Вечером того же дня, когда приехал капитан Джерри, судно «Саравак» вышло из гавани. Переезд по проливам и вероломному Яванскому морю совершился так благополучно, что Ян Лаурвик, суеверный, как настоящий скандинавец, начинал даже беспокоиться. Погода стояла спокойная, и им удалось подойти близко к берегу. Теперь необходимо было следить за приметами вдоль береговой линии, указанными на карте Ласкара. Подъезжая к низменному мысу, за которым они давно уже наблюдали, увидели они, что тот принимает постепенно вид двугорбого верблюда, точь-в-точь как на карте. За ним находилась узкая бухта, у входа в которую тянулся риф, о который разбилось злосчастное судно. По обе стороны рифа были два очень опасных канала. Вода в это время стояла так низко, что видна была зубчатая верхушка рифа, покрытого пеной прибоя. Во время прилива зубцы скрывались под водой, превращаясь в превосходную западню для судов. Судя по карте, погибшее судно следовало искать на глубине сорока восьми футов против середины наружного подъёма рифа.
«Саравак» остановился с другой стороны рифа. Здесь он будет хорошо защищён от волн. Пользуясь исключительной тишиной на море, Ян Лаурвик решил немедленно приступить к делу. Через полчаса после того, как «Саравак» бросил якорь, Ян был уже у рифа, захватив с собой водолазный костюм, капитана Джерри для управления воздушным насосом и машиниста-шотландца для управления паровым катером.
III
Возле рифа, на глубине от сорока восьми до семидесяти двух футов, тянулась каменистая мель, которая затем в нескольких сотнях шагов понижалась и исчезала в недрах океана. В тёплых водах этой отмели плавали пёстрые исполинские водоросли и странные рыбы, ещё более ослепительные и пёстрые, чем водоросли. А там дальше, в глубине, обитало множество плавающих, ползающих и неподвижных существ, самых разнообразных и необычайных форм. Тут были и самые крошечные, тысячи которых могли поместиться в ушке тончайшей иголки, и огромные, вроде исполинского осьминога со змееобразными щупальцами в двадцать — тридцать футов каждое. Все эти существа вели жизнь бесшумную, но полную ужасающей деятельности, жизнь, которую вечно подстерегает смерть.
И бот, по врождённому ли чутью или по какой-нибудь другой таинственной причине, поднялось вдруг волнение среди этих жителей морского дна, И до того было сильно их беспокойство, что все они двинулись вверх.
Чудовищный осьминог, пожирающий всё, что только могли схватить его щупальца-руки, двигался по каменистой отмели до тех пор, пока не добрался до затонувшего судна. Судно показалось его огромным, пристальным и блестящим, как хрусталь, чёрным глазам, в глубине которых переливались зловещим огоньком тончайшие лучи света, до того странным явлением, что всё внимание его сосредоточилось на нем. Никогда ещё в своей жизни не видел он скал такой необыкновенной формы. Осторожно протянул он одно из гигантских щупалец, чтобы исследовать странную скалу. Притронувшись к этому чуждому и незнакомому предмету, он с опаской отдёрнул щупальце и попятился назад. Но судно к великому удивлению осьминога не сделало ни малейшей попытки броситься на него. В нём, очевидно, не было воинственных наклонностей. А что, если при более близком исследовании оно окажется съедобным? Осьминог был голоден. Вот почему ещё раз, сначала осторожно, а затем более смело, протянул он свои щупальца, исследуя поверхность судна чувствительными присосками. Беспощадные щупальца схватили по пути нескольких притаившихся в судне рыб и моллюсков, а также прикрепившихся к килю вкусных хрупких крабов. Но от людей, затонувших вместе с судном, ничего не осталось, кроме костей. Мясо было давно съедено морскими хищниками, и кости стали гладкие, как отполированные.
Ощупывая затонувшее судно, осьминог огромными и выпуклыми глазами, блестящими, как зеркало, следил внимательно за всем, что происходило над ним и кругом него. И вот он увидел пилу-рыбу в семь футов длины, которая беззаботно плыла над ним. Одно из щупалец с быстротою молнии бросилось вверх и притронулось к ней своими смертоносными присосками. Напрасно билась красивая хищная рыба, стараясь освободиться от врага. Напрасно нырнула она вниз, надеясь проткнуть чудовище своей пилой. Не прошло и двух секунд, как щупальца обвили её кругом. Силы мгновенно покинули рыбу... Осьминог притянул её к себе, и через минуту она была уже у него в пасти.
