Его должность называлась кухонный "супервайзер". Надо было следить, чтобы все были накормлены, уважены, обслужены, все приборы функционировали, все служащие работали. Делал он это с неисчерпаемым энтузиазмом и казалось, что только вчера ему поступило судьбоносное предложение остаться работать в Штатах навсегда.
Проработав под его началом три месяца, парни решили последовать примеру боса и не возвращаться в Россию… Другу по ошибке открыли визу не на пять месяцев, как положено, а на семнадцать. Дома у него с родителями осталась младшая сестра, значит со скуки они не помрут. У Художника на Родине осталась только мама. Последний год перед отъездом его особенно грызло отчаяние. Кто-то будто напоил его из чаши, отравленной общественным мнением, его стали волновать присущие его поколению проблемы, которые раньше его мало интересовали. Он стал понимать, что теряет индивидуальность. Каждым нервом он чувствовал, что надо вытаскивать себя из окутавшей его рутины. Институт, приятели, образ жизни… все это не устраивало его, поэтому он и уехал.
Они проработали еще год, за который они научились многим полезным в жизни вещам, например: любое говно, встречающееся в унитазе — смывается, иначе — используй вантуз; сколько туалет не мой, все равно засрут и зассут; тоже касательно посуды; если засунуть руку в засоренный писсуар, полный мочи, всего на три секунды, то микробы не успеют тебя съесть.
Жизнь казалась совершенно прекрасной, не слишком напряжная работа, нормальные деньги, жилье в самом популярном городе Мира. Но оба они скучали: друг — по Родине, Художник — по Людям. Товарищи американцы не умели как следует кутить, американизированные братья славяне — тоже. Но все-таки единственными, с кем они проводили время, была компашка украинцев, живущих на Брайтон Бич. Некоторые были привезены сюда в младенчестве и говорили на характерном для этих мест миксе трех языков. По началу Художнику было очень трудно их понимать: первое слово в предложении говорилось по-украински, второе и третье — по-русски, а остальные по-английски, опять же, перемежаясь «родными» словечками. Чтобы уловить смысл такой речи, мозгу приходилось переключаться между «внутренними словарями» с мгновенной скоростью.
В конце концов, друг вернулся назад, а он остался.
С картинами дело обстояло тоже очень интересно. Однажды Художник пошел в Музей Современного искусства. Взял недавно приобретенный лэптоп и пошел. Делая, как и положено, передышки между просмотром выставленных там работ, он уселся в кресло и начал рисовать… стену напротив… только вместо висящих там шедевров он оставил пустоту. Просидев за этим делом полтора часа, так как технически картина была не сложная, он уже засобирался было домой, но тут к нему подошел мужчина. Высокий и с черной густой бородой.
— Хорошая картина, — кивнул он в сторону экрана лэптопа.
— Да, — согласился тогда Художник.
— Сам нарисовал?
— Снова да.
— А рамы так и останутся пустыми?
— Да.
— А почему?
— Не знаю.
— Бесподобно… мне нравится, я хочу купить ее.
— Но как? И что вы имеете ввиду под словом "купить"?
Так состоялось его знакомство со своим нынешним работодателем. Но его гонорары не росли от картины к картине, а искать вдохновение в таком крупном оплоте цивилизации становилось все сложнее и сложнее. Сабвэй уже не заставлял глаза блестеть от интереса, скайскраберы — задирать голову и падать на асфальт Таймс Сквэа. Художник все свободное время слушал музыку. И смотрел внутрь себя. Часто он видел там картины, а затем рисовал их. Часто он принимал что-нибудь. А когда картины кончились и даже алкоголь перестал помогать, он нарисовал седого мужчину с вытянутыми в разные стороны руками, на одной ладони он держал тарелку, а на другой — сердце. Продать ее так и не удалось, как ни странно, не отказывавший ни разу покупатель вдруг не стал платить за эту работу. Деньги кончались, кутеж продолжался… поэтому он срочно сел писать кирпичный дом и парня с девушкой. Но когда картина была готова лишь наполовину, он бросил работу в ресторане и ни с кем не попрощавшись, уехал из Нью Йорка.
"Уехал искать людей и свою жизнь" — оставил он немного позерскую записку. С людьми ему всегда не везло. Насколько хорош бы ни был встретившийся ему человек, Художник все равно находил в нем колоссальные недостатки… а ему нужен был кто-то сильнее его.
— Ну как, пришло письмо? — спросил Дэн.
