— Я не нахарра, да, — с трудом проговорил Ал, ощупывая грудь, и закашлялся.
— Извините, я просто это надел, чтобы не привлекать внимания… Я… из Аместрис!
— Стойте! — девушка схватила его за руку и выдернула на свет. — Клянусь всем святым, вы не аместриец! Вы ксеркс!
Она говорила не совсем по-аместрийски: сильный акцент, архаичные обороты… И все-таки понять было можно.
— Что у вас там происходит? — крикнула Мэй сверху. — Я иду вниз!
Она тоже говорила по-аместрийски.
— Да, иди, — девушка вскинула голову и жестом позвала Мэй. — Я спрячу вас.
Еще секунда, и Мэй спрыгнула.
— Как тебя зовут? — спросил девушка.
— Я Аль…
— Нет, тебя! — она толкнула Мэй кулачком в плечо.
— Мэй, я…
— Хорошо, я Тэмила.
Теперь знакомы. Это зады лавки. Вот сюда, прячьтесь… — девушка сдвинула ворох одинаковых вязаных жилеток, под которыми в дощатом настиле пола оказался люк. Тэмила откинула крышку. — Вот сюда, там проход. Спрячьтесь поблизости, но так, чтобы вы могли слышать, как я открою люк… Я спущусь, когда опасность минует.
Найдутся ли под этим небом другие такие глупцы — с Цилинем бодаться!
Вниз шла грубо сколоченная лестница. От старого дерева на руках оставалась пыль. Никакого света, даже факелов; когда Тэмила захлопнула за ними крышку, они оказались в темноте. Стены на ощупь казались каменными, не деревянными.
— Она нас выдаст, — прошептала Мэй.
— Почему?
— Она нахарра!
Нахарра не врут! Сейчас в ее лавку набегут стражники, начнут ее спрашивать, видела ли она нас… Ей нельзя врать, поэтому она скажет… Они иногда притворяются, что не знают нашего языка, но раз она работает на рынке, у нее это не пройдет…
— Погоди, а почему нас вообще ловят? — Ал осторожно ощупывал стены; судя по всему, тоннель уходил в обе стороны. — Давай пройдем немного, как она велела.
— Давай…
Теплая ладошка Мэй нашла его ладонь, и Ал, осторожно ведя другой рукой по стене, пошел направо.
— Так, десять шагов, и хватит… Я, конечно, не знаю, может, нахарра и не врут, но раз она почему-то думала, что здесь нас не найдут, то давай поверим ей.
Может, она знает, что делает.
— А если она нас убить собралась?
— Мы впервые встретились… А туннели здесь давно, кстати. Ты чувствуешь, кладка?
Стена сложена, а не вырублена. Мы в каких-то подземных коммуникациях… Ты знала, что у вас под рынком есть такое?
— Нет… Под Очарованным дворцом целые катакомбы, но я понятия не имела, что в других местах… — Мэй ахнула. — А что если это секретные тоннели нахарра?! Как в Аместрис?! И они роют их, чтобы захватить власть над страной?
— Ну, тогда они начали их рыть еще до того, как был организован рынок… кстати, что здесь раньше было?
— Этому рынку уже лет сто… или двести. Это старейший рынок города.
— Ну вот видишь…
За двести лет давно бы уже захватили. Нет, я думаю, это какой-то кусок фундамента, или старая канализация… что-то типа того.
Торговка про него случайно узнала, и решила нам помочь. Кстати, а от чего именно она нас спасла? Что ты натворила? Я отвлекся на воришку, не видел…
— Я вылечила Шинцина…
— Шинцина?
— Лавочник, я его знаю. Я же говорила, что часто бываю на базаре.
— Ну и вылечила, и молодец… при чем тут это?
— Я же рисовала печать! Прямо кровью его рисовала, на одежде! Лысый это заметил… использовать алкестрию в общественных местах не разрешено, если ты не в Союзе Цилиня! Они очень ревностно за этим следят. Сами стражники, может быть, шума и не подняли — я же человеку помогла. Но раз уж там наблюдатель от Союза оказался…
— Погоди, у них что, посты в общественных местах? Сколько же у них людей?
— Нет, никаких постов… У них есть свои люди в больницах, там, куда поступает много раненых… Чтобы кто-то лечить не начал. Они еще кое за какими вещами присматривают… Но этот случайно оказался. Если бы я его заметила, я бы сначала спрятала лавочника…
— Слушай, ну ладно, что с тобой было бы, если бы они тебя поймали? Ты же принцесса!
