Аллен заглянул в кабинет, где удобно расселся Гибсон с бокалом пива в руке.
— Он уходит, — сообщил Аллен.
Гибсон встал и вернулся с Алленом в холл.
— А-а, — протянул Бумер, — мистер Гибсон. Опять проблемы?
— Вы правы, Ваше превосходительство, — бесцветным голосом подтвердил Гибсон. — Опять проблемы. Извините. — И вышел на улицу, оставив двери за собой открытыми.
— Я рад буду еще позировать, — сказал Бумер и почесал ладонь. — Очень рад. Встретимся утром, старик?
— Боюсь, что нет.
— Нет?
— У меня полно работы, — вежливо пояснил Аллен. — Трой примет тебя от имени нас обоих, если не возражаешь.
— Ладно, ладно, — бодро согласился президент. Аллен проводил его к машине. Млинзи левой рукой распахнул дверцу. Подъехала полицейская машина, в нее сел Гибсон. Люди из Особого отдела засуетились. В конце тупика полицейские сдерживали приличную толпу народа, да и здесь уже собрались кучки зевак.
Смуглый плешивый мужчина в темном костюме, читавший газету за столиком перед маленькой закусочной, надел шляпу и ушел. Кое-кто вышел на проезжую часть.
Полицейские просили освободить дорогу.
— Что все это значит? — спросил Бумер.
— Возможно, ты не обратил внимания, что газеты не теряли времени. Первые станицы вечерних изданий полны кричащих заголовков.
— Я считал, что место на газетных страницах можно использовать с большей пользой, — он похлопал Аллена по спине, сел в машину и прогремел: — Желаю удачи! Утром в половине десятого я буду здесь. Постарайся остаться дома!
Машина тронулась.
— Это я тебе желаю удачи! — пробурчал Аллен при виде Бумера, бодро приветствовавшего толпу. — Тебе она ох как понадобится!
Полицейская машина, шедшая впереди, свернула в узкую горловину, ведущую на главную улицу. Президентская машина шла за ней. Из толпы в дальнем конце тупика раздались возгласы разочарования и постепенно стихли. Аллен, полный сомнений, вернулся в дом, смешал два коктейля и забрал их в студию. Трой, все еще в рабочем халате, сидела, удобно вытянувшись в качалке, и хмуро смотрела на полотно. В такие минуты она всякий раз напоминала ему маленького мальчика. Короткие локоны падали на лоб, руки были в краске, на лице — задумчивое недовольство. Потом Трой вдруг встала, вернулась к мольберту и быстрым взмахом кисти нанесла черный мазок на голову, выделявшуюся на желто-коричневом фоне. Отступив на несколько шагов, она едва не столкнулась с мужем, и лишь тогда, наконец, его заметила.
— Ну, и что скажешь?
— Никогда не видел, чтобы ты работала так быстро. Просто ужас.
— Слишком быстро, чтобы вышло хорошо?
— Как ты можешь говорить такое? Это восхитительно.
Она прижалась к мужу.
— Он великолепен. Символ черной расы. И в нем есть что-то… что-то почти отчаянное. Трагизм? Одиночество? Не знаю. Надеюсь, мне хотя бы часть этого удастся передать на полотне.
— Тебе уже удалось. Так он больше не кажется комичным?
— Если бы! Разумеется, он ужасно смешон. Почти как персонаж викторианской оперы. Но это все снаружи, а внутри… Бокал мне?
— Дорогая Трой, я хотел бы попросить тебя о некоторых не слишком приятных вещах.
Она перенесла бокал к мольберту и поверх него хмуро взглянула на полотно, рассеянно протянув:
— Да? О чем же?
— Завтра утром Бумер опять приедет тебе позировать. Я хочу, чтобы от сей минуты и до завтрашнего утра ты не пускала в дом никого и ничего не знакомого. Никаких газовщиков или мойщиков окон, никаких пакетов, адресованных чужой рукой, никаких торговых агентов. Никого и ничего, что нельзя проверить.
Трой, еще блуждавшая мыслями Бог весть где, кивнула.
— Хорошо…
И сразу насторожилась:
— Ты имеешь в виду бомбу?
— Да, именно.
— Господи Боже!
— Ты же знаешь, зря я говорить не стану.
— Знаю, но так неприятно…
— Обещай мне!
— Обещаю, — кивнула Трой и выдавила немного красного кадмия на палитру. Потом отставила бокал и взяла кисть.