— Да, — сказал Художник.
— А что это за картина была, которую ты рассматривал?
— Просто картина.
— Она темная.
— Она плохая.
— Кто автор.
— Я.
— Ты художник?
— Да, я же представился.
— Я же не понимаю по-русски.
— Я не виноват.
— А ты можешь нарисовать что-нибудь для нашей секты?
— Могу нарисовать вашего Бога в крутой тачке и с крутой телкой.
— Что? О мой Бог, как ты можешь говорит так?
— А почему бы мне не говорить так, ведь ваша секта это очередная компашка хитрожопых мужичков, которые хотят впарить простым обывателям всякой чуши с единственной целью наварить побольше денег.
— Нет! Мы же помогаем людям!
— Рассказывай!
— Но ты же никогда не слышал о нас, почему ты такого плохого мнения о нашем обществе?
— Я понял это по тебе.
Мужчина соскочил со стула.
— У тебя есть сканер? Кто ты?
Художник продолжал сидеть в кресле и равномерно раскачиваться.
— Представься, кто ты?
Художник слегка повернулся в сторону кричащего мужчины и прищурил глаза.
— Ты агент? Ты за них? Ты ищешь Людей!
— Успокойся, я вообще не знаю, о чем ты говоришь, — ответил парень, хотя и напрягся от последнего слова.
Мужчина сложил руки в замок и наклонил к ним голову.
— Драгоценный Боже, я благодарю тебя за прекрасное утро, благодарю тебя, что я до сих пор жив. Призываю тебя помочь мне обратить этого врага всех поданных твоих.
— Святая Какашка, я не верю в твоего Бога! — закричал Художник.
Мужчина чуть снизил громкость, но усердно продолжал бормотать себе под нос.
— Я не верю в твоего Бога, который призывает посвятить всю жизнь служению ему!
Художник уже начал ощущать действие гипнотической молитвы. Никто не знал, как она работала, но на самом деле он очень много слышал про ОСБ, их боевики захватывали людей прямо на улицах.
— Не нужен мне твой треклятый Бог, у меня есть СВОЙ! — закричал парень.
Но мужчина продолжал колдовать.
Художник попробовал заткнуть уши руками, но он и так не слышал слов молитвы, тогда он решил убежать, но ноги отказались слушать его.
— Я НЕ МОЛЮСЬ ПЕРЕД ЕДОЙ! — выкрикнул он последний аргумент.
Молитвенника будто в Голливуд пригласили сниматься, он весь выгнулся, глаза вылупились. Несколько секунд его всего выкручивало, а потом он упал на землю и рассыпался на атомы.
Художник выдохнул с облегчением. Потом аккуратно встал на ноги и подошел к месту, где только что стоял боевик секты ОСБ. На земле лежал узелок из коричневого материала. Парень нагнулся и поднял его. Внутри оказалось несколько стодолларовых банкнот, записная книжка и диск. Вытащив все это, он посмотрел на лэптоп колдуна — тот мирно стоял на прежнем месте. Но как только Художник прикоснулся пальцами к его тачпаду, чтобы подвинуть курсор, на экране возникла надпись: "Отпечатки пальцев не опознаны, уничтожение через 5 секунд". Три секунды он смотрел в экран, не веря, что такая киношная чушь может случиться на самом деле, а потом, на всякий случай отскочил подальше.
Лэптоп чихнул и разлетелся на кусочки, оцарапав ему ногу.
— Святая какашка! — выругался он. — Он еще и бутерброды с собой прихватил, сволочь буржуйская.
Успокоившись после взрыва, Художник вернулся в свое кресло вместе с трофеями. Деньги он сразу положил к себе в портмоне, записную книжку пролистал и кинул в рюкзак, там были рекомендации к действию на все случаи жизни для боевиков ОСБ. Больше всего парню был интересен диск. Упоминание "сканера" заставляло его ладони потеть. За эту программку он был готов отдать очень многое. С ее помощью можно было просканировать любого человека и за пять-десять минут определить кто перед тобой. Он не знал всех подробностей, но в свое время, еще в Нью Йорке, он познакомился с одним человеком, который обнюхавшись кокаина, начал рассказывать ему, что дескать не все так просто в этом мире. Люди — это не совсем люди, некоторые из них бездушные роботы… или, как их принято называть в узких кругах — боты. Тогда Художник тоже был не в адеквате и всех подробностей уже не помнил, но услышанные от колдуна ОСБ слова заставили его ВСПОМНИТЬ ВСЕ, с Арнольдом Шварценеггером и Шерон Стоун в главных ролях.
