Поэтому и сказано в Евангелии: «Будьте готовы: ибо, в который час не думаете, приидет сын Человеческий». Это не трагедия, а переход в мир иной, где уже обитают мириады душ, добрых и злых и где каждая новая входит на радость или муку.
Иное понимание бессмертия христианство связало с образом «Вечного жида» Агасфера. Когда изнемогающий под тяжестью креста Иисус шел на Голгофу и захотел отдохнуть, стоявший среди других Агасфер сказал: «Иди, иди», за что и был покаран – ему навсегда было отказано в покое могилы. Из века в век обречен он скитаться по миру, дожидаясь второго пришествия Христа, который один может лишить его постылого бессмертия.
А евангелист Лука так определил суть христианского подхода к жизни и смерти: «Бог не есть Бог мертвых, но Бог живых. Ибо у него все живы».
Христианство категорически осуждает самоубийство, так как человек не принадлежит себе, его жизнь и смерть «в воле Божьей».
Ислам
Подобно другим мировым религиям, ислам утверждает, что физическая кончина не является итогом человеческого существования.
В исламе сложилось представление, что между смертью и Судным днем, когда Аллах будет окончательно решать судьбы всех людей, существует промежуточное состояние «барзах» (преграда). В этом промежутке тела умерших все еще обладают способностью чувствовать, хотя и находятся в могилах, а души умерших попадают либо на небеса (души правоверных мусульман), либо в колодец Барахут в Хадрамауте (души неверных).
В исламе есть специальный термин «азаб-ал-кабр» – могильное наказание, означающий малый суд над людьми сразу после смерти своего рода предварительное следствие: «Мы накажем их дважды, потом они будут возвращены к великому наказанию» [4].
Могила в этом плане – есть аналог христианского чистилища, где определяется превентивное воздаяние – наказание или награда. Если умершему положена награда, то могила становится преддверием (лугом) райского сада, если наказание – преддверием (ямой) ада. Похороненного в могиле допрашивают два ангела – Мункар и Накир; они же, исполняя волю Аллаха, оставляют тела праведных наслаждаться покоем до Дня воскресения, грешников наказывают мучительным давлением, а иноверцев лупят что есть силы: «Если бы ты видел, как завершают жизнь тех, которые не веровали – они бьют их по лицу и по спинам: «Вкусите наказание пожара!» [4].
Когда Аллах решит, что наступило время для последнего Суда, все мертвые будут воскрешены и предстанут перед Богом.
Праведники после Суда обретут вечное блаженство в раю – ал-Джанне (в буквальном переводе «сад»).
Ислам исходит из факта сотворенности человека волей всемогущего Аллаха, который, прежде всего, милосерден. На вопрос человека: «Разве, когда я умру, я буду известен живым?», Аллах дает ответ: «Разве не вспомнит человек, что мы сотворили его раньше, а был он ничем?» [4].
В отличие от христианства, земная жизнь в исламе расценивается высоко. Тем не менее, в последний день все будет уничтожено, а умершие воскреснут и предстанут перед Аллахом для окончательного суда. Вера в загробную жизнь является необходимой, поскольку человек будет оценивать свои действия и поступки не с точки зрения личного интереса, а в смысле вечной перспективы.
Разрушение всей Вселенной в день справедливого суда предполагает творение совершенно нового мира. О каждом человеке будет представлена «запись» деяний и мыслей, даже самых тайных и вынесен соответствующий приговор. Восторжествует принцип верховенства законов морали и разума над физическими закономерностями. Морально чистый человек не может находиться в униженном положении, как это имеет место в реальном мире. Ислам категорически запрещает самоубийство.
Описание рая и ада в Коране полно ярких подробностей, дабы праведники могли полностью удовлетвориться, а грешники получить по заслугам.
Рай – это прекрасные «сады вечности, внизу которых текут реки из воды, молока и вина». Сидящих на коврах и опирающихся на зеленые подушки обходят «мальчики вечно юные», предлагающие на блюдах из золота мясо птиц.
