поиски своего возлюбленного, зная о нем лишь, что его зовут «Эдвард» (или «Ричард», думаю, что историю ты знаешь лучше меня) и что он обретается где-то в Англии. Вряд ли нужно говорить о том, что на розыски у нее ушло некоторое время. Я знаю лишь, что если бы ты очень захотела, то смогла бы написать мне через Макмиллана{23}. Но прошло уже три месяца с нашей встречи, и я потерял всякую надежду, поэтому сюрприз был приятный.
Теперь я надеюсь, что могу считать тебя одним из моих маленьких друзей. Я люблю детей (за исключением мальчишек), и у меня больше маленьких друзей, чем я смог бы сосчитать на пальцах, даже если бы я был сороконожкой. (Кстати, есть ли у них пальцы? Боюсь, что у них только ноги, но, разумеется, они используют их для той же цели, и поэтому никакие другие насекомые, кроме сороконожек, не могут научиться умножать столбиком.) У меня есть несколько маленьких друзей, которые живут неподалеку от тебя: одна девочка в Беккенхеме, две в Балхеме, две в Херн Хилле, одна в Пекхеме, поэтому у меня есть шанс оказаться в твоих краях еще до того, как наступит 1979 год. Если мне случится оказаться в твоих кругах, могу ли я навестить тебя? Я очень сожалею, что твоей шее ничуть не легче. Может быть, тебя нужно свозить в Маргейт? Маргейтский воздух такой целебный: он излечивает кого угодно от чего угодно.
Должно быть, у тебя уже есть две мои книги об Алисе. А есть ли у тебя «Охота на Снарка»? Если нет, то я буду очень рад прислать тебе ее. Иллюстрации (их нарисовал мистер Холидей) очень хороши, а стихи, если не захочешь, можешь не читать.
Как правильно произносится твоя фамилия? «Эсквидж» или как-то иначе? Это немецкая фамилия?
Если ты умеешь играть в «Дублеты», то за сколько звеньев тебе удастся превратить КАТН в LEEN{24}?
С наилучшими пожеланиями твоей маме.
Твой преданный друг Чарлз Л. Доджсон
Агнес Халл
Крайст Черч, Оксфорд 25 октября 1879 г.
Дорогая Агнес!
Жила-была одна девочка. Однажды (как сейчас помню, это было 30 сентября) написал я ей письмо и не получил в ответ ни слова (интересно, знаешь ли ты эту девочку?). И лишь спустя 2 или 3 недели я получаю от этой юной особы (не думаю, что ты ее знаешь) послание, в котором говорится примерно следующее: если бы я написал ей, то она, возможно, соблаговолила бы написать мне. Разве это не жестоко? Но поскольку я слишком люблю эту юную особу (нет, у меня не осталось ни малейшего сомнения в том, что ты ее не знаешь) и поэтому не могу сердиться на нее, что бы она ни сделала или ни сказала, я написал ей письмо (но, разумеется, ты ее не знаешь) и отправил его той же почтой, которая доставит это письмо тебе.
Пожалуйста, передай привет от меня Эви и Джесси и скажи Эви, что ее письмо холодное и резкое, чтобы не сказать грубое. Но я знаю, что сердце у нее мягкое и попытаюсь простить ее. Скажи Джесси: я очень рад тому, что рука у нее снова в полном порядке.
Я умолил Эдит Денман нарисовать для меня твой портрет, на котором ты была бы одета, как в тот памятный день, когда ты, к своему несчастью, поранила ногу, а я, к своему счастью, оказался поблизости и смог помочь тебе. Не будь злюкой и не говори ей, чтобы она не рисовала портрет! Если же ты все же рассердишься из-за этого, то, пожалуйста, сфотографируйся, прежде чем у тебя пройдет злость: я хочу посмотреть, как выглядит твое лицо, когда ты сердишься!
Пишу в страшной спешке: у меня всего лишь несколько свободных минут в перерыве между двумя лекциями.
Надеюсь, тебе понравились фотографии. Когда-нибудь я возьму Джесси в театр и подарю фотографию и ей...
Агнес Халл
Крайст Черч, Оксфорд 2 ноября 1879 г.
Милая!