С наслаждением пережёвывая пищу, осьминог вдруг заметил какой-то красивый крупный предмет, который плыл между его глазами и поверхностью моря. Притянув обратно к себе свои щупальца, чудовище, точно парализованное, замерло, прижавшись как можно плотнее к тёмному остову затонувшего судна. Осьминог прекрасно знал, что тёмный предмет этот — «убийца», рыба-меч, единственное существо, которого он боялся. Змееобразные руки его и сильные челюсти были бессильны при встрече с зубами рыбы-меча, а ничем не прикрытое тело становилось совершенно беззащитным.
Рыба-меч не заметила находившегося под ней исполинского осьминога. Она гналась за другою дичью и быстро промчалась мимо. Появление её лишило чудовище аппетита. Вместо того чтобы снова искать пищу, оно высматривало теперь укромный угол. Здесь, на открытом месте, оно чувствовало себя в опасности.
За утонувшим судном осьминог увидел отвесную скалистую стену, достигавшую почти самой верхушки рифа. У основания её тянулся целый ряд низких пещер, которые образовались от постепенного разрушения каменных пород. Самая большая из этих пещер находилась прямо за судном, и осьминог обрадовался, увидя её. С необыкновенной живостью двинулся он в эту пещеру задней частью туловища, заполнив всю её своим мягким и раздутым телом. Он глядел из пещеры выпуклыми чёрными глазами, которые зорко наблюдали за всем окружающим, а пятнистые щупальца, каждое из которых было у основания своего толще человеческого бедра, он вытянул вперёд, спрятав их среди водорослей. Осьминог надеялся, что какая-нибудь неосторожная жертва подойдёт так близко, что ему удастся схватить её.
Не успел осьминог расположиться в своём новом убежище, как перед его ужасными глазами мелькнула странная фигура, которая медленно спускалась чад затонувшим судном, окружённая прозрачной зеленоватой водой. Фигура эта была далеко не так длинна, как пила-рыба, которую он недавно поглотил. Она была толста и широка и на обоих концах своих тупая, чего никогда не бывает у рыб. Глаза у неё были огромные, круглые и выпуклые. От головы её и от одного из странных круглых и толстых плавников тянулись прямо вверх два гибких щупальца, которые были так длинны, что осьминог не видел конца их. Да, странное это было существо, но осьминог чувствовал, что оно съедобное. Скрываясь среди разноцветных морских водорослей, щупальца осьминога трепетали от ожидания того мгновения, когда добыча приблизится на приличное расстояние.
Случилось, однако, что в ту минуту, когда странное существо спускалось, не делая ни малейшего движения своими плавниками, и уже приблизилось настолько, что осьминог мог схватить его, он увидел вдруг «убийцу». Осьминог мгновенно изменил свои планы. Он не интересовался больше появившимся вновь существом и желал только одного — остаться незамеченным. А вновь появившееся существо тем временем, не подозревая о таком близком соседстве подстерегавшего его осьминога и «убийцы», плывшего наверху, спустилось на судно и затем с большим трудом проложило себе путь к верхней каюте, таща за собой два длинных щупальца.
IV
Когда Ян Лаурвик, надев свой водолазный костюм, спускался в зеленовато-прозрачную глубину моря, он делал спокойно всё, что требовалось его ремеслом, и не испытывал при этом никаких опасений. Он верил в свой костюм, в свою собственную ловкость и в своего товарища, капитана Джерри, управлявшего верёвкой и воздушным насосом. На случай нападения зловредной акулы или пилы-рыбы он захватил с собою тяжёлый, длинный обоюдоострый нож, самое лучшее оружие на глубине морской. Нож этот находился в ножнах, крепко привязанных к поясу. С ним был кроме того электрический фонарь, укреплённый на лбу прямо над глазами.
Ян Лаурвик много лет занимался розысками затонувших судов. Он работал с такою необыкновенной точностью и ловкостью, что казалось, будто им управляет какая-то волшебная сила. Он нисколько не был удивлён тем, что так скоро опустился на затонувшее судно, и сразу догадался, что это то самое судно, которое он искал.
Ласкар сказал ему, что жемчуг должен находиться на палубе, в маленькой каюте. Войдя в неё, он действительно нашёл там после недолгих поисков несколько мешочков, завёрнутых в шёлковую клеёнку. Ян хорошо знал, как разворачивают такие мешочки. Сердце его сильно забилось при виде богатства, так неожиданно очутившегося у него под рукой.
Вдруг он почувствовал, что ему становится тяжело от давления воды и от сжатого воздуха внутри шлема. Поспешно привязал он мешочки к своему поясу и вышел из каюты. Дойдя до дверей, он с ужасом отскочил назад. Какой-то гибкий, извивающийся прут белесоватого цвета с сине-багровыми крапинками потянулся вдруг к нему и крепко ухватился за его руку своими присосками.
Ян сразу узнал этот извивающийся прут. Мигом выхватил он нож из футляра и одним ударом отрубил присосавшийся конец прута толщиною в два дюйма. Белесоватый прут, похожий на перерубленного червяка, скользнул назад. Ян отскочил от дверей и дёрнул верёвку, давая знать, чтобы его тащили наверх. В ту же минуту два других таких же извивающихся прута потянулись к нему... Один из них присосался к его правой руке, а другой обвился вокруг его ноги над коленом. Сверху потянули канат. Но напрасно: Ян был точно пригвождён к своему месту.
Никогда ещё в своей жизни не испытывал такого страха Ян Лаурвик, как в эту минуту. Но он всё же не потерял присутствия духа. Он знал прекрасно, что товарищи в лодке не в состоянии будут пересилить осьминога и вытащить его из воды. Он понял, какую ошибку сделал, выйдя из каюты. Поспешно дёрнул он верёвку, давая знак, чтобы её не тянули, и, не обращая внимания на то, что рука его была схвачена, попытался отрубить конец щупальца, державший его ногу. Перехватив нож левой рукой, он освободил правую и прыгнул назад.
Ян надеялся, что внутри каюты ему легче будет защищаться от похожих на змей щупалец. Он знал, что на открытом месте они мигом обовьют его, сдавят и втянут в пасть чудовища. Здесь же, в узких дверях, ему легче будет защищаться своим ножом. Не успел он переступить за порог, как толстый обрубок, верхушку которого он отхватил ножом, снова потянулся к нему и присосался к его груди другими, самыми сильными присосками. Весь дрожа от волнения, отрезал он ножом роковые кружочки и, повернувшись в другую сторону, с бешенством отхватил конец щупальца, ухватившего его шлем.
Ян начинал уже задумываться, хорошо ли он сделал, спрятавшись в узкую дверь. Осьминог нисколько, по-видимому, не смущался тем, что он рубил и резал его щупальца. На этот раз он протянул их все. Три из них обвились вокруг правой ноги Яна под коленом и стали тащить его к себе. Ян с остервенением ударил их ножом, но безуспешно, так как в ту же минуту четвёртое вцепилось ему в правую руку под локтём. Не успел он перехватить нож левой рукой и отставить ногу от дверей, как почувствовал, что шлем его готов свалиться с головы, но он не решался тронуть щупальца, тащившего его, из боязни отрезать вместе с ним и воздухопроводную трубу. Вдруг невыносимое давление на затылок прекратилось. Один из больших присосков раздавил стекло электрической лампы и попал на проволоку. Осьминога ударило электрическим током. Присосок мгновенно отпал и присосался к левой руке Яна. Ян очутился в ещё более беспомощном положении, так как не мог теперь свободно действовать ножом. Правую ногу его тем временем одно из щупальцев тащило из дверей. Чтобы удержаться на месте, Ян откинулся назад и снова пустил в ход свой нож. Он решил бороться до последнего издыхания, сознавая, что чудовище мало-помалу его побеждает. Но не смерть сама страшила его... Он слишком часто встречался с нею лицом к лицу и хладнокровно относился к ней. Сердце Яна замирало от мысли, какая омерзительная смерть его ждала. И вдруг он вздрогнул от ужаса. Из-за борта судна к нему двигалось исполинское, раздутое, отвратительное существо, бледное, покрытое пятнами. Над щупальцами сверкали зловещим огнём два больших чёрных овальных глаза. Ужасные, пристальные глаза эти были устремлены прямо на него. Чудовище взбиралось на палубу, чтобы посмотреть, кто наносит ему столько беспокойства.
Ян понял, что близится конец борьбы. Но мысль эта не лишила его мужества. Он решил биться до конца. Напрягая все свои силы, перерезал он ножом щупальце, державшее его правую руку. Успех этот влил в него новые силы. Он с таким бешенством замахал своим ножом, что ему удалось войти в каюту раньше, чем щупальца снова схватили его.
Тем временем исполинское тело чудовища взобралось на палубу. Ян видел огромную пасть, которая то открывалась, то закрывалась.
Всё смешалось в голове Яна Лаурвика. Бешенство овладело им. Он почувствовал прилив небывалой силы. Он решил идти напролом, прямо в объятия чудовища и воткнуть нож в эти пристальные глаза. А там будь, что будет!
Но он не успел исполнить своё отчаянное решение. Случилось чудо. Ян увидел какой-то тёмный предмет над своей головой. Осьминог тоже заметил этот предмет. Щупальца его сразу скользнули назад и освободили Яна. Через секунду огромная тёмная стрела упала на мягкую спину чудовища, и вода, всколыхнувшись, отбросила Яна внутрь каюты.
Стекло электрической лампы было разбито, и Ян в темноте едва различал борьбу гигантов. Ян был так возбуждён, что забыл про новую опасность, которая грозила ему. А опасность заключалась в том, что чудовища могли сломать каюту или запутаться в воздушной трубе. Тогда Яну был бы конец. Но такая смерть казалась ему совсем не страшной. Ведь он только что спасся от куда более омерзительной смерти.
Хорошо знакомый с жизнью глубоких вод, он знал, что с осьминогом борется «убийца», самый страшный и беспощадный воин моря. Ян видел, как он широкими своими челюстями мигом отхватил три щупальца у самого основания их. Остальные щупальца заколыхались, поднялись вверх и набросились на «убийцу». Но под напором его крепких мускулов ткань их расползлась, как расползается ткань лопнувшего каната. Громадные прозрачные куски тела осьминога откусывались и швырялись в сторону. Схватив затем чудовище у самого основания щупалец, «убийца» принялся его трясти с силою бульдога, трясущего овцу. Щупальца распались и бессильно вытянулись. Ян понял, что поединок кончен и что ему пора удирать. Он бешено дёрнул верёвку, и его тотчас же вытащили наверх. Перебравшись с помощью капитана Джерри через борт лодки, он упал без чувств на дно её.
Придя в себя, Ян увидел, что лежит на койке в каюте «Саравака». Он страшно устал, и обморок его сменился глубоким сном. Проснувшись, он мигом поднялся и сел. Капитан Джерри, сгорая от любопытства, сидел подле него. Тут же стоял и машинист-шотландец.
— Ну вот, приятель, всё кончилось благополучно. Сокровище в наших руках,— сказал капитан.— А мы уже думали, что с тобой что-нибудь случилось. Отчего ты так долго не вылезал?
— Я пережил столько ужасов! — дрожа, ответил Ян.
Он взял руку капитана Джерри и крепко сжал её, как бы желая убедиться, что не спит, или чтобы окончательно прийти в себя от прикосновения живого человеческого тела.
— Ух! — продолжал он, вставая с койки.— Дай ты мне выйти на солнечный свет! Дай мне взглянуть на небо! Я всё потом расскажу тебе, Джерри! Погоди немного... Все ли мешочки уцелели?
— Их было шесть на тебе. Они действительно стоят не меньше шестидесяти тысяч фунтов,— отвечал капитан.
— Ну, хорошо! Уедем только поскорей с этого места... на всех парах... — сказал Ян,— Там много ещё осталось добычи... Но я ни за что не спущусь больше вниз, хоть скажи ты мне, что там сокровищ на целый миллион. Мистер Мак-Уэ, скоро мы двинемся в путь?
— Ровно через десять минут,— ответил шотландец.
— Прекрасно! Когда мы выедем их этой проклятой бухты и обойдём «Верблюда», я расскажу вам, что было со мной под этой зелёною гладью.