Ад для грешников – огонь и кипяток, гной и помои, плоды дерева «заккум», похожие на голову дьявола, а их удел – вопли и рев. Спрашивать Аллаха о смертном часе нельзя, так как знание об этом только у него.
Буддизм
Один день жизни человека, видевшего бессмертную стезю, лучше столетнего существования человека, не видевшего высшей жизни.
Отношение к смерти и бессмертию в буддизме значительно отличается от христианского и мусульманского. Сам Будда отказывался отвечать на вопросы: «Бессмертен ли познавший истину или смертен он?», а также: может ли познавший быть смертным и бессмертным одновременно? В сущности, признается только один вид бессмертия – нирвана, как воплощение непознаваемого сверхбытия, абсолютного начала, не имеющего атрибутов.
Буддизм не опровергает развитое брахманизмом учение о переселении душ, веру в то, что после смерти любое живое существо снова возрождается в виде нового живого существа (человека, животного, божества, духа). Однако буддизм внес в учение брахманизма существенные изменения. Если брахманы утверждали, что путем различных для каждого сословия (варны) обрядов, жертв и заклинаний можно достичь хороших перерождений, то есть стать раджой, брахманом, богатым купцом, то буддизм объявил всякое перевоплощение, все виды бытия неизбежным несчастьем и злом. Поэтому высшей целью буддиста должно быть полное прекращение перерождений и достижение нирваны (небытия) – здесь эти слова синонимы.
Поскольку личность понимается как сумма драхм, находящихся в постоянном потоке перевоплощения, то отсюда следует нелепость, бессмысленность цепи природных рождений. «Дхаммапада» утверждает, что рождение вновь – горестно. Выходом является путь обретения нирваны, прерыванием цепи бесконечных перерождений и достижение просветления, блаженного острова, находящегося в глубине сердца человека, где «ничем не владеют и ничего не жаждут». То есть удел настоящего мастера – недеяние.
Для большинства людей достичь нирваны сразу, в данном перерождении, невозможно. Следуя по пути спасения, указанному Буддой, живое существо обычно должно снова и снова перевоплощаться. Но это будет путь восхождения к высшей мудрости, достигнув которой существо сможет выйти из круговорота бытия, завершить цепь своих перерождений.
Спокойное и умиротворенное отношение к жизни, смерти и бессмертию, стремление к просветлению и освобождению от зла характерно и для других восточных религий и культов. В этой связи меняется отношение к самоубийству; оно считается не столь греховным, сколько бессмысленным, ибо не освобождает человека от круга рождений и смертей, а только приводит к рождению в более низком воплощении. Нужно преодолеть такую привязанность к своей личности, ибо, по словам Будды, «природа личности есть непрерывная смерть».
Примечательно, что во всех этих религиях после смерти души умерших попадают либо в рай, либо в ад, где их ждут-либо муки за грехи, либо блаженство – награда за праведную жизнь. Лишь в буддизме есть некая малоопределенная область то ли бытия, то ли небытия души после смерти – «нирвана».
Отношение к смерти всегда имело этическую окраску. Философия же имеет великое множество представлений и суждений о смерти.
Безрелигиозных людей и атеистов часто упрекают за то, что для них земная жизнь – это все, а смерть – непреодолимая трагедия, которая, в сущности, делает жизнь бессмысленной. Л. Н. Толстой в своей знаменитой Исповеди мучительно пытался найти в жизни тот смысл, который бы не уничтожался неизбежно предстоящей каждому человеку смертью.
Для верующего тут все ясно, а для неверующего возникает альтернатива трех возможных путей решения этой проблемы.
Первый путь – это принять мысль, которая подтверждается наукой и просто здравым рассудком, что в мире невозможно полное уничтожение даже элементарной частицы, и действуют законы сохранения. Сохраняется вещество, энергия и информация и организация сложных систем. Следовательно, частицы «я» каждого после смерти войдут в вечный кругооборот бытия и в этом смысле будут бессмертными. Правда, они не будут обладать сознанием, душой, с которой связывается это самое «я». Этот вид бессмертия обретается человеком в течение всей жизни. Можно сказать в форме парадокса: мы живы потому, что ежесекундно умираем. Ежедневно отмирают эритроциты в крови, клетки эпителия, выпадают волосы. Поэтому зафиксировать жизнь и смерть как абсолютные противоположности в принципе невозможно ни в действительности, ни в мыслях. Это две стороны одной медали.