Вставив диск в свой лэптоп, он закусил губу от напряжения и вцепился в клавиатуру… автозапуск, энтер, папки, папки, Scanner_Setup.exe. Он не сдержался и крикнул во все горло "Йес"! Достал припрятанную в рюкзаке фляжку и отглотнул из нее водки. После того, как он покинул Нью Йорк он пил очень мало, точнее, он пытался пить очень мало, но прикладывался к фляжке почти каждый день. Как ни надоела ему разгульная жизнь, кое-что ему было просто необходимо. Периодически в его организме скапливалось слишком много какого-то вещества, можно называть его печалью, грустью, да хоть мировой скорбью, все равно. И тогда это вещество надо было излить куда-нибудь… например, в бутылку… но бутылка должна быть пустой, и не остается другого пути, кроме как выпить все ее содержимое, чтобы потом снова заполнить. Чаще всего, ему попадались бутылки с каким-нибудь алкоголем.
Программа установилась за несколько секунд, но при запуске попросила ввод серийного номера, Художник со всех сторон осмотрел диск, но нужного номера не нашел, обойти запрос тоже никак не удалось. От досады он вскочил с кресла и плюнул на оставшуюся от колдуна пыль. Делать было нечего, собрав все вещи, он вернулся на шоссе и продолжил путь.
Глава 2. Александр. Начало дневника
Фууу, только вернулся с магазина, весь мокрый… такая жара тут стоит, градусов 35 по-нашему, точнее не скажу, потому что они в фаренгейтах считают, а я не знаю, как переводить в Цельсии, а учиться лень. Наконец-то купил себе лэптоп, это ноутбук по-русски, хотя тоже не совсем по-русски, но так или иначе… Сегодня 4-ое июля, вся страна празднует День Независимости, в магазинах большие скидки, ну вот грех было не воспользоваться, купил, значится, компутер, теперь наконец смогу изложить все, что со мной приключилось за последний месяц. Надеюсь, что смогу описать дальнейшие события, которые обещают быть очень интересными. Блин, кто бы мог подумать, что этим летом я столкнусь с таким нереальным замесом, перестрелки, трупы, какие-то мистические дела, полный крантец!!! Но начать все-таки хотелось бы с моих первых дней в Соединенных Штатах Америки, иначе вам будет не так понятна вся проблематика происходящего.
Ах да, условные обозначения. Так как жизнь для меня протекает тут на двух языках, то всю русскую речь я буду писать обычным шрифтом (вот как сейчас), а перевод с английского буду помечать курсивом.
Самолет.
Этот текст я написал над океаном, попивая коньяк и разглядывая облака внизу. (Написано карандашом в тетрадке). (Не забыть вставить!)
На этом мои тетрадные записи заканчиваются.
Вы спросите меня, зачем я полетел в Америку? Мне стало скучно. Даже не так, мне было скучно уже очень давно, наверное, класса эдак с седьмого-восьмого… особых интересов у меня не было, и я просто убивал свое свободное время из года в год. Закончил школу с золотой медалью, не спрашивайте, как это у меня получилось, просто взял и закончил, никогда не запаривался насчет учебы, как некоторые, и все.
Институт, приятели, иногда бездумные гулянки, все настолько осточертело, что просто захотелось взять и улететь на другой конец планеты. Мне осенью друг школьный, Ваня, говорит, поехали, мол, в штаты на все лето, батрачить. Там, говорит, программа такая студенческая, называется «Лучшее лето вашей жизни». Ну я и согласился…
Сессии мы досрочно сдали, он свою, я — свою, сели в самолет и полетели. Часов 10 летели и что вы думаете? Прилетели… ждем трапа… я пялюсь в этот, иллюминатор. Как-то не верится, что, просидев с десяток часов на этом сиденье можно оказаться в другом мире…. Солнце заходит и все вокруг желтоватого оттенка, такое я и в России видел. Кажется, тот же асфальт в трех метрах внизу, то же небо, тот же воздух, но хренушки! Это Нью-Йоркский асфальт, Нью-Йоркское небо, Нью-Йоркский воздух, и сам я человек в Нью-Йорке! С такими мыслями мы вылезли из самолета и по подвесному траппу-тоннелю прошли в здание аэропорта. Оглянувшись, я увидел, как целая группа черных женщин с тряпками и швабрами в руках зашла в салон сразу после нас. Пройдя по коридору, другая черная женщина объявила, что Граждане США и обладатели зеленых карт могут пройти без очереди. Нам-то было все равно кто без очереди попрется, мы и так в самом конце были.