Я уверен, что ты сможешь увидеть пьесу еще до того, как пройдет много времени. Вот как я об этом узнал: 1889 год будет длинным (365 дней — это действительно «много времени», как мне кажется), и я думаю, что тебе по всей вероятности удастся посмотреть «Гамлета» до наступления 1889 года. Сейчас ты слишком маленькая, а к 1886 году станешь достаточно взрослой, и тогда мы разработаем с тобой план посещения «Лицеума».
Не удивило ли тебя мое обращение в начале письма? Думаю, оно вызвало у тебя сложное чувство, своего рода смесь удивления и негодования. (Очень важно, чтобы негодование не переходило в грубость.) Несколько месяцев назад я также был несказанно удивлен, получив от одной дамы из Оксфорда письмо, которое начиналось словами: «Мой милый!» Я прочитал его вне себя от изумления, полагая, что оно прислано мне в шутку, но вскоре догадался, что письмо предназначалось не мне. Позднее я обнаружил, что эта дама написала и отправила той же почтой письмо своему мужу, перепутав конверты. Думаю, что ты уже давно догадалась по началу этого письма, что в действительности оно предназначалось другому лицу; но потом я передумал и закончил его, как письмо тебе. Должен ли я признаться, кто это «другое лицо»? Ну хорошо, если ты обещаешь держать все в секрете. Это лицо (ты уверена, что не выдашь тайну?) — мисс Гисборн, та дама, которая придумывает разные правила для маленьких Беллов. Я думал, что нам с ней лучше всего скрывать нашу дружбу, пока мы находимся в Истберне из опасения, что ты станешь ревновать. Я проникся к ней симпатией с тех пор, как услышал, какие превосходные правила она сочиняет для детей, которые имеют обыкновение снимать башмаки и чулки. В этих правилах столько здравого смысла!
Неизменно любящий тебя Ч. Л. Д.
Р. S. Привет Алисе. Я напишу ей о мышках через день или два. Мне хочется, чтобы ты и Алиса прочитали «Гамлета» и «Венецианского купца». Интересно, какая из этих двух пьес понравится тебе больше. Надеюсь, тебе понравилась монограмма, которую я придумал для тебя.
Агнес Халл
Крайст Черч, Оксфорд 26 ноября 1879 г.
Дорогая моя!
Ты очень жестока. Мне так понравилось начало твоего письма, а затем почти напрочь лишила меня радости, признавшись, что любишь меня потому, что я обещал сводить тебя в «Лицеум». Не нужна мне такая любовь! Станешь ли ты дорожить привязанностью кошки, которая мур-лычит и трется о ноги, пока ей известно, что в буфете есть сливки?
Пожалуйста, напиши мне в следующий раз такое письмо, какое ты написала бы, если бы никакого «Лицеума» вовсе не было. И, пожалуйста, приготовься сходить со мной в «Лицеум» на дневной спектакль 20 декабря, потому что, как ни странно, у меня оказались два билета и я все думал, кому бы предложить лишний билет. В тот день я буду возвращаться из Хэтфилда в Гилдфорд, поэтому не обращай внимания, если мои манеры сначала покажутся тебе немного заносчивыми. Дело в том, что там, откуда я прибуду, я вращался в обществе лордов и леди, поэтому мне будет нелегко снисходить к нетитулованному ребенку! Но это быстро пройдет, и мой подбородок опустится до обычного уровня. Надеюсь, ты не очень испугаешься приехать без Алисы? А я прихвачу немного сена, чтобы дать тебе пожевать, если ты захочешь упасть в обморок.
Бесконечно много приветов и поцелуев Эви и Джесси. Боюсь, что писать «и то же тебе» бесполезно: если я никогда не кончу целовать Эви и Джесси, то как я смогу начать целовать тебя?
Твой любящий друг Льюис Кэрролл
Эдит Блейкмор
Крайст Черч, Оксфорд 30 ноября 1879 г.
Дорогая Эдит!
Каким лентяем ты, должно быть, считаешь меня за то, что я так долго не высылаю тебе фотографию. Но в действительности я очень занят: ведь мне приходится писать целые груды и даже полные тележки писем. Я так устаю, что ложусь спать ровно через минуту после того, как встану, а иногда даже за минуту до того, как встану! Слышала ли ты, чтобы кто-нибудь так уставал?
Не вздумай отвечать мне на это письмо: помни, что ты меня уже поблагодарила за фотографию заранее.