Второй путь – обретение бессмертия в делах человеческих, в плодах материального и духовного производства, которые входят в копилку человечества. Для этого, прежде всего, нужна уверенность в том, что человечество бессмертно. Если же для человечества реально самоуничтожение в термоядерной экологической катастрофе, а так-же вследствие каких-то космических катаклизмов, то в этом случае вопрос остается открытым.
Наиболее популярен сегодня, на мой взгляд, третий путь к бессмертию. Миллионы людей просто плывут в потоке жизни, ощущая себя, его частицей. Бессмертие для них – не в вечной памяти облагодетельствованного человечества, а в повседневных делах и заботах. «Веровать в бога не трудно… Нет вы в человека уверуйте!» Чехов написал это, вовсе не предполагая, что именно он сам станет примером такого типа отношения к жизни и смерти.
Все имеет свое начало и свой конец. А конец-тоже начало. Этот закон органического мира пока никто не опроверг. Важно отношение каждого индивидуума к теме смерти, именно оно и определяет его поступки при жизни.
Мне очень нравиться в этой связи изречение из Бхагавадгите: «Смерть предназначена для рожденного, а рождение неизбежно для умершего. О неизбежном – не скорби».
Правовые аспекты отношения к мертвому телу
Несмотря на то, что юридические документы не включают в себя прямых моральных и этических оценок, они могут служить объектом исследования изменения отношений к мертвому телу с ходом истории. Отдельные примеры мы находим уже в римском праве. Известны, в частности, изречения относительно вопросов, связанных с определением судьбы тела умершего человека. Они касаются таких аспектов, как порядок проведения похорон и определение субъекта, ответственного за несение соответствующих расходов.
Вопрос использования отдельных частей тела в гражданском обороте ранее касался использования волос для париков, когда наличие права собственности на такой предмет и возможность совершения с ним сделок и иных действий юридического характера не вызывало сомнения ни у кого.
В новое время тело человека становится уже предметом судебных споров. Еще в XIX веке известны 3 судебных дела, слушавшихся в Великобритании, связанных с решением споров о наличии у родственников прав по отношению к телу умершего человека. Несмотря на всю сложность проблемы, прежде всего с этической точки зрения, суды вынуждены были решать с формально-юридической стороны вопрос о том, кто из родственников имеет право произвести похороны (перезахоронение) и почему право одних родственников имеет приоритет перед другими.
Мертвое тело в целом, сегодня не может рассматриваться как вещь и объект права собственности. Отношения между ближайшими родственниками и другими людьми в отношении мертвого тела носят характер имущественного интереса (property interes).
Мертвое тело и отношение к нему
У нас в России, характерная народная черта – религиозное отношение к мертвому телу, исполненное любви, нежности и благоговения. Ужасны и отвратительны черты смерти повсюду, но мы одеваем их благоговейным покровом, мы окружаем их торжественною тишиною молитвенного созерцания. Мы не бежим от своего покойника, а стоим над ним три дня и три ночи с чтением, с пением, церковною молитвою. Погребальные молитвы наши исполнены красоты и величия… и, когда слышишь их, кажется, не только произносится над гробом последнее благословение, но совершается вокруг него великое церковное торжество в самую торжественную минуту человеческого бытия.
Изменения, произошедшие в мире в XX веке, заставляют разносторонне взглянуть на существование человека как физического объекта. Повышенный интерес к этой теме обусловлен прогрессом в медицине и биотехнологии, благодаря которому появилась возможность осуществлять множество манипуляций с телом человека, не известных ранее.
