Всего по состоянию на 1 января 1941 года в БССР имелось 7 миллионов 942 тысячи голов скота (не считая лошадей) - почти по одной скотине на человека. Из них где-то треть - крупный рогатый скот, остальное - козы и овцы. Мы к началу сентября освободили территорию длиной двести и шириной в среднем пятьдесят километров - узкую полосу, протянувшуюся от Пинска, но не включая его, на северо-запад - через Барановичи, до Гродно - общей площадью десять тысяч километров, что составляло десять процентов от территории Западной Белоруссии или чуть меньше пяти процентов от территории всей БССР. Немного, но и немало, к тому же еще по пятьдесят километров на запад и на восток были нам доступны рейдами ДРГ - тут уже была спорная территория - на каких-то ее участках была наша власть, на каких-то - немецкая, причем немцы понемногу выдавливались с нее. Так что в скором времени у нас будет уже треть по территории, но не более четверти населения западной Белоруссии, хотя где-то уже залезем и в восточную. Но это - все-равно под миллион человек - в конце лета-начале осени мы начали резко прирастать территориями и населением, после того, как прорвали блокаду и вырвались в немецкие тылы.
Так что стягивание скота на совхозные фермы стало одной из основных хозяйственных задач в этот период - к началу сентября только на совхозных фермах стояло уже под двадцать тысяч коров, хотя и фермами их еще нельзя было назвать - порой это был просто загон, даже без крыши. Фермы мы строили. Лесопилки, кирпичные и цементные заводы, рубка леса с конца августа работали почти только на фермы. Практически все запасы картона и дегтя пошли на изготовления толя - ничего другого в больших количествах для покрытия крыш мы изготовить просто не успеем. Но народ строил фермы даже не дожидаясь каких-то материалов - плетни из жердей и веток замазывали глиной, крышу покрывали соломой и корой - и заводили коров на постой - работники совхозов дорожили свалившимся на них богатством и относились к скотине как к большой драгоценности. Начало занятий в школах перенесли на середину октября и школьники массово включились в дело сохранения стад - каждой школе было выделено по десять-двадцать коров, чтобы давать школьникам молоко, хотя бы по стакану в день, поэтому учащиеся и учителя также активно возводили пристройки рядом со школами.
Ну, ладно - до первых морозов всю скотину разместим, даже сложим печки для обогрева - кирпича хватит. Так ее же, скотину такую, надо кормить ! Даже при минимуме в два килограмма сена на сто килограммов веса средней корове в день потребуется десять килограммов сена. Про молоко при этом можно будет особо не думать - литр, от силы - пара литров в день - это все, что выдаст корова на таком рационе. Хотя и на том спасибо. То есть на двести пятьдесят дней стойлового содержания (округляем вверх) одной корове потребуется две с половиной тонны сена. При продуктивности наших диких сенокосов в тонну-полторы с гектара, на каждую коров потребуется скосить по два гектара, и это - самый минимум.
Правда, осеннее сено, из старой травы, не слишком-то и подходит для кормежки - много вещества перешло в клетчатку, что плохо для молочной продуктивности. Да в и навозе после такого сена остается много семян, то есть удобрение тоже не очень-то хорошее, так как с ним на поле будет заноситься много сорняков. Но молодой травы взять уже неоткуда, так что берем что есть и не жужжим - пропустим перепрелый навоз через курятники, где куры выберут из него всякую живность, а заодно и часть семян - тоже должно получиться неплохо. А учитывая, что с голодухи коровы готовы жрать и солому, наше сено, если его хватит на весь сезон, покажется им деликатесом. Все познается в сравнении.