Твой любящий друг Ч. Л. Доджсон
Агнес Халл
Крайт Черс, Оксфорд 2 декабря 1879 г.
Дорогая Агнес!
Вот теперь ты написала мне действительно очень хорошее письмо, и оно меня очень обрадовало. Я буду хранить его долгие годы. К тому времени ты постареешь, станешь чопорной и будешь подписываться в конце письма: «С уважением...», а при встрече будешь удостаивать меня едва заметным холодным поклоном. Вот тогда я достану твое письмо и, взглянув на него, замечу: «Подумать только! А ведь когда-то она была таким милым ребенком!»
Прежде чем читать дальше, попроси Алису, чтобы она дала тебе 2 или 3 сухих носовых платка. Они тебе понадобятся. Такие у меня для тебя плохие новости! На 20-е хороших мест не осталось, поэтому билеты куплены на 10 января (я сообщил моим друзьям, что это самый удобный день после 20 декабря). Сможешь ли ты пойти в театр 10 января? И как ты будешь ждать так долго? Почти шесть недель! Ужасно!
Передай Алисе, что я удивлен, больше чем это можно выразить словами, ее необычным письмом! Скажи ей, что не подобает юной девушке в ее возрасте признаваться в любви джентльмену!! Как она могла подумать о чем-то таком!!! И что скажет об этом миссис Гранди?!!! А затем, когда передашь ей все это, сообщи ей, что я ее люблю!!!!!!
Я слышал сегодня от Эдит{25}, что она «видела Халлов, они все веселы и жизнерадостны, даже Агнес, которая простудилась и слегла в постель». Хотел бы я быть вместе с Эдит. Лишь однажды мне представился случай увидеть ту юную особу в столь живописном виде, но я не смог воспользоваться им потому, что в комнате оказалась еще одна юная особа (внучка миссис Гранди), которая не позволила мне войти, и я был лишен удовольствия.
В великой спешке неизменно любящий тебя Ч. Л. Д.
Р. S. Если тебе предложат сходить 10-го на «Порцию», не отказывайся. «Синица в руках». Не возражай мне. Я тебя прощаю. Если никто не предложит, то непременно постарайся выздороветь к 10-му. Передай от меня поцелуй всем, кто их принимает.
Агнес Халл
Крайст Черч, Оксфорд 15 декабря 1879 г.
До-ро-га-я Аг-нес!
Разумеется, мне известна истинная причина, по которой Эвелина мне не пишет: она очень обиделась на меня за то, что во второй раз я не пригласил ее в театр (в первый раз я пригласил ее, Джесси и Эмиатта в «Детский передник», а теперь приглашаю только Джесси и Эмиатта в «Стренд»). Но вот как в действительности я распределил развлечения.
Трагедии:
Алиса – «Венецианский купец». Предложено, но отклонено.
Эмиатт – Предложения еще не было
Агнес – «Венецианский купец». Предложено и принято, хотя идти не собирается.
Эвелин – Предложения еще не было.
Джесси – «Банчи».
Музыкальный театр:
Алиса – «Мадам Фавар» 4 октября.
Эмиатт – То же на 20 декабря.
Агнес – То же 4 октября.
Эвелин – То же 4 октября.
Джесси – То же на 20 декабря.
Другие развлечения:
Алиса – Лекция об учете векселей. Предложено, но отклонено.
Эмиатт – Поздравления от меня по поводу поступления в дом для престарелых Чартерхаус.
Агнес – Поцелуй. Предложено, но отклонено.
Эвелин – Взял у нее на два дня котенка по кличке «Фурия».
Джесси – Предложено научить играть в карточную игру «Папа Иоанн». Предложение принято.
Поэтому Эви особенно подходит трагедия. Пусть она это поймет и перестанет быть очень сердитой. Передай ей, что детям совсем не к лицу быть фурией.
Лю-бя-щий те-бя друг Ч. Л. Д.
Агнес Халл
Крайст Черч, Оксфорд 18 декабря 1879 г.
Дорогая Агги!
(Я заметил, что в твоем письме проскальзывают холодные нотки, но не стану понимать этого намека!) Мои письма ты не должна понимать слишком серьезно, иначе я не стану писать тебе. Разумеется, когда я написал, что Эви очень сердится на меня за то, что я не пригласил ее на «Мадам Фавар», я просто дурачился. Что делать, так уж я устроен!
