сюда за ней. Однако наличие, по крайней мере, восьми человек на веранде и яркие огни внутри коттеджа намекали на что-то другое.
Спрятав велосипед в густых кустах, она какое-то время наблюдала за домом. На дорожном указателе перед оградой виднелась надпись: «Лошадиный приют». Свет из окон освещал табличку с номером. Девочка достала адрес Кэрол Квинн, хотя уже не сомневалась в своих опасениях. Цифры совпадали.
Бекка прокралась вперед. Оставаясь в тени деревьев, она перешла через улицу и приблизилась к полицейской машине. Копа в ней не было, но темнокожий парень по-прежнему сидел на пассажирском сиденье. Девочка попятилась назад. В это мгновение юноша вышел из автомобиля и, потирая рукой затылок, посмотрел на дом, стоявший на пригорке. Бекка замерла на месте. Затем парень повернулся к ней, и их взгляды встретились. Воздух между ними наполнился «шепотами»: иногда люди покидают нас… но если смерть была легкой… радость, радость… Затем в темноте у ограды послышались голоса. Двое мужчин направлялись к ним по дорожке, тянувшейся от дома.
– Мне очень жаль, мистер Квинн. Если вам нужна какая-то помощь…
Посмотрев в их сторону, парень снова повернулся к Бекке.
– Уходи, – прошептал он беззвучно. – Быстрее! Уходи!
Юноша сел в машину. Однако Бекка не последовала его совету. Ей хотелось узнать, что случилось в доме Кэрол. Слова другого мужчины вскоре прояснили ситуацию. Девочка поняла, что он плакал.
– Это из-за погоды, – сказал мистер Квинн. – Она плохо себя чувствовала, но винила во всем грипп, и я тоже так думал. А оно-то вот как оказалось.
– Она не первая, – произнес полицейский. – С женщинами такое часто случается. Сердечный приступ, и конец… Они не думают о своем здоровье. И Кэрол тоже не берегла себя.
– В последнее время она была очень странной, Дэйв.
Мужчина снова зарыдал. Бекка быстро перешла через дорогу и спряталась в кустах. Присев на корточки, она сжала голову руками. До нее донесся звук мотора удалявшейся машины. Она не знала, что ей делать дальше.
* * *
Примерно через час дом опустел. Люди разъехались. Бекка по-прежнему сидела в кустах и пыталась дозвониться до Лаурель. Каждый раз ответом была фраза: «Абонент временно недоступен», и с каждым разом эта фраза все больше и больше усиливала глубочайшие страхи девочки. У нее осталась последняя надежда. Она должна была поговорить с супругом Кэрол Квинн.
Бекка выбралась из кустов и зашагала к дому. Словно двигаясь к ней навстречу, мистер Квинн вышел на веранду. Девочка замерла на месте, частично скрытая большим рододендроном. Они находились в прямой видимости друг от друга, и если бы мистер Квинн смотрел в правильном направлении, он заметил бы ее. Но рассеянный взгляд мужчины был направлен в сторону моря. Бекка поняла, что в этот момент он вообще никуда не смотрел.
Муж Кэрол прикурил сигарету и сделал несколько затяжек. Девочка безмолвно наблюдала за ним. К ней пришли «шепоты»: что теперь делать… она ничего не говорила… никаких планов на будущее. Россыпь мыслей походила на хлебные крошки, брошенные в воду для плававших уток. Но от сопровождавших чувств эти «шепоты» были тяжелыми, и они, словно глыбы, катились к Бекке, пока она не вышла из тени на свет.
– Мистер Квинн?
– Да, – с тяжелым вздохом ответил он. – Кто ты? Заблудилась в потемках?
– Я Бекка Кинг.
Она подождала несколько секунд, надеясь, что мужчина узнает ее – что он вспомнит какие-то слова о ней и поймет возникшую ситуацию. Бекка молила бога, чтобы он сказал: «Ах, да! Ты та девочка, которую Кэрол собиралась приютить у нас, пока твоя мать не приедет за тобой». Но мистер Квинн промолчал. И тогда Бекка поняла, что Кэрол выполнила просьбу Лаурель – она сохранила их секрет до самой смерти.
С трудом шевеля оцепеневшими губами, девочка прошептала:
– Мне просто хотелось сказать… Я сожалею о вашей потере.
Однако мистер Квинн уже погрузился в собственные размышления. Ни одна из его мыслей не была связана с девочкой из Сан-Диего, убегавшей от злого отчима – от безжалостного преступника, который недавно убил своего подельника по махинациям с жилплощадью, стоившей миллионы долларов.