Соответственно, на двадцать тысяч коров нам потребуется скосить сена с сорока тысяч гектаров - четыреста квадратных километров. Вручную, косой, человек может скосить четверть гектара в день. Сто шестьдесят тысяч человеко-дней. Если вывести в поля двадцать тысяч человек, они управятся за восемь дней. Но не выйдет - слишком много других работ, да и все ли смогут работать в таком режиме - неизвестно. Конная косилка с шириной захвата в метр скосит такую же площадь за час. Это сто шестьдесят тысяч уже человеко-часов, или шестнадцать тысяч человеко-дней из расчета десятичасового рабочего дня. На те же восемь дней потребуется уже две тысячи человек и столько же конных косилок. Которых у нас в десять раз меньше. Тракторная же косилка с шириной захвата два метра в час скосит уже два с половиной гектара - в десять раз больше, чем конная, и в сто - чем человек с косой. Эти несложные расчеты еще летом, до того как у нас образовались такие большие стада, подвигли нас собирать косилки откуда только можно. Более того, начав с ремонта, мы уже пришли и к их изготовлению, осилив к концу августа выпуск уже трех прицепных тракторных косилок в день. А ведь каждая косилка - это минимум двадцать гектаров скошенной травы в сутки. Соответственно, изготовленные нами и собранные по окрестностям восемьдесят семь тракторных косилок давали каждые сутки полторы тысячи гектаров сенокоса каждый день - пятнадцать квадратных километров. Общий накос был меньше возможного из-за поломок и переездов с поля на поле. Двести семнадцать конных косилок добавляли еще тысячу гектаров. А ручную косьбу мы просто запретили, навязав как единоличникам, так и колхозникам добровольно-принудительную механизированную косьбу, за что они отдавали нам двадцать процентов сена, заготовленного на их землях, и это еще помимо десятипроцентного налога сеном с сенокосов, что они тоже платили. Просто работы предстоит и так выше крыши, так что нечего тратить человеко-часы на заранее непродуктивный труд, если есть возможность его ускорить. Хотя крестьяне в основном были не в обиде - все понимают, что идет война, да и сэкономленное время они могли потратить на подкашивание небольших лесных полян, тем самым компенсируя оплату и налог.
Такие же простые расчеты заставляли нас наращивать парк и другой сеноуборочной техники - ворошителей, механических граблей, сеноскучивателей. Их количество возрастало примерно по той же схеме - собрать по округе, начать ремонт, постепенно переходя и к изготовлению. С освобождением Барановичей мы уже начали прикидывать, какое из предприятий города приспособить под более серьезный выпуск сельхозтехники, но в конце августа мы освободили Волковыск, где находился специализированный завод по производству сельхозтехники, поэтому вопрос отпал сам собой.
Вот на что уходило много ручного труда, так это на сушку. Хотя по количеству осадков сентябрь уступает августу и тем более июлю, но менее жаркое солнце медленнее сушит сено, а дожди идут не такие интенсивные, как летом, поэтому, при меньшем количестве осадков, их продолжительность выше. Поэтому крестьяне активно строили сеносушилки самых разных конструкций. Где-то устанавливали длинные - метров по десять-пятнадцать каждый - домики из жердей и накидывали на них сено, чтобы оно лучше продувалось. Где-то строили полуоткрытые сараи с плоскими жердяными ярусами, на которых и лежало сено, а чтобы оно быстрее сохло - порой проводили понизу короб, через который от небольшой печки шли горячие газы - естественно, не внутрь помещения. А где-то просто устанавливали такие многоярусные полати в строениях, даже в домах - и сушили сено там. Народ готовился к зиме, отлично понимая, что теперь им не на кого рассчитывать. Но тут недостаток перестоянной травы оборачивался к выгоде - такая трава содержит меньше влаги, чем молодая, поэтому она сохла раза в два быстрее.
Таким образом, к началу сентября мы вышли уже на две с половиной тысячи гектаров накоса в день - двадцать пять квадратных километров, ну или квадрат со стороной пять километров, если бы все поля были вплотную друг к другу. Соответственно, в день мы обеспечивали минимумом кормов более тысячи буренок, а с учетом того, что мы занимались заготовкой кормов начиная с середины июля, пусть и в меньших масштабах, можно было рассчитывать, что мы прокормим и сорок тысяч коров, причем с рационом не десять, а как минимум пятнадцать килограммов сена в сутки. Это если исходить из производительности нашей техники. С территориями было сложнее - осталось мало полей, на которых можно было бы развернуться - один-два гектара - и надо ехать на следующее поле. Поэтому все чаще на такие поля мы стали запускать конные косилки, а прицепные, на тракторах, пошли на запад и на восток, на оккупированную территорию - ДРГ и бронегруппы оттесняли или истребляли немецкие гарнизоны, создавали периметр безопасности в десять-двадцать километров - и на поля выпускались тракторы, которые быстро скашивали траву, следом за ними шли конные грабли, которые сгребали валки свежескошенной травы в копенки, их потом грузили на прицепы или подводы и утаскивали на нашу территорию. Правда, вскоре оказалось, что немцы далеко не всегда пытались отдавить нас обратно - такое обычно случалось, если мы подбирались к какой-нибудь дороге или достаточно крупному населенному пункту. Поэтому мы начали понемногу отжимать территории и уже в нормальном порядке косить и сушить сено на них, вывозя уже готовый продукт.
С овцами было попроще - их минимальная потребность - килограмм сена в день - в десять раз меньше, чем у коровы. Так что, несмотря на то, что овец скопилось у нас уже в два с половиной раза больше, чем коров - пятьдесят тысяч, мы считали их по остаточному принципу. Хотя этот остаточный принцип даст нам уже зимой сто пятьдесят тонн шерсти и около пяти тысяч полушубков. Это только с совхозных овчарен. Колхозы и единоличники дадут налогами еще трижды от этого количества. Так что мы уже сейчас, несмотря на ведущиеся бои, возобновили работу на гродненском суконном комбинате - если считать, что при обработке будут потери даже в треть от этого количества, то все-равно получим четыреста тонн шерстяной ткани, и, например, если будем делать только драп плотностью в семьсот грамм на квадратный метр - это 280 000 квадратных метров ткани - 70 000 шинелей, причем очень плотных. Шинелей же полегче, с тканью в полкило на метр, выйдет уже сто тысяч. Оденем всех, ведь у нас еще есть и лен. Так что овцы были стратегическим ресурсом, в отличие от коз - попадавшихся нам под руку коз мы просто отдавали совхозникам в домашнее хозяйство.
Но в дополнение к сену была у нас и еще одна подпорка - кормовые дрожжи. Местные бумагоделательные и соломоцеллюлозные заводы, барановичский сахарный завод поставляли много отходов для местных же заводов по производству дрожжей, которых только на нашей территории было три, а на расстояниях пятьдесят-сто километров - уже целых десять. Так что даже без расширения территории мы могли рассчитывать на сто двадцать грамм дрожжей в день на одну совхозную корову. Но хотелось бы по-больше - хотя бы полкило, поэтому мы уже вводили в строй еще два цеха, для которых успели до войны завезти оборудование, но не ввели его в эксплуатацию. А промышленники уже присматривались к производству оборудования своими силами - если получится вводить хотя бы по цеху в месяц, кормовыми дрожжами будут обеспечены не только совхозные, но и колхозные фермы. А там, глядишь, дойдет очередь и до единоличников. Пока же, естественно, почти все дрожжи шли в совхозы - народ тут еще не проникся в массе полезностью этой добавки, а ведь полкилограмма дрожжей дают прибавку в надоях до пяти литров и до полупроцента жирности. Ну, если даже не пять, то хотя бы два-то литра мы получим, а это в дополнение к существующим трем - уже пять литров молока от одной коровы ! От двадцати тысяч - сто тысяч литров в день. И это только от совхозных, а нам ведь сдавали молоко - в виде налогов или обязательных поставок - и единоличники, и колхозники. Это и детям по поллитра в день, и на творог-сыр будет оставаться - для килограмма сыра надо от шести до пятнадцати килограммов, для творога - примерно семь. По маслу - из литра получается от двадцати до семидесяти граммов, в зависимости от жирности молока, сорта масла. То есть в нашем - властей - распоряжении может появиться неплохой "пряник", и ради этого стоило побегать как угорелым, расшивая узкие места.
А тут я еще закинул удочку микробиологам, работавшим на дрожжевых заводах.
Так вот - отвел я микробиологов на одной из планерок, и задал простой вопрос:
- А пенициллин можете сделать ?
- Это что-то из грибов рода Penicillum ?
- Наверное ...
- А из какого именно гриба ?
- Не знаю ...
- А для чего ? Что ожидается ?
- Антибиотик.
- "Убивающий жизнь" ? Что это ? Для консервирования ? Или ... какое-то бактериологическое оружие ... ?
- Нет - лекарство, против пневмонии и прочего ...
- Не слышали о таком ...
- Ну да - еще идут исследования.
- Хорошо, попробуем ... грибов этого вида в почве навалом ... надо будет у медиков попросить бактерий, чтобы смотреть, как на них будет воздействовать. А как вообще происходит лечение ? В человека вводится грибок ?
- Нет, грибок выделяет какое-то вещество - вот это вещество вводится в человека и убивает болезнетворные бактерии ... как-то ... тут, наверное, уже медики скажут.
- Когда надо сделать ?
- Вчера.
- Хм ... понятно.
- О! А еще - тетрациклин ... нет такого грибка ?
- Нет, не слышал.
- Жаль. А ... эм.... стрептомицин ... ?
- Да - это грибок из семейства актиномицетов. Тоже антибиотик ?
- Тоже.
- Хорошо. Но нужно подключать и медиков.
- Да, сведем с начальником медицинской службы, он выделит кого там потребуется. И прикидки по лабораториям тоже предоставьте.
- А сколько сможете выделить людей ? Надо хотя бы человек десять, лучше - пятнадцать ...
- А может - пятьсот-шестьсот ?
- Сколько ... ?!?
- Ну или тысячу ... дело очень важное.
- Настолько ?!?
- Настолько.
- Понятно. Нет, тысячу пока не надо - у вас ведь нет столько подготовленных микробиологов ? Или хотя бы лаборантов ?
- Нет.
- Значит, их надо будет готовить. Тогда для начала - человек двести. Как раз по десять учеников одному специалисту - будем натаскивать на опытах, тем более что там ничего сложного - одна внимательность, терпение и трудолюбие.
- И сколько они будут учиться ?
- Не меньше двух недель. Это если только готовить культуры и следить за условиями их роста. Да ! еще будет нужна стеклянная посуда. Тысяч двадцать хотя бы чашек ... с крышками.
- Думаю, освоим. А что - после двух недель - сможете брать уже следующих учеников ?
- Смочь-то сможем, но ведь и результаты надо будет исследовать, а тут и медики потребуются. Тут уже мы просто зашьемся, лучше бы этих первых подтягивать, ну, кто там окажется потолковее. Да мы понимаем важность дела, приложим все силы ...
- Отлично. За это вам скажут спасибо сотни и тысячи спасенных людей.
- Ух-ты ... приложим ... да ...
И ошарашенные микробиологи ушли переваривать новость, организовывать лаборатории и подбирать людей из предложенных кадровой службой кандидатов, точнее - в основном кандидаток.
ГЛАВА 6.
Но это так - получится, не получится - неизвестно. Хотя бы попытаемся. Вот что у нас точно получится, так это развитие совхозов. Народ уже начинал шептаться, что "вот мол как их развивают, вот бы и нам так". Но пока серьезных подвижек не было - мы ведь делали только первые шаги. Хотя уже подготавливались следующие. Коровы ведь дают навоз. Он же - удобрение. Килограммов по десять в день - за год выйдет под три тонны, если учитывать, что они будут гадить и на выпасах. Причем это - по минимуму, учитывая тот скудный рацион, что мы определили им на зиму. Так-то, наверное, смогут дать и пять тонн, если не больше. Но и три тонны, если их разбавить один-к-двум торфом, даст под десять тонн удобрений. И если вносить их из расчета хотя бы двадцать тонн на гектар, то наши двадцать тысяч коровок дадут удобрений на десять тысяч гектар - треть совхозных полей. В год. А ведь его, наверное, не надо вносить каждый год. Да и количество скота еще должно увеличиться. Так что я рассчитывал на повышение урожая зерна с шести хотя бы до восьми центнеров с гектара, что дополнительно прокормит порядка тридцати тысяч человек.
А ведь еще можно добывать сапропель. Только это уже сложнее - нужны насосы и шланги, чтобы отсасывать его со дна рек и озер - тут пригодятся технологии и оборудование по гидродобыче торфа. Экскаваторами, наверное, копать будет менее удобно - вода создаст для ковша слишком большое сопротивление. Да и жалко расходовать их часы на добычу сапропеля, когда нам и на суше надо много копать - те же укрепления, или кюветы, чтобы сделать наши дороги проходимыми и в распутицу - сейчас мы как раз формировали несколько дорожных рот на базе осколков дорожно-эксплуатационных полков, располагавшихся в Лиде и Белостоке - до других мы не дотягивались. В них собирали дорожно-строительную технику, экскаваторы из самих частей и гражданских учреждений, технику из третьей отдельной роты механизации железно-дорожных работ, что располагалась в Барановичах - в ней ведь помимо железнодорожной была и обычная техника, да вот не успели, как задумывалось, ни развернуть роту в батальон, ни эвакуировать матчасть. Подверстали и ее. И все это железное воинство мы комплектовали личным составом, ремонтными средствами, и понемногу начинали улучшать рокадные дороги - где-то прокопать кювет, чтобы вода стекала в него с дороги, а не создавала на ней грязевые ванны, где-то укрепляли полотно щебнем или хотя бы песком. Тренировались. Могли бы, конечно, пустить эту технику на строительство тех же компостных ям и траншей, но пока рабочая сила была собрана, лучше воспользоваться ею - объемы сравнительно небольшие, чтобы из-за одной ямы гонять технику между совхозными дворами - пятьдесят-сто метров сотней человек можно прокопать за два дня, да еще заготовить дерн и глину, чтобы было чем укрывать от дождей и морозов. Торф тоже понемногу подвозили, чтобы было с чем смешивать хотя бы первые порции навоза - по зиме будем еще пополнять по мере необходимости. Тут важнее было разобраться с разбрасывателями, потому что делать это вручную, вилами - получится слишком долго. Наши механики уже взяли на обмеры парочку таких прицепных устройств и понемногу составляли производственную документацию. Если к весне удастся сделать хотя бы сотню таких механизмов, пусть и с деревянными бункерами, то можно будет считать, что механизация внесения удобрений достигнута - с производительностью десять тонн в час, с учетом загрузки трехтонных бункеров, мы бы разбросали этой сотней весь навоз за двести часов - две-три недели работы.