***
Наступил июль. Погода была сухой и жаркой, но пока еще терпимой. Вентиляторы и кондиционеры работали бесперебойно, на речках теперь всегда было достаточно народу, а на стройке ни шатко ни валко шел рабочий процесс. Теневой клон Минато уже в привычной роли “принеси, подай, уйди, не мешайся”, бегал между рабочих по разным поручениям, разносил холодный квас или обеды, подносил инструменты (за последний месяц Намикадзе узнал много нового и подумывал о том, что уже сам может построить себе домик, по крайней мере заложить фундамент сможет, забить гвоздь в стену - тем более) или передавал что-то устно от бригадира какому-нибудь рабочему. Из “Мити”, Намикадзе как-то незаметно для себя, стал “Митяем” - так его прозвали.
- Митяй, подь сюды, - подозвал бригадир - широкоплечий, загорелый и сильный мужчина в каске, внушающий уважение. Минато послушно подошел, ожидая очередного поручения, но вместо этого Сан Саныч, как прозвали главного на стройке, похлопал рядом с собой по лавке, приглашая подростка присесть. Это насторожило Намикадзе, но он все равно сел - привык уже слушаться, особо не задумываясь. - Ты, Митяй, сирота ведь, да? Не переживай, не собираюсь я тебя в приют сдавать, сам приютский, знаю как там. Всем на тебя плевать, главное чтобы им ничего не было, если вдруг ты помрешь до того, как тебе исполнится восемнадцать. Ты вот что мне скажи, тебе усыновлять никогда не пытались? Ну, может желающие находились? Или найдутся?
- К чему вы клоните? - Нахмурился Минато, поправив бандану: кожа под ней немного чесалась. Сан Саныч широко улыбнулся.
- Дык это, ты ж наш. Не чужой уже человек, а свой мальчишка. Случись что, мы за тебя горой, но сам понимаешь, возможности наши не велики. Покумекали мы тут, да решили, что кто-нибудь из нас тебя усыновить может. Это чтобы тебя не загребли куда-нибудь, - мужчина говорил как можно более просто, старательно избегая ненормативную лексику. На самом деле Сан Саныч был мужчиной образованным и очень умным, это было видно, когда он с клиентами или поставщиками разговаривал, но на стройке он изъяснялся просто и иногда с особо нецензурными словесными оборотами. - Ты не подумай, мы твою свободу ограничивать не собираемся, просто так тебе и нам меньше проблем и волнений. У тебя хоть дом будет и верный кусок хлеба, чем так будешь мотыляться, как перекати-поле.
Предложение бригадира было, пожалуй, очень своевременным, но многое Минато надо было обдумать. Да и посоветоваться с Ниной… или не стоило? Он же, в конце концов, уже почти совершеннолетний по законам мира шиноби. Генин обладает многими свободами, которые гражданские получают лишь по достижении определенного возраста. Может же Минато самостоятельно за себя решать?
- У меня и дом, и верный кусок хлеба есть, - успокоил Сан Саныча задумчивый подросток. - Но я подумаю. Обязательно подумаю, - пообещал Минато. Он и правда подумает, не каждый день ему кто-то предлагает такую помощь. Бригадир хмыкнул, усмехнулся, потрепал мальчишку по голове, чуть не сняв бандану, да пошел гонять ленившихся из-за жары рабочих.
========== 11 глава ==========
Нина совершенствовалась, как шиноби. Простейшие техники уже хоть как-то получались, но их нужно было отрабатывать, отрабатывать и отрабатывать: долго и упорно. Зато внезапный прорыв получился со стихийными техниками. Вода, накаченная чакрой, слабо, но подчинялась: Нине уже даже не нужен был миксер, она спокойно напитывала жидкости и даже тесто чакрой и мешала усилием воли, держа миску двумя руками. Опытным путем было выяснено, что еда с чакрой Нины была вкусней. Дело было в ней самой или в чакре клана Сенджу было неясно, но Минато сообщил, что пища с чакрой девушки помогает быстрее восстанавливать свой собственный резерв. Это было почти как пилюли клана Акимичи, только те готовились без применения чакры, а с растениями чакроносителями из леса Смерти, созданного… Хаширамой Сенджу.