— Они бы… — Мэй запнулась. — Ой, — даже по голосу Альфонс услышал, как она краснеет. — Я ведь не в одежде… ну, не в той одежде. Они бы послали гонцов в особняк Чань, чтобы выяснить… и дошло бы до бабки… и она заперла бы меня.
— Ну и что?
— Альфонс по-прежнему не понимал. — А Лин бы тебя вызвал к себе, и все.
— Могло пройти несколько дней… И потом, ты не понимаешь. Император правит Сином, а семьями правят главы семей.
— Твоя бабка — глава семьи?
— Вообще-то, мой дед или дядя, Сыма… но на самом деле — бабка.
— Погоди… то есть если Лин велит ей отправить тебя во дворец, она не послушается?
— Послушается, но… — судя по голосу, Мэй чуть не плакала. — Как ты не понимаешь! Наши с Лином отношения — это наши отношения.
А семейные дела — это совсем другое.
— Но Лин твой брат.
— Он мой сводный брат и император. Он из другого клана, хотя и оказывает нам покровительство… Это совсем другое. Ты не понимаешь. Традиции…
— Ничего не понимаю, — сердито согласился Ал. — Я глупый и невежественный варвар с запада.
— Нет! Ты же знаешь, я так о тебе не думаю! Но Ал, я просто не хочу просить ни о чем Лина, понимаешь? И уж тем более, чтобы он мне помог управиться с бабкой…
Ты ее не знаешь.
— Похоже, я и не особенно хочу ее знать. Прошу прощения, если это оскорбляет твои чувства.
— Не за что, — Мэй вздохнула. — Правда, я бы и сама с удовольствием ее не знала… Ну где же эта Тэмила? Уже лет сто прошло!
— Три минуты.
— Откуда ты знаешь?
— За пару тысяч бессонных ночей либо учишься считать время в темноте, либо сходишь с ума… Тсс!
Откуда-то сверху и сбоку раздался скрежещущий звук, по глазам полоснула вспышка — только через секунду Ал сообразил, что это просто не очень яркий свет, долетевший до них через полуоткрытый люк. А потом раздался голос Тэмилы:
— Эй, вы! Мэй и золотоглазый незнакомец! Вы там?
— Угу, — сказал Ал, стараясь говорить негромко. — Мы пошли налево от люка… Можно вылезать?
— Не надо. Сдала дела, иду с вами.
И люк закрылся. Судя по звуку, Тэмила спускалась. Потом раздался звук запаливаемых спичек, и стало видно, что девушка-нахарра зажгла факел от спички. И факел, и спички, оказывается, лежали на вделанной в стену полке рядом с лестницей.
— То есть мы могли и не сидеть в темноте? — ахнула Мэй.
— Я думала, вы найдете, — пожала плечами Тэмила. — Ну что, наследник Ксеркса? Куда тебе провести? Это подземные ходы, под всей столицей идут.
— Я же говорила! — тонким голосом воскликнула Мэй. — Они хотя захватить Син!
— Возможно, когда-нибудь мы будем управлять Сином благодаря нашим знаниям, — поправила ее Тэмила. — Когда-нибудь. Время еще не пришло.
Она оставила платок наверху, и в свете факелов, из-за которых волосы обрамляли ее лицо сияющим ореолом, Ал неожиданно узнал девушку.
— Ана! — воскликнул он. — Я помню тебя, Ана!
Интерлюдия. Химеры. Очарованный дворец
Джерсо проснулся рывком, моментально, еще прежде чем успел сообразить, что что-то не так. Они вчера хорошо засиделись, знатно. Альфонс просил их не охранять его в Очарованном дворце, вот и расслабились. Джерсо даже рискнул немного выпить. Химерский метаболизм работал странно — с пары глотков начались галлюцинации, безобидные, но занятные. Зампано пить, естественно, отказался. Зато они с Вернье…
Впрочем, последствие тех двух глотков уже выветрились — Джерсо почуял, что голова у него абсолютно ясная, кто бы мог подумать. Он даже сообразил, что еще совсем рано: солнце падало в окно по-утреннему.