Несмотря на смерть человека, его тело продолжает существовать как физический объект. Толковый словарь русского языка С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой определяет тело как «организм человека или животного в его внешних, физических формах». Организм при этом – живое целое, обладающее совокупностью свойств, отличающих его от неживой материи. Организмом как «живым целым» тело является при жизни человека. После смерти к нему применимо скорее уже другое определение тела (данное тем же словарем): «отдельный предмет в пространстве, а также часть пространства, заполненная материей, каким-нибудь веществом или ограниченная замкнутой поверхностью».
Отношение к мертвому телу непосредственно связано с уважением к личности, что является одной из основ современной цивилизации как с религиозной, так и с научной точек зрения. Рассматривая возможные медицинские манипуляции с телом умершего, невозможно не обратить внимание и на другую проблему – ведь прагматическое использование трупов в медицине, как правило, влечет за собой усиление потребительского отношения к человеку.
Статус мертвого тела регулируется несколькими законодательными актами, относящимися к определению порядка захоронения. Тем не менее, существует Закон Российской Федерации «О трансплантации органов и тканей», запрещающий куплю-продажу человеческих органов и тканей, однако постулирующий презумпцию согласия покойного. Законодатель оставляет возможность для трактовки отсутствия волеизъявления в пользу общего блага. В результате и здесь сегодня имеется широчайший простор для злоупотреблений (часто спорных с точки зрения морали).
В связи с этим некоторым исследователям может быть интересна подборка и сравнение отношений к данному вопросу различных конфессий.
Сравнение различных конфессий
Отношение к передаче тела для исследования органов различные конфессии выражают следующим образом:
Православные. Запрещено.
Католики. Разрешено.
Протестанты. Разрешено.
Иудеи. Запрещено.
Мусульмане. Запрещено.
Значение похоронных причитаний
Боги, боги мои! Как грустна вечерняя земля! Как таинственны туманы над болотами. Кто блуждал в этих туманах, кто много страдал перед смертью, кто летел над этой землей, неся на себе непосильный груз, тот это знает. Это знает уставший. И он без сожаления покидает туманы земли, ее болотца и реки, он отдается с легким сердцем в руки смерти, зная, что только она одна успокоит его.
В этих словах Михаила Булгакова заключена печальная и примиряющая со смертью истина. Ибо на пути жизни для того, кто смертельно устал – не пресытился удовольствиями, а именно устал, подобно мастеру, завершившему непосильный труд, – для утомленного путника покой небытия не внушает страха.
Похоронные причитания – это один показатель перехода умершего в иную форму бытия. В причитаниях смерть, персонифицируясь, не получает ясного антропо-морфного облика (калика перехожая, в которую иногда превращается смерть, представляет собой пока еще не выясненное исключение), что позволяет воспринимать ее как высшую, неведомую, таинственную силу. Об образной природе смерти в русских похоронных причитаниях свидетельствует целая цепь определений – «голодная», «неуемная», «недосужная», «смерть-злодейка», «змея лютая», «с косой».
То есть она приходит не спросясь, украдкой, никогда не стучится в ворота.
Смерть, как и все живое, была смертна, а поэтому ее должно похоронить так же, как мертвого. В обрядах смерть хоронят, чтобы ее не было. Момент возможного вторичного возрождения, столь важный в земледельческих обрядах, здесь отсутствует.
Похоронные причитания дают разную интерпретацию посмертного существования.
Смерть, по древним представлениям, – это всегда метаморфоза. Славяне уподобляли смерть жизни, она была для них границей, после которой начиналась новая жизнь в новом мире. Раз после смерти жизнь будет продолжена в другом месте, то существование человека на земле оказалось только одним из звеньев в цепи всех отошедших поколений. Переходный период умершего заканчивался на земле его уходом в иной мир, но он мог вернуться на землю вновь в любом другом облике, в том числе и в лице своего потомка. Поэтому могилы и курганы предков располагались бок о бок с усадьбами живых: то были даже не два разных мира, а единый мир, в котором прошедшее, настоящее и будущее оказывались расположенными и тесно сосуществующими.