* * *
Бекка вернулась к спрятанному в кустах велосипеду. Она снова попыталась дозвониться до Лаурель по мобильному телефону. Ей вспомнились слова матери: «Он запрограммирован, милая. Ты должна нажать на единицу, и это активирует мой номер. Но звони лишь в исключительных случаях».
Смерть Кэрол Квинн была исключительным случаем, подумала девочка. Она нажала на единицу и, холодея от ужаса, дождалась набора всех цифр номера. В ответ пришло сообщение: «Абонент временно недоступен».
Подожди, сказала себе Бекка. Подожди немного. Иногда мобильные телефоны оказывались вне зоны действия сети, и в этой части мира, как она подозревала, такое могло происходить довольно часто. При наличии гор, больших водных пространств и островов было очень просто на какое-то время стать «временно недоступной». Поэтому жди, жди и жди, говорила она себе. Просто жди, жди, жди. Ей даже не хотелось думать о том, что Лаурель, так хорошо спланировавшая их бегство от Джеффа Корри, оставила ее одну на незнакомом острове.
Глава 4
В тот момент Бекку терзало множество страхов. Подобно другим девочкам ее возраста, она никогда не жила самостоятельно. О ней заботилась мать. А еще раньше была бабушка, которая умерла от рака груди. Теперь, когда мобильный телефон не связывал Бекку ни с одним близким человеком, ей захотелось позвонить в Сан-Диего и после радостных приветствий рассказать Джеффу Корри, как самый лучший и тщательно разработанный план Лаурель только что разлетелся на куски перед самым ее носом.
Она перешла через дорогу и остановилась напротив дома, где жила Кэрол Квинн. Мужчина был внутри. Бекка видела его фигуру, мелькавшую в ярко освещенных окнах. Из-за расстояния и стекол она не слышала его «шепотов», но легко представляла себе их: Кэрол… Кэрол… что мне делать… Он бесцельно перемещался по гостиной.
Бекка вышла на открытую лужайку, которая тянулась до самого обрыва над водой. Неподалеку от края утеса лежало бревно, лишенное коры и гладкое на ощупь. Наверное, его принесли с берега и разместили здесь как лавку. Девочка села на него и попыталась избавиться от беспокойных мыслей. Ей нужно было понять, что делать дальше. Сражаясь с подступавшей паникой, она вытащила из кармана пакет с двумя оставшимися бисквитами и медленно съела одну из булочек. Начал накрапывать дождь. Бекка накинула на голову капюшон. Глядя на огни, мелькавшие по другую сторону канала, она гадала, как далеко уехала Лаурель.
Мать направлялась в Британскую Колумбию – в горный городок Нельсон. Ей давно хотелось поселиться там, и это желание было связано с фильмом «Роксана», где снимались Стив Мартин и Дэрил Ханна. Фильм нравился маме так сильно, что она повсюду возила с собой DVD-диск и смотрела «Роксану» каждый раз, когда жизнь наседала на нее слишком плотно. Лаурель не интересовалась любовным сюжетом. Во время просмотров она изучала город. Мать ставила фильм на паузу и рассматривала улицы или пейзажи. Она делала это очень часто, и иногда Бекка думала, что Лаурель искала кого-то из участников массовок, отснятых для «Роксаны». Девочка так и не выяснила правду. Просматривая фильм, мать всегда крутила в уме стихотворные строфы: Запомните, дети – слышал весь мир, как в полночь глухую скакал Поль Ревир. Когда Бекка спрашивала ее, почему она так поступает, Лаурель отвечала: «Это вопрос дисциплины, дорогая». Похоже, она боялась забыть стихотворение – боялась, что фильм оставит ее без защиты. Поэтому она сердито добавляла: «А ты почему не включила слуховой аппарат?»
«Это устройство оберегает твой разум, детка, – говорила бабушка. – Конечно, оно не позволяет тебе считывать мысли других людей, но с ним ты можешь избавиться от непрерывного потока шумов».
«Ты же как-то прожила без слухового аппарата», – отвечала Бекка.
Она знала, что унаследовала от бабушки свою способность слышать «шепоты». Жаль, что ей не достались ее огненно-рыжие волосы.
«Да, но твой талант сильнее моего. Он погубит тебя, если ты не научишься контролировать его».
«Значит, мне придется носить эту штуку всю жизнь?»
«Пока ты не найдешь в своей голове надежный регулятор громкости, – пошутила бабушка. – Твоя мать хочет защитить тебя, милая. Это для твоего же блага».