Аллена поражало, как она умела погружаться в работу. Он любил наблюдать, как нервная рука, перепачканная красками, долго примеривается кистью и вдруг наносит краску точными, уверенными движениями виртуоза-скрипача.
«Мы с ней такие разные, как две звезды, — подумал он, — а вместе счастливы. Как возможно такое чудо?»
Трой обернулась и взглянула на него.
— Я слышала, — сказала она. — Обещаю.
— Спасибо, любовь моя, — кивнул он.
II
Тем же вечером, пока Бумер ужинал с королевой в Букингемском дворце, Аллен с Фоксом собрались взглянуть на мистера Шеридана и его квартиру в полуподвале на Каприкорн Уол. Отправились они в полицейской машине без опознавательных знаков, снабженной многоканальной радиостанцией. Аллен вспомнил, что мистер Уиплстоун будет ужинать с сестрой, приехавшей в Лондон погостить; потому можно было не опасаться привлечь его внимание.
Постовой сообщил им, что обитатель полуподвала дома, но шторы у него на окнах были, видимо, очень толстыми, поскольку совершенно не пропускали свет. Аллен с Фоксом подъехали со стороны Каприкорн Сквер и остановились в тени платанов. Вечер был душным и пасмурным, вокруг царило обычное спокойствие. Из «Солнышка в лесу» долетал слабый гул голосов.
— Знаете, Фокс, я постоянно ломаю голову над одним вопросом, — заметил Аллен. — Участвовал во вчерашнем покушении весь их кружок, или миссис Кобурн-Монфор с полковником действовали на свой страх и риск. Если это была совместная акция, они могли уже созвать всех своих, чтобы обсудить ситуацию. И, вполне возможно, попытаться затеять все заново.
— Или переругаться между собой, — предположил Фокс.
— Вы правы, или поругаться.
— Предположим, например, — развивал Фокс свою мысль, — что грязную работу выполнил Чабб, убежденный, что убивает президента. Тогда они не успокоятся. Думаю, вам уже говорили, что он нервничал.
— И очень сильно.
— О чем вы еще думаете?
— Полагаю, нам стоит немного подождать. Увидим, не придут ли к мистеру Шеридану гости, или, наоборот, не выйдет ли он сам подышать свежим воздухом.
— Вы знаете, как он выглядит?
— Сэм Уиплстоун говорил, что довольно смуглый, плешивый, среднего роста, хорошо одевается и немного хромает. Сам я никогда его не видел. О, уже выглядывает.
В полуподвальном окне блеснула узкая полоска света и через секунду-другую исчезла.
— Я не думаю, что местом встречи они выберут эту квартиру, — усомнился Фокс. — При подобных обстоятельствах, с мистером Уиплстоуном над головой и вообще…
— Согласен.
Фокс довольно засопел и устроился поудобнее. По Каприкорн Уол проехали несколько машин. Последним было такси, которое остановилось перед домом номер один. Между наблюдателями и такси проехали еще с полдюжины машин. И сразу встали, видимо, из-за пробки на Бэронсгейт. Это было одно из редких и внезапных вторжений транспорта в тишину ночной Каприкорн. Когда улица опять опустела, они увидели, как калитку перед ступенями, ведущими в полуподвал, миновал мужчина в темном костюме, с шарфиком на шее и в котелке. Ступив на тротуар, он зашагал в сторону Бэронсгейт. Аллен немного подождал, потом завел мотор. Они свернули за угол, миновали дом номер один и остановились немного дальше.
— Он идет на Мьюс, — заметил Аллен.
И в самом деле, Шеридан перешел через улицу, повернул направо и исчез.
— Собрался в гости к поросятам? — рассуждал Аллен. — Или навестить галантного полковника Монфора и его супругу? Подождите, Фокс.
Оставив Фокса в машине, он перебежал через улицу и торопливо зашагал по Мьюс. Прошел добрых двадцать ярдов, потом остановился и вернулся к маленькой лавчонке с хозяйственными товарами. Сквозь витрину открывался вид на всю Мьюс: он видел «Наполи», начало Каприкорн Плейс, где обитали Кобурн-Монфоры, и в самом конце улицы — магазин керамики. Мистер Шеридан шагал все еще прямо, то в ярком свете фонарей, то в тени, пока не дошел до магазинчика. Там он остановился у бокового входа, огляделся и протянул руку к звонку. Двери распахнулись, из темной глубины вынырнула массивная фигура. Шеридан вошел, и двери вновь закрылись.
Аллен вернулся к машине.
— Значит, так, — сказал он, — магазин керамики. Пошли отсюда. И поаккуратнее, Шеридан явно настороже.
Возле гаража, где мистер Уиплстоун впервые встретил Люси Локкет, был темный проезд во двор. Аллен сдал туда машину и выключил зажигание. Оба распахнули дверцы, рассмеялись, снова их захлопнули и уселись поудобнее.
Долго ждать им не пришлось. С Каприкорн Плейс появились полковник Кобурн-Монфор с супругой; миссис Кобурн-Монфор покачивалась на абсурдно высоких каблуках, полковник шагал типичной походкой хронического алкоголика.
Двери им открыла все та же могучая фигура.
— Не хватает еще одного, — заметил Аллен. — Разве что он уже прошел.
Нет, одного еще не было. Некоторое время на улице вообще никто не появлялся. Часы на базилике пробили девять. И с последним ударом донесся звук шагов, приближавшийся по их стороне улицы. Аллен с Фоксом поглубже просели в креслах. Одинокие шаги были по-военному четкими — мимо них прошел Чабб. И тоже направился в мастерскую.
Когда он прошел, Аллен заметил:
— Между прочим, их могло быть и больше. Скажем, в их команду мог входить некто, до сих пор нам не известный.
— Что будем делать?
— Подождем — увидим. Знаете, Фокс, весьма полезно дать им возможность немного разогреться, а потом нанести официальный визит. Так бы мы предупредили любые дальнейшие попытки покушений на Бумера, по крайней мере в этом квартале. Полагая, правда, что среди них не найдется одержимого фанатика. Но не, думаю, что им мог быть, например, Чабб.
— Так что, попробуем?
— К сожалению, нет. Ни на одного из них нет оснований для ареста, зато шанс до них добраться мы бы сразу потеряли. Такого допустить нельзя.
— Что тогда будем делать?
— Подождем, пока разойдутся, а потом, хотя бы даже ночью, можем навестить Шеридана. Еще кто-то идет, — заметил Аллен.
— Наш неизвестный?
— Кто его знает…
На этот раз легкие шаги быстро приближались по противоположной стороне Мьюс. На углу Каприкорн Плейс стоял фонарь. Прохожий появился в пятне света и направился через улицу прямо к ним.
Это был Самюэль Уиплстоун.
III
«Ну разумеется, — подумал Аллен, — старик выбрался на вечернюю прогулку. Но почему он мне сказал, что ужинает с сестрой?»
Фокс тихо сидел рядом. Они ждали, пока мистер Уиплстоун повернет и пройдет мимо.
Но мистер Уиплстоун вместо этого остановился и посмотрел прямо в проход. Аллен на мгновение испытал неприятное чувство, что они смотрят прямо друг другу в глаза. Потом мистер Уиплстоун приблизился, проскользнул возле капота и деликатно постучал в боковое окошко.
Аллен опустил стекло.
— Можно к вам? — спросил мистер Уиплстоун. — Полагаю, это может быть важно.
— Хорошо, но если кто-то будет проходить рядом, не разговаривайте и не хлопайте дверцей. Что случилось?
Мистер Уиплстоун очень быстро заговорил почти шепотом, наклонившись вперед, так что его голова оказалась между головами слушателей.
— Я сегодня рано вернулся домой. У сестры Эдит мигрень. Отпустил такси и как раз входил в дом, когда услышал, как в полуподвале захлопнулась дверь и кто-то поднимается по лестнице. Должен признать, я стал слишком любопытен ко всему, что происходит внизу. А потому вошел в салон, не включая света, и увидел, как Шеридан открывает калитку. Я хорошо его видел. Шляпа затеняла лицо, но на миг его осветили фары одной из машин, которые там стояли из-за пробки. Видел я его вполне отчетливо. Даже очень отчетливо. Он был мрачен. Полагаю, я уже говорил вам — мне казалось, что я его прежде где-то видел. Впрочем, об этом чуть позже.
— Хорошо, — кивнул Аллен.
— Я все еще стоял у окна, когда машина выехала из тени под деревьями сквера, свернула направо и остановилась немного дальше. Я запомнил номер.
— Ах, вот как! — обронил Аллен.
— Это было как раз когда Шеридан исчез в Мьюс. Шофер вышел из машины… но продолжать, я думаю, нет нужды.
— Вы меня разоблачили.
— Ну конечно. Можно сказать и так. Я видел, как вы постояли на углу и вернулись к машине. А потом машина тронулась и въехала на Мьюс. Разумеется, я умирал от любопытства, но поверьте, Аллен, не собирался отвлекать вас или как-то мешать… гм…
— Слежке?
— Ох, дорогой друг! Пойдем дальше. Я отвернулся от окна и как раз хотел включить свет, когда вдруг услышал, что по лестнице спускается Чабб. Слышно было, как он шел через холл, а потом остановился перед дверью салона. Только на миг. Я не мог решить, включить ли свет, сказать: «Я здесь, Чабб…» или что-то в этом роде, или дать ему уйти. Но атмосфера была настолько неприятна, что я решил оставить его в покое. Он вышел, запер дверь на два замка и ушел в ту же сторону, что и Шеридан, и вы. На Мьюс.
Мистер Уиплстоун помолчал; непонятно, то ли ради пущего эффекта, то ли подбирая нужные слова.
— И вот тут, — продолжал он, — я вспомнил. Понятия не имею, почему именно в тот момент, но вспомнил.
— О чем вы вспомнили?
— О Шеридане. Вспомнил, где его раньше видел. С тех пор прошло больше двадцати лет. И было это в Нгомбване.
Фокс тихонько присвистнул.
— На судебном процессе. В то время, разумеется, в британском судебном присутствии. И Шеридан там был в роли обвиняемого.
— В самом деле?
— Тогда его звали по-другому. Говорили, что он выходец с португальского востока и звали его Мануэль Гомес. Ему принадлежали обширные кофейные плантации. Обвиняли его в непредумышленном убийстве. Одного из работников, которые взбунтовались, по его приказу привязали к дереву и избили так, что тот умер от гангрены.
Фокс сочувственно прищелкнул языком.
— И это не все, дорогой Аллен. Обвинителем был молодой нгомбванский юрист, обучавшийся в Лондоне; полагаю, первый в своей стране.
— Господи Боже, Бумер!
— Вот именно. Помню, он настаивал на суровом приговоре и требовал смертной казни.
— Как же звучало заключение присяжных?
— Не помню точно, но получил он пятнадцать лет. Плантации перешли в руки государства, но ходили слухи, что Гомес где-то спрятал большие деньги. Полагаю, в Португалии или даже в Лондоне. В таких подробностях я не уверен.
— А насчет него вы уверены?
— Абсолютно. И насчет прокурора тоже. Я сам участвовал в том процессе, есть дневник, который я вел в то время, и объемистая пачка вырезок. Можете проверить, но у меня сомнений нет. Когда на него упал свет фар, он хмурился. И мне все стало ясно, правда, только через пару минут.
— Актеры это называют запоздалой реакцией.
— В самом деле? — неуверенно протянул мистер Уиплстоун и продолжал: — Когда зачитали вердикт присяжных, у него случилась истерика. Это была отвратительная сцена, никогда ни раньше, ни потом я ничего подобного не видел. На меня это произвело потрясающее впечатление.
— Он был в ярости?
— Пожалуй, да. Орал, грозил. Ему вынуждены были надеть наручники, но и потом… вел он себя, как дикий зверь, — вздохнул мистер Уиплстоун.
— Это хорошо! — воскликнул Фокс, следуя какой-то собственной мысли.
— Вы не хотите спросить меня, — промямлил мистер Уиплстоун, — почему я пришел к вам?
— Почему?
— Я был уверен, что вы следили за Шериданом, потому что как и я думали, что эти люди где-то устроят встречу. У Кобурн-Монфоров или у Санскритов. И, к несчастью, я был уверен, что Чабб тоже идет туда. Не имел и не имею понятия, собирались ли вы вторгнуться на их сборище, но предполагал, что эта новость для вас важна. Я видел, как Чабб вошел в керамическую мастерскую, пошел дальше, полагая, что вы будете где-нибудь на Мьюс, и заметил ваш автомобиль. И вот я тут, — закончил мистер Уиплстоун.
— Вы тут, а человек, который, на первый взгляд, был совершенно чист, оказывается, мог иметь первоклассный мотив.
— И я так подумал, — признал мистер Уиплстоун.
— Если речь идет о мотивах, — рассуждал Фокс, — можно сказать, что теперь на каждого есть минимум по одному. Чабб — дочь, Санскриты — утраченный бизнес, Шеридан — знаете сами. А как же с полковником и его женой?