Вся эта кутерьма продолжалась целых два часа… прибывали новые рейсы, а Граждане США и обладатели зеленых карт все время проходили вне очереди. Наконец, и мы добрались непосредственно до финальной линии (очереди) к таможеннику… или пограничнику… кто там в международных аэропортах сидит? Провели в ней еще часик или около того, но тут было интереснее, все собравшиеся пялились в висевший под потолком телевизор. Там шел баскетбол. Мы от нечего делать с Ваней даже пари заключили, кто победит в матче… в баскетболе мы разбираемся не лучше, чем баскетболисты в лазерных технологиях или целлюлозно-бумажной промышленности. Но так или иначе, свой доллар я выиграл.
Весь персонал аэропорта, выполняющий подсобную работу, был сплошняком черный, это бросалось в глаза сразу, а вот непосредственно на таможне нас ожидал приятный сюрприз.
— Вы женаты? — спросили нас на чистом русском.
— Нет, — ответил я, глядя на Ваню.
— А чего вы тогда вместе ко мне подходите? Один сюда, а второй вон за ту желтую линию ждать своей очереди, — скомандовал молодой парень, одетый в форму явно не своей страны. Только если на Украине не ввели американское обмундирование.
Ну я первый пошел, а Ваня за мной. Украинец веселый до чего был.
— Запомните, — говорит, — что виза у вас на один въезд, так что, если захотите с девчонками в Мексику или в Канаду на денек махнуть, десять раз подумайте, обратно вернуться не сможете.
Я кивнул.
— А я тебя могу арестовать, — сказал парень.
— Зачем?
— Просто так!
— Не надо, — улыбнулся я.
— Ну хорошо, не буду. А ты где учишься?
— В универе.
— А чего изучаешь?
— Лазеры.
— Да?
— Ну, — я посмотрел по сторонам. Между мной и таможенником стоял прибор по считыванию отпечатков пальцев. — Вон, — показываю я на него, — я такую хрень могу сделать. Ну не сейчас, а вообще.
— А это-то причем?
— Ну лазеры.
— Хочешь сказать, отпечатки пальцев лазером считывают?
— Конечно. Полупроводниковым лазером… ну или возможно там светодиоды стоят… я ж только учусь.
— Да ладно! Лазеры же опасны, они палец бы прожгли.
Я говорю ему, что ничего подобного, а он спорить начал, не верит. Со своего места даже встал, подошел ко мне и давай всматриваться в этот прибор. Короче, чуть ли не язык туда внутрь засунул. Но потом успокоился, пожелал удачи и мы, наконец, официально очутились в Соединенных Штатах Америки, а точнее в Нью-Йорке. К тому времени было уже около полуночи, а нам надо было встретиться с кем-то из фирмы, услугами которой мы пользуемся во время этой поездки.
В указанном в брошюре месте никого не оказалось, и мы поспешили найти таксофон. Позвонив на бесплатный номер, мы не смогли выяснить ничего мало-мальски полезного. Не могу сказать, что нас охватила паника, но Ваня признался мне, что слегка нервничает… еще бы, оказаться в чужой стране на расстоянии океана и всей Европы от дома, а куда ехать и чего делать — не совсем ясно. Эх… дети.
За окнами аэропорта имени Д. Ф. Кеннеди было черным-черно, прямо как в квадрате Малевича (напрашивается другая метафора: "как у негра в жопе", но из соображений политкорректности, ее лучше не использовать). Ночевать мы по идее должны были в Колумбийском Университете, значит, если мы никого не найдем, нам надо брать такси и пилить туда. В голове сразу всплывала сцена из фильма «Брат-2», где героя Бодрова братья-славяне пытались облапошить на каждом углу… то есть брать такси было не охота… да и денег жалко. В брошюре было указано, что нужный нам человек будет находиться около книжного магазина, уже не помню название. В каком-то углу аэропорта мы-таки отыскали это место. Но никого нужного нам там не было. Я решился спросить у продавщицы: "Извините, — говорю, — не подскажите ли, дело в том, что нас должны были встретить рядом с вашим магазином". Она смотрит на меня непонимающе и мне приходится все повторить.