Теневые клоны получались “полудохлыми”. Ну, как получались. Получался. Нина не унывала, ведь на поприще создания земляных клонов всё было значительно получше. По крайней мере, клон хотя бы отдаленно напоминал её и даже мог немного двигаться, пока не разваливался на кучи рыхлой земли. С мокутоном же всё было неясно: начинать его тренировать сразу или достигнув хоть какого-то уровня в управлении базовых стихий? Минато тоже не знал, как быть. Еще и знание о том, что мокутоном владел лишь Сенджу, мало спасало, скорее добавляло смятения. В свитках, доставшихся девушке в наследство, полезной информации по началу тренировок не было, только история клана, да весьма посредственные техники, среди которых отыскалось всего три древесных! Видимо, даже в клане Сенджу мокутон был не слишком распространен.
Зато Нина заметила, что растения, за которыми она ухаживает, стали еще здоровее и как будто ластились к ней. Это внушало оптимизм и веру в то, что мокутоном она все-таки обладает.
Очередные выходные настали внезапно. Летом, во время каникул, почти не следишь за течением времени, а уж когда много дел! Собственно, какая разница на каникулах: выходные или будни? Но разница была хотя бы в том, что в выходные отец появлялся дома чуть чаще, а следовательно Минато надо было вести себя тише, либо вообще куда-нибудь уходить. Подросток обустраивал себе гнездо на чердаке с позволения Нины: укрепил пол, застелил его обрезками линолеума, найденных в разных местах, притащил даже старый ковер, утеплял стены. На стройке, наблюдая и слушая, а иногда и спрашивая рабочих, Намикадзе многое узнал. Пожалуй, он уже сейчас мог и сам работать строителем… В общем, как только отец Нины появлялся дома, Минато бесшумно перемещался на чердак - он даже перестал ночевать в комнате с девушкой. Не только из-за её отца, конечно, но Нине не нужно было знать о других причинах, побудивших подростка переселиться.
Сегодня был какой-то особенный день. Нина поняла это потому, что отец дольше обычного крутился в ванной, тщательно бреясь, да еще и одежду перебирал, мучительно думая о чем-то. Такое поведение отца насторожило девушку: последний раз он вел себя так, когда шел на последний звонок дочери в девятом классе. Там Нине вручали аттестат с красивыми пятерками и всего двумя четверками, а также очень хвалили. А еще она тогда пела перед всей школой. Она ту песню репетировала почти полгода, и отец просто не мог пропустить это событие.
Но куда сейчас собирался отец? Он всё порывался что-то сказать Нине, но постоянно говорил не то, отдергивая себя в последний момент. Время перевалило за полдень, когда они после обеда сидели за столом и пили чай. Девушка решила взять всё в своё руки, потому что было ясно как день, что отец еще долго будет мяться и собираться с духом:
- Ты куда-то собираешься? - Невинно поинтересовалась Нина, глотнув чая из кружки. Она старалась как можно более незаинтересованно смотреть на отца, но любопытство в зеленых глазах выдавало её с головой. Родитель бросил на неё короткий взгляд и тут же уставился в свою кружку.
- Помнишь, я рассказывал тебе о Жене? - Поинтересовался отец, начиная издалека. Нина призадумалась, пытаясь вспомнить о ком речь. Со своей “тайной” жизнью она немного выпадала из привычной реальности.
- О Евгении Федоровне, которая бухгалтер? - Уточнила девушка, а получив утвердительный кивок со стороны родителя, улыбнулась. - Ты её куда-то пригласил? - На столь невинный вопрос отец как-то странно отреагировал. Он отставил чай, наверное, от греха подальше. Не сказать, чтобы Сергей был таким эмоциональным, но ему явно было неловко разговаривать с дочерью о собственной личной жизни.
- Да. То есть нет. Не совсем, - мужчина глубоко вздохнул. - У Женьки подруга замуж выходит и дала ей пригласительное на двоих, чтобы она могла с кем-то прийти. А с кем она пойдет? Она после развода отношений ни с кем не заводила. С другой подругой приходить - глупо, одной - стыдно как-то. Она меня и попросила помочь ей по-дружески, - и Сергей испытующе уставился на дочь, ожидая её реакции на свой рассказ. Нина улыбалась, еле сдерживаясь от того, чтобы не расхохотаться. Она не знала, имела ли Евгения Федоровна виды на её отца, но действовала она грамотно: если бы она пригласила отца Нины на свидание, тот бы не за что не согласился. Для него это противоестественно, когда женщина зовет на свидание. А вот так, помочь по-дружески… Гениально! Девушка была совсем не против, чтобы отец закрутил с кем-нибудь роман. Пусть, это уже не будет та любовь, как с мамой, всё-таки как-то повелось в их семье быть однолюбами, но это уже лучше, чем провести жизнь в одиночестве. Нина отца не бросит, но и свою семью когда-нибудь заведет и не сможет постоянно быть с отцом.