Торопливые шаги прозвучали за стенкой, стук открывшейся перегородки…
Джерсо перевернулся на живот как раз вовремя, чтобы увидеть запыхавшегося паренька, вбежавшего в комнату. Мальчишке было лет двенадцать; его представили второпях — Чжэ, личный телохранитель маленькой принцессы, когда она во дворце. Какая принцесса, такой и телохранитель. Милый такой мальчик, но совсем несерьезный пока.
— Бегите! — крикнул он. — Мятеж! Очарованный дворец штурмуют войска Бо!
Джерсо вскочил еще до того, как парень договорил. Слава богу, уснул он вчера в одежде и на полу… Из соседней комнаты — им отвели роскошные покои, в несколько комнат — выскочил Зампано, тоже одетый.
— Где Альфонс? — крикнул тот.
— Господин Элрик с принцессой Мэй отправились на прогулку, — скороговоркой ответил Чжэ. — Они в городе. Ланьфан отправилась за ними, я должен вывести вас!
— Вернье? — Джерсо оглянулся. Он был практически уверен, что механик автопротезов отрубился до него.
— Не знаю! — мальчишка говорил совсем отчаянным тоном. — Мне поручили вас! Быстрее!
— Скорее уж, это нас так попросили о тебе позаботиться, — фыркнул Зампано.
— Погнали!
В коридоре было пусто и тихо — ни тебе криков, ни тебе запаха дыма. Джерсо не обманывался: ему довелось участвовать в паре десятков внезапных нападений, и он хорошо представлял себе, что такое затишье перед бурей.
— Эй, мы бежим не к выходу! — возмутился Зампано.
— К плиточному двору! Там потайной выход!
«Потайной выход во внутреннем дворе?» — удивленно подумал Джерсо.
Но вслух он ничего не сказал. У хозяев дома могли быть свои сюрпризы. Например, подземный ход — почему бы и нет? К тому же, в Очарованном дворце внутренних дворов было столько, что Джерсо в них совершенно запутался. Он видел план дворца, но никак не мог вспомнить: Плиточный прилегал к наружной стене или нет?..
И еще крестник по городу гуляет. Это и хорошо, и плохо.
Коридор закончился широко распахнутыми створками, и они выскочили в небольшой дворик, выложенный узорчатыми плитками — сиреневыми с зеленым. Двор окружали высокие стены, увитые фиолетово-красной лозой.
Наискось тек рукотворный ручей, берущий начало в западном углу.
Красота и прелесть, только душой отдыхать в таком месте…
Но едва трое покинули тень от козырька, нависавшего над входом, как Чжэ схватился за шею и, всхлипнув, медленно завалился назад. Джерсо успел подхватить его — и опустить на плиты, потому что больше он ничего не мог сделать для мальчишки.
В шею юному телохранителю вошел кинжал, глубоко, кровь заливала грудь. Метнули с крыши двора.
Джерсо сунул руку под куртку, но вместо пистолета выхватил из кобуры только деревянную болванку.
Кто-то подменил оружие, пока они спали, а он, жабьи мозги, даже не удосужился проверить.
Они с Зампано слаженно отступили обратно к коридору — но двери захлопнулись за их спинами.
Фиолетовая лоза, увивающая стену напротив, раздвинулась, отворилась узкая дверь. Оттуда вышел человек в просторном черном костюме дворцовых спецслужб и желто-черной маске.
Джерсо оскалился, зная, что похожая хищная усмешка расползается по физиономии Зампано. Скрюченное тело мальчишки Чжэ лежало на полу перед ними.
Стоило ехать за полконтинента, чтобы на их глазах так же убивали детей. Человеческая натура нигде не меняется.
Со стен, обрамляющих дворик, спрыгнуло еще человек десять, тоже в черных костюмах и масках. Если они того же уровня, что Ланьфан и ее дед — химерам несдобровать. С другой стороны, твою силу определяют противники.
После битвы с гомункулом Завистью и поединков в подземельях под Генштабом двухгодичной давности химеры открыли для себя новые горизонты.
— По-моему, они хотят, чтобы мы им кое-что продемонстрировали, — пробормотал Джерсо.
— Угу. Я бы еще хотел понять, понимают ли они по-аместрийски…
— Зачем?
— Для общего образования. Покажем им?
— А чего бы нет?
Джерсо скинул куртку — хоть не порвется. У него были некоторые надежды, что этот бой не последний. Потом привычно потянулся вверх и в стороны, улавливая внутри звериную природу.
Это было немного больно — как всякое усилие в мышцах, когда их приходится тянуть и выворачивать. Не больнее, чем конец третьей сотни отжиманий; не до кровавых плевков.