Итак, ты полагаешь, что мы скоро увидимся? И что писать еще какие-нибудь письма будет некогда? А мне кажется, что до встречи еще, ох, как долго! Часы и часы — 30 или 40! Должен сказать, что за это время вполне можно успеть написать еще пятнадцать писем: 4 сегодня, 8 завтра и 3 в субботу утром. Ты так привыкнешь к стуку почтальона, что под конец станешь говорить, едва заслышав его:
— Вот еще одно письмо от мистера Доджсона!
А когда горничная принесет тебе письмо, ты только скажешь:
— Некогда мне читать! Бросьте его в огонь!
Передай привет от меня Алисе и скажи ей, чтобы она не нервничала из-за экзаменов. В Оксфорде на экзаменах все лучшие кандидаты боятся, что их срежут, а после экзамена их увенчивают красивыми венками из цветной капусты, и ее, несомненно, ждет та же участь.
Тут я должен закончить это письмо, иначе мне не останется времени, чтобы не спеша написать тебе сегодня остальные четыре письма.
Р. S. Привет Э. и Дж.
Агнес Халл
Честнатс, Гилдфорд 22 декабря 1879 г.
Дорогая Агги!
Уэблинги дают в четверг 8-го представление, и я собираюсь сводить на него двух из моих сестер (Каролину и Генриетту) и маленького брата (Эдвинга). Если ты угостишь нас потом обедом, то мы сможем вернуться поздним поездом. Но, пожалуйста, скажи своей матушке, чтобы она не слишком хлопотала из-за нас: мы очень простые люди.
Начав с наиболее существенной части — просьбе об обеде! — я перехожу теперь к более вежливой части. Приедет ли кто-нибудь из вас или вы все вместе к нам? Я смогу принять любого из детей (Алиса и Эмиатт тоже сойдут за детей!), кто захочет приехать. Где провести разграничительную черту, я не знаю, так как вы все ведете себя одинаково плохо. Если миссис Халл также приедет, то мистер Халл, возможно, захочет ее сопровождать и тогда у меня на руках окажется девять человек.
Передайте, пожалуйста, через мисс Эдит Денман, сколько вас собирается приехать: я попрошу ее купить для вас билеты.
Закончив на этом вежливую часть моего письма, я перехожу к меланхолической части. Вероятно, ты огорчишься, когда узнаешь, что мистер Ирвинг не выразил особого восторга по поводу моего намерения привести ребенка в «Лицеум» 10-го. Он решительно возражает против детей. По его словам, он не столько против имени, сколько против возраста:
— Приводите любую Агнес, и я слова не скажу! — заявил он.— Но таких маленьких! Нет уж, увольте!
Мне не хотелось бы спорить с ним, поэтому я надеюсь, что ты не станешь возражать, если я несколько изменю наш план и приглашу вместо тебя мисс Агнесс Г. Она приезжает 8-го в Лондон на несколько дней (чтобы проконсультировать мастера, который шьет ей парики), поэтому все устроится как нельзя лучше. А когда она вернется, ты от нее обо всем узнаешь.
Привет Э. и Дж., 11/2 поцелуя Дж., 21/2 Э. и 31/2 У.
Эмили
Эдинбург 14 февраля [1880 г.]
Дорогая Эмили!
В прошлую субботу был мой день рождения. Как я хотела бы, чтобы это был и твой день рождения: ведь тогда мы были бы с тобой одного возраста. Ко мне в дверь постучал разносчик. Он сказал, что тачает обувь и продает кукольные туфельки. Я очень испугалась его, так как в доме никого не было, кроме меня и моей тетушки (горничная уходит ночевать к себе домой). Тетушка купила пару туфелек для моей куклы. Это очень мило с ее стороны, не правда ли? Я в восторге. Приезжай к нам повидаться с ней и со мной, как в прошлом году.
Любящая тебя Мабель
Александре Китчин
Крайст Черч, Оксфорд 15 февраля 1880 г.
Милая моя Неизвестная Величина!
Мысли, которые приходят задним числом, всегда самые лучшие. (Я настолько убежден в этом, что почти все мои мысли теперь уходят мне в голову задним числом. Мыслей, которые приходили бы мне в голову передним числом, у меня, как правило, не бывает.) И вот, поразмыслив задним числом, я решил: