Царь умирал мучительно. Он и раньше не славился дородностью, а уж теперь, когда костлявая протянула руку, и вовсе стал походить на скелет. На обтянутом кожей черепе орлиным клювом выдавался нос, редкие седые волосы белой метелью обрамляли лицо, глаза, некогда горевшие голубым пламенем, потускнели и запали, длинные узловатые пальцы судорожно скребли по расшитому золотом покрывалу, а изо рта вырывалось хриплое дыхание.
Лекарь, еще несколько мгновений назад сновавший подле постели, встретился взглядом с вошедшим в комнату молодым мужчиной и, поклонившись, поспешно выскользнул из спальни, тщательно прикрыв за собой дверь. Любой зритель был бы сейчас лишним.
Сын опустился на край кровати, прикрыл ладонью руку отца.
Тяжелые набухшие веки вздрогнули:
-Ты пришел... - хриплый вздох больше походил на клекот.
-Как только смог, - хмуро согласился сын. - На рубежах неспокойно.
-Понимаю... - новый вздох, хриплый кашель. -Там...
Сын проследил за взглядом отца. Потухающий взор был направлен на резной ларец, оставленный в дальнем углу.
-Возьми... Там...
Молодой мужчина встал, подхватил с пола ларец, вновь опустился на краешек кровати, откинув крышку ларца. На острых скулах заиграли розовые отблески, вырывающиеся со дна шкатулки.
Старик закашлялся:
-Ломай.
Сын, и без того не отличавшийся смуглостью, побледнел еще сильнее:
-Зачем?! Ты поправишься! Мы найдем кузнеца, я уже послал слуг. Он перекует, и тогда...
Хриплый смех:
-Ломай... Я стар...
-Тебе всего восемьсот лет! Дед прожил полторы тысячи! - он спорил с отцом и понимал, что весь этот разговор бесполезен. Все давно решено...
Тонкие губы умирающего тронула улыбка, превратившая изможденное лицо в чудовищный оскал:
-Были... другие времена... Ломай...
Сын закусил губу и медленно опустил руку в ларец. Едва слышный треск - тяжелый перстень на указательном пальце легко разбил тонкую скорлупу.
Старик шумно втянул воздух, в груди что-то заклокотало:
-Ломай...
Длинные пальцы коснулись холодного металла.
Старик захлебнулся от боли, почувствовав, как смерть сжала пальцы на сердце.
-Не... верь... сове...
Тихий щелчок.
На тонких губах, искривленных судорогой, выступила сизая пена...
...Он вышел из спальни отца, медленно, неслышно закрыл за собой дверь и прижался спиной к гладкому дереву.
На плечо легла ледяная ладонь - холод чувствовался даже через толстую ткань алого кафтана - лекарь осторожно отстранил вышедшего в сторону и проскользнул в опочивальню - лишь мелькнул в дверях чешуйчатый хвост.
Казалось, было слышно, как сыпятся песчинки в часах, стоящих на небольшом столе в изголовье кровати...
Тихо скрипнула дверь, и ничего не выражающий голос шелестнул:
-Царь умер...
...Он не помнил, как добрался до своей опочивальни. Прогнал челядь, рухнул на постель, не сбросив с нее тяжелого покрывала, не раздеваясь, не сняв сапогов - подковы на каблуках царапнули по жесткой парче - и уставился пустым взглядом в резной потолок
Ладонь все что-то противно кололо. Мужчина разжал кулак, и на пол упали обломки иглы с навершием в виде крошечного черепа из розового кварца...
...Его венчали на царство через месяц.
Ночной Храм был полон народу. Из болот и лесов добрались водяные и лешие, примчались, размахивая серыми саванами, блазни и лихорадки, пришли на поклон подказурники и виритники, встали из земли ночные плаксы и проклятые, хихикали по-над стенами кикиморы и кузутики, вились у порога ахохи и говорухи, склонили головы волкодлаки... Все дивьи люди пришли на поклон к новому царю...
И сам Триглав опустил на голову новому правителю Навьего царства железную корону.
Взметнулся за спиною алый плащ, черный кафтан, надетый по случаю траура, сам собою сменился шипастыми доспехами, протянутые вперед ладони коснулись крестовины возникшего из воздуха тяжелого двуручника с пламенеющим клинком...
И разнесся над Ночным храмом крик:
-Царь Кощей умер! Да здравствует царь Кощей!
Заохали - засвистели игоши, всплеснули кожистыми крыльями зиланы, вскинули руки порчельники, приветствуя нового правителя... Крик и гомон разметало над капищем Триглава.
А на душе было муторно и тошно, будто жабу с молоком проглотил...
Царь Кощей умер...
Да здравствует царь Кощей...
...Навье царство живет по своим законам. Кружат вихревики меж землей и небом, вовкулаки на ночную охоту выходят, вяшки и вяшата пересчитывают по ночам солому, халы у солнца и луны снуют, надеются их украсть, Доля и Недоля прядут свои кудели...
Лишь на рубеже неспокойно. Но так было, есть и будет всегда...
Кощей мотнул головой, отгоняя незваные мысли. Сейчас, хвала Триглаву, выдалась короткая передышка, и можно не думать о том, что творится на рубежах.
Тем более, что сейчас есть вопросы поважнее. Не зря же советник так настаивал на беседе?
Мужчина поднял руку, собираясь привычно поправить встрепанные волосы. Навязчивый жест, не больше того, но ладонь коснулась металлического венца... И медленно опустилась на подлокотник.
Пора отвыкать. Царю не пристало так себя вести.
Кощей выпрямился на троне и поднял глаза на склонившегося в поясном поклоне советника.
-Что ты хотел?
Вошедший выпрямился.
Сегодня Огненный Змей был в человеческом облике. Про таких говорят, кровь с молоком. Высокий, статный, светловолосый, румянец во всю щеку. Настоящий Иван-Царевич!
Или Иван-дурак.
-Я по делу, мой царь.
И голос у него соответствующий. По всей светлице разнесся, по коридору пролетел эхом, заплутал по горницам и светлицам.
Кощей поморщился:
-Давай без фокусов. Голосами будешь вдов прельщать, а здесь без этого обойдемся.
Советник медленно кивнул и вытащил из-за пазухи перетянутый алым шнуром свиток.
-Традиции, мой царь. Их надо чтить, - пухлые губы на миг дрогнули в улыбке.
-Традиции? - мужчина недоумевающе поморщился.
Если ему не изменяла память, он сделал все, что полагается. Венчание на царство прошло по всем канонам, о чем это советник говорит?
-Традиции, мой царь, - в голосе Змея проскользнули шипящие нотки. - И они требуют похищения царевны...
-Что?!
-Царевны, мой царь. Каждый правитель Нави минимум раз в сто лет должен похищать царевну...
На памяти Кощея их было трое. Царевны из Яви. Мачехи. Они приходили из ниоткуда и, прожив во дворце с полвека, вновь исчезали в никуда.
Красивые, в расшитых речным жемчугом сарафанах и кокошниках. Тихие, молчаливые, боящиеся глаза от пола лишний раз поднять.
Зачарованные.
Правда, сам Кощей никогда не задавался вопросом, зачем они вообще нужны, эти царевны?
Развлечение у отца какое-то было, что ли, похищать этих юных дев, похожих на легкие тени, ждать, что придет очередной царевич, стремящийся вернуть свою суженную...
Царевичи, правда, так и не пришли.
Только лягушек новых в болоте прибавилось.
-Зачем?! - он только и смог выдохнуть короткое слово, спрашивая больше у себя, чем у советника, не ожидая, что получит ответ.
Но Змей вдруг улыбнулся - меж пухлыми губами на миг мелькнул раздвоенный язык:
-Такова традиция, мой царь. Кощей должен раз в сто лет похищать царевну из Яви. Иначе ее похитит кто-то другой. И кто его знает, может он станет новым царем? Может, Триглав сочтет его более достойным?.. Горыныч вон, недавно похвалялся, что сила правителя угасла, и украсть деву может и он сам... Голов у него, конечно, много, парочку можно срубить, не обеднеет... Так и не поумнеет ведь. Может и в Явь наведаться...
***
Маше было тридцать. В анамнезе у Маши был синий диплом и ординатура за плечами, однокомнатная квартира, купленная родителями, кот Маркиз, подобранный год назад на улице, хроническое отсутствие любого намека на возможное замужество и зарплата врача-педиатра. Другими словами, ни одному нормальному бандиту никогда бы не пришло в голову похищать Машу с целью выкупа. Хотя бы потому, что выкупать было некому и не на что. Именно поэтому с работы Мария Степановна Орлова возвращалась, не особо беспокоясь о том, насколько мрачны переулки, по которым она идет. Нет, понятно, что сейчас на улицах большого города самая плохая примета - темные переулки последним айфоном освещать, но когда у тебя нет не то, что айфона, даже на сенсорный самсунг денег не хватает, о таких пустяках можно не беспокоиться.
Была и еще одна причина, по которой Маша спешила домой, не глядя по сторонам и не обращая внимания на то, что творится вокруг. Завтра начинался отпуск. А значит впереди ждали две недели тишины и спокойствия. И можно будет лежать на диване, не думая ни о чем, не видя перед собой этих надоевших карточек и "историй", и на улицу можно будет выходить только затем, чтоб купить Маркизу пачку "вискаса" - а если кстати, купить несколько пачек этого кошачьего "макдональдса" можно будет вообще не выходить! - а там может и вовсе удастся найти "горящую путевку выходного дня" и на субботу - воскресенье сбежать на море. А что? Насыпала коту две полные миски корма, налила воды - и на пару дней свободна как птица в полете!
Другими словами, Маша была счастлива, Маша спешила домой, Маша не смотрела по сторонам, а потому не сразу заметила, что на улице как-то резко потемнело.
Южный город, семь часов вечера, до заката еще далеко... А сумерки вокруг - очень недобрые. Да и никакого шума не было слышно...
Маша резко затормозила и ошарашенно закрутила головой. Знакомая улочка, по которой за последние пять лет прошла столько раз, что и не сосчитаешь, как-то странно изменилась. Тени закружились в углах и подворотнях, листва на деревьях замерла, словно и ветерка никакого нет... А ведь мороз по коже продирает хороший. Как при ОРВИ.
А потом из сгустившегося вокруг мрака выступил он.
Мужчина лет тридцати - тридцати пяти. Худой. Даже не высокий, а длинный: астенического телосложения. Острые, словно рубленные черты узкого лица - долихоцефал. Черные как смоль, глубоко сидящие глаза. Темные, растрепанные волосы, настолько густые, что их, наверное, ни одна расческа не возьмет.
И алый, как артериальная кровь, плащ. И черные, словно поглощающие остатки света доспехи... Все происходящее Маша отмечала автоматически, даже не задумываясь. В голове настойчиво билась одна мысль: "Бежать! Бежать!", но ноги словно примерзли к асфальту...
О том, что незнакомец одет малость не по моде, молодая женщина даже не задумалась.
А он подошел к ней, остановился в паре шагов от Маши и спросил:
-Как твое имя? - голос у незнакомца был хриплый, чуть гортанный.
-М-маша... - только и смогла выдохнуть она.
Незнакомец чуть прищурился, словно размышлял о чем-то, а потом удовлетворенно кивнул:
-Марья, значит. Сойдет.
-Мария! - протестующе пискнула она, но незнакомец ее уже не слушал.
Короткий взмах руки, резкий щелчок пальцев - длинных, тонких, как у скрипача или хирурга - и свет померк перед глазами...
***
Веник неторопливо шуршал по гладким деревянным полам. Маленький, ростом с табуретку, и какой-то квадратненький мужчина неспешно двигался вперед, изредка останавливаясь, оглядываясь по сторонам, словно размышляя, продолжать дальше или и так сойдет.
В горнице ощутимо потемнело. Из углов поползли недобрые тени, закружились хищными щупальцами, выискивающими жертву.
Подметающий, тихонько пискнув, шмыгнул в уголок, замер подле сундука с яркой крышкой, разрисованной птицами, а из сгустившегося мрака выступил, звучно стукнув подкованными каблуками, Кощей. На сгибе локтя у него висела крохотная женская сумочка, а на руках он держал молодую женщину. Бесстыдно коротко стриженую, без косы, в платьице, едва прикрывающем коленки...
-Тьфу, стыдоба какая! - не удержался от возгласа слуга.
Правитель Навьего царства только сейчас обратил на него внимание:
-Ты кто такой?
-Домовой я, - склонился в поклоне подметавший. - Степаном кличут.
-Здесь что делаешь? Почему тебя раньше не видел?
-Подметаю я, - улыбнулся домовой. - А к хоромам царским совсем недавно приставлен.
Мужчина смерил его долгим взглядом и мотнул головой в сторону двери:
-Иди. Потом доубираешь.
Слуга низко поклонился, гася зеленые огоньки в глазах, и спиной вперед выскользнул из горницы.
Кощей осторожно уложил пленницу на широкое ложе. Хрупкая, маленькая, царевна из Яви буквально потерялась на огромной кровати под бархатным балдахином. Сумка на длинном ремешке упала на пол, а сам мужчина стал у изголовья.
Традиции надо чтить. Царь Кощей должен минимум раз в сто лет похищать царевну из Яви... Казалось бы, не сделал ничего неправильного... Но почему-то в душе все равно все переворачивается...
Похищение девицы из Яви - традиция, уходящая корнями в глубокую древность. На памяти Кощея, царевны появлялись чуть чаще, чем требовалось. Не сто лет - пятьдесят, семьдесят... Значит, отец считал эту традицию правильной! Значит, не было в ней ничего недостойного. Ведь так?
Или нет?
Марья-царевна зашевелилась, приходя в себя, и правитель Навьего царства резко отступил на шаг. Разговор с пленницей будет позже. Пусть сперва в чувства придет, а дальше видно будет.
Мужчина шагнул окну, провел ладонью по наличнику, запечатывая его - не хватало только, чтоб царевна из Яви с горя оземь бросилась - затем подошел к двери, дотронулся до тяжелого полотна - искусно вырезанная на ней клыкастая морда поморщилась и звучно чихнула - и вышел из горницы.
...Советник Змей все не успокаивался. Скользнул легкой дымкой, на расшитом зеленой нитью кафтане блеснули алые бусины, словно кровью одежду кто-то окропил...
-В Нави появилась царевна из Яви, мой царь?
Сидевший на троне Кощей поднял на Огненного задумчивый взгляд:
-С чего ты взял? - мужчина оперся о подлокотник и сейчас задумчиво перебирал пальцами, словно перетирая что-то в ладони. На среднем пальце недобро подмигивал алым тяжелый перстень с огромным карбункулом.
-Слухом земля полнится, мой царь, - в вертикальных зрачках Змея отражалось закатное солнце.
-Это не ответ, - обронил мужчина.
Губы советника тронула легкая улыбка:
-Навь неспокойна, мой царь. Древние силы почувствовали, что традиция вновь набирает свежую кровь.
-Традиция, традиция... Да к анчуткам вашу традицию! - не выдержал Кошей. - На кой леший мне вообще сдалась эта ваша царевна!
Советник медленно прошелся взад - вперед, заложив руки за спину. Выглядывающий из-под кафтана змеиный хвост, поспешно затирал следы, остававшиеся на мягком ковре от сапог.
Мужчина остановился, бросил косой взгляд на Кощея:
-Это ведь ненадолго, мой царь, только и надо три дня и три ночи переждать.
-Почему? - Кощей недоумевающе нахмурился. Вспышка гнева мгновенно закончилась.
Огненный Змей медленно кивнул, на пухлых губах играла плутовская улыбка:
-Три дня, мой царь. Сегодня ты спросишь у царевны из Яви, пойдет ли она за тебя, услышишь ответ "Нет". Завтра - повторишь вопрос. Услышишь "нет". И на третий день снова спросишь, опять "нет" в ответ получишь... Тут ее можно будет хоть зачаровывать, чтоб не жива, ни мертва стояла, хоть в лягушку превращать... Триста лет в жабьей шкурке попрыгает, посговорчивее станет. А ты, мой царь, на ближайшие сто лет свободен ото всех забот...