- Сходи, развейся, - девушка накрыла руку отца своей ладонью, заглядывая в его глаза. - И обязательно проводи Евгению Федоровну потом домой! Мало ли. Я не против, чтобы вы с ней… дружили, - Нина всё-таки хихикнула. Кажется, Сергей покраснел.
- Эх ты, - он не знал, обнять ему дочь или отвесить ей подзатыльник, ведь она явно над ним смеется! Мелкая, а уже поучает! Но поняв, всю абсурдность ситуации, Сергей рассмеялся сам. - Какая же ты у меня взрослая! То есть, ты не против Евгении Федоровны? - Поинтересовался он на всякий случай. Нина решительно помотала головой.
- Пока нет. Ты её как-нибудь к нам на чай приведи, а то я её лишь пару раз видела, - улыбнулась девушка. На душе у неё было легко-легко и хорошо от того, что у её отца, возможно, начинает налаживаться личная жизнь.
Со всеми своими и чужими делами Нина совершенно забыла о ежегодном фестивале красок. В этом не было бы ничего трагичного, если бы девушке об этом не напомнили в воскресение. Отец, приехавший вчера весь вдохновленный проведенным временем с Женей, сегодня снова уехал, только на этот раз уже он пригласил женщину, и не куда-нибудь там, а на набережную! Короче говоря, Нина и Минато спокойно сидели в доме. Намикадзе не просил о помощи в изучении школьных предметов России, но так получилось, что девушка сама взялась за его обучение.
- Пойдем, пойдем, пойдем! Если у тебя нет денег - я займу! Да просто краской с тобой поделюсь, только пойдем! - Катя пришла внезапно, впрочем, как и всегда, и теперь донимала Нину. Они сидели на кухне втроем, попивая чай. Точнее, чай пил только молчащий Минато, наблюдающий за процессом уговаривания Нины. Та кривилась и хмурилась, размешивая ложечкой уже растворившийся сахар в чае.
- Что за фестиваль красок? - Спросил недоумевающий Намикадзе. Глаза Кати загорелись.
- О-о, сейчас я тебе расскажу…
Нина тяжело вздохнула. День обещал быть долгим.
Фестиваль красок проходил ежегодно и практически каждые выходные начиная с конца июля-начала августа по сентябрь, пока позволяла погода. На небольшом футбольном стадионе устанавливали сцену, колонки и пульт диджея, вокруг ставили несколько палаток с едой и напитками, а также шатер с шашками цветного дома и сухой цветной краской. Вход был свободным: люди могли прийти просто так, ничего не покупая, но со своей едой и напитками, а также краской, вход был воспрещен. И это логично: должны же организаторы получить хоть какой-то доход? А на фестивале вода и еда стоили в два-три раза больше, чем в ближайшем магазине. Только вот Нина и её друзья придумали одну штуку для обхода этого запрета.
Минато неожиданно заинтересовался этим. Фестиваль красок по рассказу Кати отличался от знакомых Намикадзе празднеств, и это возбуждало какое-то детское любопытство…
Собрались менее, чем за час. Бутылки воды, термос с чаем, контейнер с бутербродами, пакет крекеров, упаковка печенья - всё было спрятано в подкладку рюкзака, а сверху еще прикрыто и пляжными полотенцами, которые взяла Нина, когда Катя предложила после фестиваля пойти на пляж. Потому Сенджу под застиранную футболку и старые джинсовые шорты одела купальник. Минато взял с собой только деньги, да и забрал у Нины рюкзак. Вроде как из благородных побуждений, ведь в этом мире было принято помогать девушкам и не позволять им носить тяжелое.
- Мин… Митя, отдай. Он не тяжелый, я донесу, - с улыбкой попросила польщенная такой заботой девушка. Намикадзе с полуулыбкой отрицательно покачал головой. Нина бы начала с ним спорить, если бы не поторопившая их Катя.
Добираться пришлось по жаре. Минато обрел уверенность в том, что общественный транспорт хорош лишь при отсутствии других альтернатив. У подростка была альтернатива, даже несколько, но одна отвергалась из-за своей опасности (всё-таки бегущий по электропроводам ребенок как-то напрягает людей, могущих стать случайными свидетелями подобного забега), а вторая была отвергнута Катей. Она была не такой выносливой, как Нина, потому не собиралась идти до нужного места пешком.
Всё имеет свойство рано или поздно заканчиваться. Закончилась и поездка. Казалось, они никогда не доедут, но покинув душный автобус, троица вздохнула с облегчением. Их путь теперь лежал через дорогу к стадиону, стены которого были увиты плющом. На входе стояла пара охранников, другие охранники гуляли по периметру, следя за порядком и иногда общаясь по рации. Минато попросили показать содержимое рюкзака.
- Мы собираемся на пляж после фестиваля, - с улыбкой сообщила Нина, после того как Намикадзе продемонстрировал пляжные полотенца в рюкзаке. Еду и напитки под подкладкой было не очень видно, особенно если накинуть легкое гендзюцу. Охранник кивнул и пропустил их.
На стадионе уже медленно скапливался народ. На зеленой траве местами виднелась яркая краска и пустые пакеты из-под неё (люди просто бросали их, а волонтеры с мусорными пакетами ходили и собирали их). Катя практически мгновенно отыскала остальных ребят, которых Намикадзе помнил по тому пикнику с шашлыками. Девушка, точно ураган, налетела на весельчака Никиту. Парень кое-как поймал её. Еще бы немного - и он бы полетел на траву вместе с Екатериной, которая широко улыбалась. Олеся обняла Нину, Стас пожал ей руку и подшутил над местным диджеем: как музыкант, он разбирался в музыке и весьма низко оценивал способность парня за пультом подбирать песни для того, чтобы “зажечь” народ. Мишка, уже покрытый зеленым цветным порошком, подбежал к Нине, обнял её со спины, приподнял и закружил под её веселый визг. Минато внезапно почувствовал досаду и слабый укол в районе сердце. Неужто он ревнует?..
После радостного воссоединения всей компании, друзья отправились за “боеприпасами” - пакетами с сухой краской, напоминающей скорее цветную муку. Каждый купил себе по три пакетика. Катя, не изменившая своей любви к зеленому цвету, купила два ядовито-зеленых и один темно-зеленого цвета, как листва на деревьях. Из-за этого девушка стала объектом дружеских подколок, переросших в шутливую перепалку и войну: в ход пошел цветной порошок. Нина стояла чуть в стороне и лишь наблюдала за развернувшимся “побоищем”. А Минато стоял рядом с ней и тоже наблюдал, только не за дурачеством подростков…
Мишка первый заметил, что Нина не участвует в “заварушке”. Он поспешил исправить это. Голубая краска красиво осела на каштановых волосах девушки… Её зеленые глаза опасно сощурились, а губы растянулись в более хищной, чем веселой, улыбке. Михаила не спасло ни то, что он был выше девушки, ни то, что убежал довольно далеко: пурпурная “мука” в его черных волосах стало тем самым неизбежным возмездием.
Друзья Нины легко вовлекли в цветную битву и саму девушку, и Минато. И если быть совсем откровенными, Намикадзе понравилось.
Нина с улыбкой от уха до уха опустилась на траву. Её лицо и одежду покрывала цветная краска: голубая, пурпурная, зеленая, желтая, красная, синяя. Намикадзе присел рядом с ней, поправив бандану, скрывающую неестественно желтые для этого мира волосы. Ярко светило солнце на безоблачном небе, земля чуть вибрировала от громкой музыки, льющейся из колонок, установленных на сцене. “Клубняк”, как презрительно плевался Стас, был очень зажигательным и идеально подходил для этого полного веселья и движения фестиваля.
- Как тебе здесь? - Улыбнулась Нина, заглянув в лицо задумавшегося Намикадзе. Она была так близко к нему, что он покраснел. Минато очень надеялся, что его реакция не заметна и краска на лице скроет румянец. Или девушка спишет румянец на что-нибудь помимо смущения.
- Интересно. Этот фестиваль отличается от тех, на которых я бывал прежде. Здесь всё так просто, - с улыбкой, искренне ответил подросток.
Так просто: ни традиций, ни юкат, ни разнообразных игр, ни каких-либо заморочек. Так просто: знакомься, смейся, танцуй, позволяй цветной краске оседать на тебе. Здесь все словно были старыми приятелями или добрыми друзьями. Совершенно незнакомый человек мог похлопать по плечу, оставляя цветной след. Мог попросить немного краски или даже обнять, а иной человек начинал живую цепочку - и вот уже пятнадцать и более человек, держа руки один на плечах другого, рассекают змейкой толпу.