Но оборотнем быть непросто.
Другое зрение прорастает в глазницы изнутри. Движущиеся существа словно вспыхивают, расцветают яркими красками. Неподвижные предметы теряют значение, выцветают, отходят в фон. Запахи обостряются, но разница между приятными и неприятными утрачивает смысл: амфибии воспринимают мир иначе. Кожа моментально кажется пересохшей — ничего, это ненадолго.
Чужое, не твое, насильно повязанное, тянется на свет, яростно вдыхает полной грудью… и в панике рвется прочь.
Им объясняли в первые дни в лаборатории: алхимический ритуал требует времени, животное успевает понять, что происходит, и испугаться. Это касается даже самых крупных и мощных хищников. И если человек плохо контролирует эту свою новую суть… Некоторые, бывало, стены лаборатории выносили. Другие когтями себе грудь раздирали — как Хайнкель. Ничего, прошло потом.
И все-таки первые секунды после метаморфоза всегда сопровождаются коротким приступом паники. Зверь внутри, внезапно разбуженный, ведет себя как любое психически нормальное животное — пытается убежать. Джерсо беспомощен около половины секунды. У Зампано этот интервал дольше. К счастью, синцы не торопились нападать.
Может быть, были поражены метаморфозой — под масками не понять.
— Ждем? — поинтересовался Зампано.
— А хрен ли разницы?
Переглянувшись, они с боевым кличем кинулись в самую сердцевину толпы.
Не сговариваясь, химеры решили, что их основная цель — пересечь двор. Джерсо плохо помнил план замка, но у него было неслабое ощущение, что за этой стеной — хозяйственные постройки. Там уже можно скрыться в их лабиринте и сбежать…
Однако добраться до дальней стены оказалось не так-то просто.
Ребята в черном были хороши, но далеко не уровня Ланьфан: если тут собрались ее люди, то не самые лучшие. Правда, все они были очень ловкими и быстрыми, и умудрялись увернуться и от игл Зампано, и от клея Джерсо. А еще было что-то в их движениях… Например, если их опрокинуть захватом, они как-то очень легко кувыркались в воздухе и падали чаще всего на ноги. Взрослые люди обычно тяжеловеснее при тех же габаритах.
Кроме того, противники грамотно взаимодействовали и не позволяли химерам пробиться к дальней стене, но больше чем по трое в близкий контакт войти не старались — знали, стервецы, что будут только мешать друг другу.
«Так у меня опять скоро слюна закончится, как с зомби, — недовольно подумал Джерсо. — Хоть картинки из тещиной поваренной книги вспоминай…»
Правда, примерно пятерых им совместными усилиями удалось пришпилить — но и остальных хватало.
Когда химеры на секунду встретились спина к спине, Джерсо хрипло спросил:
— Ты заметил?
— Ага, — переводя дыхание, ответил Зампано. — Дети.
Да, в черных костюмах и под масками скрывались дети — точнее, подростки. От двенадцати до четырнадцати лет, по грубым прикидкам. Джерсо захотелось выматериться сквозь зубы. Ни хера ж себе страна! У них на родине, конечно, порядочки те еще, но, по крайней мере, до шестнадцати никого в армию не вербовали!
Джерсо, правда, пошел в пятнадцать, «поправив» дату в свидетельстве о рождении (это был год беспорядков на западе, и сержант закрыл глаза на явный мухлеж), но по сравнению с приютом армия — рай чистой воды.
— Ловим центр, — процедил Зампано сквозь зубы.
— Угу, — кивнул Джерсо — и перекатом ушел в сторону, опрокинув, словно гигантский гимнастический снаряд, сразу двоих «черных».
Правда, один, самый ловкий, вспрыгнул на него, словно пытаясь пройти колесом. «Тоже мне, девочка на шаре!» — подумал Джерсо, хватая парня (или в самом деле девчонку?) за ноги.
В следующую секунду ему пришлось уклоняться от нацеленного в лицо кинжала — он поймал самого Желтую Маску!
К счастью, Зампано пришел на помощь: схватил Желтую Маску со спины и приставил ему к горлу выдранную из загривка колючку.
— Отзывай своих! — рявкнул химера. — Все, навоевались.
— Ага, — Джерсо последний раз плюнул, прицельно попав в дротик, что метнул в него один из валяющихся на плитах ребят. — Натанцевались.