К сожалению, Бекка не понимала, как Лаурель защищала ее в данный момент. Поэтому, съев бисквит (очень медленно, позволяя каждому кусочку таять на ее языке), она вновь достала телефон и позвонила матери.
Пришло стандартное сообщение: «Абонент временно недоступен». Бекка немного всплакнула и спрятала телефон в карман. Она хотела рассердиться на мать, но сейчас в этом не было смысла. Еще ей хотелось вернуться к Диане Кинсейл и попросить ее о помощи. Однако девочку тревожила та странность, что даже при отключенном слуховом аппарате она не воспринимала «шепотов» женщины. Бекка не знала, что это означало. Тем не менее она не могла оставаться на открытой лужайке. Поднявшись с бревна, Бекка устало вернулась к велосипеду. Под фонарным столбом она вытащила карту острова и определила маршрут до Лэнгли – до ближайшего поселка, который располагался неподалеку: назад на Клайд-стрит, несколько миль по Сенди-Поинт-Роуд, затем правый поворот должен был привести ее к окраине поселка. К сожалению, она не знала, что ожидало ее в том месте. И от усталости она не могла придумать, что будет делать в Лэнгли, когда окажется там. Поэтому, сложив карту, Бекка села на велосипед. Ситуация требовала действий, и небольшая поездка давала ей шанс размяться.
Подъехав к дому Дианы Кинсейл, девочка остановилась. В темноте на заднем дворе она увидела серебристый контур собаки, бежавшей к большой будке, где остальная стая устраивалась на ночь. Бекке нравились эти животные. Они были приветливы к ней. Они обнюхивали ее карманы, но не пытались сбить с ног. Она осмотрелась вокруг. Внезапно свет на крыльце погас, и это показалось ей приглашением.
На краю подъездной дорожки росли высокие кусты. В темноте Бекка не могла определить их вид, но они оказались густыми и колючими. Она поняла это, когда, сняв седельные сумки, начала прятать велосипед под ветвями. Подойдя к боковой калитке, девочка осмотрела аллею, ведущую во двор. Собаки встревоженно залаяли. Задняя дверь дома открылась, и Бекка съежилась от страха.
– Тише, звери! – прокричала Диана. – Чтобы я вас больше не слышала!
Животные притихли, но все равно подбежали к ограде. Дверь закрылась. Девочка терпеливо ожидала, когда собаки успокоятся. Ей хотелось увериться, что Диана Кинсейл не выйдет во двор. Чтобы избавиться от нервозной дрожи, она сунула руки в карманы куртки, и правая ладонь наткнулась на последний бисквит. Это подсказало ей, как упростить ситуацию.
Она просунула руку сквозь прутья металлической калитки. На ее пальцах осталась глазурь от булочки. Собаки, толкая друг друга, восторженно обнюхивали и слизывали эту сладость. Когда девочка перелезла через забор, они еще больше обрадовались. Бекка поделила бисквит на части и, сохранив один кусочек для себя, отдала остальное животным.
В дальнем конце двора располагалась будка. Она предназначалась для четырех собак и больше походила на курятник. Судя по размерам, в нее могло бы вместиться еще одно существо, и этим обстоятельством воспользовалась Бекка. Она забралась в конуру – подальше от дождя.
Вся стая втиснулась следом за ней. Вонь была ужасной, поскольку мало запахов на белом свете бывает хуже, чем вонь мокрой собачьей шерсти. Одним из исключений являлись собачьи одеяла, которые давно уже требовали стирки. Однако Бекка добровольно согласилась на такие условия, и даже будь это не так, она в любом случае не побоялась бы провести свою первую ночь на острове в компании добродушных собак. Когда животные устроились вокруг нее и она улеглась на одеяле, одна собака начала лизать ее губы. Бекка понимала, что лабрадор просто слизывал крошки, оставшиеся от бисквита. Но она сочла это дружеским поцелуем и пожеланием спокойной ночи.
* * *
Девочка проснулась ранним утром. Вокруг было темно, и все же в одну из щелок между досками будки проникало сияние рассвета. Нити абрикосового цвета сочились в сонное небо. Бекка чувствовала себя оцепеневшей – причем в каждом смысле этого слова. Шея болела от неудобной позы, ноги онемели, спина покалывала, а мышцы рук ныли так, как будто она всю ночь носила тяжести. Даже запястья ломило. Она пахла собаками и была голодна. Ее голова покоилась на согнутой руке. Больше всего ей сейчас хотелось оказаться в «Молочной королеве».